bannerbannerbanner
Илиада

Гомер
Илиада

Полная версия

Песнь десятая
Долония

 
Все при своих кораблях, и цари и герои ахеян,
Спали целую ночь, побежденные сном благотворным;
Но Атрид Агамемнон, ахейского пастырь народа,
Сладкого сна не вкушал, волнуемый множеством мыслей.
 
5
 
Словно как молнией блещет супруг лепокудрыя Геры[398],
Если готовит иль дождь бесконечный, иль град вредоносный,
Или метель, как снега убеляют широкие степи,
Или погибельной брани огромную пасть отверзает, —
Так многократно вздыхал Агамемнон, глубоко от сердца,
 
10
 
Скорбью гнетомого; самая внутренность в нем трепетала;
Ибо когда озирал он троянский стан, удивлялся
Их огням неисчетным, пылающим пред Илионом,
Звуку свирелей, цевниц и смятенному шуму народа.
Но когда он взирал на ахейский стан неподвижный,
 
15
 
Клоки власов у себя из главы исторгал, вознося их
Зевсу всевышнему: тяжко стенало в нем гордое сердце.
 
 
Дума сия наконец показалася лучшей Атриду —
С Нестором первым увидеться, мудрым Нелеевым сыном.
С ним не успеют ли вместе устроить совет непорочный,
 
20
 
Как им беду отвратить от стесненной рати ахейской;
Встал Атрейон и с поспешностью перси одеял хитоном;
К белым ногам привязал красивого вида плесницы;
Сверху покрылся великого льва окровавленной кожей,
Рыжей, огромной, от выи до пят, и копьем ополчился.
 
25
 
Страхом таким же и царь Менелай волновался; на очи
Сон и к нему не сходил: трепетал он, да бед не претерпят
Мужи ахейцы, которые все по водам беспредельным
К Трое пришли, за него дерзновенную брань подымая.
Встал и широкие плечи покрыл он пардовой кожей,
 
30
 
Пятнами пестрой; на голову шлем, приподнявши, надвинул,
Медью блестящий, и, дрот захвативши в могучую руку,
Так он пошел, чтобы брата воздвигнуть, который верховным
Был царем аргивян и, как бог, почитался народом.
Он, при корме корабля, покрывавшегось пышным доспехом,
 
35
 
Брата нашел, и был для него посетитель приятный.
Первый к нему возгласил Менелай, воинственник славный:
“Что воружаешься, брат мой почтенный? или от ахеян
Хочешь к троянам послать соглядатая? Но, признаюся,
Я трепещу, чтоб не вызвался кто на подобное дело
 
40
 
И чтоб враждебных мужей соглядать не пошел одинокий
В сумраках ночи глухой: человек дерзосердый он будет”.
 
 
Брату в ответ говорил повелитель мужей Агамемнон:
“Нужда в совете и мне и тебе, Менелай благородный,
В мудром совете, который бы мог защитить и избавить
 
45
 
Рать аргивян и суда; изменилось Кронидово сердце:
К Гектору, к жертвам его преклонил он с любовию душу!
Нет, никогда не видал я, ниже не слыхал, чтоб единый
Смертный столько чудес, и в день лишь единый, предпринял,
Сколько свершил над ахейцами Гектор, Зевесу любезный,
 
50
 
Гектор, который не сын ни богини бессмертной, ни бога.
Но что свершил он, о том сокрушаться ахеяне будут
Часто и долго; такие беды сотворил он ахейцам!
Но иди, Менелай, призови Девкалида, Аякса,
Прямо спеши к кораблям, а к почтенному сыну Нелея
 
55
 
Сам я иду и восстать преклоню, не захочет ли старец
Стражей священный сонм навестить и блюстись приказать им;
Верно, ему покорятся охотнее; сын его храбрый
Стражи начальствует сонмом, и с ним Девкалида сподвижник,
Вождь Мерион; предпочтительно им поручили мы стражу”.
 
60
 
И его вопросил Менелай, воинственник славный:
“Что же мне ты прикажешь и как повелишь, Агамемнон?
Там ли остаться, у них, твоего ожидая прихода,
Или к тебе поспешать возвратиться, как всё накажу им?”
 
 
Вновь Менелаю вещал повелитель мужей Агамемнон:
 
65
 
“Там ты останься, чтоб мы не могли разойтися с тобою,
Ходя в сумраке: много дорог по широкому стану.
Где же пойдешь, окликай, и всем советуй стеречься;
Каждого мужа, Атрид, именуй по отцу и по роду;
Всех приветливо чествуй, и сам ни пред кем не величься.
 
70
 
Ныне и мы потрудимся, как прочие; жребий таков наш!
Зевс на нас, на родившихся, тяжкое горе возвергнул!”
Так говоря, отпускает он брата, разумно наставив;
Сам наконец поспешает к владыке народов Нелиду.
 
