Кристи Голден
Танец мертвых
– Ты прошла первое испытание, – одобрил он, тяжело дыша от напряжения, – Настало время второго.
Он хлопнул в ладоши, раздался звук, как щелчок кнутом в большой комнате. Немного спустя около дюжины зомби, от слуг до рабочих с полей, появилось в бальной зале. Ларисса глядела на них, размышляя над тем, что задумал Мисрой.
– Им дан приказ убить тебя, – сказал он. – Если ты правильно исполнишь Танец Мертвых, ты запутаешь их на время, достаточное для отмены приказа.
Ларисса еле переводила дух:
– Но я только что научилась! А что будет, если у меня не получится? Мисрой пожал плечами:
– Тогда, моя дорогая, они убьют тебя, и у меня появится новенькая горничная-зомби. Конечно, если тебе не повезет. Но я оставлю за тобой место за столом на обеде… на случай твоей удачи.
Сначала Ларисса подумала, что это просто одна из жестоких шуток Мисроя, но он повернулся и вышел из бальной комнаты и закрыл двери со зловещим глухим звуком. Это послужило сигналом для разлагающихся фигур, которые задвигались в направлении Лариссы с угрожающим видом.
В западне! Некоторое время Ларисса была неспособна даже двинуться. Как муха в паутине… Нет, муха будет бороться, решила она. Ее опустошил танец, но она почерпнула энергию из какого-то внутреннего запаса и начала двигаться.
Она сделала первые па вальса, уверенно двигаясь под музыку игравшего клавесина. Вначале ее ноги неуверенно касались пола, затем она стала делать собственные движения, подсказываемые ей внутренним чувством растущей силы.
Марсель почти застал ее в движении, пытаясь задушить ее. Как только его холодные руки коснулись ее разгоряченного тела, она ударила его. Зомби опустил руки, оставив попытки приблизиться к ней.
Теперь Лариссу пыталась остановить горничная, но Ларисса уже отведала успех и с почти злобным весельем обратилась к ходячему трупу женщины. На этот раз служанка испытала на себе сигнал, посланный ей Лариссой.
Еще два беспамятных существа приближались с двух сторон. Ларисса совершила прыжок в неистовом танце, все более набирая силу воли. Один за другим существа Мисроя останавливались от раздвоения, какой приказ им выполнять – своего хозяина, голос которого они привыкли слушать, или новые команды женщины с белыми волосами и огненной душой, танцующей перед ними.
Когда с ними было покончено, Ларисса остановилась. Ее дыхание с трудом восстанавливалось, ее ноги дрожали. Клавесин прекратил играть, Ларисса опустилась на пол.
Начав дышать регулярно, она медленно поднялась на ноги. Холодно взглянув на замерзшие трупы, Ларисса Снежная Грива направилась к Господину мертвых обедать.
Глава XX
Неимоверным усилием воли Ларисса приподняла веки, почувствовав страх, что она не сможет превозмочь чары Мисроя.
Она была одна в топях, лежа в неудобной позиции с подвернутыми рукой и ногой, которых она вначале не чувствовала.
Она заставила кровь циркулировать, и ее конечности ожили. Ларисса пыталась различить что-либо знакомое в обстановке, окружавшей ее. Ни одного узнаваемого признака среди коричневых и зеленых тонов. Она не увидела ни гниющего кучера, ни пироги – ничего, что она узнала бы. Внутри рождалась паника. «Нет, – скомандовала Ларисса. – Я выберусь отсюда… Я думаю».
Она по-прежнему была в своем зеленом платье, сковывавшем ее движения. Она попыталась встать. На ее левом колене что-то хрустнуло. Она вздрогнула, но потом с облегчением вздохнула: это был кусок свернутого пергамента, запечатанного печатью на воске. Ларисса подняла и изучила печать: там стояла большая буква «М». Ларисса открыла пергамент и стала читать.
«Моя дорогая мисс Снежная Грива!
Вы должны считать меня ужасным хозяином, и вы правы. Я должен поблагодарить вас за освежающее присутствие в моем доме. Работать с вами было удовольствием.
