Ханна Ник
Братец Апрель. Недетская зимняя сказка
Глава 1.
Пролог
Ручьёв подумал, что никогда еще столь крупный (если не громадный) человек не переступал порога его кабинета. И при этом человека этого язык не повернулся бы назвать толстым. Он был просто очень высок (не ниже ста девяносто двух, подумал "Ржевский", как обычно попав "в десятку") и имел атлетическое сложение.
Хотя отнюдь не являлся спортсменом-тяжелоатлетом.
Этого человека звали Вячеславом Сергеевичем Вересковым, и в данный момент он исполнял обязанности генерального директора крупнейшей в регионе строительной компании "Стройгигант".
"…и без крайней необходимости он был к нам не обратился", закончил Ручьёв свою мысль, пожимая огромную ручищу Верескова.
– Присаживайтесь, Вячеслав Сергеевич, – "Ржевский" жестом гостеприимного хозяина указал на кожаное кресло для посетителей (не раз испытанное на прочность грузной тушей Кравченки).
– Благодарю, – Вересков опустился на край кресла, явно не без опаски. Ручьёв отметил некоторую бледность его лица и покрасневшие, вероятно вследствие бессонницы, белки довольно выразительных серо-зеленых глаз.
– Итак, что вас ко мне привело? Точнее, к нам привело?
Вересков не успел ответить – в дверь постучал Саша Ивушкин и сообщил, что кофе готов.
– Кофе, Вячеслав Сергеевич? – Ручьёв любезно улыбнулся, однако ответной улыбки на весьма хмуром лице Верескова не возникло.
– Благодарю, но за последние дни я и так превысил все мыслимые нормы потребления кофеина… Если у вас есть минеральная вода…
– Конечно, есть, – Ручьёв кивнул Ивушкину, – Бутылку нарзана, Саша, и пару стаканов. И никаких звонков и тем более визитеров. Всех отсылай к Кравченке.
– Так точно, шеф, – Ивушкин, молодой, подтянутый, стройный, с несколько более темным пушком над верхней губой, чтобы это можно было счесть обычной небритостью, идеально сошел бы за юного белогвардейского адъютанта. Выправка у него была истинно военной, в чем не было ничего странного, ибо в свое время Саша закончил современный "кадетский корпус" – то бишь, суворовское училище. Вот только карьера военного его так и не прельстила.
После того, как на рабочий стол Ручьёва была водружена бутылка охлажденной минеральной воды и поставлено два стакана, а Ивушкин вновь бесшумно испарился из кабинета, "Ржевский" уже внимательно, без улыбки посмотрел на Верескова.
– Итак?
Тот сделал пару глотков из своего стакана, отставил его в сторону, произнеся механическое "Спасибо" и в свою очередь вскинул на Ручьёва глаза.
– Как вам известно… наверняка… в силу обстоятельств я сейчас вынужден исполнять обязанности главы "Стройгиганта".
– Обстоятельств? – Ручьёв чуть приподнял бровь, и Вересков слегка поморщился – не время играть в "кошки-мышки", но раз этой "кунице" захотелось поиграть…
– В силу убийства гендиректора "Стройгиганта" Цветова, – довольно резко сказал Вересков, – Заказного убийства.
Ручьёв невозмутимо кивнул.
– Продолжайте, Вячеслав Сергеевич…
– Продолжать? Извольте, – взгляд Верескова сделался настолько тяжелым, что даже "Ржевскому" на секунду стало не по себе, – Тем, кто убрал Цветова, неймется установить контроль над компанией, и они б его уже установили… если б не небольшое препятствие, – Вересков коротко усмехнулся, – Пока я исполняю обязанности гендиректора, этого не произойдет, – и он снова сделал глоток воды.
– Ясно, – Ручьёв, чуть сощурившись, пристально посмотрел на своего посетителя, – На вас уже пытались давить? Подкупом или угрозами?
Усмешка на лице Верескова сменилась презрительной гримасой.
– Безусловно. Но меня, знаете ли, легче просто устранить. Физически. К чему зря время терять?
Ручьёв откинулся на спинку своего рабочего кресла.