75
 
Старца находит при черном его корабле против кущи,
В мягком одре, и при нем боевые лежали доспехи:
Выпуклый щит, и два копия, и шелом светозарный;
Подле и пояс лежал разноцветный, который сей старец
Часто еще препоясывал, в бой мужегубный готовясь
Рать предводить: еще не сдавался он старости грустной.
 
80
 
Нестор, привставши на локоть и голову с ложа поднявши,
К сыну Атрея вещал и его вопрошал громогласно:
“Кто ты? и что меж судами по ратному стану здесь ходишь
В сумраке ночи один, как покоятся все человеки?
Друга ли ты или, может быть, меска сбежавшего ищешь?
 
85
 
Что тебе нужно? Окликнись, а молча ко мне не ходи ты!”
 
 
Старцу немедля ответствовал пастырь мужей Агамемнон:
“Нестор, почтеннейший старец, великая слава данаев!
Ты Агамемнона видишь, которого Зевс промыслитель
Более всех подвергнул трудам бесконечным, покуда
 
90
 
В персях моих остается дыханье и движутся ноги.
Так я скитаюсь; на очи мои ниже ночью не сходит
Сладостный сон, и на думах лишь брань и напасти ахеян!
Так за ахеян жестоко страшуся я: дух мой не в силах
Твердость свою сохранять, но волнуется; сердце из персей
 
95
 
Вырваться хочет, и ноги мои подо мною трепещут!
Если что делать намерен ты (сон и к тебе не приходит),
Встань, о Нелид, и ко стражам ахейским дойдем и осмотрим.
Может быть, все, удрученные скучным трудом и дремотой,
Сну предалися они и о страже опасной забыли.
 
100
 
Рати же гордых врагов недалеко; а мы и не знаем,
В сумраке ночи они не хотят ли внезапно ударить”.
 
 
Сыну Атрея ответствовал Нестор, конник геренский:
“Славою светлый Атрид, повелитель мужей Агамемнон!
Замыслы Гектору, верно, не все промыслитель небесный
 
105
 
Ныне исполнит, как гордый он ждет; и его удручит он
Горем, я чаю, и большим, когда Ахиллес быстроногий
Храброе сердце свое отвратит от несчастного гнева.
Следовать рад я с тобою; пойдем, и других мы разбудим
Храбрых вождей: Диомеда героя, царя Одиссея,
 
110
 
С ними Аякса быстрого[399], также Филеева сына.
Если б еще кто-нибудь поспешил и к собранию призвал
Идоменея царя и подобного богу Аякса[400]:
Их корабли на конце становища, отсюда не близко.
Но Менелая, любезного мне и почтенного друга,
 
115
 
Я укорю, хоть тебя и прогневаю; нет, не сокрою!
Он почивает, тебя одного заставляет трудиться!
Ныне он должен бы около храбрых и сам потрудиться,
Должен бы всех их просить, настоит нестерпимая нужда!”
 
 
Нестору вновь отвечал повелитель мужей Агамемнон:
 
120
 
“Старец, другою порой укорять я советую брата:
Часто медлителен он и как будто к трудам неохотен, —
Но не от праздности низкой или от незнания дела:
Смотрит всегда на меня, моего начинания ждущий.
Ныне же встал до меня и ко мне неожидан явился.
 
125
 
Брата послал я просить предводителей, коих ты назвал.
Но поспешим, и найдем, я надеюся, их мы у башни,
Вместе с дружиной стражебною: там повелел я собраться”.
 
 
Снова Атриду ответствовал Нестор, конник геренский:
“Ежели так, из данаев никто на него не возропщет:
 
130
 
Каждый послушает, если он что запретит иль прикажет”.
 
 
Так говоря, одевал он перси широким хитоном;
К белым ногам привязал прекрасного вида плесницы,
После – кругом застегнул он двойной свой, широкопадущий,
Пурпурный плащ, по котором струилась косматая волна;
 
135
 
И, копье захватив, повершенное острою медью,
Так устремился Нелид меж судов и меж кущей ахеян.
Там сперва Одиссея, советами равного Зевсу,
Поднял от сна восклицающий громко возница геренский.
Скоро дошел до души Одиссеевой Несторов голос:
 
140
 
Выступил он из-под кущи и так говорил воеводам:
“Что меж судами одни по воинскому ходите стану
В сумраке ночи? какая пришла неизбежная нужда?”
 
 
Сыну Лаэрта ответствовал Нестор, конник геренский:
“Сын благородный Лаэртов, герой Одиссей многоумный!
 
145
 
Ты не ропщи: аргивянам жестокая нужда приходит!
С нами иди, и других мы разбудим, с которыми должно
Ныне ж решить на совете, бежать ли нам или сражаться”.
 
