Грегори Киз
Настоящая королева
– Лесничий, – проскрипел он.
Эспер сел. Ему уже довелось слышать, как разговаривают уттины, именно так, как сейчас. Но он не мог понять, как далеко он находится. Он мог быть в одном королевском ярде или в десяти. В любом случае слишком близко.
– Матушка посылает тебе привет, манниец.
Эспер молчал. Он потерял кинжал и был безоружен. Эспер понимал, что, как бы сильно ни был ранен уттин, если он в состоянии двигаться, голыми руками с ним не справиться. Единственное, что он мог сделать, это замереть и надеяться, что зверь истечет кровью и умрет. Если же нет, утро, возможно, подарит ему шанс его прикончить.
Эспер услышал, как что-то скользит в кустах, и задал себе вопрос, видит ли уттин в темноте. Он надеялся, что нет, хотя большинство чудовищ обладают этой способностью.
– Матушка, – снова выдохнул голос.
Что-то защекотало шею Эсперу, как будто по нему ползало множество гусениц. Он не пошевелился, пока нечто исследовало его ухо, губы и, наконец, спустилось по подбородку на кожаную куртку.
Тишину нарушал лишь мягкий плеск воды в реке, и через некоторое время небо у него над головой начало сереть. Эспер медленно повернул голову, пытаясь в наступающем рассвете понять, где он оказался. Сначала он увидел реку, потом тростники, через которые он выбрался на берег, затем скалу на другом берегу, а вскоре из темноты выступили растущие неподалеку деревья.
Что-то большое упало у него за спиной, размахивая конечностями и ломая ветки. Он резко повернул голову и увидел ярко блеснувший предмет.
Предмет торчал из груди уттина, лежавшего в ярде от него. Оказывается, чудовище сидело прямо над ним.
Эспер сумел разглядеть, что предмет в груди уттина был кинжалом, и неожиданно вспомнил, как несколько месяцев назад во время сражения в дубовой роще в Данмроге рыцарь держал в руках меч, сверкавший так же, как этот кинжал, меч, который мог пронзить почти все на свете.
Уттин не шевелился. Эспер осторожно наклонился вперед, бесшумно изменил положение своего тела и коснулся пальцами рукояти. Он ощутил диковинное покалывание и тепло, но ухватился покрепче и вытащил кинжал.
Кровь потоком хлынула из тела уттина, который резко открыл глаза, издал жуткий булькающий вопль, дернулся в сторону Эспера, но тут же замер, когда увидел у него в руках оружие.
– Нечестивая вещь, – сказал он.
– Кто бы говорил.
Уттин издал странное булькающее шипение, которое, наверное, было смехом.
– Твоя мать, Сарнвудская Колдунья – это она тебя послала? – спросил Эспер.
– Нет, нет. Матушка нас не посылала, нет.
– Но вы служите Фенду?
– Рыцарь Крови призывает нас. Мы приходим.
– Почему?
– Мы так устроены, – сказал уттин. – Мы такие, и все.
– А чего он хочет?
– Думаю, не того, чего хочет Матушка, – ответил он. – Другая цель. Но это не важно. Сегодня он хочет тебя. Сегодня тебя. – Он поднял голову и неожиданно издал оглушительный, вибрирующий вой. С диким криком Эспер бросился вперед и перерезал открывшееся горло с такой силой, что голова откинулась назад, точно сброшенный капюшон плаща. Кровь забила фонтаном из шеи, но через несколько мгновений остановилась.
Эспер попытался дышать ровнее и понять, ранил ли его уттин. Он не хотел отводить от него глаз, поэтому увидел, как у того снова открылся рот.
– Лесничий.
Эспер отшатнулся и снова поднял свое оружие. Голос был похож, но с иным тембром.
– Ты убил еще одного из моих детей.
– Сарнвудская Колдунья, – выдохнул он.
– Каждый из них – часть меня, – сказала она.
Он вспомнил ее лес и то, как чувствовал ее присутствие в каждой ветке и листке, как она придавливала его своим невидимым весом, чтобы он не смог пошевелиться.
– Он пытался меня убить, – возразил он.
– Придут другие, – проговорила она. – Они могут тебя убить. Но если они этого не сделают, ты должен сдержать данное обещание.
