Ханна Коуэн
Замерзшие сердца
Hannah Cowan
BLISSFUL HOOK
© Copyright © 2021 by Hannah Cowan
© Захватова О., перевод на русский язык
© Косьянова Е., иллюстрация
© ООО «Издательство АСТ», 2024
Пролог
Тайлер
6 лет назад
– Развернул свою жалкую задницу, Тайлер, и подошел сюда! Разговор еще не окончен. – Отборная брань, летящая мне вслед, эхом разносится по пустой комнате.
– Ты мне не указ, Аллен. Уж точно не с тех пор, как мне исполнилось двенадцать. Можешь оставить жалкие попытки.
Заметив блики фар в треснувшем окне гостиной, я ускоряю шаг.
– Прояви уважение, ты, бесполезный кусок мяса, – рычит он у меня за спиной. – И не смей поворачиваться ко мне задом! – Подскакивая, он отправляет в стену ветхое потертое откидное кресло.
Устав от бесконечных выпадов, я останавливаюсь в шаге от входной двери и поворачиваюсь лицом к безнадежному пропойце.
Длинные, засаленные, истонченные черные волосы зализаны назад, подчеркивая проплешину в теменной зоне. Меня сверлят налитые кровью глаза, цвет которых сочетается с мешковатой, слишком свободной темно-красной толстовкой. Рот источает запах виски – вонь, вызывающая у меня рвотный рефлекс.
– А ты не много на себя берешь? Ты мне не отец, – выплевываю я сквозь стиснутые зубы. – И это не твой дом. – Стоя перед отчимом, расправляю плечи.
– Кто здесь забыл свое место, так это ты, щенок. Я у себя дома – до тех пор, пока я нужен твоей мамочке. – Наполненные ядом реплики сочатся сквозь растянутые в усмешке губы, обнажая желтые гниющие зубы.
Едва сдерживаю смех.
– Ты все еще здесь, потому что я не вышвырнул на улицу твою поганую тушу. Будь я уверен, что мама не потащится следом за твоей паразитической задницей, ты бы давно уже сгинул.
C его губ срывается неприятный, холодящий душу смешок – тот самый, который в прошлом мне не раз доводилось слышать из-за двери своей спальни, – вызывая в спине неприятный озноб. Когда-то этой грозной ухмылки было достаточно, чтобы я, ведомый чувством страха, убежал прочь и заперся у себя в комнате.
К счастью, времена меняются.
– Раз мои порядки тебя не устраивают, найди себе новое жилье.
– Да я бы и рад, только я единственный, кого волнует оплата счетов и спасение этого дома от конфискации. Не всем же полагаться на своих дружков-барыг. – Жаль, что в детстве мне не хватало этой уверенности: не будь я размазней, избавил бы себя от многих страданий.
Охваченный яростью, Аллен приближается и тычет мне в грудь длинным дрожащим пальцем:
– Твой поганый язык однажды погубит тебя. Помяни мое слово.
– Буду ждать с нетерпением. Ну а пока, с твоего позволения, мне пора отчаливать. – С высокомерной ухмылкой отступаю, следя за его пальцем, который наконец отрывается от груди и опускается вниз. От отчима веет злобой: он видит, что я не отвечаю гневом на гнев.
Поднимаю руку, легонько машу ему пальцами и выхожу через парадную дверь. Шагаю по тротуару к черной машине с тонированными стеклами, припаркованной возле разбитого фонаря. И пока я иду, меня бросает в жар, прошибает липкий пот, как будто кирпичом приложили по яйцам. Из кармана джинсов достаю пачку сигарет, беру одну штуку, закуриваю.
Машина недовольно сигналит. В ответ на их нетерпение я оттопыриваю средний палец. Сделав последнюю глубокую затяжку, с тяжелым вздохом бросаю сигарету на землю и тушу ее подошвой ботинка.
Тянусь к ручке, открываю дверь – в ноздри ударяет стойкий запах травки. Покачав головой, проскальзываю на пассажирское сиденье. Со мной здороваются, и я их слышу, однако все, на что меня хватает, это ленивое приветствие двумя пальцами. Спустя миг автомобиль выезжает на черную гудронированную дорогу.
