Григорий Алексанян
Принц Аревмута
– Дядя – ты сказал! А теперь скажу я: без своего согласия я никому не достанусь – ни за шкуру оленя, ни за его рога, ни за его копыта! И тем более – ни за какую-то там книгу! Даже такую древнюю, как Ровелианская! Я – не вещь, которую можно вот так просто взять и обменять на другую вещь!
– Что ты сказала? – медленно произнёс король Венсин. – Повтори! Ты знаешь, что решается будущее нашего королевства?
– Мне всё равно! Я не пойду ни на какой обмен! Я – не вещь, которую можно обменять на другую вещь! Тем более – на шкуру животного! – девушка почти выкрикнула эти слова.
После чего резко развернулась и твёрдыми шагами направилась к главному выходу мимо длинных столов, за которыми замерли пирующие. Она перешагнула сначала через баранью ногу, затем и через помятый кубок, что валялись на ее пути.
– Аулана! Подожди! – Венсин заговорил уже совсем другим тоном. – Всё это мы обсудим потом. Но сейчас – вернись. Ты ничего не выпила. И не подняла бокал за своего любимого дядю! Так нельзя. Остановись!
Девушка была уже у самой раскрытой двери, возле которой недвижными статуями замерли два стражника. Услышав слова короля, она остановилась и посмотрела вверх – в длинное узкое окно пиршественного зала. Сквозь него она увидела ярко светившую молодую луну. Её бледный свет отразился на лице Ауланы.
Принцесса шагнула к пиршественному столу, обеими руками подхватила самый большой кубок, наполненный вином.
– За его величество короля Венсина! За моего дядю! – громко крикнула Аулана и одним духом осушила кубок до дна, не сводя при этом глаз с короля, который пристально наблюдал за её действиями.
Уже выходя из зала, девушка услышала за спиной громогласный возглас, который подхватили все присутствующие в зале:
– За короля Венсина! За принцессу Аулану! За королевство Аревел!
Голоса звучали искренне. Аулану по-настоящему любили и немного побаивались. Впрочем, как и короля Венсина.
4. ОЛЕНЬ И ОЛЕНИХА
У Судьбы большие планы на тех,
кто спасается от неминуемой смерти.
Мастер Мерль, аревмутский королевский лекарь
Дорик открыл глаза, и первое, что он увидел, – маленький кусочек ночного неба в узком оконце бойницы в большой королевской опочивальне, в которой он лежал на длинном мягком ложе у самой стены. Заглядывавшая в оконце молодая луна ярко освещала висевшие в небе рваные облака, отчего те выглядели как-то по-особенному зловеще.
Голова казалась тяжёлой. Правой рукой принц облокотился на стену и попытался привстать. Каменная кладка приятно холодила руку, и Дорик понял, что жар спал. Зато было трудно дышать – при каждом вздохе грудь отдавала болью. Принц приложил левую руку к рёбрам и ощутил под белой рубахой тугую повязку, которая не давала набрать ему полные лёгкие воздуха. Её недавно наложил королевский лекарь мастер Мерль – пожилой мужчина с морщинистым лицом и седыми длинными волосами, одетый в длинную белую мантию, украшенную символами Гильдии лекарей, алхимиков и звездочётов.
Осматривая Дорика и нанося на грубые рубцы зашитой раны лечебную, истончавшую благовоние сантеринских лепестков, мазь светло-коричневого цвета, лекарь порадовался, что швы после первой перевязки не загноились, и это является положительным симптомом, – принц идёт на поправку.
– Раны удивительно быстро заживают, – заметил мастер Мерль, наклонившись над Дориком так низко, что свисавший с его шеи на серебряной цепочке медальон с изображением трёх восьмиконечных звёзд – символом Гильдии, означавших три основных вида её деятельности – целителей, алхимиков и астрологов, коснулся груди принца. – Прямо как на каком-нибудь землепашце, простите, ваше высочество, которому собака разорвала бок, а он уже через седмицу опять пашет землю! На простолюдинах удивительным образом всё быстро зарастает, как на собаках. Не то, что у высших сословий… Но вас, мой принц, явно хранит небо. Если бы олень взял чуть ниже или левее, то вы бы не выжили. Так что вам повезло. Наверняка на вас у Судьбы есть большие планы, принц Дорик…
– Повезло, так повезло, – Дорик сделал попытку улыбнуться, но улыбка из-за приступа боли получилась натянутой. Старческий поскрипывающий голос лекаря, мягкий и убедительный, полный мудрости накопленных знаний и большого жизненного опыта, убаюкивал. Принцу опять захотелось погрузиться в сон. – И многим таким везунчикам как я, по-вашему, олени распарывают животы, мастер Мерль?
