Гоголевский
Сад

Полная версия

Художник Антон butterrr_juice

© Гоголевский, 2025

ISBN 978-5-0065-9292-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

мой единственный слушатель

 
остынет сцена с громом, с пылью,
и блеском вновь осядет дым.
я помню, что тот сон стал былью,
и помню кресел ряд пустым.
 
 
не грянет вновь здесь шквал оваций,
ведь вам наскучил злой поэт.
злость – склейка, ширма декораций,
простой и режущий ответ.
 
 
злость – злостью ли была, когда вы
во мне увидели врага?
живительней любой отравы
мне ваша ненависть была.
 
 
укор, смешок – ах, как обидно,
что краток был ваш тот визит.
у ваших ног чудесно видно,
как ореол петли висит.
 
 
за каждой рифмой слышен выстрел,
которым отсекался страх.
шагнули вы вперёд так быстро,
а я сижу, мешаю прах.
 
 
из ломких памятных осколков
собрал кривой, чудной портрет.
невыносимы вы постольку,
поскольку я – немой поэт.
 
 
но был ли я немым той ночью,
когда ты стал мне дорогим?
 
 
ведь ты там был, я помню точно,
чтоб зал не выглядел пустым.
 

(2024)

ублюдок

 
я совершаю акт каннибализма
и поглощаю вас стих за стихом.
мы выросли давно из нигилизма,
но всё ещё не помним ни о ком.
 
 
и отписалось, отболело горе,
и вы теперь забыт и одинок,
и наконец наемся вами вдоволь,
снимая мясо с ваших нежных строк.
 
 
вкус сердца человеческого мягок,
но вы – не человек, а лишь слова,
сплетённые из рамок и повадок,
шуршащая, пустая бахрома.
 
 
мы плоть от плоти, горечь ледяная.
тугое мясо – показатель мук.
я трапезу любезно продлеваю,
как истинный гурман и верный друг.
 
 
вы остаетесь крошками в тарелке
и каплями на вымытом стекле.
на вкус неплохо, даже для подделки.
почти алмаз, растаявший в тепле.
 
 
и будет душу греть мне долго-долго,
и послевкусий расцветёт букет,
когда на языке остынет колко
и стихнет поглощённый мной поэт.
 

(2025)

сны о черных кошках

 
подходит день к концу, а с ним – и мы.
помяты и поломаны немножко,
мы рухнем на кровать, чтоб видеть сны,
чарующие сны о черных кошках.
 
 
они кружатся вдоль пушистой тьмы
и в лунных растворяются дорожках,
для всех людей они всегда одни —
разрозненные сны о черных кошках.
 
 
на лапках переносят пыль звезды
и оставляют свет в молочных крошках,
чтоб на закате дня увидел ты
космические сны о черных кошках.
 
 
мелькнёт кошачий хвост в ночи кометой
и заберёт всю боль людских сердец.
окно погаснет в уголке планеты,
мигнув: «спокойной ночи, наконец».
 

(2025)

небо

 
и небо опрокинулось со звоном,
разбилась чашка млечного пути.
с коленей приподнявшись с тихим стоном,
осталось только в долгий путь идти.
 
 
разверзнуть ребра от души пошире
и небо необъятное обнять.
рассудок повернулся на шарнире
и повернул с собою время вспять.
 
 
и, синеву сжимая через силу,
хотя бы заберу себе её,
назло вселенной, каждому светилу,
как подсказало жадности чутьё.
 
 
необходимо обладать хоть чем-то,
во что вмерзать возможно по ночам —
вот так небесной прочной изолентой
желанье жить связало руки нам.
 

(2025)

решимость

тьма наблюдает с тихим любопытством

и основательно готовит мне допрос.

пусть не надеется – не сдамся слишком быстро,

и не дождется от меня ни слов, ни слёз.

я человек, увы, и не из умных,

кто собирает стройные стихи.

тьма кралась; я не чаял ног бесшумных —

ее шаги убийственно тихи.

риск должен быть в умеренных масштабах —

и на него пойду теперь, таков расчёт.

не остановит разложенья запах —

оно нас всех неровен час уж ждёт.

и будет холод, будет строгость в жестах,

но я привык, меня не испугать,

и толку больше нет в моих протестах,

хоть долг мой – упираясь, отрицать.

(2025)