Навстречу еще одной ночи, которую хочется забыть.
Глава 1
Тайлер
Наши дни
– Ты точно решил уезжать? До конца отпуска еще несколько дней. К тому же твой брат уже все оплатил – тебе что, его денег не жалко? Поездка явно не из дешевых.
Мама неумолима: пока я заталкиваю оставшиеся вещи в открытый чемодан, она продолжает меня отчитывать. Понятное дело, что тур сюда стоит бешеных бабок. Для ясности: мой драгоценный братец отгрохал свадьбу на Миконосе, так что щеголять своим богатством перед всеми и каждым – привычное для него дело.
– Я не просил Ривера оплачивать номер. Да и бронировать тоже, насколько мне помнится, – процеживаю с недовольством. – Все, что просил, – не лезть. Так что деньги выбросил он, а не я.
– Неужели нельзя хотя бы несколько дней побыть в хорошем настроении? – Ее глаза медленно закрываются, плечи опускаются, будто бремя разочарования слишком для нее велико. – Ты всех гостей расстраиваешь – с первой секунды, как с трапа сошел, – добавляет она с тяжелым вздохом.
Странно слышать от мамы связные фразы. Обычно для глубокомысленных размышлений она слишком пьяна – переливает из пустого в порожнее, как будто она главный оратор в доме, и до крови расчесывает кожу на предплечьях.
– Виноват. – Придавив крышкой чемодана только что сложенную одежду, я застегиваю молнию, берусь покрепче за ручку и подтягиваю багаж к себе. Спустя миг колесики звонко ударяются о дорогостоящий кафель. – Я поменял билеты, – добавляю, разминая шею, – уже все равно ничего не сделать.
Закрыв глаз, мама ноздрями втягивает воздух и упирается рукой в выступающую бедренную кость. От драматизма этого жеста меня чуть смех не пробирает: Нора Бейтман в образе разочарованной матери!
Чертовски захватывающее зрелище, стоящее двадцати трех лет ожидания…
– Ладно, Тайлер. Поступай как знаешь. Ты все равно никого и никогда не слушал.
А разве было кого?
– Ну, окей, тогда потом поболтаем.
– Попрощайся с Ривером перед отъездом. Ему будет приятно.
– Ага, не сомневаюсь. – Усмехнувшись громче, чем планировал, направляюсь к выходу, волоча за собой чемодан.
Стоит мне выйти в пустой коридор, как за спиной раздается раздраженный вздох. Дверь захлопывается, и я не оглядываюсь. Пусть наслаждается окончанием отпуска, опустошая бутылку за бутылкой из безлимитного бара. Пусть пьет до тех пор, пока не приползет к Риверу в номер и не припадет к унитазу. А когда братца достанет эта новая роль быть опекуном для алкоголички, может быть, мама наконец-то поймет, что я – единственный, кому она нужна, и что она воспринимает меня как должное.
Треснув ладонью по металлическим кнопкам лифта, морщусь от режущей боли. Двери открываются, и я, скрежеща зубами, со всей силы швыряю чемодан в кабину. Мне до жути не хотелось тащиться на эту гребаную свадьбу, что вполне объяснимо: я и мой старший брат ненавидим друг друга. С трудом могу вспомнить время, когда мне не хотелось его вырубить и оставить истекать кровью.
Опять-таки на деле все происходит иначе, поскольку есть между нами одно очень весомое отличие: если мне кто-то не нравится, я не стесняюсь об этом сказать. Смысла не вижу играть в игры. Ривер же любит планировать, плести интриги.
Он ведь не хотел моего присутствия на свадьбе, о чем я прекрасно знал. Тем не менее Ривер переступил через гордость, чтобы показать окружающим, насколько он меня лучше. Успех, богатство, а теперь и жена. Жена, которая стояла у алтаря, словно пленница, и смотрела на него глазами, не знавшими ничего, кроме алчности. Свадьба ничего для них не значит. Скорее всего, в этом союзе они просто нашли взаимный финансовый интерес.