Перед вами – последнее испытание, во всяком случае, из тех, что ставлю я. Вы получите кнутовище, я знаю, вы сумеете воспользоваться им. Желаю вам удачи на вашем пути домой, хотя я сомневаюсь, что он вам нужен – вы слишком похожи на меня. У нас собственное счастье.
Быть может, мы еще станцуем. Я предвкушаю это.
Антон Мисрой»
Ларисса скомкала письмо и бросила его оземь. Оно стало медленно разглаживаться, его углы раскрывались, как цветки персика. Она увидела кнутовище, о котором писал Мисрой, лежащим в грязи. На его коже была кровь Демона. Она глубоко вздохнула, успокаивая свои расшалившиеся нервы.
«Запустить корни», – сказала она сама себе. Она лежала на влажной земле, не обращая внимания на то, что ее платье мнется. Она запустила пальцы в почву, ища информацию у земли, обретая от нее спокойствие.
В отличие от почвы на острове Девы, эта земля была неуютной. Она чувствовала гнильцу, как в перестоявшей пище. Она распласталась, прижимаясь плотнее к земле, требуя соучастия.
Земля уступила как капризное дитя.
Она чувствовала сигнал о том, что ей надо быть настороже. Не доверять ни растениям, ни живым существам. Остров Девы находится в миле отсюда на юго-восток. Ларисса почувствовала, что больше информации от земли она не получит. Контакт прервался.
Ларисса медленно сконцентрировалась, вынимая пальцы из почвы. Ее руки были отпущены с неохотным причмокиванием. Рассеянно она очистилась от грязи.
Ее первой мыслью было попробовать совершить путешествие с помощью дерева. Ларисса приблизилась к огромному дубу, не обращая внимания на его угрожающий вид. Это – обычное дерево, подумала она.
Вдохнув побольше воздуха, она прикоснулась к коре ствола:
– Я приветствую вас. С вашего позволения я…
– Нет!
Ответ прозвучал с такой грубостью, что она застонала. Танцовщица отдернула руку, но сердитая ветка уже обхватила ее. Дерево угрожающе изменилось, его ветки устремились к ней.
Ларисса должна была действовать спешно. У нее не оставалось времени на размышление. Несмотря на то, что оба ее запястья были во власти дерева, она могла шевелить пальцами. Касания дерева теперь сопровождались воспламенениями, и дерево рычало от боли, отпуская ее. Ветки забились о ствол. Язычки пламени скоро были сбиты.
Ларисса встала вне досягаемости деревьев.
– У меня нет никакого желания наносить ущерб кому-либо в топях, – прокричала она окружению, – но я могу причинить ущерб, если мне не будет предоставлен свободный проход.
Она выждала, не будучи уверена в ответе. Наконец ближайшее дерево басом проговорило:
– Белая Грива, ты можешь идти своей дорогой, но не через меня.
Ларисса прикрыла глаза веками в знак благодарности Деве за ее учения. Танцовщица обратилась к дереву:
– Я не могу заставить тебя доставить меня до острова Девы, но могу я получить заверения, что ты не сбросишь меня вниз, если я поднимусь по твоим ветвям, чтобы осмотреться, где я?
Дерево недовольно прошелестело:
– Да.
– Я могу причинить боль, – предупредила Ларисса.
– Понятно.
Когда Ларисса приблизилась, дерево даже приспустило ветки, чтобы облегчить ей карабканье. Ларисса самодовольно улыбнулась.
Несмотря на неудобное платье, Ларисса сравнительно легко достигла вершины. Там весело светило солнце, создавая резкий контраст с царством теней под балдахином ветвей.
Она увидела океан зелени под собой. Ларисса повернулась, ища поддержки.
Ветка обвила ее, но только для того, чтобы поддержать.
Ларисса увидела, что деревья заслоняют многое. Она с надеждой всматривалась вдаль…
С облегчением она увидела гладкую поверхность озера, отражающего солнце. Остров Девы выглядел изумрудом.
– Я возвращаюсь, Дева, – прошептала она, тщательно выбирая обратный путь по дереву.
Ее взгляд упал на кнутовище. Сначала она подумала, что оставит его лежать там, где оно лежит. Оно не причинит никому вреда забытое в топях. Но, сама не зная почему, она нагнулась и взяла плеть.