Эспер почувствовал, как его сковал ледяной холод. Несколько месяцев назад, чтобы спасти жизнь своих друзей, он заключил с ней сделку.
– Я не стану просить у тебя жизнь тех, кого ты любишь. И не попрошу пощадить моих детей.
– Я помню, что таков был наш уговор, – сказал Эспер.
«Она попросит мою жизнь», – неожиданно подумал Эспер. Но нет, это было бы слишком просто.
– Вот твоя миссия, – сказала она. – Ты возьмешь под свою защиту первого человека, которого встретишь. И отведешь его в долину, где нашел спящего Тернового короля.
– Почему?
– Объяснение не входит в условия нашей сделки, лесничий. Я выполнила свою часть договора; теперь пришло твое время.
Он вздохнул, пытаясь понять, что имела в виду Колдунья. Лешья была права, он все равно собирался туда вернуться. Но что задумала Сарнвудская Колдунья?
Однако он дал слово, а она сдержала свое.
– Хорошо, я это сделаю, – сказал он.
– Да, сделаешь, – ответила она. Уттин, казалось, совсем обмяк, и с его губ слетел легкий вдох. – Если не умрешь…
Эспер уже слышал, как кто-то еще продирается сквозь деревья. Он заставил себя выпрямиться, чувствуя, как отчаянно дрожит все тело, и выставил перед собой оружие.
Глава 7
Город на пути
Его кровь пропитывает землю. Но душа его с Дрэгом.
Мюриель смотрела на залитые солнцем волны и спрашивала себя, что должна чувствовать. Уильям был хорошим человеком и справедливым королем. Он был не злой и не обижал ее, но редко бывал рядом. Любовницы отнимают много времени и сил. Но она все равно его любила и скорбела о нем. И даже сейчас помнила запах его одежды.
Элис взяла ее за руку, и ее прикосновение, наполненное искренним теплом и юностью, доставило ей удовольствие. Она посмотрела на двадцатилетнюю девушку, невероятно хорошенькую, с роскошными каштановыми волосами.
– Однажды ночью ко мне заявился Роберт, – сказала Мюриель. – Когда я была одна. Тогда он считал, что ты умерла. Он был пьян и потому особенно жесток. Он рассказал мне, как умер Уильям.
– Он мог наврать, – заметила Элис.
– Мог, – не стала спорить Мюриель. – Но детали убедили меня, что он сказал правду.
Она сделала шаг, и они обе оказались на краю скалы. Мюриель смотрела на волны, разбивающиеся о ее подножие.
– Они устроили засаду, Уильяма ранили, и он упал с лошади. Роберт притащил его сюда, чтобы насладиться содеянным и сбросить его со скалы. Но Уильяму удалось разозлить его своими издевками и заставить наклониться, а потом Уил ударил его в самое сердце своим эшен дойфом. Именно так Роберт узнал, что не может умереть. – Она сжала ладонь своей подруги. – Зачем Роберту рассказывать про себя такие неприятные вещи?
– Роберт не слишком себя любит, – сказала Элис, и ее голос прозвучал так странно, что Мюриель повернулась к ней и увидела, что у нее по щекам текут слезы.
– Ты любила моего бедного мужа, – проговорила она.
– Не знаю, – призналась Элис. – Но мне его не хватает.
– Ну, по крайней мере, у него там есть Грэмми, – неожиданно ядовито заявила Мюриель.
– Мюриель…
– Молчи. Это в прошлом. По правде говоря, если бы я могла его вернуть, я бы не стала возражать против того, чтобы ты была его любовницей. По крайней мере, не так сильно, как раньше.
– Надеюсь, ваш новый муж будет думать то же самое, – весело проговорила Элис.
Мюриель обняла ее и повернулась к морю.
– Прощай, Уильям, – крикнула она, и они вместе вернулись к тем, кто их ждал.
Нейл наблюдал, как возвращаются две женщины, и вспомнил своих собственных призраков: Фастию, старшую дочь Мюриель, которая умерла у него на руках, и Эррен, наемную убийцу, прошедшую специальную подготовку в монастыре, охранявшую королеву, когда он с ней впервые встретился. Он любил первую и уважал вторую, и обе отправились в мир иной в тот же день, когда убили короля Уильяма.