– Но ведь он же не распорол, дорогой мой принц. Ну, пара рёбер сломана, но раны неглубокие… Говорю же вам, что если бы удар пришёлся чуть ниже – ваши внутренности были бы на рогах. Чуть левее – рога были бы в ваших лёгких. Это не просто везение – в этом я вижу волю высших сил, всегда берегущих жизни тех, кто предназначен Судьбой для чего-то большего… А теперь вам нужен покой.
– Невозможно, мастер Мерль. За окном – полная луна. Королевская охота окончена. Значит, вечером во дворце – пир, и я не могу его пропустить.
Дорик снова попытался привстать со своего ложа и невольно зажмурил глаза от боли. Он попытался вдохнуть полной грудью, и вновь боль прошлась по всему телу.
Лекарь неодобрительно покачал головой:
– Я же говорил – вам нужен покой.
– Всё равно – я должен идти.
– Думаю, ваша матушка не одобрит это. Если вы больной появитесь на пиру…
– Я и так пролежал здесь достаточно долго, – принц снова прищурил глаза от боли. – Меня должны видеть… видеть, что я в полном порядке.
Мастер Мерль нахмурился:
– Наоборот, ваше высочество, было бы лучше, если бы вас не видели в таком состоянии.
– Нет, что бы там ни было, я должен быть на закрытии королевской охоты. Перетяните меня потуже и дайте что-нибудь из ваших снадобий, чтобы притупить боль.
Лекарь пожал плечами, но подчинился. Воспоминания о тугой перевязке, которую он сделал, приносили сейчас Дорику такую же боль, как и каждый глубокий вдох. Принц смотрел в окошко бойницы на яркую луну и крепился. Сейчас он был один и мог позволить себе простонать. Но лишь потому, что рядом никого не было.
Прямо перед его глазами в глубине покоя виднелась широкая дверь, ведущая в длинный коридор, который, в свою очередь, вёл в главный дворцовый зал Матуны – королевского дворца Аревмута. Сейчас там шёл пир. Шум громкой музыки и смеха доносился даже сюда, в королевский покой, где лежал Дорик. Эти звуки раздражали раненого принца. Казалось, они словно заманивали очередного пьяницу на весёлую попойку в уличном трактире.
Дорик усмехнулся – как он мог сравнить пир в королевском дворце с попойкой в трактире! Тем не менее, ему следовало пройти туда – на пир, туда – как герою прошедшей оленьей охоты. Хорошо ещё, что он отослал от себя всех слуг, которые, собственно, не должны были оставлять раненого принца одного и, по распоряжению короля, никуда его не пускать. Но Дорик настоял. Иначе как бы он покинул эти покои?
Принц сел на ложе, встал и, постанывая, оделся в нарядную одежду для пира – чёрную с серебряными разводами рубаху, алые штаны, коричневые полусапожки, прицепил к широкому шёлковому поясу короткий парадный кинжал в золотых ножнах. На шею надел золотой медальон с изображением перекрещенных колосьев пшеницы – символа королевского рода Нанаскелы – и пошёл к двери. Каждый шаг отдавался болью во всем теле, но Дорик одёрнул себя, – хватит! Там, за этими дверями, он должен казаться совсем другим. Ни одним жестом и стоном не показывать свои раны…
Пройдя, вернее, проковыляв по коридору, ведущему в пиршественный зал, Дорик остановился у самого входа. Сделал короткий вдох, сосчитал: «Три, два, один» – и открыл резную дубовую дверь.
Вход, через который он вошёл, был боковым для прислуги и не являлся парадным. Но как только в проёме показался Дорик, весь зал тут же замер и затих. Музыка, гремевшая повсюду, замолкла. Сотни взглядов устремились в сторону принца.
