Ghenadii Alexei Eni
Стражница Врат Миров
Веками ее род стоял на страже Порога – Великих Врат, удерживающих хрупкое равновесие между бесчисленными мирами. Лейла – последняя из Стражей, обреченная на вечное одиночество и служение священному долгу в тишине древнего Санктуария. Ее мир – это порядок, знание и ледяное спокойствие границ.
Но однажды в этот порядок вихрем врывается хаос. Сквозь Врата, объятые пламенем чужой войны, на ее порог падает раненый беглец – Каэль, принц из мира Этерии, мира магии времени и пространства, охваченного предательством и гражданской войной.
Долг велит Лейле немедленно вернуть нарушителя обратно, в самое пекло, из которого он чудом вырвался. Но в глазах отчаявшегося принца она видит не врага, а родственную душу, а необъяснимое притяжение борется с вековыми законами ее рода. Вынужденное сотрудничество против темных сил, идущих по следу Каэля, быстро перерастает в нечто большее – опасную, запретную искру между Стражем и Принцем из разных вселенных.
Древнее пророчество гласит, что их союз может стать либо гибелью для всех миров, либо рождением нового, неведомого Баланса. Пока враги Каэля ищут путь к Вратам, а его собственная огненная магия грозит выйти из-под контроля, Лейла должна сделать судьбоносный выбор: следовать долгу или довериться сердцу.
Сможет ли любовь, рожденная вопреки всему, стать мостом между мирами? Или ее свет станет пожаром, который испепелит все, что Лейла поклялась защищать? Погрузитесь в историю о жертвенности, магии времени и страсти, способной изменить само мироздание.
Данное произведение является художественным вымыслом. Имена, персонажи, места действия и события являются плодом воображения автора или используются вымышленным образом. Любые совпадения с реальными событиями, местами или людьми являются случайными.
Генадий Алексеевич Ени
2025
Тем, кто ищет свет во тьме и слышит шепот звезд…
Глава 1: Разрыв Покоя
Тишина. В Санктуарии Врат она была не просто отсутствием звука, а плотной, многовековой субстанцией. Она пахла холодной пылью веков, озоном, вечно сочащимся от дремлющей Арки, и едва уловимым ароматом сухих трав, что Лейла собирала для своих редких нужд в мире за порогом – мире, который она знала лишь по книгам и коротким вылазкам. Эта тишина была ее колыбелью и ее саваном, знакомой, как биение собственного сердца, и чужой, как лик последнего предка, чье имя стерлось из памяти рода.
Лейла провела ладонью по гладкому, отполированному тысячами таких же прикосновений камню Консоли Равновесия перед Вратами. Прохлада камня привычно отозвалась в кончиках пальцев. Ритуал. Ежедневный, ежечасный – проверка потоков, чтение тончайших вибраций, идущих изнанкой миров. Она была Последней Звездой, как гласили древние тексты, обреченной гореть в одиночестве на страже Порога. Двадцать пять лет – целая жизнь – под этими сводами, где единственными собеседниками были шелест страниц в библиотеке да гулкое эхо собственных шагов по истертым плитам пола. Иногда ей казалось, что Санктуарий – не крепость, а гробница ее рода, и она лишь очередной экспонат в ней.
Сегодня потоки были беспокойны. Едва заметная дрожь пробегала по рунам, вырезанным на исполинской Арке Врат, похожей на разинутую пасть неведомого зверя, подернутую туманной дымкой. Лейла нахмурилась, склонив голову, вслушиваясь не ушами, но всей своей сутью Стража. Что-то приближалось. Нечто яростное, хаотичное, несущее запах гари и раскаленного металла, смешанный с приторным, вызывающим тошноту ароматом искаженного времени.
Не успела она поднять тревогу – да и кого было тревожить? – как воздух взорвался. Руны на Арке вспыхнули не просто багровым – кроваво-алым, слепящим. Туман внутри Врат взревел, заклубился черным дымом, пронзенным молниями чистой энергии. Воздух загустел, стал вязким, сдавил грудь. Раздался оглушительный треск, словно гигантская невидимая рука рвала саму ткань реальности на части.