Что ж, могу сказать одно: он слишком плохо меня знает. Пусть я и не управляю компанией с состоянием в пятьсот тысяч долларов, пусть не удостоился именной вывески на башне небоскреба, зато у меня достаточно средств, чтобы больше никогда не работать, а моя фамилия вышита на спинах тысяч хоккейных джерси, которые продаются по всему миру.
Если Ривер надеялся вызвать чувство зависти, устроив этот спектакль с женушкой, ему следовало придумать план поумнее.
* * *
Эйфория – то чувство, которое испытываешь после отменного секса или когда выползаешь из самолета после длительного перелета в крошечном кресле, куда удалось запихнуть только левую часть задницы. Из самолета, напичканного вопящими детьми и стариками с потными подмышками, которые так и норовят похрапеть тебе в ухо. От этого беспредела не спасли даже наушники, хотя музыка в них орала на всю мощь. Не будь я так взбешен после поездки на свадьбу, меня бы, наверное, все это не так раздражало. Хотя… кого я обманываю? Меня бы все равно разрывало от злости.
Едва я успеваю включить телефон, как он начинает вибрировать. На экране одно за другим всплывают сообщения. Среди них вижу СМС от мамы с обвинениями в скором отъезде. И зачем я подключил ей международный тариф? Мое вечное стремление ей угождать в очередной раз лишает меня покоя. Ладно, пусть будет так. В обиде, злости и презрении все равно нет смысла, ведь, что бы я ни делал, мама выберет Ривера.
Я уже хочу вырубить трубку, как вдруг на экране высвечивается номер. На этот раз не мамин.
– Алло, – не слишком дружелюбным тоном отвечаю я на звонок. У входа в аэропорт вижу такси – начинаю двигаться к машине, волоча за собой чемодан.
– Судя по голосу, перелет не задался, – шутит Мэт. На фоне раздается тихий гогот. – Хотел убедиться, что самолет приземлился.
– Жив. Можешь выдохнуть. – Открыв заднюю дверь черного внедорожника, я пролезаю в салон и складываю шмотки рядом на сиденье. – Адский полет. Устал как собака.
Я пристегиваюсь. Машина трогается. Еще чуть-чуть – и я дома…
– Да ладно!? Ты что, не спал? Отключка – единственное, что спасает во время перелета. Я, например, начинаю блевать, если не сплю.
Так и есть. Сон – лучшее лекарство. Только впопыхах, мечтая поскорее убраться с Миконоса, я забыл на полке в ванной снотворное, так что мой отдых накрылся медным тазом.
– Это уже лишняя информация, Мэт.
Тот разражается смехом.
– Выспись хорошенько, Тай. Спишемся на неделе и обговорим дела.
Хотя Мэт меня не видит, я киваю и закрываю глаза.
– Договорились. Спасибо, что набрал.
– Всегда к твоим услугам, приятель. Увидимся, – прощается он и вешает трубку.
А я запихиваю телефон в спортивную сумку, умирая для остального мира.
* * *
Дома, упав наконец в кровать, я беспробудно сплю до следующего полудня. А дальнейшие две недели – уже после возвращения в мир живых – провожу на льду.
На самом деле я никогда не прерываю тренировки – только если выбора нет, – поэтому столь быстрое возвращение к хоккею – это своеобразное наказание за отъезд из города. Расслабляться нельзя: я слишком многого достиг, даже превзошел свои ожидания. Хоккей – это все, что у меня есть. Я не могу облажаться. Да и запасного плана у меня все равно нет.
По этой причине каждый день встаю до рассвета, проглатываю коктейль из сырых яиц и протеинового порошка, а потом до самого вечера не расстаюсь с коньками и привкусом металла во рту.
Сегодня утром я притащился на стадион задолго до начала тренировки. Обычно в это время здесь никого нет, но сейчас слышу, как по коридорам арены эхом разносится низкий, оглушительный голос: будущий звездный игрок команды «Ванкувер Варриорз» – и по совместительству мой лучший друг – выплескивает ярость на беднягу, которому не посчастливилось оказаться по ту сторону телефона.