– А не проще ли уступить требованиям, Вячеслав Сергеевич? – теперь его голос звучал мягко, почти вкрадчиво. – Вы ведь своего места первого зама или просто зама вряд ли лишитесь, ибо специалистами вашего уровня и опыта так просто не разбрасываются… Власть переменилась? Ну и что? Власть регулярно меняется, и при любой власти люди, умеющие работать…
Лицо Верескова начало багроветь. Он подался вперед, так сверкнув своими зелеными глазами, что к Ручьёву невольно закралась мысль о том, что иметь в противниках такого человека как Вересков он определенно не пожелал бы.
– А вот тут вы ошибаетесь, Сергей Александрович, – отчеканил Вересков, – Этим тварям совсем невыгодно поднимать престиж компании. Как вы знаете… наверняка… за всей этой авантюрой стоит господин Гнидин, мечтающий расчистить путь своему "Индустриалу". В лучшем случае он поглотит "Стройгигант", предварительно доведя его до банкротства… И, главное, ничего ведь не докажешь! – он снова гневно сверкнул глазами. – Всем все известно, но доказательств-то нет! Нет и не будет!
– Вам нужны доказательства вины Гнидина в убийстве Цветова? – мягко спросил Ручьёв, – Даже если нам удастся невозможное, и мы такие доказательства добудем, куда вы направитесь с ними, Вячеслав Сергеевич? В прокуратуру? Суд? Арбитраж? Мэрию?
Вересков издал короткий невеселый смешок.
– Я ценю ваше остроумие, господин Ручьёв. И, думаю, вы изначально знали, что я вам отвечу.
– Знал, – спокойно кивнул Ручьёв, – Вам нужна защита. Безусловно, нужна. Особенно сейчас, пока не состоялось собрание акционеров компании, и вас официально не избрали главой "Стройгиганта". Если это произойдет, давить на вас будет куда сложнее… А убирать вас следом за Цветовым слишком рискованно. Наши законники могут дремать сколь угодно долго, однако и тут есть свои границы, свои правила, переступать которые чревато… но, – Ручьёв сощурился, – Ваши противники наверняка поняли – вульгарными угрозами и даже подкупом нужного им результата не добиться… Так ведь есть и обходные пути, Вячеслав Сергеевич, верно?
Вересков слегка помрачнел.
– Если вы имеете в виду мою семью, то я… принял меры. Сын сейчас находится за границей, на учебе… а жену я отправил подальше от нашего города. К… м-м… родственникам, – неожиданно выражение его хмурого лица смягчилось, и по нему скользнуло даже что-то вроде усмешки, – Ну разве что выкрадут моего любимого спаниеля? Для меня это будет весьма ощутимый удар, не спорю…
Ручьёв тоже коротко улыбнулся.
– Семья… ну, а прочие? Престарелые родители… любовница, наконец?
Вересков пожал плечами.
– Отец живет в сопредельной республике, с новой семьей. Ну, а матери я лишился еще ребенком. И насчет любовницы полный порядок, – по его лицу опять скользнула усмешка, но какая-то очень невеселая, – Ибо у меня ее попросту нет. Так что, как видите, я с вами предельно откровенен.
– Вам нужно быть откровенным с теми, кто берет на себя вашу защиту, – негромко и очень серьезно сказал Ручьёв, – И я неспроста спросил вас о близких, ибо это сейчас – наиболее эффективный способ давления на вас. И если все-таки вы не были со мной полностью откровенны, промах в этой области окажется на вашей совести, – он коротко усмехнулся, – Неужто вы и есть тот самый уникальный человек… без слабостей?
На лицо Верескова набежала тень.
– Когда-то, пожалуй, на меня могли бы эффективно надавить… когда-то, но не теперь, – он помолчал пару секунд, на эти секунды отведя глаза от лица Ручьёва. Но потом опять вскинул на "Ржевского" напряженный взгляд. – Итак, Сергей Александрович, вы согласны оказать мне помощь?
– В противном случае я и не стал бы тратить время на беседу с вами, – легко отозвался Ручьёв и холодно улыбнулся, – Более того, скажу, господин Вересков – если кто-то и способен обеспечить вам защиту – так это мы… никто иной.