Инстинкт, отточенный годами службы, заставил Лейлу вскинуть руки, сплетая щит из света и воли. Но волна хаоса ударила раньше. Ослепительная вспышка белого огня – и следом за ней, будто выплюнутое из пасти умирающего бога, на каменный пол тяжело рухнуло тело.
Мужчина.
Когда зрение вернулось, Лейла увидела его сквозь пляшущие пятна перед глазами. Он лежал ничком в центре зала, там, где веками собиралась самая густая пыль. Темные, спутанные волосы пропитались ею и еще чем-то темным, влажным. Одежда – когда-то, видимо, роскошная, из плотного бархата и тонкой кожи – была изорвана в клочья, опалена по краям, покрыта грязью и кровью. Много крови. Она растекалась по светлому камню пола уродливым, пугающим цветком.
Он не двигался. Мертв?
Древний рефлекс Стража требовал немедленно сжечь тело, уничтожить любой след несанкционированного перехода, обезопасить Врата. Но что-то остановило ее. Не долг, а нечто иное, давно забытое, похожее на укол острого льда под ребрами. Сочувствие? Или просто… любопытство патологоанатома, впервые за долгие годы увидевшего нечто живое, пусть и на пороге смерти?
Она сделала шаг, другой. Каблуки ее простых сапог гулко щелкнули по плитам, нарушив оглушенную тишину. Она опустилась на колено рядом с телом, стараясь не вдыхать тяжелый медный запах крови. Прислушалась, прижав ухо к его спине, ощущая липкое тепло. Есть. Слабое, прерывистое биение сердца. Тяжелый, сдавленный хрип вместо дыхания.
Жив. Пока.
Его рука – пальцы длинные, аристократические, но в ссадинах и грязи – судорожно сжимала пустоту там, где, видимо, был эфес меча. Воин. Или беглец. Или и то, и другое.
Руны на Вратах медленно гасли, возвращаясь к своему обычному туманному свечению. Но воздух все еще гудел, как струна, отголоском чужой агонии, чужой магии – резкой, пульсирующей, пахнущей грозой и озоном. Магии времени?
«Кто ты, принесший бурю в мой тихий склеп?» – беззвучно спросила она, разглядывая четкий профиль, прижатый к пыльному камню. Упрямый подбородок, высокий лоб, темные ресницы, слипшиеся от крови и пота. Молодой. Опасно молодой для того, чтобы нести на себе такую печать отчаяния.
Долг кричал: «Уничтожить! Вернуть! Очистить!» Но рука сама собой потянулась к его плечу. Осторожное касание. Он вздрогнул всем телом, сдавленно застонал сквозь стиснутые зубы, не открывая глаз. Эта невольная реакция на боль пронзила Лейлу острее, чем любой приказ из древних книг.
– Тише, – голос прозвучал хрипло, непривычно для ее собственных ушей. Она откашлялась. – Ты… ты в безопасности. Наверное.
Ложь. Никто не был в безопасности рядом с Вратами. Особенно тот, кто прорвался сквозь них с боем. Но в этот миг, глядя на беспомощную фигуру на полу ее одинокого мира, Лейла впервые позволила себе усомниться в незыблемости правил. Это был не просто нарушитель. Это была чья-то сломанная судьба, выброшенная ей под ноги. И ей предстояло решить – растоптать ее или… попытаться собрать осколки.
Глава 2: Между Долгом и Пульсом Жизни
Перевернуть его было все равно что пытаться сдвинуть упавшее дерево – он был выше и тяжелее, чем казалось. Под его весом тихо скрипнули вековые плиты пола. Когда Лейле это наконец удалось, она увидела рану – глубокий рваный разрез на боку, из которого толчками вытекала темная кровь, уже пропитавшая остатки камзола и рубашки. Рана пахла не только кровью, но и чем-то еще – едким, магическим, словно само лезвие было отравлено или зачаровано.
Отбросив сомнения, Лейла действовала быстро, подчиняясь рефлексам целителя, которым обучали каждого Стража. Аптечка – тяжелый ларец из темного дерева, пахнущий камфарой и сухими травами – нашлась в нише стены. Дрожащими от непривычного волнения пальцами она выбрала нужные склянки и мешочки.