И тут у меня глаза округляются: я слышу, как он в гневе выплевывает имя своей младшей сестры. Вот дерьмо.
– Ты до этого еще не доросла, Грейси!
– Я достаточно выросла, чтобы понимать взрослую речь! Называй вещи своими именами, Оукли!
Я застываю как вкопанный. Слышу знакомый девчачий голос, который вопит в трубку, даже не подозревая, что звонок поставлен на громкую связь.
– Хочешь, чтобы я по-взрослому изъяснялся? Тогда прекрати вести себя как шестнадцатилетний подросток! Интересно, что бы сказала мама?
– Вот только маму сюда не приплетай! И хватит меня контролировать! Ты мне не отец!
Я морщусь, стиснув зубы: что ж, Грейси за словом в карман не полезет.
Внезапно громкая связь обрубается. И теперь, пока лезвия коньков вгрызаются в исцарапанный бетон, я размышляю, как поступить дальше: проигнорировать скандал, а потом расхлебывать на льду последствия неадекватного поведения Грейси Хаттон или же выслушать часовой рассказ Оукли и поддержать друга перед тренировкой.
– Твою ж мать… – С всплеском раздражения направляюсь к раздевалке.
Дверь не заперта. На деревянной скамье, запустив пальцы в мокрые всклокоченные волосы, сидит Оукли, сгорбившись и тяжело дыша. Заметив мое присутствие, он поднимает глаза, кивает единожды и снова устремляет взгляд в пол между согнутыми в коленях ногами.
– Салют, – бормочет он.
– Ты как? В порядке?
– Семейные дрязги. Жить буду.
– Только, видимо, лысым. Или выдирание волос – часть ежедневного ритуала?
Руки Оукли соскальзывают с головы на колени.
Прижав спину к синей кирпичной стене, он запрокидывает голову и упирается в бетон затылком.
– Помнишь девчонку, о которой трепался Грант? Ту, которую он пригласил на яхту в июне на три дня, – добавляет он, подняв на меня глаза и скривив от гнева рот.
– Та, что с гибкой спинкой? – припоминаю я, насупившись.
– Боже праведный, Тайлер! – шипит Оукли. От неприязни у него даже плечи вздрагивают.
Твою. Мать.
Ярость – такое знакомое мне чувство – переполняет нутро, хотя я изо всех сил стараюсь не подавать вида.
– Это нормально… Она ведь танцами занималась…
Плечо Оукли врезается в мое, вызывая приступ острой боли. На напряженном лице читается предупреждение.
– Эй, я шучу.
– Шутки у тебя плоские.
Я по-прежнему невозмутим.
– Не переживай из-за Гранта, дружище.
Этот гребаный нытик не стоит и капли внимания. Вот уж не думал, что из всех игроков сестра Оукли свяжется с Грантом Вестеном. Этот задрот почти не вылезает со скамейки запасных, а внешне напоминает двенадцатилетнего сопляка.
Видимо, после поездки нашей компании в Мексику в прошлом году – Оукли, Ава, Грейси, Адам и я – она конкретно снизила планку. Как бы то ни было, но после всего, что произошло между мной и Грей на отдыхе, от одной мысли об этой парочке моя челюсть начинает ходить ходуном, стирая в порошок коренные зубы.
– Тебе не понять – у тебя нет сестры.
– Зато брат есть. Тот еще ублюдок. – Я падаю на скамейку рядом с Оукли.
– Точно, – смеясь, он закидывает руки над головой, чтобы потянуться. – Просто не хочу, чтобы люди шептались. Мне плевать, с кем вы все спите. Но если дело касается моей сестры…
Внутренности сжимаются под грузом вины. Мне, как и Оукли, совсем не хочется поднимать тему любовных приключений Грейси. Уж точно не после недельного отпуска в ее вагине, когда она в порыве страсти выкрикивала мое имя. Не после того, как я изучил ее тело и узнал 1001 способ намочить ее трусики.
Сглатываю. Та поездка – ошибка, и именно по этой причине мы с Грейси теперь не общаемся. Я по уши погряз в нестихающем чувстве вины – еще чуть-чуть и я захлебнусь. Все, что между нами произошло, больше не имеет значения. Все кончено. И правильно, что мы решили оборвать все контакты.