 
Рек он, – и быстро под кущу вступил Одиссей многоумный,
Щит свой узорный за плечи закинул и следовал с ними.
 
150
 
К сыну Тидея пошли и нашли Диомеда лежащим
Одаль от сени, с оружием; около ратные други
Спали; сголовьем их были щиты, у постелей их копья
Прямо стояли, вонзенные древками; медь их далеко
В мраке блистала, как молния Зевса. Герой в середине
 
155
 
Спал, и постелью была ему кожа вола степового;
Светлый, блестящий ковер лежал у него в изголовье.
Близко пришедши, будил почивавшего Нестор почтенный,
Трогая краем ноги, и в лицо укорял Диомеда:
“Встань, Диомед! и что ты всю ночь почиваешь беспечно?
 
160
 
Или забыл, что трояне, заняв возвышение поля,
Близко стоят пред судами и узкое место нас делит?”
 
 
Так говорил; почивавший с постели стремительно вспрянул
И, обратяся к нему, произнес крылатые речи:
“Слишком заботливый старец, трудов никогда ты не бросишь!
 
165
 
Нет ли у нас и других, в ополчении младших данаев,
Коим приличнее было б вождей нас будить по порядку,
Ходя по стану ахейскому; неутомим ты, о старец!”
 
 
Сыну Тидея ответствовал Нестор, конник геренский:
“Так, Диомед, справедливо ты всё и разумно вещаешь.
 
170
 
Есть у меня и сыны непорочные, есть и народа
Много подвластного: было б кому обходить и сзывать вас;
Но жестокая нужда аргивских мужей постигает!
Всем аргивянам теперь на мечном острии распростерта
Или погибель позорная, или спасение[401] жизни!
 
175
 
Но поспеши ты и сына Филеева с быстрым Аяксом
К нам призови: ты моложе меня и о мне сожалеешь”.
 
 
Рек; Диомед, немедля покрывшийся львиною кожей,
Рыжей, огромной, до пят доходящей, и дрот захвативши,
Быстро пошел, разбудил воевод и привел их с собою.
 
180
 
Скоро владыки ахеян достигнули собранных стражей,
И не в дремоте они предводителей стражи застали:
Бодро младые ахейцы, с оружием в дланях, сидели.
Словно как псы у овчарни овец стерегут беспокойно,
Сильного зверя зачуяв, который из гор, голодалый,
 
185
 
Лесом идет; подымается шумная противу зверя
Псов и людей стерегущих тревога, их сон пропадает, —
Так пропадал на очах усладительный сон у ахеян,
Стан охраняющих в грозную ночь: непрестанно на поле
Взоры вперяли они, чтоб узнать, не идут ли трояне.
 
190
 
С радостью старец узрел их и, более дух ободряя,
Весело к ним говорил, устремляя крылатые речи:
“Так стерегитесь, любезные дети! никто и не думай,
Стоя на страже, о сне: да не будем мы в радость враждебным”.
 
 
Так говоря, перенесся за ров; и за ним устремились
 
195
 
Все скиптроносцы ахейские, сколько звано их к совету.
С ними герой Мерион и Несторов сын знаменитый
Следовал: сами цари пригласили и их для совета.
Вместе они, перешедшие ров, пред стеною изрытый,
Сели на чистой поляне, на месте, свободном от трупов
 
200
 
В сече убитых, отколь возвратился крушительный Гектор,
Рать истреблявший данаев, доколе их ночь не покрыла;
Там воеводы, сидящие, между собой говорили.
Речь им полезную начал геренский воинственник Нестор:
“Други! не может ли кто-либо сам на свое положиться
 
205
 
Смелое сердце и ныне же к гордым троянам пробраться
В мраке ночном? не возьмет ли врага он, бродящего с краю;
Или не может ли между троян разговора услышать,
Как меж собою они полагают: решились ли твердо
Здесь оставаться далеко от города или обратно
 
210
 
Мнят от судов отступить, как уже одолели данаев.
Если бы то он услышал и к нам невредим возвратился
О, великая слава была бы ему в поднебесной,
Слава у всех человеков; ему и награда прекрасна!
Сколько ни есть над судами ахейских начальников храбрых,
 
215
 
Каждый из них наградит возвратившегось черной овцою
С агнцем сосущим, – награда, с которой ничто не сравнится;
Будет всегда он участник и празднеств, и дружеских пиршеств”.
 
 
Рек, – и никто не ответствовал, все хранили молчанье.
Первый меж них взговорил Диомед, восватель могучий:
 
220
 
“Нестор! меня побуждает душа и отважное сердце
В стан враждебный войти, недалеко лежащий троянский.
Но когда и другой кто со мною идти пожелает,
Более бодрости мне и веселости более будет.
Двум совокупно идущим, один пред другим вымышляет,
 
225
 
Что для успеха полезно; один же хотя бы и мыслил, —
Медленней дума его и слабее решительность духа”.
 