Ну и наконец мне просто симпатична ваша жизненная позиция… хотя замечу – такая жизненная позиция порой чертовски осложняет жизнь и приносит много головной боли.
Вересков усмехнулся.
– Да, господин Ручьёв, тут вы абсолютно правы.
Ручьёв нажал кнопку селекторной связи.
– Саша, пригласи ко мне наших юристов с проектами соглашений по форме…
* * *
1.
Слабое место
Это был дорогой ресторан. Изысканный, можно сказать. И двое мужчин, сидящих за столиком в отдельной кабинке, тоже выглядели вполне благополучно. Даже солидно.
Они не спеша ужинали и не спеша переговаривались.
Не спеша… и негромко.
– Так что мы имеем? – мягко спрашивал один – светловолосый и голубоглазый мужчина лет тридцати-тридцати пяти на вид у своего собеседника – толстеющего и лысеющего, явно уже перешагнувшего сорокалетний рубеж, – Что? – и сам же себе отвечал, – Ничего. Шиш. Кучу выброшенных на ветер "бабок" и нулевой результат. Это не есть хорошо, Павел Георгиевич…
– Я сделал все, что мог, – пробубнил Павел Георгиевич, не глядя на собеседника, – Я не виноват, что он непрошибаем…
Блондин негромко и сухо засмеялся.
– Или мы оказались неспособны прошибить его. А время-то, Паша, поджимает… Вряд ли мы сумеем что-то предпринять после собрания акционеров, где "Медведя" почти наверняка утвердят в должности гендиректора…
а оно – не за горами! (лицо толстяка начало багроветь, и он потянулся к бокалу с вином).
– Ну напряги свои извилины, Кирюхин, – почти с ленцой продолжал блондин, – Ты ж его знаешь больше десятка лет! Что, у него нет слабых мест, что ли? – он сощурился, – У всех есть свои слабые места, а у этого – нет?
Кирюхин только шумно вздохнул.
– Алчность, – блондин для наглядности даже начал загибать пальцы на правой руке, – Азарт… Бабы, наконец…
– Да, – буркнул толстяк, – Ты мальчиков еще помяни… Да он за все семнадцать лет жизни со своей коровой от силы пару раз сходил налево! Правда, в последний раз серьезно… – он понизил голос.
– Серьезно – это как? – на тонких губах блондина появилась насмешливая улыбка.
Кирюхин издал очередной вздох. Создавалось впечатление, что затронутая его собеседником тема ему, Кирюхину, лично крайне неприятна.
– Так… чуть семью не бросил ради зассыхи. Год назад.
Блондин моментально напрягся. Даже подался вперед.
– Год назад, говоришь? И что же это за "зассыха", Паша? Небось, какая-нибудь модель, а?
– Не модель, – мрачно сказал Кирюхин, – Хотя вполне могла бы быть и моделью. Студенточка… двадцати нет. О Снигиреве с трикотажного комбината слышал? Она его приемная дочь. Писаная красавица, вся в мать, только не блондинка, а шатеночка…
Только сейчас-то к чему прошлое ворошить? Говорю же – год, как они расстались…
– Да… – задумчиво протянул блондин, – Седина в бороду, бес в ребро? – он усмехнулся, – Ну, вот, Паша, а ты говоришь – слабых мест нет…
Кирюхин сделал пару глотков вина и аккуратно отер губы салфеткой.
– Нет правил без исключений, Костя. Я думаю, ему и в голову не придет искать ей замену. Так, краткое наваждение…
– Наваждения могут иметь серьезные последствия, Паша, – негромко заметил блондин, – Перечитай Набокова… Впрочем, – он снова улыбнулся, – Это все ерунда. Как там насчет десерта? – и он жестом подозвал к столику услужливого официанта.
* * *
2.
Пора действовать
– Итак, господа, расклад ясен? – Малышев обвел холодным взглядом своих подручных – Игоря Лосева ("Лося"), Геннадия Кайманова ("крокодила Гену"), Вадима Николаева ("косого" – парень и вправду чуть косил) и Юрия Сомина ("качка"), – Вопросы есть?