В этой вещи не было ничего необычного.
– Что же эта плеть означает, Мисрой, – сказала она громко. – Почему бы не принять ее? Я по крайней мере буду знать, где я.
Соблюдая светское обращение, Ларисса поклонилась дереву в благодарность за помощь.
В ответ дерево прошелестело листвой. Лариссе это напомнило рычание собаки, которая отказывается броситься на жертву. Если это – очередное испытание Мисроя, то она справляется.
Сжимая в руке плеть Мисроя, она направилась в сторону острова Девы. Под ногами было сыро, но почва держала ее, и настроение повышалось. Она стала раздумывать об устройстве плавучего театра, выбирая пути для нападения на него. Атака должна состояться ночью, это точно. Ей будут помогать существа, которые видят в темноте. Влажная темень с возможным туманом послужит хорошим прикрытием.
Она задумалась о том, сколько людей обратили в зомби. Она невольно вспомнила Касильду. Только за нее одну, не говоря о других, следует отомстить Лонду.
Теплое мерцание показалось около нее. Она насторожилась, но поняла потом, что это всего лишь блуждающий огонек.
– Я с удовольствием вижу знакомое… – она запнулась: «лицо» сюда никак не подходило.
Светящийся шарик двинулся назад, затем вперед, освещая танцовщицу желтым светом. Лариссе пришла в голову мысль:
– Ты можешь провести меня на остров Девы? – спросила она, не будучи уверена, что это существо понимает человеческую речь.
Блуждающий огонек сделал паузу в мерцании, а затем начал двигаться вбок. Ларисса нахмурилась. Согласно тому, что она видела с вершины дерева, ее путь пролегал прямо вперед, но блуждающий огонек должен лучше знать дорогу, и она пошла за ним.
Поняв, что Ларисса следует за ним, шарик света стал целенаправленно двигаться в одном направлении. Ларисса улыбалась, думая о Уилене: пойдет ли он за ней, когда она покинет Сурань. Она подумала, что уговорить его не будет трудно… если он только вообще может выехать из этой страны. Ее улыбка поблекла. Что, если он каким-то образом связан с этой землей? Что, если…
Ларисса вдруг замахала руками, чтобы остановить свое продвижение вперед, но было поздно – она попала в трясину, которая начала ее засасывать в себя. Грязь набилась ей в рот, она яростно отплевывалась, чтобы не подавиться. На секунду ею овладела паника. Потом она поняла, что резкие движения лишь способствуют засасыванию.
Зыбучая субстанция, как живое существо, обхватила ее конечности, ухватила ее длинные волосы, заставляя голову кланяться вперед и в стороны. Ларисса осознавала, что в ее распоряжении считанные минуты.
Она поискала глазами блуждающий огонек, но увидела, что их теперь четыре и что они не проявляют своего беспокойства, как тогда, когда ей грозила гибель от смертельного растения. Постепенно Ларисса поняла, что они питаются ее страхом. Они пульсировали, разрастаясь и предаваясь хищному наслаждению.
И тут-то Ларисса поняла, что это не были блуждающие огоньки того рода, который жил на острове Девы. Они специально заманили ее сюда, чтобы попраздновать на ее переживаниях ужаса.
Она быстро перебирала варианты спасения. Перейти на дыхание водой? Но трясина не была чистой водой. Превратить трясину в землю? В таком случае она окажется в ловушке. Что же тогда?
Суетливое мерцание приближалось, чтобы насладиться ее страхом. «По крайней мере, этого они не получат», – подумала Ларисса. Она попыталась расслабиться и, к своему удивлению, обнаружила, что может плавать. Она попыталась успокоить дыхание и сердцебиение. В этот момент она нашла длинную ветку дерева. Пальцами она ощутила тонкие усики на ветке. У нее появилась надежда на спасение. Мерцание становилось лихорадочным. Она старалась не обращать внимание на это, цепляясь за ветку.
Медленными, но уверенными движениями она стала вытягивать себя из трясины. Ветка гнулась, но держала. Ларисса приближалась к берегу и наконец полностью высвободилась из почти смертельной западни.