Эррен и Мюриель были вместе так долго, что, увидев их впервые, он решил, что они сестры. Элис совсем другая. Во-первых, она была любовницей Уильяма. И совершенно неожиданно стала телохранительницей Мюриель, ее горничной и наперсницей. Кроме Мюриель, только он в их отряде знал, что Элис прошла подготовку в монастыре. Но в каком монастыре? Кто были ее наставники? Она отказывалась отвечать на эти вопросы.
– Я благодарю вас, Эрадал, за то, что согласились отклониться от нашего маршрута, – сказала Мюриель аркгрефту.
– Мы почти от него не отклонились, – ответил ханзеец и махнул рукой на северо-восток. – Старая Неанская дорога начинается сразу за холмами и через несколько колоколов приведет нас на Вителлианский путь.
– Все равно я вам очень признательна.
– Уильям был хорошим человеком, – проговорил Эрадал. – Мы с ним часто спорили, но он мне все равно нравился. И очень жаль, что его нет, Мюриель.
Она улыбнулась натянутой улыбкой, которая, как уже знал Нейл, означала гневный крик.
– Спасибо, – поблагодарила она. – А теперь не будем больше задерживаться. В путь. Я ни за что не соглашусь пропустить пир, приготовленный, по вашим словам, для нас на постоялом дворе в Битенстате.
– И я не могу допустить, чтобы вы пропустили первый глоток ханзейского гостеприимства, – ответил герцог.
Улыбка Мюриель стала еще более напряженной, и на сей раз она ничего не ответила.
И они двинулись в путь. Дорога вела их мимо полей, где полба и пшеница достигали такой высоты, что в них могла спрятаться целая армия наемных убийц. На холме Нейл заметил маленд, чьи четыре крыла вращались довольно быстро под порывами ветра, дующего с моря. Это был первый маленд, который он увидел с тех пор, как они покинули Новые Земли, где их использовали, чтобы не пускать воду в поэлены. Но что делает этот? И зачем он здесь?
Как и было обещано, через несколько колоколов они добрались до Вителлианского пути, самой длинной дороги в мире. Его построила Гегемония тысячу лет назад, и он тянулся более чем на сто лиг от з’Ирбины в Вителлио до Кейтбаурга на севере.
Нейлу приходилось путешествовать по южной части дороги, и он помнил, что она содержится в прекрасном состоянии, надежно охраняется и достаточно широка для того, чтобы могли разъехаться два экипажа.
Здесь же его глазам предстали всего две глубокие колеи, оставленные повозками, и по всему было видно, что древняя вителлианская дорога почти заброшена.
Женщины ехали верхом первый колокол, а затем пересели в экипаж, который предоставили ханзейцы.
Почему ханзейцев было только двадцать?
Нейл неожиданно заметил, что рядом с ним появился всадник.
– Сэр Нейл, я не знаю, помните ли вы меня, – обратился к нему молодой человек.
– Я знаю имена всех, кто входит в наш отряд, сэр Эдмон, – ответил Нейл. – Когда я увидел, что вы стали гвардейцем, я выбрал вас для выполнения этого задания.
– Но вы же меня почти не знаете, сэр Нейл.
– Вы сражались на моем левом фланге в битве ваэрда, – сказал Нейл. – Мне не требуются долгие прогулки и разговоры в саду, чтобы узнать о человеке главное.
Юноша отчаянно покраснел.
– Это было мое первое сражение, – признался он. – Вы вдохновили меня на дела, на которые я даже в самых смелых мечтах не отваживался.
– Кем бы вы ни были, это жило в вас до того, как вы со мной встретились, – ответил Нейл.
– Я ничего не знаю об этом, – сказал Эдмон и покачал головой.
– Ну… – протянул Нейл, пытаясь придумать ответ.
Дальше они ехали в молчании.
Они добрались до громадной крепости Нортвоч, когда солнце тонуло в перинах высоких западных облаков. Небо было голубым, но на землю проливался медно-красный свет, а белые стены замка и зеленые поля рождали такие невероятно красивые картины, что война казалась чем-то далеким и нереальным.