"Лось" снова взял в руки валяющееся на столике фото девушки, и Малышеву очень не понравился огонек, загоревшийся в его небольших полусонных глазенках. Он уже собрался заново (и строго!) предупредить парней, что девка- неприкосновенна, пусть из головы выбросят мечты о том, чтобы поиграть с ней, но тут Вадим прервал паузу.
– А по-другому нельзя, шеф? – голос его звучал негромко и не слишком уверенно, – Ведь если что, статья серьезная, "червонец" как минимум…
– Заткнись! – рявкнул Малышев – не хватало только, чтобы этот подонок заразил своей трусостью прочих! – Просчитано все… до миллиметра! До миллиметра, ясно? Вы, четверо бугаев, да еще с "пушками", не справитесь с детской задачкой?
Юрий тихонько кашлянул.
– А если "Медведь" не пойдет на уступки?
Малышев сухо рассмеялся.
– Вот это как раз наименее вероятно, ребятки… И вообще не ваша это головная боль. Положитесь на меня, я вас когда-нибудь подводил?
Ледяной взгляд блекло-голубых глаз в очередной раз остановился на лице каждого.
Неожиданно широкая физиономия "Лося" расплылась в ухмылке.
– Ради такой куколки кто ж не пойдет на уступки?
Слова-то были верные… однако, Малышеву очень не понравился сальный взгляд Игоря.
– О том, что она "куколка", забудьте, – холодно и жестко произнес он, – Если дело выгорит, каждый из вас получит достаточно, чтобы покувыркаться с десятком "куколок". Повторяю, если хоть кто-то, – он пристально посмотрел на "Лося", – Хоть пальцем к ней прикоснется… яйца оторву. Собственноручно, ясно?
Физиономия Игоря моментально помрачнела и скисла.
– Итак, вопросы есть?
Снова кашлянул Юрий.
– Нет, шеф. Все ясно.
– Ну и отлично, – Малышев белозубо улыбнулся, – Итак… сверим часы?
* * *
3.
Любовники (джокер)
– Ну что, Ручьёв, опять проблемы? – скучающе спросила Анна, лениво поддевая десертной ложечкой горку взбитых сливок, которыми была покрыта свежая земляника (ее любимое лакомство).
Ручьёв окинул ее взглядом и в очередной раз подумал – иметь в женах такую блистательную красавицу, умницу и стерву – наверняка иметь постоянную головную боль. Интересно, как справляется с этим Зарецкий?
– У меня всегда проблемы, – отозвался Ручьёв рассеянно, – Ты же знаешь…
Анна сощурила свои длинные миндалевидные глаза, к синеве которых невозможно было привыкнуть.
– И отвлечься от них никак невозможно? Даже во время нечастых обедов с любовницей?
Ручьёв усмехнулся.
– Ты ревнуешь меня к моим проблемам?
Анна подперла подбородок тыльной стороной ладони (он не переставал поражаться изяществу ее движений и жестов) и посмотрела на него очень пристально.
– Ты же не свои проблемы обычно решаешь, Серж, а чужие…
Он коротко вздохнул.
– Чужие? Все относительно, любовь моя… Сегодня чужие, завтра – мои.
– И с кем же это связано на сей раз? – небрежно полюбопытствовала Анна, – Уж не с "Медведем" ли из "Стройгиганта"?
– С ним, – кивнул он, – И тебе известно?
Она хмыкнула.
– А кому не известно? Вначале заказное убийство Цветова, теперь давят на Верескова, который с большой степенью вероятности займет его место, так?
– Он обратился к нам за помощью, – неохотно сказал Ручьёв и сделал еще пару глотков вина, – Ну, охрану-то мы ему обеспечили не хуже, чем главе какой-нибудь "банановой" республики…
Анна усмехнулась.
– А его семье тоже обеспечили?
– Семья в безопасности, – Ручьёв повертел в пальцах зажигалку (настоящую "Зиппо"), но закуривать не стал, – Сын за кордоном, в порядке студенческого обмена… супруга на родине, якобы в отпуске… – неожиданно и по его губам скользнула тонкая усмешка, – Только один "член семьи" остался без охраны – его спаниель, к которому Вересков, похоже, привязан больше, чем к жене и сыну вместе взятым…
Анна не засмеялась.