Дрожа от пережитого, она выглядела далеко не изящно. Огоньки сердились на нее, они делали угрожающие движения, производя при этом шум. В Лариссе проснулся страх, когда она услышала призрачный голос:
– Умри, Белая Грива.
Она попыталась прогнать страх. Она убеждала себя, что это всегонавсего шарики. Что они могут…
Она слышала, как один из них пролетел с жужжанием мимо. Она почувствовала как удар тока. Второй огонек задумал повторить этот маневр, но Ларисса вскочила на ноги. Язычок пламени начал образовываться на ее ладонях, и она направила его на нападающих.
Огоньки застонали от раздражения. К ее ужасу, пламя отскочило рикошетом и обожгло ее. В основном ей удалось увернуться от него.
Тем не менее боль ее коснулась, и она застонала. Внезапно она видела плеть Мисроя, лежавшую там, где она ее бросила. Она схватила ее, раздумывая, как ею пользоваться.
Она вспомнила слова Мисроя о том, что плеть ей должна пригодиться и что она должна знать, как ей пользоваться.
Но она не знала. В это время на нее был сделан второй заход с электрическим разрядом. Она попыталась увернуться, но ее задело, и она изогнулась от боли.
Боль. Мисрой бил красавца жеребца и забил его до смерти. К боли прибегал и Лонд. Как сказала Дева? Это доходило до кости и крови. Кровь! Вот ответ!
Ларисса села и ударила плетью по своей левой руке. Появился красный след, но он был бескровным. Пытаясь превозмочь боль, она ударила сильнее. По ладони побежал ручеек крови.
«Умри, Белая Грива».
Ларисса не была уверена, что она вынесет следующий удар. Когда горящий шар нацелился на нее, она была готова встретить его ударом плети.
К ее удивлению, плеть повернулась в ее руке так, что она чуть не выронила ее. Плеть Мисроя стала расти в длину и удлинилась до шести футов. Она заполнила маленькую руку Лариссы, из черной она стала зеленоватой. На одном конце сформировалась голова с двумя змеиными глазами и ядовитым зубом.
Ларисса закричала от ужаса, но удержала змею в руке. Она увидела, что змеиная голова повернулась к мерцающим шарикам. Черный язык задрожал, а челюсти раскрылись от непостижимо широкого захвата. Когда световой шар ринулся в атаку, змея поглотила его одним рывком. Ларисса вспомнила слышанную ею легенду о мерцающих огоньках, порожденных змеей, пожирающей солнце.
Оставшиеся шары издали резкий звук. Один из них заметался в бешеном темпе. Другой, засомневавшись, изготовился для нанесения удара, но был также проглочен змеей.
Два оставшихся мерцающих огня отступили и вскоре растаяли вдали.
Ларисса ослабила хватку и увидела, что змея смотрит на нее не мигая. Она спокойно встретила ее взгляд. Язычок змеи вибрировал. Затем она снова превратилась в обычную черную плеть.
Усталая улыбка коснулась губ Лариссы:
– Спасибо, Антон. Но, клянусь крысами Ришемюло, тебе нелегко было узнать, что я не переношу змей.
Через некоторое время Ларисса успокоилась. Она взобралась на другое дерево, чтобы посмотреть на остров Девы. К счастью, злополучные шары лишь немного отвлекли ее от правильного пути.
Ларисса снабдила себя посохом из длинной ветки и прежде чем ступить на землю пробовала твердость почвы. Она мобилизовала весь свой слух на обнаружение опасности.
Становилось жарче, она почувствовала голод и жажду. Время, проведенное с Девой и, как это ни удивительно, с Мисроем, дало ей понятие, что съедобно в этих гнилых местах. Недавний дождь заполнил выемки в камнях и деревьях. Вкус воды в них был неприятен, но утолял жажду.
Ларисса шла до наступления темноты. Из воздушного мха она соорудила постель. Прежде чем лечь спать, она протанцевала вокруг для создания защитного кольца. Едва коснувшись постели, она заснула глубоким сном.
Через несколько часов она проснулась, не соображая, где она. Ей показалось, что ее кто-то разбудил. Она осторожно осмотрелась.