 
Так говорил, – и идти с ним хотящие многие встали:
Оба Аякса хотят, нестрашимые слуги Арея;
Хочет герой Мерион, Фразимед беспредельно желает;
 
230
 
Хочет и светлый Атрид Менелай, знаменитый копейщик;
Хочет и царь Одиссей во враждебные сонмы проникнуть, —
Смелый: всегда у него на опасности сердце дерзало.
Но меж них возгласил повелитель мужей Агамемнон:
“Отрасль Тидея, любезнейший мне Диомед благородный!
 
235
 
Спутника сам для себя избирай, и кого пожелаешь;
Кто из представших, как мыслишь, отважнейший: многие
жаждут.
Но, из почтения тайного, лучшего к делу не брось ты
И не выбери худшего, страху души уступая;
Нет, на род не взирай ты, хотя б и державнейший был он”.
 
240
 
Так Агамемнон вещал, за царя Менелая страшася.
К ним же вновь говорил Диомед, воеватель бесстрашный:
“Ежели мне самому избрать вы друга велите,
Как я любимца богов, Одиссея героя забуду?
Сердце его, как ничье, предприимчиво; дух благородный
 
245
 
Тверд и в трудах и в бедах; и любим он Палладой Афиной!
Если сопутник мой он, из огня мы горящего оба
К вам возвратимся: так в нем обилен на вымыслы разум”.
 
 
Но ему возразил Одиссей, знаменитый страдалец:
“Слишком меня не хвали, не хули, Диомед благородный, —
 
250
 
Знающим всё говоришь ты царям и героям ахейским.
Лучше пойдем мы! Ночь убегает, и близко Денница;
Звезды ушли уж далеко; более двух уже долей
Ночь совершила[402], и только что третия доля осталась”.
 
 
Так говоря, покрывалися оба оружием страшным.
 
255
 
Несторов сын, Фразимед воинственный, дал Диомеду
Медяный нож двулезвенный (свой при судах он оставил),
Отдал и щит; на главу же героя из кожи воловой
Шлем он надел, но без гребня, без блях, называемый плоским,
Коим чело у себя покрывает цветущая младость.
 
260
 
Вождь Мерион предложил Одиссею и лук и колчан свой,
Отдал и меч; на главу же надел Лаэртида героя
Шлем из кожи; внутри перепутанный часто ремнями,
Крепко натянут он был, а снаружи по шлему торчали
Белые вепря клыки, и сюда и туда воздымаясь
 
265
 
В стройных, красивых рядах; в середине же полстью подбит он.
Шлем сей – древле из стен Элеона похитил Автолик[403],
Там Горменида Аминтора дом крепкозданный разрушив;
В Скандии ж отдал его Киферийскому[404] Амфидамасу;
Амфидамас подарил, как гостинец приязненный, Молу;
 
270
 
Мол, наконец, Мериону вручил его, храброму сыну;
Ныне сей шлем знаменитый главу осенил Одиссея.
 
 
Так Одиссеи с Диомедом, покрывшись оружием страшным,
Оба пустилися, там же оставив старейшин ахейских;
Доброе знаменье храбрым немедля послала Афина —
 
275
 
Цаплю на правой руке от дороги; они не видали
Птицы сквозь сумраки ночи, но слышали звонкие крики.
Птицей обрадован был Одиссей и взмолился Афине:
“Глас мой услышь, громовержцем рожденная! Ты, о богиня,
Мне соприсущна во всяком труде: от тебя не скрываю
 
280
 
Дум я моих; но теперь благосклонною будь мне, Афина!
Дай нам к ахейским судам возвратиться покрытыми славой,
Сделав великое дело, на долгое горе троянам!”
 
 
И взмолился второй, Диомед, воеватель могучий:
“Ныне услышь и меня, необорная дщерь Эгиоха!
 
285
 
Спутницей будь мне, какою была ты герою Тидею
К Фивам, куда он с посольством ходил от народов аргивских;
Возле Асоповых вод аргивян меднолатных оставив,
Мирные вести отец мой кадмеянам нес браноносным
В град, но, из града идущий, деяния, страшные слуху,
 
290
 
Сделал, с тобой: благосклонная ты предстояла Тидею.
Так ты по мне поборай и меня сохрани, о богиня!
В жертву тебе принесу я широкочелистую краву,
Юную, выя которой еще не склонялась под иго;
В жертву ее принесу я, с рогами, облитыми златом”.
 
295
 
Так говорили, молясь; и вняла им Паллада Афина.
Кончив герои мольбу громовержца великого дщери,
Оба пустились, как львы дерзновенные, в сумраке ночи,
Полем убийства, по трупам, по сбруям и токам кровавым.
 
