Глеб Иванович Успенский
Идиллия
– А! Сорокоуст[2]? – спросил хозяин.
– Сорокоуст-с.
– Это когда?
– Третьего дня.
– Да-да-да. А мы с Емельяном Иванычем были у Селезневых на перепутье.
– Что же, как? – с любопытством спросил гость.
– Хорошо. Признаться, до такой степени, что именно – еле-еле…
– Хе-хе-хе-хе.
– Никольский, Егор Егорыч, знаете? так тот все просил, чтоб его в колодезь опустили в бадье.
– Зачем же?
– Уж и, ей-богу, даже совершенно не могу вам определить этого…
Хозяин и гость дружно засмеялись.
Из соседней комнаты показалась горничная с подносом, на котором помещались графин водки и тарелка с кусками белого хлеба. Приятели выпили.
В это время в передней застучал кто-то калошами и хлопнул дверью.
– Кто там? – спросил хозяин.
– Это я-с!
– А-а!
– Кто это-с? – полюбопытствовал гость.
– Сын мой.
Гость оправился.
Вошел молодой человек, лет под тридцать, с примасленными волосами и лоснившимся лицом, выражавшим высокое смирение.
– Где был? – спросил отец.
– В Крестовой-с, – подходя к родительской ручке и потом свидетельствуя почтение гостю, произнес сынок.
– Садись-ко!
– Сяду-с.
– Водки хочешь?
– Не пью-с.
– Ну что ж, много народу было?
– И-и, боже мой!
– Там ведь постоянно большое стечение, – вмешался гость.
– То есть яблоку негде упасть, – с умилением добавил сын.
– А-а-а!..
– Да-с. Нынче архиерейские певчие пели двухорнос «Слава в вышних», Бортнянского сочинение[3]. Басы, я вам, тятенька, скажу, просто на стену лезли!
– Именно на стену, – вмешался гость.
– И как глотки целы, подумаешь? – произнес сын и задумался.
Подали чай.
– Саня! – крикнул отец, – нет ли там ромцу?
В соседней комнате мать и дочь встрепенулись.
– Послушай-ка, что-то говорит, – произнесла мать, вся обратившись во внимание.
– Рому спрашивают, – отвечала дочь.
– Нету; намедни с этим же пьянчугой-то выпили.
– Нету рому, – приотворив двери в зало, проговорила дочь.
– Ну, нет ли наливочки какой? Поищите там…
– Наливки пожалуйте! – говорила дочь матери.
– Слышала, – отвечала с горечью та.
– Я к маменьке пойду-с? – вопросительно произнес сын.
– Поди!
– Вот подите же, человек вышел, – проговорил отец, кивнув головой на удалявшегося сына, – а я, признаться, совсем! не ожидал.
– Что-о вы?
– Именно говорю: опасался, не ожидал. Да я вам что скажу, – ближе придвигаясь к столу, произнес хозяин: – он было меня со свету сжил!
Хозяин вопросительно смотрел на гостя.