Ночь казалась тихой и спокойной, но Лариссу не покидала настороженность. Деревья молчали. Было безветренно, и ветви не шевелились. Деревья не казались враждебными. Не было никакого свечения ни блуждающих огоньков, ни их злобных подобий. Жужжание далеких насекомых да всплески небольших животных в воде были единственными звуками, нарушавшими тишину. Слух Лариссы не улавливал опасности.
Что же разбудило ее? Ларисса села, обхватив колени руками. Было беспокойно. Она слишком много пережила в топях за последнее время, чтобы доверять своим инстинктам. Ларисса продолжала вслушиваться.
И звук пришел:
– Ларисса, – прошептал вздох. Тотчас она была на ногах, готовясь исполнить защитительный танец.
– Кто здесь? – спросила она, но не получила ответа.
Однако немного погодя раздался тот же голос:
– Дитя мое, ты забыла меня? – Перед глазами Лариссы образовался прозрачный силуэт, воплощавшийся в узнаваемую фигуру.
– Папа, – прошептала она.
Призрачная фигура печально кивнула. Обри Хелсон был одет так же, как тогда, когда она видела его в последний раз. Он летал над поверхностью земли:
– Я скучал по тебе, Ларисса.
На глазах Лариссы показались слезы:
– О, папа. Я скучала по тебе. Что случилось с тобой? Почему ты не пришел за мной?
– Я пришел бы, да Дюмон убил меня, – ответил он. В глубине души Ларисса знала ответ, но не смела углубляться в него. – Скоро мы отомстим. Иди сюда, моя красавица дочурка, я проведу тебя к Деве.
Ларисса, почти ослепленная слезами, выступила за очерченный ею же круг.
– Нет, Ларисса, не делай этого! – послышался громкий крик. Откуда ни возьмись возник Уилен и затолкал ее обратно в круг. – Это не твой отец! Это западня!
Глаза Лариссы были обращены на призрачное изображение человека, которого она любила. Она боролась с блуждающим огоньком:
– Нет, Уилен, это папа! Он не принесет мне горя…
Уилен обвил свои руки вокруг нее. Она безуспешно пыталась вырваться из жестких объятий любимого.
Уилен обернулся к призраку:
– Сгинь! Ты ничего собой не представляешь! Я тебя знаю! Ты не причинишь ей вреда!
Привидение открыло рот и издало истошный крик, взорвавший ночную тишину, оно растаяло, превратившись в клубы тумана. Затем все исчезло.
Ларисса прекратила сопротивление, обмякнув в объятиях Уилена:
– Уилен, – прошептала она. – Спасибо тебе.
– Рад был помочь.
Она закинула голову и посмотрела на него:
– Ты свободен! Как тебе удалось бежать?
Он лукаво улыбнулся:
– Это было нелегко, но пока бежал только я один. Надо вернуться и спасти других. Вставай! Пойдем!
– Погоди. А как ты узнал, что… то, что было… не было привидением моего отца?
– Не забывай, что здесь – моя территория. Я знаю, что творится в сердце топей. Эти существа у нас называются простофили. Обычно они принимают человеческий облик кого-нибудь хорошо знакомого жертве обмана, но могут обратиться в собаку, кошку или другое животное. Но всегда черное. Они охотятся за телами людей. Он надеялся заманить тебя в западню, как это было с мерцающими огнями.
Рука Лариссы все еще держала его руку. Ее голос стал безразличным, но ее сердце говорило: «Я ненавижу тебя! Я хочу твоей гибели!»
Уилен посмотрел на нее:
– Дева ждет, идем!
Ларисса выдернула руку, заняв оборонительную позицию.
– Кто ты? – спросила она. Уилен смотрел на нее:
– Что случилось, Ларисса? – Он шагнул к ней.
– Остановись! Иначе будет плохо тебе, кто бы ты ни был, – предупредила танцовщица. – Откуда ты знаешь о случае с трясиной и почему ты не смог прочитать мои мысли?
По лицу Уилена расползлась страшная ухмылка. Ларисса видела, как он весь преображался в уродливого человека, которого она никогда ранее не видела. Затем существо стало постепенно превращаться в крокодила: пасть удлинялась, отрастали клыки, на руках выросли когти, появился хвост.