Однако крепость Нортвоч, несмотря на ее красоту, построили исключительно ради военных целей. Мощные стены в форме шестиконечной звезды давали возможность защищать внешнюю сторону каждой стены с внутренней стороны другой стены. Это была современная конструкция, и Нейл решил, что стенам не больше десяти лет. Другое дело внутренний форт – его четыре стены, опутанные ползучими растениями и выщербленные ветрами, украшали четыре приземистые башни. Очевидно, новое укрепление построили вокруг старого замка.
Их встречали шесть всадников, четверо в доспехах цветов хозяина замка. Приблизившись, они обнажили головы, и самый старший из встречающих выехал вперед.
Дверь экипажа раскрылась, и Мюриель вышла наружу. Всадники спешились и опустились на колени.
– Я рада вас видеть, маркгрефт Джеффрисен, – сказала Мюриель. – Прошу вас, встаньте. Позвольте мне вас обнять.
На вид маркгрефту было по меньшей мере лет шестьдесят. Седые волосы коротко подстрижены, а глаза такого завораживающего пронзительно-голубого цвета.
– Ваше величество, – проговорил он, поднимаясь.
Мюриель подошла к нему и быстро обняла. Затем маркгрефт снова поклонился, на сей раз Эрадалу, уже с гораздо меньшим энтузиазмом.
– Милорд, – поздоровался с ним Эрадал.
– Я ожидал, что вы прибудете с другой стороны, – заметил Джеффрисен.
– Ну, если ты уезжаешь, приходится возвращаться, – заявил Эрадал.
– Не обязательно, – сказал Джеффрисен, и его губы искривила мимолетная злая усмешка.
– Лучше не сегодня, – ответил Эрадал и погрозил ему пальцем.
– Не сегодня, – не стал спорить маркгрефт. – Я буду рад принять вас в моем доме.
– Мы договорились переночевать в городе, – ответила Мюриель. – Но мы признательны за ваше приглашение.
– В городе? – удивленно переспросил Джеффрисен. – Не в Сатсчайлде?
– Когда мы доберемся до Сатсчайлда, будет слишком темно, да и время ужина давно пройдет, – объяснил Эрадал. – Нет, мы остановимся в Вексрозене.
– Он на ханзейской стороне.
– Наверное. А вы можете предложить нам более подходящее место для ночевки?
– Мой замок, – упрямо повторил маркгрефт.
– Я в надежных руках, маркгрефт, – заверила старика Мюриель. – Эрадал доставит меня в Кейтбаург, и я предоставляю ему право решать все проблемы, связанные с нашим путешествием.
– Уж лучше тогда позволить волку присматривать за поросятами, – вырвалось у маркгрефта. – Оставайтесь здесь, ваше величество, а завтра позвольте мне позаботиться о вашем благополучном возвращении домой.
Нейл напрягся и краем глаза взглянул на сэра Эдмона.
– Маркгрефт, это неслыханно, – мягко проговорила Мюриель. – Во-первых, я не поросенок.
– Ваше величество, в Сатсчайлде собралось большое войско. Они направляются на север.
– Достаточно, милорд, – сказала Мюриель. – Я рассчитываю насладиться вашим гостеприимством на обратном пути.
Джеффрисен покраснел, с трудом сглотнул и кивнул:
– Как прикажете, ваше величество.
– Вот именно, – мягко сказала Мюриель.
Нейлу показалось, что он слышит, как расслабляются его мышцы. Проезжая мимо маркгрефта, он отсалютовал ему, но, немного подумав, догнал Эрадала.
– Сэр Нейл, – приветствовал его Эрадал.
– Милорд. Могу я с вами поговорить?
– Разумеется.
– Что имел в виду маркгрефт, когда сказал «на ханзейской стороне»?
– Понятно, значит, вы никогда не бывали в Битенстате?
– Нет, милорд.
– Ну, так вот он.
Они ехали по старому земляному валу, скорее всего, оставшемуся от древнего замка, но теперь Нейл уже смог разглядеть дома и лавки. Большинство из них лепились к дороге, но некоторые отодвинулись на приличное расстояние от нее. Дальше, примерно в трети лиги, он заметил башни другого замка.
– Это Сатсчайлд, двойник Нортвоча, – пояснил Эрадал. – Между ними проходит граница. Думаю, давным-давно существовало два города, выросших вокруг замков, но постепенно они слились. В конце концов, мельнику все равно, кто покупает его муку, а шлюхе – солдат какой страны она обслуживает.
