Герасим Аникин
Квазилюди Искусственного Интеллекта
Другой вариант строился на снижении температуры тела до его безжизненного состояния. В этом случае всякая его связь с внешним полем оказывалась бы невозможной. Преимуществом второго варианта было также то, что температуру тела можно было снижать с большой скоростью, то есть за малый интервал времени. А вот повышать температуру для выхода из состояния анабиоза требовалось плавно в течение нескольких часов, то есть за достаточно длительное время. И тогда внешнее поле, зафиксировав этот переход, могло начать действовать неизвестными, не исключено, что и опасными для Эдварда и даже землян средствами.
Обсуждение разработчиками методики велось активно и не просто со спорами, но и с обвинениями. Ведь по первому варианту сохранялась жизнь, очевидно, гениального человека. Противники же высказывали заботу о земной цивилизации. Второй вариант позволил бы людям жить в привычном ритме и при существующем уровне безопасности, но при этом фактически насильственно невиновный человек лишался жизни.
Совещавшиеся не смогли прийти к компромиссу и в итоге решили выбрать вариант действий голосованием.
К несчастью слышавшей всё обсуждение Дуси, утвердили с небольшим перевесом голосов второй вариант процедуры завершения эксперимента. Чтобы не тратить дорогое для всех время, поручили оформить протокол одному из членов комиссии к утру следующего дня. Подписав его, сразу же можно было начать поочерёдную реализацию прописанных в методике операций.
* * *
Когда на второй и третий день эксперимента в лаборатории стали появляться неизвестные люди, Дуся заподозрила что-то неладное. И развитое с годами упорство при обязательном достижении результата убедили её в необходимости начать подготовку к неожиданностям. Главным, по её мнению, было исключение любым способом изменения разработанной Эдвардом программы эксперимента. А это можно было сделать только, используя пульт управления установкой. Но досконально знали назначение каждого его элемента кроме Дуси ещё четверо сменяющих друг друга дежурных сотрудников производственной базы. Именно они смогли бы исполнить любое указание по изменению программы. Вот их и надо было не допустить к пульту.
Но что могла сделать женщина, не обладающая большой физической силой. И Евдокия приняла авантюрное решение возможной проблемы – купила шокер. Им можно было на некоторое время парализовать намеревавшегося достичь пульта, связать его, затем вывести Эдварда из состояния анабиоза и с ним обдумать ход последующих действий.
Услышав вердикт комиссии, Дуся была готова действовать в соответствии с разработанным ей планом. Неожиданно вспомнилось также сегодняшнее появление Эдварда и его прощальные движения рукой. Так вот что это значило! Он всё знал заранее и помогал ей принять правильное решение. Ты гений, мой Эдди!
Несколько облегчало задачу воплощения плана то, что сменный дежурный сотрудник пришёл в лабораторию после ухода из неё комиссии, поэтому он не знал намерения завершить эксперимент. Правда, присутствующий при работе комиссии дежурный всё слышал и, как случайно увидела Дуся, что-то вкратце сказал своему напарнику. Это смутило её, так как он мог насторожиться и помешать исполнению задуманного ею.
Был, правда, и упрощающий её действия нюанс. Обучение дежурных сотрудников работе с пультом управления началось задолго до старта эксперимента. И Дуся училась тому же рядом с ними, соответственно, всех их хорошо знала, как и они её. Наладились между ними особо добрые отношения, когда Евдокия устраивала с ними чаепития с приносимыми ею бутербродами, пирожками и даже пирожными. После же перевода Эдварда в состояние анабиоза дежурные-то менялись, а Дуся уходила из лаборатории только по крайней необходимости и на короткое время. Фактически она и дежурные сотрудники стали единым коллективом по обеспечению бесперебойной работы установки. Сегодня как раз пришёл специалист грамотный по пониманию технической стороны эксперимента и доброжелательный по характеру. Звали его Виктор Леонидович.
И вот он неожиданно спросил Дусю:
– Евдокия Трифоновна, это правда, что какая-то комиссия решила завершить эксперимент, лишив Вашего мужа жизни?
– Представьте себе, правда, – ответила Дуся.
– Они что, сошли с ума?
– Говорят, что безопасность человечества важнее жизни одного человека.
– И что теперь делать? – как-то нерешительно произнес дежурный.
И Дуся с невероятным возбуждением поняла, что приобрела сочувствующего ей человека, способного помочь в реализации её плана. Она пояснила, что до прихода комиссии утром достаточно времени, чтобы вывести Эдварда из состояния анабиоза, обсудить с ним дальнейшие действия и исполнить их.