– Приму во внимание, – бормочу я.
– Знаешь, как бы мне ни хотелось играть за «Ванкувер», я не подпишу контракт, если мне придется выслушивать это дерьмо.
Я усмехаюсь:
– Еще как подпишешь.
Его хохот – признак того, что я попал в точку. Оукли пойдет на все, лишь бы снова играть в «Ванкувере», и никакие слухи ему не помеха.
– Только «Сиэттлу» не разболтай. Они все еще на чудо надеются.
– Чтобы попытать счастье, сначала им придется побороться со мной и остальными парнями из «Ванкувера».
Оукли, приобняв меня за плечо, кивает и мечтательно шепчет:
– Я уже покраснел от смущения, Тай.
Глава 2
Тайлер
Ненавижу гребаное такси.
Стойкий запах пота. Отвратительная подвеска – настолько паршивая, что тебя болтает из стороны в сторону до тошноты. Назойливые водители, которые не догоняют, что молчание – это прежде всего нежелание вступать с ними в беседу. Порой жалею, что в качестве меры предосторожности не могу заткнуть уши берушами.
Окажись в другой ситуации, я бы ни за что на свете не согласился тесниться на крошечном заднем сиденье с двумя широкоплечими хоккеистами. Но сегодня Мэтт хочет веселья, а когда у него свербит – выбирать не приходится. Я неоднократно – и безуспешно – старался его вразумить. Вот почему сегодня я не отлеживаюсь в ледяной ванне, пытаясь унять боль, пронизывающую все мое тело.
Днем – уже ближе к концу изнурительной тренировки – мне позвонил Мэтт и начал уговаривать поехать с ним в центр города в недавно открывшийся клуб. Гребаная тусовка – последнее, чего мне хотелось, но разве кого-то это заботит? К тому же мои товарищи по команде, будучи теми еще алконавтами, выхватили трубку и без лишних раздумий приняли приглашение как собственное.
– Вы что, не могли взять тачку побольше? – психую я, не обращая внимания на локоть Мэтта, болезненно вонзающийся мне в ребра.
Тот отмахивается:
– Мы почти на месте. Заканчивай ныть, Тай.
– Закончу, если ты перестанешь пихать меня локтем.
– Эй, я ж не специально!
Один из ребят – Коннор – поворачивается с пассажирского сиденья, прищурив угольно-черные глаза:
– Может, вы оба заткнетесь? Ведете себя как чокнутая парочка.
– Ой, простите, – недовольно ворчим мы в ответ.
– Мы подъезжаем, – слева от меня раздается вздох Эйдена, друга Коннора.
Водитель паркуется, и мы все выползаем на улицу. Коннор через опущенное окно протягивает таксисту полтинник. Автомобиль отъезжает, и я со стоном поражения окидываю взглядом представшую передо мной катастрофу вселенского масштаба.
Темно-красное кирпичное здание освещено неоновыми огоньками, проливающими свет на длинную кишку из людей. Возле двойных дверей, повернувшись лицом к толпе, дежурит парочка высоких, хорошо сложенных головорезов, отталкивая нетерпеливых – и, скорее всего, несовершеннолетних – подростков на тротуар, пока те пытаются их облапошить и проникнуть в помещение клуба.
Рэп гремит с такой силой, что бетон под ногами вибрирует. Мэтт решительно направляется ко входу и бессовестно пролезает вперед, распихивая по сторонам четырех девчонок. Я тащусь сзади и слышу их возмущения, но ничем, кроме раздраженного вздоха в сторону друга, помочь не могу.
– Джоуи, дружище! Как житуха? – кричит Мэтт одному из вышибал – тому, что повыше.
С удивлением наблюдаю, как суровый парень неожиданно расплывается в широкой улыбке и притягивает Мэтта в дружеские объятия.
– Малыш Мэтти! Рад видеть, брат! Спасибо за проходку – пацанам понравилась игра! Новый вратарь «Сэйнтсов» тебе и в подметки не годится, но разве ты виноват?