Очищение раны – холодная вода из источника под Санктуарием, щиплющий настой луноцвета. Незнакомец дернулся, застонал глухо, и его глаза на миг распахнулись. Яростные, темно-серые, как грозовое небо над северными морями. В них плескались боль, страх и звериная готовность защищаться. Он попытался оттолкнуть ее руки, но сил не хватило.
– Спокойно лежи, безумец, или истечешь кровью прямо здесь, – прошипела Лейла, сильнее прижимая его плечо к полу. Голос был резок, но руки действовали бережно.
Паста из серебряной полыни и толченого лунного мха – она холодила кожу и пахла горько, как сожаление. Лейла наложила ее на рану, чувствуя под пальцами неровные, рваные края плоти. Затем – повязка из зачарованного льна, пропитанного эликсиром регенерации. И, наконец, легкое плетение энергии – золотистые нити света, которые она соткала из воздуха, запечатывая рану и ускоряя исцеление. Под ее ладонями бешено колотился его пульс – лихорадочный, но сильный. Пульс жизни, отчаянно цепляющейся за существование.
Переместить его в жилую келью было необходимо – зал Врат был слишком холоден и опасен. Она с трудом взвалила его обмякшее тело себе на плечо, ощущая чужое тепло и запах – смесь крови, пота, дорожной пыли и того странного озонового привкуса его магии. Келья была маленькой, аскетичной – кушетка, стол, очаг, полка с несколькими личными вещами: кристалл для медитаций, стопка книг по астрономии миров, засушенный цветок из ее последней вылазки наверх. Воздух здесь был теплее, пах дымом и немного – ею самой.
Уложив его на кушетку, она укрыла его грубым одеялом и разожгла огонь в очаге. Пламя заплясало, отбрасывая живые тени на каменные стены, на бледное, неподвижное лицо незнакомца. Теперь, когда он был беспомощен, Лейла позволила себе рассмотреть его внимательнее.
Следы былой красоты и благородства проступали даже сквозь грязь и боль. Высокий лоб, прямой нос, упрямая линия подбородка. Шрам, тонкий, белый, пересекал левую бровь – старый, память о другой битве. На пальце – кольцо с темным камнем, на котором была выгравирована спираль, обвивающая кристалл. Герб? Символ? Она не знала.
Ей хотелось коснуться его волос, убрать темную прядь, упавшую на лоб, но она вовремя себя остановила. Он – Нарушитель. Угроза. Предмет изучения. Не более.
Он очнулся внезапно, спустя несколько часов, когда огонь в очаге уже почти погас, а за стенами Санктуария выла ночная буря – отголосок той, что бушевала в его мире? Он сел рывком, глаза дико метнулись по тесной келье, рука инстинктивно дернулась к боку, где должна была быть рана, или к поясу, где должен был быть меч.
– Где я? – голос был хриплым, но в нем звучали стальные нотки человека, привыкшего, что ему отвечают немедленно. Его взгляд впился в Лейлу, стоящую в тени у стены. – Кто ты? Отвечай!
Лейла вышла на свет тлеющих углей. Она намеренно не стала разжигать огонь снова – полумрак создавал нужную дистанцию.
– Ты в Санктуарии Врат Между Мирами, – ее голос был ровным, холодным, как камень Консоли. – Я – Стражница этих Врат. А ты нарушил древний закон, прорвавшись сюда без дозволения.
Он смотрел на нее, пытаясь осмыслить. В его глазах отражались угли очага, и на мгновение Лейле показалось, что там плещется не только боль, но и отголосок магии, той самой, что пахла грозой.
– Врата… между мирами? – он провел рукой по лицу, его пальцы дрожали. – Значит… я смог? Я ушел?
– Ты провалился сюда, как метеор, едва не уничтожив защитный барьер, – уточнила она безжалостно. – Считай чудом, что твой безрассудный прыжок не выбросил тебя в Пустоту между миров или прямо в пасть пожирателям душ изнанки. Тебе повезло дважды: ты выжил, и ты попал сюда.