– Браво! Моя хорошенькая танцовщица, – похвалило ее чудовище голосом Антона Мисроя. – В тебе открываются все новые сюрпризы!
Ларисса прикрыла глаза. Она больше не страшилась, она была возмущена:
– Антон, ты достаточно шутил со мною. Ты поразвлекался за мой счет довольно! Дай мне дойти до острова Девы, чтобы подготовить нападение на корабль! – почти кричала она.
Крокодил медленно засмеялся:
– В тебе есть характер! Ну, ладно! Это уродливое существо – полуящерица – надежно доставит тебя на остров Девы. Дальше, – полуящерица пожала плечами, – все будет зависеть от тебя. Кстати, в отношении плетки ты оказалась тоже на высоте.
Ларисса открыла было рот для ответа, как полуящерица уже не голосом Мисроя сказала:
– Я готова служить Белой Гриве.
– Доставь меня на остров Девы! – приказала Ларисса.
Полуящерица поклонилась и стала расти до размеров крупного крокодила, затем плюхнулась в воду и дождалась, пока Ларисса заберется ей на спину.
Глава XXI
Дева Топей запустила корни во влажную почву. Она нуждалась в периодическом, без помех, соединении с землей для поддержания уровня энергии, она знала, что вскоре ей понадобится много сил. Она глубоко укоренилась, чувствуя, как питательные соки медленно наполняют ее тело. Она закрыла глаза, сделала глубокий вздох и выдохнула. Потом она прекратила дышать. Ее прекрасные черты стали видоизменяться. Она покрылась корой дерева… Отдых…
– Дева?
Деве не хотелось выходить из глубокого транса, она попыталась проигнорировать зовущий ее голос.
– Дева? – Да, это звали ее, она должна ответить. Медленно, как сквозь толстый слой грязи, она поплыла вверх, постепенно становясь снова мыслящим существом.
Перед ней стояла страшно побледневшая Ларисса. Рядом с ней была громадных размеров полуящерица, холодно смотревшая на Деву.
– Я доставила Белую Гриву, – сказала она. – Она рассказала мне о ваших нуждах.
– Мы будем нуждаться в помощи вашего народа, – сказала Дева. – Можем мы рассчитывать на вас?
Существо обнажило смертельно опасные зубы:
– Звучит празднично. Мы придем, когда вы нас позовете.
Без лишних слов существо нырнуло в воду, приняв форму и размеры крокодила.
Дева обернулась к Лариссе, на которой отражались переживания ее последних дней. На ее лице сформировалось выражение решимости, которого не было раньше. Полностью вернувшись в человеческое состояние, Дева подошла к Лариссе и обняла ее за плечи:
– Расскажи мне, что случилось. Ларисса облизнула губы:
– Он дал согласие на нападение. Он обучил… Он научил меня Танцу Мертвецов.
Дева была шокирована:
– Что я наделала? О нет, Ларисса… Ты не должна прибегать к подобного рода магии. Это противоречит всему, чему я тебя учила.
– Я знаю, – сказала она спокойно. – Он желает, чтобы я применила это. Поэтому он разрешил нападение. Но я знаю, чего это стоит.
– Ты осознаешь, чем это чревато? Какому риску ты себя подвергаешь?
Танцовщица смотрела на вещи мрачно:
– Он не рассказывал мне, но я обнаружила это сама.
Она никогда не забудет руки зомби на своей руке. Потеряй она контроль во время танца, она стала бы зомби сама. Однако она овладела ситуацией.
Дева Топей положила зеленоватую руку на плечи танцовщицы.
– Я сожалею, что тебе пришлось столько пережить. А сейчас тебе надо отдохнуть, прежде чем приняться за дела. Иди спать.
Ларисса согласилась. Ночь в Доме Печали не принесла отдыха, а в топях ей удалось поспать всего лишь несколько часов. Девушка знала, что Дева ниспошлет на нее целебный сон. Она опустилась и погрузилась в сон, проваливаясь в него как в туман. Дева вернулась к медитации.