– А как же во время войны?
– Войны здесь не было сто лет, – заметил Эрадал. – Но замки всегда окружены деревнями, которые первыми подвергались риску во время войны. – Он кивнул. – Это Южный рынок. Когда маркгрефту требуется пиво или ткани, скорее всего, он покупает их здесь. Но если он устраивает пир и ему нужен мед или сварбайер, за ними он отправит своих людей на Северный рынок.
– И границу никто не охраняет?
– А вы видите границу?
Нейл не видел – ни стен, ни пограничных столбов, ни застав со сторожевым отрядом, чтобы отметить место, где Кротения превращается в Ханзу.
Наступил вечер, Южный рынок уже закрывался. Открытыми оставались только постоялые дворы и пивные, из которых доносилось веселое пение и плыли соблазнительные ароматы жарящегося мяса. Некоторые посетители, прихватив свои кружки, вышли на свежий воздух, смеясь и разговаривая в небольших группах. Многие выглядели как фермеры, не успевшие снять своих пропотевших рубашек. Другие были одеты почище и побогаче, это, скорее всего, были купцы. Немногие женщины, которые попались ему на глаза, судя по всему, работали в пивных, а не выпивали вместе с мужчинами.
По мере того как они приближались к центру городка, им стали попадаться более состоятельные люди. На улице перед тавернами стояли столы и стулья, над которыми висели фонари, разгоняющие ночную темень. Дома и лавки тоже стали роскошнее, в некоторых даже имелись застекленные окна. Дорога из глинистой превратилась в посыпанную гравием, а вскоре и вовсе в мощенную камнем. Довольно скоро они выехали на большую городскую площадь, в одном конце которой стояло величественное высокое здание с распахнутыми огромными дверями. Внутри звучала танцевальная музыка.
– Как раз вовремя, – заметил Эрадал.
Нейл поднял голову и увидел на небе первые звезды.
– Мы сюда направлялись?
– Вексрозен. Обещаю, вы найдете здесь лучшие в мире хлеб, масло, свинину и эль. – Он похлопал себя по круглому брюшку. – А я много где побывал.
– Даже лучше, чем в Кейтбаурге?
– Там все роскошнее, но не лучше. Слишком много сладкого.
– Мне представляется, что это не самое подходящее место для королевы, – понизив голос, проговорил Нейл. – Здесь стишком много народа и шумно.
– Уильям останавливался тут несколько раз, – сообщил ему Эрадал. – Мюриель была с ним по меньшей мере однажды, и я не помню, чтобы она осталась недовольна.
Нейл почувствовал, как ему на плечо опустилась рука.
– Все чудесно, – сказала ему Мюриель.
– Ваше величество…
– Все, как я сказала Джеффрисену – мы находимся под покровительством маркгрефта.
– Да, ваше величество.
Они вошли в Вексрозен, и музыка тут же стихла, а все головы повернулись в их сторону.
– Приветствуйте ее величество королеву Мюриель, – громко сказал Эрадал.
К великому изумлению Нейла, помещение наполнилось радостными криками, и посетители таверны принялись размахивать кружками, приветствуя королеву.
Эрадал похлопал Нейла по плечу и наклонился к его уху.
– В конце концов, они ведь не знают, кто победит в войне, – заявил он.
– Конечно, не знают, – ответил Нейл, нахмурившись, потому что в их сторону покатилась какая-то волна движения, а пространство на танцплощадке расчистилось.
И на это свободное пространство вышел мужчина с коротко остриженными рыжими волосами и остроконечной бородкой. Он был в черной тунике, украшенной изображением льва и трех роз, с мечом в руке и шлеме.
У Нейла волосы встали дыбом, потому что он знал этого мужчину.
Тот вздернул подбородок и обратился к Мюриель:
– Ваше величество, я сэр Аларик Вишилм из Готферы и ваш рыцарь, и у меня имеется незаконченное дело.
Глава 8
Природа фехтовальщика
Энни обнаружила Казио в курятнике монастыря, где он подпрыгивал и делал выпады на утрамбованной земле. Куры, сбившиеся в кучу в дальнем конце двора, громко протестовали, но старались держаться подальше.