Здесь была вся высшая знать королевства Аревмут, расположившаяся вдоль длинных столов со всевозможной снедью и приправами. Зал был переполнен, – завершение ежегодной Королевской охоты всегда заканчивалось пиром. Это было старой традицией для всех королевств Срединного Нагорья. Размах нынешнего пира подчёркивал особое значение прошедшей в этом году охоты.
Дорик окинул глазами многолюдный зал, и взгляд остановился на противоположной стороне. Там за небольшим прямоугольным столом, считавшимся королевским, сидел лишь один человек. Его сиреневый бархатный наряд был украшен золотыми нитями. Он был первым, кто нарушил тишину в зале, возникшую при появлении Дорика.
Вытянув ладони прямо перед собой, молодой человек медленно захлопал в них, и когда все находившиеся в помещении присоединились к овации, торжественно объявил:
– Поприветствуем моего родного брата – несокрушимого и отважного Дорика Нанаскела, принца и лучшего охотника королевства! Брат, проходи ко мне и садись рядом! Нам есть что отметить сегодня.
Под несмолкающие аплодисменты и устремлённые на него взгляды Дорик прошёл через весь зал к королевскому столу. Каждый шаг болезненно отдавался эхом во всём теле. Снадобье, данное лекарем, лишь частично притупляло боль, но принц шёл уверенно, его шаг был твёрд, спина казалась прямой, поэтому никто не заметил его мучений.
– Брат мой, – старший принц вышел из-за стола и чуть приобнял Дорика, отчего по его телу прошлась новая волна боли, – знаю, тебе пришлось нелегко. Но я рад, что ты опять на ногах. Когда тебя принесли с охоты раненым, мы все изрядно обеспокоились…
– Не стоило, Требор, – на этот раз улыбка Дорика была совершенно искренней. – Наш лекарь мастер Мерль сказал, что я поправлюсь чрезвычайно быстро. И вообще моя рана – пустяк, – принц аккуратно присел за стол рядом. – Налей-ка мне, брат, вина. Что-то в горле сильно пересохло от общения с нашим стариком…
«Стариком» – так они привыкли называть старого лекаря, мастера Мерля, ещё с детства.
Требор прищёлкнул пальцами и повелительно показал подбежавшему слуге на пустой кубок. Подождав, когда золотой сосуд наполнится тёмно-красным, как кровь из шейной вены, вином, старший принц поднял руку и после установления тишины в зале, громко произнёс:
– Наши верные подданные и мои верные друзья! Я поднимаю этот кубок дорогого маретанского вина за моего родного брата! Вместе с ним мы завершили великую Королевскую охоту. Строки о нашем сегодняшнем трофее будут занесены на страницы Ровелианской Книги Побед, в которую вписываются достижения всех королевств Срединного Нагорья. Наши с братом имена войдут в историю. Уверен – Ровелианская книга будет храниться в наших руках ещё много поколений. Прославляя мощь, непоколебимый дух, мужественность и стойкость людей Аревмута! Поднимем же теперь кубки и выпьем за наши трофеи, за наши победы и за нашего короля Граммерика Справедливого!
Принц Требор приподнял свой кубок над головой, и тут же, как по команде, весь зал встал.
– За короля Граммерика! За принца Требора! За принца Дорика! – громко проревела толпа.
В зале вновь полилась музыка. Вино опять потекло рекой. Шум весёлых голосов снова заполонил своды огромного помещения.
– Требор, и всё-таки я завалил того оленя, – тихо произнёс Дорик, потирая грудь в месте ранения, там, где была наложена повязка. – Хотя и был ранен…
– Ну, а я его добил, – старший принц с улыбкой приобнял брата. – Знаешь, я появился как раз тогда, когда олень налетел на тебя. Ты потерял сознание, но зверь был еще жив. Упав совсем рядом с тобой, он хрипел, дрыгал копытами, пытался прийти в себя и встать. А в груди у него была вот такая брешь от твоего топора, – Требор развёл руки в стороны. – Крови было море, олень был ещё опасен…
– Мне показалось, что я видел в голове оленя белую стрелу…
– Белая стрела? Нет, тебе показалось. Стрелы не было. Олень хрипел и мучился. Я перерезал ему горло… Так что хотя первым нанёс ему рану ты, добил его всё-таки я. Войдём в историю вместе! – и Требор заговорщически подмигнул младшему брату и тут же быстро, как ни в чём не бывало, продолжил: – Ты знаешь, кроме этого трофея мне достался ещё один. И какой! Одним выстрелом мне удалось завалить сразу двух… – Старший принцпоказал одновременно указательный и средний палец, – двух зверей. Хочешь знать, как это у меня получилось?