– Твои речи – бальзам для ушей, – хвастает Мэтт; его эго растет прямо у меня на глазах. – Дай знать, когда соберетесь на матч. Достану билеты.
– Заметано. Оторвитесь, парни, – наставляет Джоуи, открывая дверь.
– Это мы умеем, – подтрунивает Мэтт, одаривая нас самодовольной ухмылкой. Он как будто знает, что мы не слишком-то рады.
Покачав головой, я следую за ним на просторы «Грешного рая». Несколько секунд спустя глаза привыкают к мерцающему свету, отражающемуся от металлических балок на потолке. Догнав Мэтта, я шагаю рядом, ощущая пульсацию баса, который накатывает на тело, словно приливная волна.
Клуб совершенно новый, хотя и ничем не отличается от мест, где я бывал раньше. На территории расположены четыре бара со спиртными напитками и стаканчиками – они как стеклянные, только не бьются при падении. Бармены здесь встречаются разные: от раздраженной леди до типичного самца в шортах цвета хаки, который ищет, с кем бы перепихнуться во время перерыва.
В центре раскинулся огромный танцпол, усеянный жаркими полуобнаженными девицами, и парнями, которые норовят ими полакомиться. Мимо прошмыгнул парень – в нос ударил едкий запах пота и травки. От отвращения морщусь. Дьявол, эти люди даже парфюм выбирают с запахом марихуаны…
– Курс на бар! – вопит Мэтт мне в ухо, прежде чем исчезнуть из виду.
Протяжно вздохнув, я пробираюсь к стойке и чуть не падаю на задницу, когда на меня налетает брюнетка с налитыми кровью глазами, запутавшаяся в собственных ногах. Ругаться особо не хочется, поэтому, проглотив недовольство, я просто кладу руки ей на плечи и помогаю поймать равновесие.
Эйдена и Коннора нигде не видно – скорее всего, они уже нашли укромное местечко и спрятались от любопытных глаз.
Зато нахожу Мэтта. Тот, прислонившись к барной стойке, размахивает руками, как полный идиот. В какой-то момент он разворачивается – почти как одноногая балерина – и видит, что я стою у него за спиной.
– Держи, принцесса. – Он пихает мне в грудь высокий стакан с ромом и колой – из-за резкого толчка напиток переливается через край прямо мне на черную футболку. Прикусив язык, я забираю коктейль. – Кончай дуться, умоляю! Неужели нельзя хотя бы разочек расслабиться? – Голос Мэтта едва слышен из-за назойливого ритма техно.
– Для начала нужно надраться. Поищи остальных, а я пока посижу. – Я легонько подталкиваю друга в плечо.
Мэтт вроде и хочет поспорить, но, понимая, что это бесполезно, соглашается и поспешно удаляется.
Мне нравится этот парень, даже очень, но все же я предпочитаю одиночество.
Повернувшись к бару, допиваю напиток, после чего, протиснувшись сквозь очередь, заказываю еще коктейль – или три. К тому моменту, когда пятый стакан скользит по стойке прямиком мне в ладонь, я наконец-то ощущаю тепло алкоголя, разлившегося по всему организму.
Вдруг меня кто-то похлопывает – я вздрагиваю, отступаю от барной стойки, оборачиваюсь. Вижу невысокую кучерявую брюнетку с неловко сложенными руками.
Прогулявшись взглядом по ее телу, выгибаю бровь:
– Что-то нужно?
Очки сползают с ее тонкого длинного носа. Одним быстрым движением девушка опускает руки вдоль туловища, окидывает тревожным взглядом переполненный бар. Я прислоняюсь спиной к стойке, вальяжно раскидываю локти и заинтригованно наблюдаю, как она пытается что-то сказать двум подружкам, которые, стоя чуть поодаль, приветственно мне машут пальцами.
– Язык проглотила? – поддразниваю я, ухмыляясь румянцу на ее щеках.
И вот я опять в центре внимания. Глаза незнакомки широко распахнуты, как будто она чем-то взволнована, губы подергиваются, желая что-то сказать.