Посредством своего контакта с землей Дева в общих чертах сознавала, что происходит на ее острове и водах, омывающих остров. Она чувствовала медленный молчаливый рост гигантских кипарисов. Она ощущала течение вод, трепет больших, малых и хищных существ, отправлявшихся по своим делам. Примерно час она подпитывала себя от земли, затем перешла к вызовам.
Круг ее вызовов был невелик – он ограничивался островом, но подхватывался и разносился другими существами. Полуящерица уже рассказывала о встрече с ней своему народу. Деревья передавали вызов другим при помощи барабанного боя.
Чувствительные растения слышали эти ритмы и передавали их далее. Ветви раскачивались, корни шевелились. Медленно, почти мучительно начали двигаться деревья, шелестя листвой.
Длинноухий тоже слышал зов Девы, он сидел, прислушиваясь. Потом он начал отбивать удары своей сильной задней ногой. Сигналы лоаха инстинктивно принимались его народом. Один за другим все зайцы в топях услышали призыв старшего.
Зов услышали и более необычные жители топей. Проснулись деревья, корни которых были неподалеку от Дома Печали. Их глубоко посаженные глаза наполнились ненавистью и жаждой крови. Злобные деревья слышали призыв наравне с добрыми. Существа, обитающие на дне болот, поднялись на поверхность.
Примерно милю вниз по течению Денири и Каедрин были заняты постройкой плотиков для атаки. Каедрин рубил бревна из упавших деревьев. Он без устали размахивал топором, так что пот струился. Денири с видимым безразличием связывала бревна лозой. Вдруг она насторожилась:
– Послушай!
Он с любопытством посмотрел на нее:
– Сигнал? Я не слышу. Денири наморщила нос в притворном презрении:
– После стольких лет в топях ты не способен слышать? Он идет по земле.
Каедрин взглянул на горностая Слика. Зверек был настороже. Волк, который был с ним пять лет и происходил из Аркандейла, бесстрастно молчал, уставившись в одну точку. Зато белочка с любопытством высунулась из кармана.
Каедрин встал на четвереньки и для лучшего контакта вонзил в грязь свои сильные пальцы. Некоторое время он вслушивался в еле различимый зов, затем поднялся и втащил свой плавучий дом на сушу. Он вошел в него и стал рыться в углу. Денири с любопытством наблюдала.
Кожаные латы, несгибающиеся от редкого употребления, появились на свет из мешка. Он достал также ржавый меч, собираясь, очевидно, привести его также в употребимый вид, равно как и щит со стертым до неузнаваемости девизом.
В это время из воды показалась любопытствующая выдра, она сунула мокрый черный нос в мешок и взглянула на Каедрина. Тот погладил ее шелковистый мокрый мех.
– Ты действительно собираешься все это применить? – спросила Денири наконец голосом, полным напряжения.
– Давно я поклялся не пользоваться этими вещами ради любви к мужчинам и женщинам. Но верно также и то, что теперь они мне пригодятся в войне за тебя, Денири. За тебя и тебе подобных, которых я здесь научился любить и ценить. Денири перешла на визг:
– Ты – единственный мужчина здесь. От тебя не ожидают…
– Кроме Лариссы, я – единственный человек здесь, и я буду бороться. Я им нужен. Пригодится и твоя помощь.
Денири зашипела в ответ, ее лицо удлинилось в мордочку, тело вытянулось, проявился мех. Обратившись полностью в норку, она соскользнула в воду и исчезла. Каедрин печально улыбнулся: она вернется.
Медленно послание передавалось от дерева к дереву, от зверя к зверю, и все стали стекаться на остров. Лисы не трогали зайцев, олени не бежали от крокодилов. Они откликались на зов Девы.
* * *
Буки был цел и невредим: убить лоаха трудно, а раны заживают на нем очень быстро. На огромном зайце не осталось и следа от перенесенных им пыток. Буштейл исхитрился приблизиться к месту заточения Буки настолько, что смог облегчить его позу для более быстрого выздоровления. Впервые за все время плена проволока не давила на Буки, и он мог расслабиться. Благодаря Буштейлу заяц спал глубоко, хотя и вздрагивал время от времени в своих кандалах.
«Ах, дружок Буки, – думал Уилен, глядя на странную дружбу лиса и зайца. – Тебе следовало быть кошачьим лоахом – ты всегда приземляешься на все четыре лапы».