– Конечно, хочу, – удивился Дорик. – Интересно будет тебя послушать. Расскажи, как можно одним выстрелом поразить сразу две цели?
– Ну, как две… Выстрел был один. Я смог первым же выстрелом убить беременную олениху. Похоже, самку того огромного оленя, туша которого и украсила нашу охоту. Ей оставалось совсем немного, чтобы разрешиться от бремени, но она не успела. Вернее, успела, но сделала это во время своей смерти. Просто бедное животное не прожило достаточно долго, поэтому оленёнок, мой трофей, задохнулся.
– Это было возле Плоской горы, – поморщившись, как от боли, сказал Дорик.
– Откуда ты знаешь? Неужели об этом уже говорят? – глаза Требора загорелись надеждой. – Убить две добычи одной стрелой! – разве это не замечательно?
– Не думаю. Ведь это был не сам олень, а всего лишь его беременная самка. И люди вряд ли станут прославлять такой выстрел.
– Тогда как вообще ты о нём знаешь?
– Потому что мы проходили мимо этой оленихи. Она еле двигалась, и мы оставили её в покое именно из-за того, что она вскоре должна была разрешиться от бремени.
– Вы не стали стрелять?
– Нет. К тому же, если ты убиваешь ещё не родившееся существо, это не добавляет благородства и гордости никому. И не имеет значения, кто это – человек или животное.
– Дорик, ты читаешь нравоучения, словно наш отец…
– Требор, я серьёзно. Лучше уж никому не говори про беременную олениху и про свой выстрел.
– Так я уже всё рассказал, – и старший брат Дорика опять развёл руками, словно пытаясь охватить ими весь зал. С улыбкой он кивнул на пирующих. – Про эту олениху. В самом начале пира нам подали из неё жаркое. И все уже знают о моём трофее, – в голосе Требора послышалось сомнение, но он говорил, словно успокаивая самого себя: – И я не вижу в своём выстреле в эту олениху ничего неблагородного и предосудительного. Ты слишком помешан на своей охотничьей гордости, Дорик.
– Что ж, Требор, мне больше нечего сказать. Но я останусь при своём мнении.
– Прекрати, Дорик. Не будь таким занудным. Ты же не наш отец.
– Отец… Почему его здесь нет? – видя недовольство брата, Дорик счёл нужным сменить тему. – Почему на пиру нет отца?
– Спроси об этот самого себя, – Требор усмехнулся. – Он не спал из-за тебя несколько дней и всю последнюю ночь. Когда тебя принесли раненым, он не отходил от твоего ложа, пока лекарь не объявил, что жизнь принца вне опасности. Но на пиру король был. Открыл пиршество торжественным словом. Выпил за Королевскую охоту, за книгу Ровелиан и за нас с тобой. А потом удалился отдыхать. Что делать – король стареет. И стал быстро уставать.
– Хорошо, Требор. Я, наверное, последую королевскому примеру и не буду надолго задерживаться на празднике. «Старик» напоил меня своим снадобьем, оно помогло от боли, но теперь действие лекарства проходит, болит всё тело, голова раскалывается, к тому же опять хочется спать.
– Конечно, можешь идти. Но, кстати, почему на пиру нет твоих друзей, которые помогали тебе в охоте?
Дорик пожал плечами:
– Наверное, они думали, что я не смогу встать с постели, и потому не пришли. Не хотели появляться на пиршестве без меня. Слуги сказали, что они в каминном зале.
– Мог бы позвать их сюда, если уж пришёл сам, – в голосе Требора прозвучала обида.
Дорик приобнял старшего брата.
– Требор, не обижайся, пойми, наконец, что мне тяжело сидеть на пиру. Я ведь даже пояс, из-за которого мне тяжело дышать, не могу ослабить, так как на меня все смотрят. А я не хочу, чтобы все видели, как я страдаю от ран. И вернуться в свои покои тоже не могу – мне надо навестить своих друзей. Без них я был бы, наверное, уже мёртв. В общем, брат мой, сейчас я просто хочу спрятаться от всех. Сюда я пришёл только из-за тебя, из-за отца, и ещё из-за долга.