Он заметил ее не сразу, и Энни подождала немного, наблюдая за его изящными движениями. Если бы она не знала, скольких он убил благодаря быстрой и уверенной работе ног, она бы подумала, что он репетирует какой-то танец.
Она вспомнила, как увидела этот танец в первый раз, когда на нее напали двое вооруженных рыцарей в доспехах. Против столь могучих воинов у Казио не было ни одного шанса, однако он встал между нею и ими и с тех пор продолжал ее защищать.
Впрочем, не только ее, не так ли? Ведь там была еще и Остра.
Золотой цвет утреннего солнца вдруг померк и приобрел цвет меди.
«Он любовник Остры, но он мой слуга», – подумала она.
– Казио, – позвала она.
Он замер в середине движения, повернулся к ней и отсалютовал рапирой.
– Ваше величество, – приветствовал он ее.
На мгновение она задохнулась и почувствовала себя довольно глупо. А перед ее мысленным взором снова возникла ее попытка его соблазнить.
Она откашлялась:
– Мне сказали, что потребуется три дня, чтобы пройти по священному пути Мамреса, а мне, как тебе известно, нужно срочно возвращаться в Эслен.
Казио кивнул, на его лице появилось странное выражение, но он ничего не сказал. Энни почувствовала скрытый протест в его позе. Он должен понимать, что она имеет в виду. Неужели ему нужно все разжевывать? Очевидно, да.
– Ты должен ступить на священный путь сегодня, – сказала она. – В течение часа.
Казио убрал меч в ножны.
– Сожалею, но я не хочу, – ответил он.
В его голосе не было ни капли сожаления.
– В каком смысле? – спросила она.
– Вы сказали, что я могу пройти по нему, если захочу, – пояснил он. – Я не хочу.
Наконец, как ей показалось, она поняла, что с ним происходит.
– Ты сердишься?
Он помолчал, затем посмотрел ей в глаза.
– Я оскорблен, – ответил он. – Моя рапира хоть раз вас подвела? Был хоть один раз, когда я не смог победить ваших врагов при помощи своего мастерства и силы?
– Вчера ты потерпел бы поражение, если бы я тебе не помогла.
«Ты потерпишь поражение, когда он придет. Ты умрешь; я видела тебя мертвым».
Но она не могла сказать ему этого.
Казио отчаянно покраснел.
– Возможно, – не стал спорить он, а затем добавил: – Может быть, но я дессратор, ваше величество. Я не убийца и не обычный телохранитель, я – мастер. Вы дали бы певцу другой голос? А художнику – глаза?
– Если бы благодаря этому они начали создавать лучшие произведения – да.
– Но это уже были бы не их произведения, разве нет?
– Казио, с твоим мастерством и благословением святого Мамреса ты станешь неуязвимым.
– Я уже побеждал неуязвимых рыцарей. Их физические способности сделали их дураками.
– Но ты же не дурак.
– Я думаю, что, если у меня появится эта сила, я могу им стать.
– Казио…
– Ваше величество, какой бы дар ни сулил мне священный путь, я не хочу его, он мне не нужен.
– Но он нужен мне, Казио. Для тебя. Извини, если я уязвила твою гордость. Ты, вне всякого сомнения, величайший фехтовальщик, какого я когда-либо знала. Но я хочу, чтобы ты стал еще могущественнее. Как еще ты сможешь защищать меня от будущих опасностей? Как сумеешь сам остаться в живых?
– Так же, как и всегда. С помощью моего клинка и моего ума.
– Этого сейчас недостаточно, – мягко проговорила она.
– Если вам нужен другой телохранитель…
С самого начала их разговора что-то тяжелое и неприятное наполняло все ее существо, мешая дышать. Энни потрясла его неспособность услышать ее доводы. Неожиданно она вздрогнула и почувствовала на щеках слезы.
– Казио, – с трудом выговорила она. – Не будь таким эгоистом. Ты мне нужен. С даром и благословением Мамреса. Неужели так плохо получить силу святого? Что в этом дурного?
Он сделал шаг к ней.
– Не плачьте.
– Я сержусь, – вскричала она. – Иногда, когда я сержусь, я плачу. Так что пойми правильно мои слезы. Я тебе предлагаю нечто… ты ведь не боишься?