– Я знаю, что Ваш муж – очень умный человек, – сказал теперь уже соучастник спасения Эдварда, – и он знает, что надо делать. Давайте, не будем медлить, и начнём управлять установкой вручную для вывода его из анабиоза.
Дуся буквально ликовала от такого поворота событий. Но на фоне этого она осознавала, что важность момента не допускает необдуманных и спешных действий. Надо успокоиться и чётко выполнить запланированный ранее этап работы установки. Поэтому, дублируя друг другу голосом необходимые переключения на пульте управления, сообщники начали плавно повышать температуру тела Эдварда.
* * *
Время, казалось, текло настолько медленно, что руки буквально рвались как можно скорее выполнить очередное переключение. А Эдвард лежал в камере уже без охлаждающей жидкости и не подавал признаков жизни. У выполняющих управление установкой нарастало напряжение. Неужели при разработке программы эксперимента была допущена ошибка? Ведь опробовать её до начала возможности не было. Теория же строилась на описании приведённых в научной литературе подобных случаях.
Но оба исполнителя неизведанной ранее методики не поддались панике. И были вознаграждены. Когда Эдвард неожиданно открыл глаза, Дуся только большим усилием воли сдержала крик радости. Облегчённо вздохнул и её напарник по незаконному деянию. Далее процесс выхода из состояния анабиоза интенсифицировался, и вскоре Эдвард начал отвечать на простейшие вопросы и сам задавать их. По его рекомендации вынимать его из камеры не спешили, чтобы не создавать дополнительного напряжения внутренним органам. Но вот разговор постепенно приобрёл осмысленный характер.
Дуся сообщила мужу без излишних деталей причину его досрочного вывода из состояния анабиоза. При этом, она опасалась, что он выразит неудовольствие их делами. Но он не только не рассердился, но сказал, что они спасли его от больших неприятностей. И если бы они точно придерживались разработанной программе эксперимента, то последствия могли быть подобны его психологической и даже физиологической смерти.
– А что теперь нам делать? – спросил Виктор Леонидович, – ведь авторитетная комиссия постановила понизить температуру Вашего тела до безжизненного состояния.
– Не мешайте им, – уверенно произнес Эдвард, – надо только как можно быстрее перевести меня в состояние анабиоза. Времени у нас до утра осталось немного. Я должен возвратиться, но в другие, более благоприятные условия. Не волнуйся, дорогая, – обратился он к жене, – пока ты живёшь, я буду с тобой.
– И не только со мной, – ответила она.
– Что ты имеешь в виду? – обеспокоился Эдвард.
– Я беременна, и у нас с тобой, как мне определили, будет сын.
– Ооооо! – вырвался тихий стон Эдварда. – Невероятная радость и большое горе одновременно пришли ко мне! – со смешанными чувствами воскликнул он. – Надо бы остаться и воспитывать сына, но я не могу это сделать.
Дуся с Виктором Леонидовичем сочувственно молчали. А что было делать? На их глазах совершались трагические события с непонятным для обоих обоснованием и неясным конечным результатом. После тяготящей паузы Эдвард сказал:
– Когда он вырастет, расскажи ему обо мне. Ну, а я постараюсь не оставить не только тебя, но и его без моего внимания. Прощай, любимая! Начинайте перевод меня в состояние анабиоза.
Вся душа Дуси сжалась в один щемящий комок. Обрести и тут же потерять любимого человека – чрезвычайная часть её судьбы, выдержать которую довелось ей на пике такого радостного личного счастья и такого горького на неопределённый срок расставания.
Собравшиеся утром в лаборатории члены комиссии никаких изменений в состоянии Эдварда не заметили. Подписали подготовленный протокол с указанием, кто как голосовал (для оправдания в будущем?). После некоторые сразу же ушли, другие остались наблюдать исполнение выбранного варианта завершения эксперимента.
Быстрое снижение температуры до запредельного значения привело тело Эдварда в безжизненное состояние. По просьбе Дуси комиссия без каких-либо оговорок разрешила ей похоронить мужа. Стараясь не возбуждать противников эксперимента и не вызвать оскорбляющие память Эдварда возможные последующие действия, она на личные средства предала его земле на тихом, не самом престижном кладбище.
* * *
Кортеж правительственных машин подкатил к аэропорту незадолго до посадки самолёта из Лондона. Он был частным, не предусмотренным для большого количества пассажиров, поэтому автомобили подъехали непосредственно к трапу после его остановки.