– Ну, тогда в чем проблема? Гнидина не за что ухватить? Согласна, этот старый осьминог – скользкая… мерзость. А вот копни-ка его окружение, Серж. Уверена, разочарован не будешь. Чего стоит тот… – она прищелкнула пальцами, – Черт, не помню фамилии… словом, шеф его безопасности…
– Малышев, – подсказал Ручьёв, – Только этот – еще более скользкая… рептилия. Впрочем, копаем мы, копаем… И уверен – накопаем не сегодня-завтра. Нам бы в агентство еще хорошего хакера…
Анна улыбнулась.
– Могла бы порекомендовать одного… но не уверена в его надежности. Парнишка настолько продажен, что сам Иуда Искариот от зависти бы сдох.
– Тогда не надо, – согласился Ручьёв,– А вот ты, мон анж, раз уж так прекрасно осведомлена… подскажи, что может Вересков скрывать?
– Скрывать? – Анна изумленно вскинула свои изящные брови. – Солнышко, да он честен до абсурда и принципиален до тошноты! – и закончила, отправив в рот очередную ягоду, – Конец цитаты. Слова не мои, а Зарецкого – ну, ты знаешь, насколько верны его характеристики, да?
Ручьёв усмехнулся.
– Как же в таком случае "Медведь" зажился на этом свете? Честен… до абсурда!
Анна повела плечами.
– "Медведь" не хапает, как крыса, однако это не означает, что он дурак. Отнюдь. Медведи… они и коварством обладают, Серж. Они тупы и добродушны лишь на взгляд идиота…
–Тоже цитата?
– Мои наблюдения. Личные, – Анна отставила от себя вазочку с земляникой и закурила свои любимые "Вогг" с ментолом, – Да! – внезапно взгляд ее оживился, – Погоди, Серж… Если не касаться деловых качеств… было, было дело, милый. Правда, год назад.
– Какое дело? – Ручьёв моментально подался вперед, став похожим на гончую, наконец-то взявшую след, – Уточни.
Анна поморщилась (что нисколько не нарушило совершенной гармонии черт ее лица).
– Ненавижу копаться в чужом грязном белье… Прости, не следовало мне вообще упоминать об этом. Вечно мой язык меня подводит…
– Стоп, – Ручьёв несильно сжал тонкие пальцы ее левой руки, – Карты на стол, мон анж. Заключая с Вересковым соглашение, я интересовался, можно ли надавить на него через кого-то. И знаешь, что он мне ответил?
– Нельзя, – усмехнулась Анна, – По крайней мере, не сейчас.
– Ведьма, – со вздохом констатировал Ручьёв, откидываясь на спинку своего стула, – Ладно, проси, чего хочешь, я – твой, с потрохами…
– Ты давно мой, – отчего-то с грустью сказала Анна, – Что же касается "Медведя"… этот орешек пуст, Серж. Точнее, остались лишь скорлупки… Вересков "разгрыз" его еще год назад. Ну, хорошо, – она коротко вздохнула и затушила окурок в хрустальной пепельнице, – Все просто и банально. Год назад у него была, скажем так, связь… черт, до чего ненавижу это пошлое словцо!
– С кем связь? – вкрадчиво спросил Ручьёв, – Надеюсь, не с собственной секретаршей?
Анна усмехнулась.
– Да кого сейчас удивишь связью с секретаршей? Нет уж, бери выше. О Скворешникове слышал? Я художника имею в виду.
На лице Ручьёва появилось изумление (впрочем, наигранное – глаза-то его смеялись).
– Неужто… с ним?
Анна расхохоталась.
– Ладно тебе, Серж, придуриваться! Ты уж наверняка догадался, с кем, да? С его прелестной маленькой племянницей, падчерицей Снигирева с трикотажного комбината.
– И… серьезно все было или так, от скуки? – осторожно спросил Ручьёв.