– Понимаю тебя, Дорик, – голос Требора посерьёзнел. – Ты идёшь навестить друзей. Но перед этим попробуй хоть эту запеченную утку с черносливом. Тебе надо подкрепиться.
– Что ж, от утки я, пожалуй, не откажусь, – слабо улыбнулся младший принц. – А то вдруг ещё и в самом деле не доберусь до каминного зала. Да, и, пожалуйста, плесни мне ещё маретанского вина…
5. ДРУЗЬЯ ДОРИКА
Самое сладкое вино то,
которое наливают тебе настоящие друзья.
Фаранок Мудрый, король Аревмута
Отведав, как он и обещал, немного утки с черносливом, Дорик сразу же встал из-за стола. Несмотря на призывы брата и других пирующих остаться, принц только поднял и осушил лишь ещё один кубок вина за всех находившихся на пиру героев-охотников, а потом под общие рукоплескания направился к выходу.
Когда Дорик, наконец, вышел из зала, боль накрыла его. Она была такой сильной, что принц невольно опёрся на коридорную стену замка и некоторое время стоял, держась за неё, пока боль немного не отпустила. Затем, слегка захмелевший и нетвёрдо державшийся на ногах, молодой человек, придерживая себя за больную грудь, медленно побрёл к каминному залу. Потому что боль для него сейчас была не главное – ему во что бы ни стало надо было повидаться со своими верными друзьями. Они ждали его.
И в этот раз, точно так же, как и всего несколько дней назад в охотничьем гроте, друзья встретили Дорика радостными возгласами. И даже раскинули руки, изображая распростёртые объятия. На которые на самом деле не решились, помня о ранах принца.
– Дорик! Принц! Ваше высочество! Как мы рады тебя видеть! Мы так все переживали за тебя! – наперебой заговорили Ортанел, Агвес, Раток-Молот и Лигилин.
– Ну вот, наконец-то ты выбрался и к нам! – недовольно высказался Ворчун, на лице которого в противоречие тону его же слов сияла широкая улыбка.
– Ну, подойди, мы тебя обнимем как следует, – пригрозил Арчи, расправляя в стороны свои огромные руки. – Что ты встал у порога? – казалось, в объятиях великана могло бы поместиться несколько человек.
– Друзья, как я рад снова вас видеть! – Дорик окинул взглядом небольшое помещение каминного зала – невысокое, но тёплое и уютное, с круглым столом, заставленным охотничьей снедью и бутылками вина, а затем принялся счастливо приветствовать своих недавних спутников: – Арчи, Ортанел, Агвес, Ворчун, Молот, Лигилин! Простите, мои дорогие, что не сразу пришёл к вам, – долг принца. Пришлось задержаться на пиру и отметиться с братом. А вы, между прочим, хоть это и не в упрёк, если бы тогда на охоте были повнимательнее, то и я был бы сейчас целее… – позволил себе напоследок добродушно проворчать принц.
Подойдя к огромному Арчи, Дорик первый нырнул в его объятия. Великан легонько приобнял принца. Остальные друзья Дорика тоже подошли к нему и легкими касаниями приветствовали своего товарища.
Затем друзья подвели своего предводителя к широкой лавке у занавешенной ковром с изображением бегущего оленя стены, и Дорик прилёг, подложив под голову чью-то куртку и согнув ноги в коленях. Его соратники расселись вокруг него на деревянных стульях с выгнутыми спинками.
– Вы не представляете, как мне хотелось это сделать в главном зале, – довольно высказался Дорик, блаженно вытягиваясь на лавке.
– А вот я, если бы был принцем, всё равно прилёг бы там, где мне заблагорассудится и не стал бы обращать ни на кого внимания! – буркнул Ворчун, но никто на эти слова даже не улыбнулся, – все были озабочены состоянием раненого друга, который лежал сейчас на лавке, полузакрыв глаза.
– Как самочувствие? – одновременно вырвалось у Агвеса, Лигилина и Молота. – Что говорит королевский лекарь?
– Ну, лекарь говорит, что я иду на поправку. Наверное, старик Мерль прав, только, если честно, чувствую я себя неважно. Хотя и держусь.