Встречающими оказались президент Академии Наук, три академика и сотрудник администрации президента. Открылась дверь самолёта и на трап вышел моложавый модно одетый рыжеволосый джентльмен. В этот самый момент майское солнце выглянуло из-за туч и яркий свет залил всё окружающее пространство. Лучи коснулись и прилетевшего, голова его заиграла солнечным светом, создавая впечатление, что именно он является источником этого сияния.
Рукопожатия со всеми встречающими сопровождались доброжелательными улыбками с явно выраженной почтительностью и завершились небольшой паузой для реплик о благоприятной погоде и надежде на плодотворность результатов визита. В первую машину сели президент Академии Наук и прилетевший, очевидно, важный джентльмен.
– Как долетели, Джениус Эдвардович? – Задал президент традиционный в этих случаях вопрос. – Не утомились?
– Нисколько, – ответил прилетевший, – условия в самолёте комфортные, длительность полёта небольшая. Да я ещё использовал свободное время для работы над докладом на заседании президиума вашей Академии Наук. Поэтому чувствую себя хорошо и готов активно поработать уже здесь.
– Всё равно начнём с Вашего обустройства в отведённых Вам апартаментах.
– Простите, но сегодня двадцатое мая, и я прошу начать моё посещение вашей страны традиционно с кладбища.
– Не возражаю, – согласился президент, знающий, очевидно, о каком кладбище идёт речь, и дал соответствующее указание шофёру.
Кладбище – это место для упокоения и скорби. Бурное выражение чувств обычно происходит только при конечном расставании с ушедшим в иной мир человеком. В остальное время здесь царит тишина и покой. Наверно, поэтому при подъезде к кладбищу Джениус Эдвардович как-то посерьёзнел и внутренне напрягся. По нему было видно, что предстоящее посещение этого места охватывает его тревогой и надеждой одновременно.
Кладбище было старым, и не все могилы содержались в идеальном порядке. Очевидно, многие наследники по разным причинам уже не могли ухаживать за ними. В дальнем углу кладбища возвышалась гранитная стела, перед ней стоял постамент из белого мрамора с бюстом. Рядом была также гранитная скамейка, на которой сидела женщина. К этому комплексу и направился без остановок Джениус Эдвардович. Все сопровождавшие его следовали за ним молча, стараясь не отстать на большое расстояние из-за его ускорившегося шага.
Чем ближе он подходил, тем сильнее колотилось у него сердце. Увидев группу людей, женщина повернулась к ним, и Джениус Эдвардович негромко воскликнул:
– Мама!
Женщина встала со скамейки и сделала шаг навстречу Джениусу Эдвардовичу.
– Дженни! – ласково сказала она и обняла его.
Да, это была та самая Дуся. Прожитые годы, естественно, отразились на ней. Но она не была сгорбленной старушкой. Просматривались черты некогда молодой русской красавицы. Только голову теперь украшали не тёмные, а седые волосы. Да морщинки около тех же голубых глаз свидетельствовали о пережитых трудностях и преодолении гнетущих проблем.
– Что же Вы Евдокия Трифоновна не сообщили нам, что придёте сюда, – проявил свою заботу президент Академии Наук, – мы бы доставили Вас на автомобиле.
– Зачем мне затруднять Вас, – ответила она, – да и привыкла я сюда на общественном транспорте или пешком добираться.
Сказав это, она присела на скамейку. Рядом сразу же расположился её сын. Для остальных сопровождающих места для сидения не оказалось, и президент предложил:
– Давайте мы не будем вас побуждать к спешке. Посидите, поговорите. А мы уедем и займёмся делами. Один автомобиль я оставлю у ворот кладбища. Он, когда Вы пожелаете, доставит Вас в предназначенные Вам апартаменты.
– Не возражаю. Спасибо за заботу, – поблагодарил Джениус Эдвардович.
После ухода делегации мать и сын плотнее прижались друг к другу. Можно было обмениваться воспоминаниями, обсуждать текущие дела, но обоим как-то не хотелось чем-то общим отвлекать себя и другого от индивидуальной оценки прошедшего. Каждый из них был полон возникшими при этом чувствами радости преодоления, огорчения препятствиями, гордости за достигнутое. Женщина обняла сына, положив руку ему на плечо. Аналогично он прижал её, обхватив за талию. И оба затихли, направив взор на бюст мужа и отца.