Он коснулся повязки на боку, поморщился. Горькая усмешка тронула его губы.
– Повезло… Да. Меня преследовали. Это был единственный шанс. Прыжок в никуда.
– Преследователи? – Лейла сделала шаг вперед. Инстинкт Стража взял верх. – Из твоего мира? Кто ты? И что за бойня там творится, что Врата до сих пор стонут от боли твоего измерения? Отвечай. От этого зависит, отправлю я тебя обратно немедленно или дам время прийти в себя перед этим.
Он колебался, его взгляд изучал ее лицо – спокойное, бесстрастное, но внимательное. Лейла видела борьбу в его глазах – гордость, страх, отчаяние и упрямство. Наконец, он заговорил, голос стал глуше, но тверже:
– Меня зовут Каэль. Я… – он запнулся, слово далось ему с трудом, – наследный принц Этерии. Вернее, был им. Мой дядя, лорд Валериус, совершил переворот. Мой отец… убит. Валериус узурпировал трон и теперь охотится за мной, последним препятствием на его пути.
Этерия… Мир магии времени и пространства. Мир нестабильности. Лейла ощутила холодок предчувствия.
– Принц или нищий, закон един, – отчеканила она, подавляя укол жалости. – Врата – не лазарет и не убежище для беглых аристократов. Твое появление – это уже нарушение хрупкого Баланса. Ты должен вернуться.
– Вернуться? – в его голосе прозвучало отчаяние. Он попытался встать, но резкая боль заставила его рухнуть обратно на кушетку, лицо исказилось гримасой. – Это самоубийство! Валериус не остановится! Он… он не просто тиран, он играет с силами, которых не понимает! Силами, что могут угрожать не только Этерии!
– Проблемы Этерии остаются в Этерии, – Лейла заставила себя быть твердой. – Моя задача – не спасать принцев, а охранять Порог между всеми мирами. Твое присутствие здесь – как камень, брошенный в спокойное озеро. Оно создает круги, которые могут привлечь хищников из глубин. Ты уйдешь, как только сможешь стоять.
Он поднял на нее взгляд, и теперь в нем не было страха – только обжигающая ярость и отчаянная решимость.
– А если я скажу тебе, Стражница, что круги уже пошли? Что Валериус ищет не только моей смерти? Что его настоящая цель – это сила за пределами Этерии? Сила, подобная той, что скрыта в твоих Вратах? Что если его преследователи идут по моему следу не только чтобы убить, но и чтобы найти дорогу сюда?
Лейла замерла. Холодный озноб пробежал по спине, не имеющий ничего общего с ночным сквозняком. Если он говорил правду… то этот раненый, сломленный принц был не просто нарушителем. Он был вестником бури, уже стоящей у ее порога.
Глава 3: Отголоски Грозы во Снах
Оставив Каэля наедине с его болью и мрачными мыслями, Лейла вернулась в главный зал Санктуария. Слова принца – об интересе узурпатора к Вратам – звучали слишком убедительно, чтобы их игнорировать. Они объясняли ту ярость, с которой он прорвался, ту мощь, что едва не сокрушила барьер. Это не было похоже на обычную погоню.
Она подошла к Консоли Равновесия, положила на нее ладони. Закрыв глаза, Лейла отрешилась от запаха крови и чужого присутствия в ее келье. Она погрузилась в себя, в свою связь с Вратами, став единым целым с древним механизмом мироздания. Она потянулась к следу, оставленному Этерией – рваному, кровоточащему шраму на глади межмирового пространства.
Видения хлынули потоком, обжигая сознание. Нечеткие, как отражения в разбитом зеркале, но пропитанные эмоциями.
Запах озона и горелой плоти. Звук рвущегося металла и крики, искаженные, растянутые во времени. Огромный тронный зал, залитый мертвенно-бледным светом колдовских сфер. На троне – фигура, закутанная в тень, но от нее исходит аура ледяного честолюбия и жестокости. Валериус. Перед ним – коленопреклоненные маги в серебряных масках, их руки плетут сложные узоры из нитей времени, воздух дрожит и искажается.