 
Тою порой и троянским сынам Приамид не позволил
 
300
 
Сну предаваться; собрал для совета мужей знаменитых,
Всех в ополченье троянском вождей и советников мудрых.
Собранным вместе мужам, предлагал он совет им полезный:
“Кто среди вас за награду великую мне обещает
Славное дело свершить? А награда богатая будет:
 
305
 
Дам колесницу тому и яремных коней гордовыйных
Двух, превосходнейших всех при судах быстролетных
данайских,
Кто между вами дерзнет (а покрылся б он светлою славой!)
В сумраке ночи к ахейскому стану дойти и разведать
Так ли ахеян суда, как и прежде, опасно стрегомы[405];
 
310
 
Или, уже укрощенные силою нашей, ахейцы
Между собой совещают о бегстве и нынешней ночью
Стражи держать не желают, трудом изнуренные тяжким”.
 
 
Так говорил; но молчанье глубокое все сохраняли.
Был меж троянами некто Долон, троянца Эвмеда,
 
315
 
Вестника, сын, богатый и златом, богатый и медью;
Сын, меж пятью дочерями, единственный в доме отцовском,
Видом своим человек непригожий, но быстрый ногами.
Он предводителю Гектору так говорил, приступивши:
“Гектор, меня побуждает душа и отважное сердце
 
320
 
В сумраке ночи к судам аргивян подойти и разведать.
Но, Приамид, обнадежь, подыми твой скиптр и клянися,
Тех превосходных коней и блестящую ту колесницу
Дать непременно, какие могучего носят Пелида.
Я не напрасный тебе, не обманчивый ведомец буду:
 
325
 
Стан от конца до конца я пройду, и к судам доступлю я,
К самым судам Агамемнона; верно, ахеян владыки
Там совет совещают, бежать ли им или сражаться”.
 
 
Рек он, – и Гектор поднял свой скипетр и клялся Долону:
“Сам Эгиох мне свидетель, супруг громовержущий Геры!
 
330
 
Муж в Илионе другой на Пелидовых коней не сядет:
Ты лишь единый, клянуся я, оными славиться будешь”.
 
 
Рек он – и суетно клялся, но сердце разжег у троянца.
Быстро и лук свой кривой, и колчан он за плечи забросил,
Сверху покрылся кожей косматого волка седого;
 
335
 
Шлем же хорёвый надел и острым копьем ополчился.
Так от троянского стана пошел он к судам; но троянцу
Вспять не прийти от судов, чтобы Гектору вести доставить.
Он, за собой лишь оставил толпы и коней и народа,
Резво дорогой пошел. Подходящего скоро приметил
 
340
 
Царь Одиссей и сопутнику так говорил, Диомеду:
“Верно, сей муж, Диомед, из троянского стана подходит!
Он, но еще не уверен я, наших судов соглядатай;
Или подходит, чтоб чей-либо труп из убитых ограбить.
Но позволим сначала немного ему по долине
 
345
 
Нас миновать, а потом устремимся и верно изловим,
Быстро напав; но когда, убегающий, нас упредит он,
Помни, от стана его к кораблям отбивай непрестанно,
Пикой грозя, чтобы он не успел убежать к Илиону”.
 
 
Так сговоряся, они у дороги, меж грудами трупов,
 
350
 
Оба припали, а он мимо их пробежал, безрассудный.
Но, лишь прошел он настолько, как борозды нивы бывают,
Мулами вспаханной (долее мулы волов тяжконогих
Могут плуг составной волочить по глубокому пару),
Бросились гнаться герои, – и стал он, топот услышав.
 
355
 
Чаял он в сердце своем, что друзья из троянского стана
Кликать обратно его, по велению Гектора, гнались.
Но, лишь предстали они на полет копия или меньше,
Лица врагов он узнал и проворные ноги направил
К бегству, и быстро они за бегущим пустились в погоню.
 
360
 
Словно как два острозубые пса, приобыкшие к ловле,
Серну иль зайца подняв, постоянно упорные гонят
Местом лесистым, а он пред гонящими, визгая, скачет, —
Так Диомед и рушитель градов Одиссей илионца
Полем, отрезав от войск, постоянно упорные гнали.
 
365
 
Но, как готов уже был он с ахейскою стражей смеситься,
Прямо к судам устремлялся, – ревность вдохнула Афина
Сыну Тидея, да в рати никто не успеет хвалиться
Славой, что ранил он прежде, а сам да не явится после.
Бросясь с копьем занесенным, вскричал Диомед на троянца:
 
370
 
“Стой иль настигну тебя я копьем! и напрасно, надеюсь,
Будешь от рук ты моих избегать неминуемой смерти!”
 