– Слышала, что серьезно, – Анна опять заговорила светски-скучающим тоном. – Слышала, что он едва свиноматку свою не бросил ради девочки, годящейся в дочери. Но, впрочем, опомнился. Или она опомнилась…
– М-да, – Ручьёв выглядел задумчивым, – Бывают же совпадения…
– Ты о чем? – снова сощурилась Анна, и Ручьёв ослепительно улыбнулся.
– Так, любимая, ни о чем. Давай-ка расслабимся и хоть на час забудем обо всех проблемах…
* * *
4.
Ольга (экстрим-1)
У витрины с женской одеждой они, конечно, задержались. Маше пришлась по душе голубая шелковая блузка, Ольге же больше понравилось атласное белое платье, изысканное в своей простоте ("Если бы Кир увидел меня в нем…"). Как обычно, при мысли о Кирилле сердце сладко дрогнуло, и она машинально коснулась подаренного им кольца (сколько он отдал за эту прелесть? Не меньше своей месячной зарплаты в "Фениксе", наверняка), которое она носила теперь, не снимая.
"Ладно, папа вернется из командировки, выдаст мне очередную "премию" за удачно сданную сессию, и я вернусь сюда и куплю все-таки…"
Маша неожиданно фыркнула.
– Видок у тебя, подруга…
– Какой? – улыбнулась Ольга.
– Мечтательный… И виной тому кто-то высокий, симпатичный и кареглазый, верно?
– Зараза, – Ольга легонько шлепнула подругу по руке.
– Ладно тебе… Если б не Мишка, я сама б от такого не отказалась…
– Вот оно, женское коварство, – притворно вздохнула Ольга, – На первый взгляд подруга, на деле – соперница…
– Кто бы говорил! – оскорбилась Маша, – После того случая с Юлькиным бойфрендом…
Ольга отвела глаза и решила, что тему, пожалуй, следует сменить. Ну, пококетничала она еще второкурсницей с парнем своей подруги на какой-то идиотской вечеринке… Кто ж думал, что он воспримет все настолько серьезно? Месяц потом пришлось от него отбрыкиваться…
– Не я, так кто-нибудь еще, – вяло сказала Ольга, – Может, Юльке даже повезло, что она вовремя его раскусила?
Маша хихикнула.
– Это ты ей скажи – она до сих пор зуб на тебя точит…
– И пусть точит, – проворчала Ольга, – Если не хватает соображения понять, кто в действительности виноват в той истории…
Машенька пожала плечами, и они вышли из магазина. Ольга с наслаждением втянула в себя морозный воздух. Жаль, Кир зимой на своем мотоцикле не ездит…
Она вспомнила, как он впервые протянул ей мотоциклетный шлем: "Это совсем не страшно. Садись сзади и крепко держись за мой пояс…"
Не страшно… Еще как страшно было поначалу – ведь езда на мотоцикле – это совсем не так комфортно, уютно и безопасно, как в автомобиле, на пассажирском сиденье!
Она действительно крепко обняла его за торс, лицом почти прижалась в его мотоциклетной куртке, восхитительно пахнущей кожей и, может, чуток еще – машинным маслом, а уже через несколько минут на смену страху пришло упоительное ощущение скорости и полета, а страх исчез, испарился – ведь за рулем находился надежный парень…
Наверное, с этого все и началось. С ночной езды на мотоцикле. С ощущения полета и надежности того, кто за рулем…
Маша легонько толкнула ее в бок.
– Опять размечталась о своем мачо? Кстати, где вы собираетесь встречать Новый год?
Ольга пожала плечами.
– Пока не решили… Может, в компании его новых друзей из "Феникса", те хотят совершить вылазку на природу…
– Водить хороводы и одновременно дуба давать около настоящих елок? – фыркнула Маша, – Лучше уж маскарад…
– И кем мы вырядимся? – усмехнулась Ольга, – Я – Красная Шапочка, а Кир – Серый Волк?
Машенька лукаво улыбнулась.
– Сразу уж – Серый Волк… такой красавчик мог бы нарядиться и Зорро…
– А такая, как я? – полюбопытствовала Ольга.
– С тобой все ясно, – поскучнела Маша, – Такая как ты может быть только Кармен… на худой конец цыганкой Эсмеральдой.
Ольга сморщила нос.