– Боюсь?
– Священного пути. Может, ты боишься умереть?
– Вы называете меня трусом? – спросил он, приподняв бровь.
– Десять гвардейцев сейчас, пока мы с тобой разговариваем, проходят священный путь. Трое из них уже мертвы.
– Это ужасно.
– Просто они оказались недостойными, Казио. В отличие от тебя. Клянусь святыми, если кто-то и достоин пройти путем Мамреса, так это ты.
– Кто умер, ваше величество?
– Я же тебе сказала. Несколько гвардейцев.
– Кто именно? Как их звали?
Его слова ударили в Энни, прогнав гнев. У нее подогнулись колени, и она вдруг почувствовала себя опустошенной. Она ухватилась рукой за стену, но не смогла устоять, и в следующее мгновение поняла, что лежит на земле.
Что с ней происходит?
Но Казио уже был рядом и обнимал ее. От него пахло чистотой и одновременно потом, и это ее удивило.
– Простите, – сказал он.
– Нет, – с трудом проговорила она. – Мне следовало знать, так ведь? Знать, кто умер. Я не понимаю, что со мной происходит, Казио?
– Многое происходит, – ответил Казио. – И у вас полно забот.
– Я чувствую… извини, что попросила тебя пройти по священному пути, Казио. Мне очень жаль. Просто я не вынесу, если ты умрешь.
– Я хочу, чтобы вы поняли… – начал он.
Неожиданно все встало на свои места, и Энни чуть не вскрикнула от понимания происходящего.
– Нет, молчи, – сказала она, уже зная, что должна сделать. – Мы больше не будем об этом говорить. – Она похлопала его по плечу. – Ты можешь меня отпустить, – сказала она. – Со мной все хорошо. Собирай вещи. В полдень мы отправляемся в Эслен. Мне пора стать настоящей королевой.
Казио бросил взгляд через плечо на монастырь. Кроме гвардейцев, проходивших по священному пути, они оставили в нем гарнизон, около двухсот человек, потому что церковь наверняка попытается вернуть его.
Он взглянул на Энни. Ее лицо было сосредоточено и обильно напудрено. Он не имел ни малейшего представления, о чем она думает.
Если честно, он не очень понимал, о чем он сам думает. Сначала неожиданный поцелуй, затем ее просьба, чтобы он сделал себя неуязвимым.
Когда-то все было очень просто. Он поклялся защищать двух девушек, и благодаря науке его наставника з’Акатто ему это удавалось. Но с тех пор, как Энни вернулась в свое королевство и окружила себя рыцарями, лордами и сефри, он чувствовал себя не так уверенно. Он нашел свое место в качестве ее телохранителя, и ему казалось, что он относительно неплохо справляется с этой задачей.
Но, похоже, она думала иначе. Его слова потрясли ее так сильно, что она забрала назад свою просьбу… но сначала она ее произнесла.
Он снова оглянулся назад. Может, ему все-таки следовало ее выполнить?
Но от одной только мысли об этом ему становилось тошно.
Они ехали весь день по берегу Ведьмы и остановились на ночлег в Тор Авере, маленьком замке сразу за границей леса. Они провели здесь несколько ночей, когда готовили нападение на монастырь, и рыцарь, им владевший, устроил для них пир. Весьма приличный, хотя за время своих странствий Казио сделал открытие: хорошие повара в этой части света страшная редкость. Мясо было тяжелым, жирным, часто вареным, а не жареным, и редко с подходящим соусом. Хлеб зернистый и невкусный, никаких фруктов, и повсюду – от места к месту и от трапезы к трапезе – наводящий тоску одинаковый сыр. Разумеется, при дворе еда была лучше и разнообразнее, но он ничтожно мало времени проводил при дворе.
Вино по большей части было слишком сладким, особенно белое, и до сих пор ему не попадались пиво или мед, которые ему понравились бы и не отдавали на вкус плесневелым хлебом или медвежьей мочой. Впрочем, он не пробовал медвежью мочу. А с другой стороны, теперь в этом не было никакой необходимости.