 
Рек он – и ринул копье, и с намереньем мимо прокинул:
Быстро над правым плечом пролетевши, блестящее жалом,
В землю воткнулось копье, и троянец стал, цепенея:
 
375
 
Губы его затряслися, и зубы во рту застучали;
С ужаса бледный стоял он, а те, задыхаясь, предстали,
Оба схватили его – и Долон, прослезяся, воскликнул:
“О, пощадите! я выкуп вам дам, у меня изобильно
Злата и меди в дому и красивых изделий железа.
 
380
 
С радостью даст вам из них неисчислимый выкуп отец мой,
Если узнает, что жив я у вас на судах мореходных”.
 
 
Но ему на ответ говорил Одиссей многоумный:
“Будь спокоен и думы о смерти отринь ты от сердца.
Лучше ответствуй ты мне, но скажи совершенную правду:
 
385
 
Что к кораблям аргивян от троянского стана бредешь ты
В темную ночь и один, как покоятся все человеки?
Грабить ли хочешь ты мертвых, лежащих на битвенном поле?
Или ты Гектором послан, дабы пред судами ахеян
Все рассмотреть? или собственным сердцем к сему побужден ты?”
 
390
 
Бледный Долон отвечал, и под ним трепетали колена:
“Гектор, на горе, меня в искушение ввел против воли:
Он Ахиллеса великого коней мне твердокопытых
Клялся отдать и его колесницу, блестящую медью.
Мне ж приказал он – под быстролетящими мраками ночи
 
395
 
К вашему стану враждебному близко дойти и разведать,
Так ли суда аргивян, как и прежде, опасно стрегомы
Или, уже укрощенные ратною нашею силой,
Вы совещаетесь в домы бежать и во время ночное
Стражи держать не хотите, трудом изнуренные тяжким”.
 
400
 
Тихо осклабясь, к нему говорил Одиссей многоумный:
“О! даров не ничтожных душа у тебя возжелала:
Коней Пелида героя! Жестоки, троянец, те кони;
Их укротить и править для каждого смертного мужа
Трудно, кроме Ахиллеса, бессмертной матери сына!
 
405
 
Но ответствуй еще и скажи совершенную правду:
Где, отправляясь, оставил ты Гектора, сил воеводу?
У него боевые доспехи, быстрые кони?
Где ополченья другие троянские, стражи и станы?
Как меж собою они полагают: решились ли твердо
 
410
 
Здесь оставаться, далеко от города, или обратно
Мнят от судов отступить, как уже одолели ахеян?”
 
 
Вновь отвечал Одиссею Долон, соглядатай троянский:
“Храбрый, охотно тебе совершенную правду скажу я:
Гектор, когда уходил я, остался с мужами совета,
 
415
 
С ними советуясь подле могилы почтенного Ила,
Одаль от шума; но стражей, герой, о каких вопрошаешь,
Нет особливых, чтоб стан охраняли или сторожили.
Сколько же в стане огней, у огнищ их, которым лишь нужда,
Бодрствуют ночью трояне, один убеждая другого
 
420
 
Быть осторожным; а все дальноземцы, союзники Трои,
Спят беззаботно и стражу троянам одним оставляют:
Нет у людей сих близко ни жен, ни детей их любезных”.
 
 
Снова Долона выспрашивал царь Одиссей многоумный:
“Как же союзники – вместе с рядами троян конеборных,
 
425
 
Или особо спят? расскажи мне, знать я желаю”.
 
 
Снова ему отвечал Долон, соглядатай троянский:
“Все расскажу я тебе, говоря совершенную правду:
К морю кариян ряды и стрельцов криволуких пеонов,
Там же лелегов дружины, кавконов и славных пеласгов;
 
430
 
Около Фимбры[406] ликийцы стоят и гордые мизы,
Рать фригиян колесничников, рать конеборцев меонян.
Но почто вам, герои, расспрашивать порознь о каждом?
Если желаете оба в троянское войско проникнуть,
Вот новопришлые, с краю, от всех особливо, фракийцы;
 
435
 
С ними и царь их Рез[407], воинственный сын Эйонея.
Видел я Резовых коней, прекраснейших коней, огромных;
Снега белее они и в ристании быстры, как ветер.
Златом, сребром у него изукрашена вся колесница.
Сам под доспехом златым, поразительным, дивным для взора,
 
440
 
Царь сей пришел, под доспехом, который не нам, человекам
Смертным, прилично носить, но бессмертным богам
олимпийским!
Ныне – ведите меня вы к своим кораблям быстролетным,
Или свяжите и в узах оставьте на месте, доколе
Вы не придете обратно и в том не уверитесь сами,
 
445
 
Правду ли я вам, герои, рассказывал или неправду”.
Грозно взглянув на него, взговорил Диомед непреклонный:
“Нет, о спасенье, Долон, невзирая на добрые вести,
Дум не влагай себе в сердце, как впал уже в руки ты наши.
Если тебе мы свободу дадим и обратно отпустим,
 
450
 
Верно, ты снова придешь к кораблям мореходным ахеян,
Тайно осматривать их или явно с нами сражаться.
Но когда уже дух под моею рукою испустишь,
Более ты не возможешь погибелен быть аргивянам”.
 