Уилен также был физически невредим, но его тело хранило память о боли. Не помогало и ожидание новых пыток.
Лонд был мастером причинять боль. В этом он воистину преуспел. Действительно, можно было найти силу в боли и удовольствие в причинении ее. Уилен, однако, знал, что сила эта коварная, а удовольствие – ложное. Рано или поздно это обратится против самого колдуна. Учитывая прошлое Лонда, его положение было рискованным.
Дверь открылась, и вошли трое зомби, включая Драгонейса. Один из них подошел к Буки и отключил магические кандалы. Другой протянул руку к проволочной петле.
– Нет, – попросил заяц. – Пожалуйста…
Внезапно и без предупреждения, в хищном молчании Буштейл вскочил на ноги и вцепился в горло зомби. Когда тело упало на пол, на него налетел Буки. Острыми когтями передних лап и еще более острыми передними зубами Буки стал рыться в разлагающемся теле. Потом он объявился с сердцем зомби в зубах, которое он тут же жадно съел.
Драгонейс потянул за проволоку, и заяц вновь оказался висящим в петле. Другой зомби подошел к Уилену, который не принимал участия в борьбе, считая бесполезным вымещать недовольство на этих развалинах людей. Это было бы растратой небольших сил.
Зомби привели Уилена и Буки к Лонду, и Уилен сжал зубы, готовясь к новой боли. Однако Лонд спокойно смотрел на них. Около двери сидел Дюмон с покрасневшими глазами.
– А ты крепок, блуждающий огонек, – признал Лонд. – Буки испытал жестокую боль, и ты ее вытерпел. Настало время другой тактики.
Лицо Уилена было бесстрастным, но сердце его упало. Что уготовил им Лонд на этот раз? Его первая мысль была о Буки. Длинноухий понял бы, почему его пытают, и рационализировал бы ощущения боли. Для Буки же это было агонией, лишенной всякого смысла. Заяц прижался к полу, дрожа и быстро шевеля носом.
Лонд хлопнул в ладоши одетыми в перчатки руками. Вошел Бринн с мешком, в котором трепыхалось живое существо. Буки дико задрожал, он со страхом нюхал воздух, его глаза выражали ужас.
– Нет, – прошептал он. Лонд молча вытряхнул из мешка отчаянно сопротивлявшегося зайца.
– Бедняга, – сказал он голосом, полным сарказма. Одной рукой он схватил зайца за уши, другой рукой взял нож со стола. – Он не понимает, что происходит, но ты понимаешь.
Хладнокровно, как по куску дерева, остро наточенным ножом Лонд провел по боку зайца. Тот громко закричал, пролилась алая кровь. С криком, выражавшим крайнюю степень отчаяния, Буки бросился на защиту как лоах собственного народа. Он прыгал, лягался. Потребовалось два зомби, чтобы утихомирить его. Уилен, привязанный к лоаху, находился у границы, где кончается здравомыслие. Он пытался думать о Лариссе, представил ее белые волосы и голубые глаза, но все пересиливала льющаяся кровь и сопереживание с Буки.
– Я остановлюсь, если получу нужную мне информацию, – сказал Лонд.
– Все, что угодно, – истерически закричал лоах. Однако, к несчастью для Лонда, Буки не располагал существенной информацией. Его рыдания лишь подтвердили то, что Лонд уже знал: Дева жива, Уилен ей служит, замышляется спасательная операция. Большего Буки не знал.
Колдун обратился к блуждающему огоньку:
– Твой друг сильно страдает. Десяток твоих слов облегчит его участь, – сказал он в расчете на то, что Буки слышит.
Лоах обратился к блуждающему огоньку:
– Уилен, ты должен остановить мучительство одного из моего народа. Он употребляет его не для поддержания жизни. Останови его!
Сердце Уилена было полно сочувствия к живому существу, но он не мог предать Лариссу и Деву. Его молчание было единственным шансом на выживание живых существ на «Мадемуазель». Он смотрел в пол.
Заяц в руках Лонда по-прежнему страдал, кровь лилась от нижних конечностей. Лонд встал и посмотрел на тазик в центре стола, забрызганный кровью.