Ужин в замке сэра Роберта не отличался от всех остальных, но Казио сумел набить желудок без особого отвращения. Ему не особенно хотелось разговаривать, и потому он наблюдал за Энни, пытаясь угадать ее настроение. Он знал ее почти год и видел в самых разных обстоятельствах, но она ни разу так сильно не менялась, как за эти последние несколько дней.
Впрочем, она казалась спокойной, болтала с сэром Робертом и его гостями. Гнев и раскаяние, охватившие ее утром, похоже, прошли.
Поэтому, чувствуя, как в желудке отвратительно плещет сладкое вино, Казио извинился, отправился в отведенную ему комнату и лег, жалея, что ему не довелось выпить вина получше и не только об этом.
Он почти уснул, когда скрипнула дверь. Моргая, он разглядел при свете свечи лицо Энни и, вздрогнув от чувства вины, понял, что одно из его желаний исполнилось. Он открыл рот, чтобы попытаться объяснить ей, что он не может… но слова застряли в горле.
– Казио?
– Ваше величество.
– Сейчас просто Энни, – сказала она.
– А, – выдавил из себя Казио. – Энни.
Как же спокойно он раньше произносил ее имя.
– Не волнуйся, – сказала она. – Я пришла не за тем, чтобы еще раз подвергнуть испытанию твою добродетель. Могу я войти?
– Конечно.
Он все еще был одет, но у него почему-то возникло ощущение, что ему следует прикрыться.
Она вошла в комнату, сделала еще полшага и остановилась.
– Я была не права, когда попросила тебя пройти по священному пути, Казио. Я хотела сказать тебе, что я это понимаю. Вокруг меня столько людей, которых я почти не знаю, и почти никого, кому я доверяю. Сегодня ты доказал мне, что я могу доверить тебе защищать меня, даже от меня самой.
– Я рад, что ты понимаешь.
Энни кивнула, в ее глазах появилось странное выражение, и она тихонько откашлялась.
– Итак, – сказала она, – мне нужно, чтобы ты отправился в Данмрог.
Казио заморгал, решив, что он чего-то не понял. У него еще время от времени возникали проблемы с языком королевского двора.
– Данмрог.
– Да, я хочу, чтобы ты отвел туда отряд и организовал там гарнизон, который будет защищать священный путь. И чтобы ты им командовал.
– Я не понимаю, – проговорил Казио. – Я не командир, а всего лишь фехтовальщик.
– Ты фехтовальщик, которому я доверяю, – пояснила она.
– Доверяешь охранять тебя, – сказал он.
– У меня есть сефри, – напомнила ему она. – И гвардейцы.
– Рыцари Мамреса.
– Двое или трое из них, возможно, будут стоить тебя одного, – сказала Энни. – Но мне придется довольствоваться этим.
– Мне это не кажется разумным, – сказал он.
Неужели она старается его устыдить и таким способом заставить пройти по священному пути?
– Это всего лишь на время, – сказала Энни. – Я знаю, ты будешь скучать по Остре, но я отправлю ее к тебе. Я понимаю, что ты хочешь меня охранять, но, как друга, я прошу тебя выполнить мою просьбу.
Казио попытался что-то сказать, но в груди у него все сжалось. Это было похоже на атаку из ниоткуда, и он не мог ее парировать.
– Ты не передумаешь?
– Казио, – мягко проговорила она, – ты не мой подданный. Все, что ты когда-либо для меня делал, ты делал по собственному желанию. Я не приказываю тебе, я прошу. – Она вздохнула и закрыла глаза. – Меня посетило видение. Ты нужен мне именно там.
Ее глаза долго оставались закрытыми, и он изучал ее лицо, думая о том, каким знакомым оно стало и каким одновременно чужим. Как он вообще здесь оказался? Разве ему не следует вернуться в Вителлио, загорать на солнышке на каком-нибудь патио, соблазнять девушек и драться на дуэлях? Охранять ее одно дело, но война… его ли это война? Заботит ли его эта война, если Энни и Остру оставить за скобками?
Он не знал.
Но он кивнул, когда она открыла глаза.
– Хорошо, – вздохнув, сказал он. – Я сделаю то, что ты просишь.
Произнеся эти слова, Казио почувствовал, как внутри у него что-то сжалось, и понял, что еще никогда в своей жизни не соглашался на нечто, казавшееся ему таким неправильным.