 
Рек, – и как тот, у него подбородок рукою дрожащей
 
455
 
Тронув, хотел умолять, Диомед замахнул и по вые
Острым ножом поразил и рассек ее крепкие жилы:
Быстро, еще с говорящего, в прах голова соскочила.
Шлем хорёвый они с головы соглядатая сняли,
Волчью кожу, разрывчатый лук и огромную пику.
 
460
 
Всё же то вместе Афине, добычи дарующей, в жертву
Поднял горе Одиссей и молящийся громко воскликнул:
“Радуйся жертвой, Афина! к тебе мы всегда на Олимпе
К первой взываем, бессмертных моля! Но еще, о богиня,
Нас предводи ты к мужам и к коням, на ночлеги фракиян!”
 
465
 
Так произнес – и поднятое всё на зеленой мирике
Царь Одиссей положил и означил приметою видной,
Вкруг наломавши тростей и ветвей полнорослых мирики,
Чтобы его не минуть им, идущим под сумраком ночи.
Сами пустились вперед, чрез тела и кровавые токи.
 
470
 
Скоро достигли идущие крайнего стана фракиян.
Воины спали, трудом утомленные; все их доспехи
Пышные, подле же их, в три ряда в благолепном устройстве
Сложены были, и пара коней перед каждым стояла.
Рез посреди почивал, и его быстроногие кони
 
475
 
Подле стояли, привязаны к задней скобе колесницы.
Первый его усмотрев, Одиссей указал Диомеду:
“Вот сей муж, Диомед, и вот те самые кони,
Кони фракийские, коих означил Долон умерщвленный.
Но начинай, окажи ты ужасную силу: не время
 
480
 
С острым оружием праздно стоять. Иль отвязывай коней,
Или мужей побивай ты; а я постараюсь об конях”.
 
 
Рек он, – и сыну Тидееву крепость вдохнула Афина:
Начал рубить он кругом; поднялися ужасные стоны
Воев, мечом поражаемых, кровью земля закраснела.
 
485
 
Словно как лев, на стадо бесстражное коз или агниц
Ночью набредши и гибель замысля, бросается быстрый, —
Так фракийских мужей Диомед бросался могучий;
Он их двенадцать убил. Между тем Одиссей хитроумный
Каждого мужа, который мечом Диомеда зарублен,
 
490
 
За ногу сзади схватив, выволакивал быстро из ряду,
С мыслию той на душе, чтоб фракийские бурные кони
Вышли спокойно за ним и невольно не дрогнули б сердцем,
Прямо идя по убитым, еще не привычные к трупам.
Но Тидид наконец до царя приступает, могучий;
 
495
 
Рева третьегонадесять сладостной жизни лишил он.
Царь тяжело застонал: у него сновидением грозным
Ночью стоял над главой – Диомед, по совету Афины.
Тою порой Одиссей отвязывал Резовых коней;
Вместе уздами связал и из ратного толпища вывел,
 
500
 
Луком своим поражая, бича же блестящего в руку
Он захватить не помыслил с узорной царя колесницы.
Свистнул потом Одиссей, подавая знак Диомеду.
Тот же стоял и думал, что еще смелого сделать:
Взяв ли царя колесницу, с оружием в ней драгоценным,
 
505
 
Быстро за дышло увлечь, либо вынести, вверх приподнявши,
Или еще ему более душ у фракиян исторгнуть?
Думы герою сии обращавшему в сердце, Афина
Близко предстала и так провещала Тидееву сыну:
“Вспомни уже об отшествии, сын благородный Тидея!
 
510
 
Время к судам возвратиться, да к ним не придешь ты бегущий,
Если троянских мужей небожитель враждебный пробудит”.
Так изрекла, – и постигнул он голос богини вещавшей,
Быстро вскочил на коня. Одиссей обоих погонял их
Луком, и кони летели к судам мореходным ахеян.
 
515
 
Тою порой соглядал не беспечно и Феб сребролукий
Он усмотрел, что Афина сопутствует сыну Тидея,
И, негодуя, в великое войско троян устремился.
Там пробудил он фракиян советника Гиппокоона,
Резова родича храброго; с ложа он спрянул и, бледный,
 
520
 
Видя лишь место пустое, где быстрые кони стояли,
Вкруг на побоище свежем фракиян трепещущих видя,
Громко взрыдал и по имени кликал любезного друга.
Крик по троянскому воинству, страшная встала тревога;
Быстро сбежались толпы и делам изумлялись ужасным,
 
525
 
Кои враги совершили и к черным судам возвратились.
 