– Не бойся, я не кусаюсь, – подмигиваю я. – Если только чуть-чуть…
Она волнуется, и это настолько забавно, что я едва сдерживаю смех.
Но тут, когда она наконец открывает рот, чтобы заговорить, ее дерзко отталкивают в сторону. Напротив меня появляется такая же невысокая, но более уверенная в себе золотовласая горячая красотка.
Все происходит в мгновение ока: едва я успеваю сообразить, что впервые за несколько месяцев передо мной стоит Грейси, визг брюнетки, которая спотыкается и чуть не падает на пол, притягивает мое внимание обратно. Прищурив глаза до узких щелей, девушка бросает на Грейси язвительный взгляд.
Снова смотрю на блондинку.
– Обязательно нужно толкаться? – вспыхиваю я.
Грейси меня игнорирует: она всецело сосредоточена на сопернице и этом странном собственническом противостоянии. Впрочем брюнетка тоже не лыком шита – заметив, что она мне приятна, она набирается смелости и снова подходит.
– Я Саванна, – представляется она с искрометной улыбкой.
Но стоит мне открыть рот, чтобы ответить, как тут же вклинивается Грейси:
– Рада знакомству, Саванна. Я Грейси.
Хотя ее слова и звучат неотчетливо, в них ясно прослеживается ревность.
– Тайлер. – Приветственно кивнув, делаю шаг в сторону Саванны. – Не обижайся на Грейси – она не умеет общаться с людьми одного пола.
Грейси усмехается.
Саванна выдерживает паузу, смотрит то на меня, то на соперницу. Наряду с этим я замечаю, насколько неловко она себя чувствует.
– Кто бы говорил… – выплевывает Грейси, глядя исподлобья, и складывает руки под грудью.
Приподняв бровь, я тихонько хихикаю.
– Ты серьезно? Это всего один раз случилось. К тому же ты не просила, чтобы я перестал его бить.
– А должна была? Он был в отключке…
Нечего было ее лапать. Да еще и в моем присутствии. Этот инцидент произошел вскоре после Мексики, когда память о нас была слишком свежа, а чувство ревности не знало границ.
Признаться честно, я не сожалею ни об одном нанесенном ударе.
– Лучше я пойду… – Чувствуя себя лишней, Саванна неуклюже разворачивается и упархивает обратно к подружкам.
Грейси, изогнувшись как кошка, придвигается ближе:
– Думала, женщины для тебя – не главное. Разве ты не так говорил?
Да, именно так. Это моя фраза, сказанная в момент расставания.
Я мотаю головой, отчаянно пытаясь вырвать ее когти из памяти. Отворачиваюсь к стойке и поднимаю два пальца, чтобы заказать себе выпить.
– Невежливо убегать посреди разговора. – Грейси, явно не желая отступать, хватает меня за предплечье.
Смотрю на нее настолько холодно, насколько получается.
– Невежливо влезать в чужие беседы, – огрызаюсь я, отдергивая ее пальцы.
– Скажи спасибо, что помогла. Тебе ведь нельзя отвлекаться.
– Твой брат в курсе, что ты здесь?
– Он брат, а не отец. С чего он должен знать?
– Это захолустье кишит подонками. Или ты с закрытыми глазами ходишь?
– Я в состоянии о себе позаботиться, Тай. – Грейси берет меня под руку, как будто опровергая свои же слова.
Стараюсь не реагировать.
– Куда твои друзья подевались? Тебе что, доставать больше некого?
Грейси, игнорируя обидную реплику, в один присест допивает красный напиток – я даже не заметил, когда она успела его заказать. А потом грубо дергает меня за руку.
Без всякого желания отхожу от стойки. Вздыхаю, осознав, что она тащит меня в сторону переполненного танцпола, где температура выше раз в десять. Меня переполняет желание развернуться и бежать в противоположном направлении, поэтому, будучи говнюком, которого она так хорошо знает, я выдергиваю руку и поспешно удаляюсь.
Верчу головой в поисках выхода и, наконец-то заметив над двойными дверьми красную неоновую вывеску, без оглядки устремляюсь на волю.