Дуся, назовём её так по старой памяти, вспомнила первую встречу с Эдвардом. После её жизнь с ним была апофеозом небывалого до этого интереса ко всему происходящему. Захватывающая целиком работа, плен возникшей любви, опасение потери самого дорогого. Коротким был этот период. Но след от него остался на всю жизнь. Прежде всего это выражалось в частых посещениях кладбища, ухода за могилой, в мысленных беседах с покорившим её гением науки.
Постепенно казавшаяся непоправимой трагедия потери любимого человека начала ослабевать после рождения сына. Назвала его в честь Эдварда Genius, что в переводе на русский значит Гений и читается как Джениус. Он стал смыслом её существования. Забота о его здоровье, успехах в школе, становление личности – вот её приоритеты.
Однажды взяла его, уже повзрослевшего, на могилу отца и рассказала о нём. И случилось необъяснимое для несведущего человека. Сын сам, без ведома матери, стал посещать кладбище. Как-то раз она случайно застала его с диктофоном, на который он что-то записывал, сидя у могилы. Специально не расспрашивала – пусть сам познаёт тонкости и загадки природы. Вспомнила, однако, последние слова мужа о сыне и заботе о нём. Может он действительно чем-то помогает ему.
Проблемы у Джениуса появились при поступлении на физический факультет университета. Его доклады на семинарах и студенческих конференциях часто оценивались как несерьёзные и даже фантазёрские. Причиной считалась недоказанность основ выдвигаемых им идей и их противоречие, как утверждали оппоненты, классической физике. Продолжалось такое отношение к нему и после окончания вуза. Отказы в принятии к рассмотрению его идей огорчали и вели к морально-психологическим срывам.
Зная не понаслышке, а на примере Эдварда о позиции общественности к новому в науке, Дуся в соответствии со своим характером занялась решением возникших проблем сына. Она установила связь с родственниками мужа в Англии и попросила их ознакомить специалистов Кембриджского университета с научным направлением работ его сына. Родственники через посольство добились поездки Джениуса в Кембридж, где его доклад был горячо одобрен. Поступило предложение работать в Англии, на что согласился Джениус, и не возражали руководители научных организаций России. Они считали его труды нереалистичными и бесполезными для развития так необходимой для страны промышленности.
Но, как выяснилось в дальнейшем, направление по изучению информационных полей не просто новое слово в науке, но и имеет важное практическое значение. Как говориться: «Нет пророка в своём отечества». Исследование в этой области стало одним из основополагающих во многих научных организациях мира.
Джениус защитил диссертацию доктора наук и был избран Почётным Членом ведущих Академий многих стран. Проведённый им демонстрационный опыт по получению энергии из космоса доказал неоспоримое её преимущество перед другими, основанными на расходовании топливо-энергетического ресурса Земли. Последующее создание промышленных установок, работающих на этом принципе, произвело техническую революцию в развитии как передовых, так и самых, казалось, отсталых государствах. Способствовало ей повышение эффективности освоения «Озарений», постоянно поступающих от дружественных полей «Суть» и «Вечность». При этом ведущее положение в разработке систем управления потоками энергии и её использования занял преобразованный в межгосударственную кампанию создававший когда-то экспериментальную установку институт Академии Наук с его производственной базой.
Однако, наибольший резонанс вызвало официальное заявление Джениуса Эдвардовича от имени владельцев энергии космоса. Она будет поставляться ими на Землю в требуемом количестве только при полном отсутствии конфликтных ситуаций между странами и разрешения противоречий при помощи оружия. А это наилучшим образом может быть достигнуто общим разоружением всех государств. С целью желаемой реализации этого Джениус Эдвардович предложил оповещать жителей некоторых «особо развитых» государств, обладающих мощным военным потенциалом, что несогласие разоружаться может привести не только к сложности их функционирования, но и к существованию вообще. Продемонстрированный пару раз «намёк» из космоса на последствия возражений уничтожить оружие привёл к эффективной изоляции сторонников войн в этих странах их собственным населением.
Гарантом снижения напряжённости отношений на Земле стала также коррекция деятельности её информационного поля «Бытие». Ранее оно фиксировало и природными явлениями (землетрясениями, ураганами, наводнениями, и тому подобное) самостоятельно реагировало на наличие различий в оценке создавшихся условий существования среды обитания. Для изменения такого положения Джениус Эдвардович провёл большую организационную работу. Информационные поля непосредственно людей и их объединений стали постоянно получать сведения об уровне положительных и отрицательных оценок разных сторон среды обитания. Давались также рекомендации по снижению энергии противостояния. Воплощая их, уже сами люди начинали действовать. Это привело к полному уничтожению неразрешимых антагонизмов и необходимости военных рычагов силы.