– «Долг принца»? – переспросил Агвес.
– Что-то вроде того.
– А кто тогда просил ваше высочество выскакивать супротив того оленя навстречу, не дожидаясь нас, а это ведь была такая гора, что развесистые рога зверя напоминали ветви большого дуба в королевском саду? – с некоторым упрёком заметил Молот.
– Да, мне так и показалось, что на меня надвигается целая гора, – усмехнулся принц. – Так что, по-вашему, нам надо было упустить его, этого оленя?
– Но ведь можно было пустить стрелу, ранить, а потом загнать его.
– А почему вы этого не сделали? Вас же было шестеро.
– Мы так и хотели сделать, но олень нас услышал, и мы не успели подобраться к нему поближе, – ответил Ворчун и покосился на Арчи. – Кое-кто из нас так громко ломился сквозь чащу, что… Только глухой не услышит шаги нашего медведя! – вдруг ехидно заметил он и подмигнул другу.
Арчи нахмурился:
– Ворчун, так это я, по-твоему, виноват, что нас услышал этот зверь? Это я спугнул его? А, по-моему, наоборот: это сделал твой проклятый язык, вечно недовольный и такой громкий, что его можно было бы расслышать на другом конце леса. Он у тебя такой острый, что ни одна базарная торговка с Легерского рынка в этом с тобой не сравнится: твоим языком можно хлеб вместо ножа на куски резать. Мне говорили, что девушки от тебя просто разбегаются, так как ты постоянно оспариваешь их умение фехтовать своим длинным языком…
– Что ты сказал, лохматое чудовище? – Ворчун картинно поднялся со своего стула и, засучив рукава, встал в боевую стойку. – Значит, тебе не по нраву мой язык? Ну, подойти ко мне, Арчи, и я научу тебя вежливости, – стоя спиной к входной двери, Ворчун готовился к схватке, разминая шею и размахивая руками, прогревая тем самым свои мышцы. – Посмотрим, умею ли фехтовать не только языком, но и кулаками…
Друзья с удивлением взирали на эту сцену, недоумевая; даже принц привстал со своего импровизированного ложа: исход битвы любого из присутствующих с огромным «медведем» Арчи не вызывал сомнений, видимо, Ворчун что-то задумал.
– Ну, давай, иди сюда, медвежонок. Я покажу тебе, что такое острый язык. И знаешь, что он сейчас скажет: ты и в самом деле лохматое чудовище, вот ты кто! Что же касается девушек, ещё ни одна из них во всём королевстве не жаловалась ни на меня, ни на мой язык! Ты его уже попробовал на слух, медведь Арчи? А сейчас убедишься и во всём остальном. Иди сюда! Ну же! Чего ты остановился? Струсил? – задиристая речь Ворчуна могла бы завести кого угодно, но сейчас стоявший перед ним Арчи почему-то нерешительно замер, смотря куда-то за спину противника.
Неожиданно для самого задиры сзади на его плечо тяжело легла чья-то рука.
Он вздрогнул, резко отклонился в сторону и вскрикнул, поворачиваясь:
– Кто это? Какого лешего?! Что?.. – и тут же осёкся, поняв, чья рука остановила ссору. – Ваше величество, это вы? Нижайше прошу прощения, я не хотел…
Король Граммерик властным жестом прервал его извинения:
– Все нормально, Наннос Озерти! Или – да! – Ворчун, так ведь все тебя называют? Кажется, я пришёл вовремя. Как я понимаю, схватки не будет. Я не ошибся?
– Без сомнения, ваше величество, при вас никаких схваток или драк, – Ворчун склонил голову. – Ибо никому не положено при владыке королевства воспитывать неприятных собеседников или указывать им их настоящее место. Даже если они и грубияны… В другой раз поговорим, Арчи, в другой раз, не сегодня, – и Ворчун опять подмигнул другу.
Тот нахмурился, но ничего не сказал.
– Отец, ты присоединишься к нам? – присев на своём ложе, Дорик попытался встать, чтобы обнять короля, но тот, быстро шагнув к сыну и наклонившись, сделал это сам.
От новых крепких объятий Дорик опять поморщился.