 
Те же, когда принеслись, где убит соглядатай троянский,
Бурных коней удержал Одиссей, бессмертным любезный;
Но Тидид, соскочив и кровавые взявши корысти,
В руки подал Одиссею и изнова прянул на коней.
 
530
 
Тот их ударил; но кони покорные сами летели
К сеням ахейским: туда их несло и желание сердца.
 
 
Нестор, их топот услышавши первый, вещал меж царями:
“Други любезные, воинств ахейских вожди и владыки!
Правду я или неправду, но выскажу, сердце велит мне;
 
535
 
Коней, стремительно скачущих, топот мне слух поражает.
Если бы сын то Лаэрта и сын дерзновенный Тидея
Так неожиданно гнали троянских коней звуконогих!
Но трепещу я, о други мои, не они ль пострадали,
Воины наши храбрейшие, в стане, встревоженном ими!”
 
540
 
Не была старцем кончена речь, как явились герои;
С коней на дол соскочили, и сонм аргивян восхищенный
Их привечал и руками, и сладкими окрест словами.
Первый стал их расспрашивать Нестор, конник геренский:
“Как, Одиссей знаменитый, великая слава ахеян,
 
545
 
Как вы коней сих добыли? Отважно ли оба проникли
В войско троянское? или вам бог даровал их представший?
Солнца лучам светозарным они совершенно подобны!
Я завсегда обращаюсь с троянами; праздно, надеюсь,
Я не стою пред судами, хотя и седой уже воин;
 
550
 
Но таких я коней не видал, не приметил доныне!
Бог, без сомнения, в встречу явившийся, вам даровал их:
Вас обоих одинаково любит как Зевс громовержец,
Так и Зевесова дочь, светлоокая дева Паллада!”
 
 
Сыну Нелея ответствовал царь Одиссей многоумный:
 
555
 
“Сын знаменитый Нелея, великая слава ахеян!
Богу, когда соизволит, и лучших, чем видите, коней,
Верно, легко даровать: божества беспредельно могущи!
Эти ж, старец почтенный, вновь пришлые в стане троянском
Кони фракийцев; у них и царя Диомед наш могучий
 
560
 
Смерти предал, и двенадцать сподвижников, всё знаменитых!
Но тринадцатый нами убит, при судах, соглядатай,
Коего высмотреть ночью великое воинство наше
Ныне же Гектор послал и другие сановники Трои”.
 
 
Так говорящий, за ров перегнал он коней звуконогих,
 
565
 
Радостно-гордый, толпой окруженный веселых данаев.
Скоро герои, пришед к Диомедовой куще красивой,
Коней ремнями искусно разрезанных узд привязали
К конским яслям, где и другие царя Диомеда
Бурные кони стояли, питаяся сладкой пшеницей.
 
570
 
Но Лаэртид на корабль доспех Долонов кровавый
Взнес, пока не устроится жертва Палладе богине.
Сами же тою порой, погрузившися в волны морские,
Пот и прах смывали на голенях, вые и бедрах;
И когда уже всё от жестокого пота морскою
 
575
 
Влагой очистили тело и сердце свое освежили,
Оба еще омывались в красивоотесанных мойнах.
Так омывшись они, умащенные светлым елеем,
Сели с друзьями за пир; и из чаши великой Афине,
Полными кубками, сладостней меда вино возливали.
 
398Супруг лепокудрыя Геры — Зевс.
399Аякс быстрый – Аякс, сын Оилея. Сын Филея – Мегес.
400Подобный богу Аякс – Аякс, сын Теламона.
401…на мечном острии распростерта или погибель… или спасение… – Пословица древних греков: “Будущая судьба колеблется, как на острие меча”.
402…более двух уже долей ночь совершила… – Греки разделяли ночь на три части и время определяли по звездам.
403Автоликон (Автолик) – дед Одиссея с материнской стороны, знаменитый обманщик и вор. Сын Гермеса, Автолик получил от него в дар удивительную изворотливость, ловкость и хитрость: он мог сделать невидимой любую украденную вещь и клясться так ловко, что потом не выполнял своих клятв, не нарушая их формально. От него Одиссей и унаследовал свою хитрость.
404Кифера – остров близ берегов Пелопоннеса, известный храмом Афродиты, прозванным, по названию острова, Киферрей.
405Так ли ахеян суда, как и прежде, опасно стрегомы… – сторожат ли ахейцы суда так же бдительно, с опаской.
406Фимбра – равнина в Троаде.
407Рез – фракийский царь, союзник троянцев.
1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24 
Рейтинг@Mail.ru