Модель Пикмана – Говард Филлипс Лавкрафт

Я уже рассказала, почему обратилась к Лавкрафту. И – даже не понимаю, почему не делала этого раньше. Виной тому – Говард Филлипс Лавкрафт – Сны в ведьмином доме . Так много, кажется, обещает эта история – и…

Лавкрафт – это кристаллизация американского хоррора. Казалось бы – не самой древней «нации» – но своей мифологией она уже обзавелась. Заброшенные дома, маленькие городки, древние монстры, сверхъестественный (и не очень) ужас… Что для меня стало открытием – стиль. Этим стилем можно иллюстрировать выражение «классика хоррора». Я бы еще добавила – «эстетствующий хоррор». Стиль – такой ламповый, такой непривычный. Джентльмен рассказывает своему приятелю, какой ужас он пережил.

Да и сам рассказ – интересный. Он – о рамках искусства и художника и силе выразительной мощи. Рассказчик – Тернер – рассказывает о своем приятеле Пикмане, который писал картины… Пугающие картины – о кладбищах, покойниках, пире каннибалов и демонах. И – его картины производят очень сильное впечатление. Мне вспомнился Уильям Блейк или «Сатурн, пожирающий своих детей» Гойи.

А еще картины Пикмана пугают – неестественной натуральностью. Не стоит спойлерить себе второе название рассказа (как это сделали в одной из рецензий) – вся соль саспенса пропадет. А напугаться здесь – есть чего. Это такой не лобовой хоррор, не скример, а, как любит Кинг «Я отведу читателя за угол и буду там держать, пока он не запищит». В купе с интересным стилем, когда – ты словно сидишь с рассказчиком и слушаешь его историю – вполне.

Не знаю, заходит ли Лавкрафт сейчас, когда любители уже пресыщены ужастиками на любой вкус и цвет. Но – эдакий эстетствующий хоррор мне определенно зашел. Наверно, я сужу с современных позиций, чего не стоит делать. Это – уже ушедшая эпоха и ушедший стиль с крестным отцом Эдгаром Алланом По.

Это была очень хорошая идея – вновь обратиться к рассказам Мастера и прочесть их в оригинале. Претворить ее в жизнь следовало уже давно, но вот случай начать предоставился – случай был использован. Собственно, оригинальный язык не напугал, вопреки неудачному опыту некоторых испытателей, и не показался мне таким уж недружелюбным к читателю. Конечно, тот факт, что содержание знакомо едва ли не досконально, играет свою роль, но все равно, на мой взгляд, вполне поддается освоению....Изрядно нервничающий рассказчик ведет речь о некоем Ричарде Пикмэне. Талантливый художник, он был внезапно подвергнут остракизму со стороны друзей и коллег. Причиной послужили некоторые работы Пикмэна, чьим коньком являлось искусство изображения всего отвратительного, патологического, «morbid art». Может быть, он дошел в своем гении до таких границ, за которые его товарищи просто не осмелились последовать?.. Рассказчик же до последнего поддерживал связь с Пикмэном. Его восхищали талант и способности художника. Будучи изолирован от привычного круга общения, Пикмэн с охотой откликнулся. Он пригласил рассказчика к себе в студию, чтобы продемонстрировать лучшие из своих творений…Настоящее искусство состоит не только в том, что изображено, значительную долю составляет то, как это изображено. Относится это в равной степени ко всем видам творчества. Подобно герою рассказа, художнику Пикмэну, Лавкрафт проводит этот принцип в жизнь. Отработанный механизм: намеки сплетаются в ловчую сеть, детали служат приманкой, появляясь, словно выхваченные лучом фонаря из мрака. колодец…шум, напоминающий возню крыс под старым зданием…стук дерева о камень…сказки о детях-подменышах…несколько выстрелов из револьвера…автопортрет…фотография… Вот – воображение читателя поймано, оно трепыхается в паутине неясных, смутных догадок. Дайте ему контур, изображение оно дорисует само. А в финале добавьте одну яркую, четкую деталь. Картина создана, и она хороша.

Салют тебе, Эйч Пи, живописец страха, нам никогда не надоест быть твоими кистями и красками.

Моя оценка рассказу скорее всего предвзята, поскольку к творчеству Лавкрафта я питаю особые чувства и не могу низко оценить рассказ, который не восхитил меня полностью, но был вполне хорошим. К тому же недавно я убедился, что даже показавшиеся проходными рассказы спустя время вспоминаются с нежными чувствами и мыслями, что рассказ был неплох, в том числе его зерно.Этот рассказ кажется вполне простым. Рассказчик, находящийся в нервном состоянии и приобредший новые фобии, объясняет, почему перестал общаться с художником Ричардом Пикманом. С Пикманом вообще уже многие перестали общаться, а его картины не желали выставлять на выставках и покупать в частные коллекции, потому что рисовал он нечто страшное. Но наш рассказчик был не таков: он не боялся изображенных ужасов и искренне восхищался талантом мастеров, способных через живопись действительно напугать смотрящих. Пикман был как раз из таких людей, поэтому рассказчик оставался ему предан. За что Пикман и захотел открыть ему свою секретную мастерскую.Произнеся пламенную речь об искусственности современных городов и жизни в них, Пикман сообщил о районе в Чикаго, где остались дома, построенные до 1700 года, хранящие в себе чудеса и ужасы, которые не способен воспринять современный человек, и именно там он позволил себе «раскрепоститься». И, конечно, рассказчику захотелось посмотреть, чего там насотворял Пикман и чем при этом вдохновлялся.Вполне ожидаемо, что картины произвели большое впечатление на рассказчика, хотя он был далеко не трусливым и готовым ко всему. Он даже описал по возможности те картины, хотя не обошлось без привычных для Лавкрафта эпитетов. Но поразило его не только нарисованное, но и техника, с которой Пикман изобразил своих чудовищ, техника, из-за которой казалось, что он их не выдумал, поскольку выглядели они слишком реалистично. Однако не эти картины стали последней каплей, заставившей рассказчика держаться подальше от невероятно талантливого художника.Развязка, конечно, кажется очевидной, а поскольку историю мы слышим от рассказчика, который явно относился к тем людям, что не готовы воспринять «чудеса и ужасы», дремлющие в подвалах старинных домов, остается множество вопросов, которые вполне могли бы развиться в полноценную повесть. Но, возможно, в этом и был сознательный ход автора, который хотел, чтобы впечатлившийся читатель попытался сам найти для себя ответ, дорисовать историю дальше, представить ее глазами Пикмана. А может, ничего такого задумано не было, и это мне так хочется оправдать любимого автора. Лайвлиб указывает, что есть целый цикл под названием «Ричард Пикман», и раззадоренное неполученными ответами воображение потребует прочесть продолжение (хотя некоторые рассказы в нем меня смущают и кажутся не имеющими к Пикману отношения). Пикман мелькает и в любимой мной повести «Сомнамбулический поиск неведомого Кадата», правда, я уже не помню, что именно там сказано про него. Что ж, это отличный повод перечитать повесть.