– Прости, что сделал тебе больно, – Граммерик, отстранившись, внимательно и заботливо посмотрел на сына. – Но я рад видеть, что ты уже встаёшь. Тем не менее, я запретил лекарю Мерлю выпускать тебя из покоев.
– Старик не виноват. Я его не спрашивал. Не мог же я лежать, когда весь дворец празднует окончание Королевской охоты и главный трофей!
– Ну что ж, не будем его наказывать, нашего старика. На самом деле Мерль замечательный лекарь, не будь его, я не знаю, как быстро удалось бы поднять тебя на ноги, Дорик, – сказал король. – Но я вижу, что у вас тут своя пирушка! Только среди друзей, да? Что ж, давайте, присаживайтесь за стол. И, если не возражаете, я к вам присоединюсь, попробую ту стряпню, которую вы тут для себя приготовили! – и Граммерик махнул руками, приглашая всех садиться жестом, напоминающим отца семейства, рассаживающего своих детей за обеденный стол.
Кода все, включая принца Дорика, разместились на деревянных стульях со спинками вокруг круглого стола со снедью, король повелительно крикнул:
– Реми!
И тотчас дверь в каминный зал растворилась, и в неё, чуть пригнувшись, вступил высокий широкоплечий воин в кожаной кирасе с железными чешуйками, металлических наручнях, и чёрных кожаных сапогах. На его плечи был накинут короткий золотой плащ, который разрешено было носить только личной гвардии короля. Плащ крепился к правому плечу золотой фибулой с изображением перекрещённого колоса пшеницы и обнажённого меча, – этот знак указывал на главу гвардии и личного телохранителя короля. Справа на поясе воина свисал короткий меч, слева – длинный кинжал. Лицо покрывали шрамы, а лоб был изборождён морщинами. Но двигался, как воин молодой, на удивление, быстро и плавно, а в теле, несмотря на возраст, ощущалась недюжинная сила.
Сидевшие за столом переглянулись: все узнали Ренелина Реми – главу личных телохранителей короля Граммерика. Гранд-охранник неизменно сопровождал своего повелителя везде, где бы тот ни появлялся, был всегда рядом, и, как знали друзья принца, не раз приходил на помощь.
Король вытянул навстречу своему другу и охраннику ладонь:
– Реми, дорогой, на сегодня, если хочешь, можешь быть свободным.
– Ваше величество, сегодня на пир приглашено много неизвестных мне людей. Поэтому не могу вас покинуть. Я подожду за дверью.
И гранд-охранник короля так же быстро исчез за дверью, как и появился.
Друзья принца опять переглянулись: король, когда хотел расслабиться и чувствовал себя в безопасности, всегда отправлял Реми «на отдых», но обычно глава телохранителей никогда не покидал свой пост, считая своим долгом охранять своего повелителя и благодетеля и днём и ночью. Король, тем не менее, был неизменен в своём желании «отпустить» Реми и этот вопрос вошёл у него в привычку.
– Ладно, – пробурчал владыка Аревмута. – Если Реми не хочет, передайте и ему чего-нибудь вкусненького. – Агвес поднялся и встал перед королём. – Вот, например, это красно-вишнёвое вино и этот шмат мяса. – Взяв тарелку с мясом и кубок с вином, Агвес направился за дверь, где его ожидал Реми. – Кстати, что у вас тут за мясо? – король хитро прищурился.
– Только то, что мы добыли на охоте, ваше величество, – несколько неуверенно и слегка робея перед королём, произнёс Молот. – Косуля, кабан, перепела, есть и заяц…
– Сегодня ведь день окончания Королевской охоты, – добавил Лигилин. – Как же нам отказываться в этот день от её трофеев! Мы едим то, что добыли вместе с принцем Дориком собственными руками…
– Главное здесь слово «мы», – король улыбнулся. – Что ж, я рад, что у моего сына есть такие друзья. Так же было и со мной, – Граммерик откинулся на спинку кресла и глаза его затуманились. – Вспоминаю свою молодость. У меня тоже были близкие друзья – Кровер, Рибул, Атавик… Мы были неразлучны, вместе ходили на охоту, на войну, на турниры, вместе развлекались и даже частенько выпивали вместе как раз вот в этом самом зале, – и король ещё раз внимательно оглядел окружающие его стены, словно убеждаясь, что помещение, в котором он когда-то пировал с друзьями, то же самое. – Удивительно, но тут всё как прежде. И знаете, что я скажу вам, друзья, для меня эти вечера были намного дороже тех огромных пиров, которые мы проводили в королевском зале. В отличие от парадных речей и праздничных славословий там, здесь беседы с друзьями были искренними от всего сердца. Они были… настоящими. Ведь никто из близких тебе по духу людей никогда не будет попусту лгать или соревноваться в выдуманных подвигах и сладкоречии. Друзья не будут так поступать. Это было со мной и моими старыми товарищами, так будет и у вас. Я это понял сразу, как только вошёл сюда… Спасибо, Ворчун, – король усмехнулся и, приподняв полунаполненный кубок с вином, выпил его в несколько глотков. – Но я бы хотел знать… так как имею право на это знание… Кто был главным героем нынешней охоты, принёсшей нам королевский трофей? Кто всё-таки убил того оленя? – и Граммерик внимательно по очереди посмотрел в лицо каждому из сидевших за столом.
Все молчали, потупив взоры. Один Дорик смело глядел прямо в глаза своему отцу, но молчал.
– Кто убил этого оленя? – медленно переспросил король. – Это, правда, сделали мои сыновья без чьей-либо помощи?
– Нет, отец, мы бы ничего не могли сделать одни – твои сыновья, – поморщился Дорик. – Мы сделали это все вместе. Все сидящие в этом зале. У каждого из нас была своя роль в этой охоте. Кто-то обходил оленя с фланга и заставлял двигаться в нужном направлении. Кто-то сидел в засаде. Что касается меня, я просто по глупости оказался на пути бегущего зверя, потому что иначе мы бы упустили его…
– Всё было не так, – не удержался и вклинился в разговор недовольный Ворчун. Принц сердито взглянул на него, но тот не посчитал нужным останавливаться, так как болел за своего друга. – Прости, Дорик, но я должен сказать правду.
– Интересно… – протянул король. – И какая же это правда? Как было дело?
– Мы все преследовали оленя – и я, и Агвес, и Ортанел, и Молот, и Лигилин! Был с нами и Арчи, и он шумел, как мириады цикад в жаркий день! Я его не виню, но мы всё-таки создавали такой шум, что олень не мог не услышать нас. И кинуться в бегство. Но это не помогло зверю, так как принц Дорик предвидел это и ушёл по дуге куда-то вперёд, да так незаметно, что мы не сразу обратили внимание на его отсутствие. И потом, когда это произошло, мы так и не поняли, как принц узнал, где надо встать на пути оленя. Но Дорик оказался умнее всех нас и встал как раз там, где было нужно.
Король внимательно слушал Ворчуна. Он посмотрел на Дорика, но тот смущённо молчал, невольно потирая через одежду скрытую повязкой рану.
– А где был в этот момент принц Требор? – вдруг спросил король. – Ведь все сейчас на пиру говорят, что это они вдвоём завалили того оленя.
В разговор вступил Агвес, он помялся несколько мгновений, будто колеблясь, но потом всё-таки ответил:
– Враньё. Это ложь, ваше величество. Их, кто так говорит, там не было. И принца Требора не было. А мы были и видели всё собственными глазами…
– Агвес… – попытался вмешаться в разговор Дорик.
Но король остановил его повелительным жестом:
– Подожди! Пусть говорит!
– Спугнув оленя, мы кинулись за ним следом, – продолжал Агвес. – Не забывали и о стрелах, и, клянусь, мы выпустили в тот день все наши стрелы, но ни одна из них не попала в цель, мы лишь слегка поцарапали зверя. Чем ещё больше раззадорили его. Зверь помчался от нас, сломя голову, не разбирая ни кустов, ни веток, и в этот момент Дорик вышел ему навстречу. И отработанным ударом метнул свой топор в обезумевшее животное, которое неслось огромными прыжками. К сожалению, оружие только ранило оленя, и он окончательно рассвирепел. Споткнувшись, он поднялся и пошёл на принца, наклонив рога. Ваше величество, на месте вашего сына я бы тут же скрылся за ближайшим деревом. Но Дорик вместо того, чтобы сделать это, хладнокровно выхватил свой охотничий кинжал и спокойно ждал нападения раненого чудовища…