– Фи, цыганкой! Ну да, волосы у меня темные, но глаза-то светлые! А что насчет Золушки?
– Не выйдет, подруга. – в глазах Маши мелькнула насмешка, – Для Золушки ты слишком сексапильна… к тому же, Золушка должна быть блондинкой.
– И ко всему прочему Золушкой будешь ты, и у тебя уже пошит костюм, который в полночь превратится в лохмотья, – заключила Ольга и обе девушки рассмеялись.
– Ну, ладно, – сказала Маша, отсмеявшись (ее щеки порозовели явно не только от мороза), – Вон как раз мой автобус…
– А, может, к нам? Пообедаешь с нами? – предложила Ольга, но подруга отрицательно мотнула головой.
– В другой раз как-нибудь.
– Жаль, – Ольга легонько чмокнула ее в щеку, – Ну тогда до встречи, Мария- Мирабелла!
– До скорого, – Маша заспешила к автобусной остановке, а Ольга двинулась к пешеходному переходу – ей нужно было ехать в противоположную сторону.
А морозец-то нешуточный… Градусов семь-восемь уже есть, а если еще учесть ветер… Ольга невольно поежилась – ну какого черта она опять не надела шапки? Уж мамочка не преминет высказаться по этому поводу… ("А был бы сейчас рядом Кирилл – нахлобучил бы на меня свою черную вязаную шапочку…"). Она невольно улыбнулась. И почему у нее сегодня такое светлое настроение? Не потому ли, что сегодня они с Кириллом наверняка увидятся?
– Эй, красавица! Краса-авица в шубке! – она невольно повернула голову на звук игривого голоса. Напротив нее затормозили "Жигули" цвета кофе с молоком, и она увидела широкую и добродушную физиономию парня лет двадцати пяти, просунувшуюся в приоткрытую дверцу со стороны пассажирского сиденья. Парень приветливо улыбался. "Русопятый", всплыло у нее в мозгу словечко, полная противоположность Кириллу – круглое лицо, полные губы, нос "картошкой", светлые глаза, глядящие с какой-то простодушной хитрецой, русые волосы, – Ну, как? Подбросите моим детишкам на молочишко, а я вас до дома подброшу в свою очередь… В накладе никто не останется, тем более, с такой красивой я много и не возьму…
"Типичный бомбила, – подумала Ольга, – Халтурит…"
Парень, похоже, ждал, когда она примет решение. Ольга посмотрела на дорогу – маршрутки, разумеется, нет и неизвестно, сколько ее ждать придется… может, четверть часа… Четверть часа на таком ветру, да еще и без шапки?
А у паренька явно глаз наметанный – на ней же, Ольге, песцовый полушубок, да и сапожки недешевы… Надеется срубить капусты, козлик…
– Полтинника на молочишко хватит? – довольно сухо спросила она. Парень на мгновение замялся.
– Это смотря куда ехать…
– Тридцать. До улицы Космонавтов, – отрезала она ледяным тоном, – И еще "спасибо" скажете – на маршрутке доехать дешевле раз в пять! (Действие происходит до 2001 года – примечание автора).
Парень, похоже, немного сник. По крайней мере, ухмылка с физиономии сошла.
– Только ты, красавица, в настоящую Снегурочку превратишься, пока маршрутки своей дождешься… Ну, пятерку хоть накинь!
– Ладно, – вздохнула она, распахивая дверцу и устраиваясь на заднем сиденье, – Пятерку накину…
Парень снова широко улыбнулся и тронул машину с места.
– Значит, до Космонавтов? А дом какой?
– Семнадцатый, – она отвернулась к окну.
– Ясно. Домчу с ветерком! – водила, похоже, заметно оживился.
– А вот с ветерком – это ни к чему, – возразила Ольга, – Мне еще хочется пожить на этом свете…
– Ну, ясно, – ухмыльнулся парень…
и внезапно ее посетило настолько сильное желание выйти из его машины, что она еле удержалась от того, чтобы не распахнуть дверцу прямо на ходу. Не в меру нагловат этот частник, и взгляд его… сальный какой-то. А от запаха табака и дешевого мужского парфюма в салоне его машины даже подташнивало чуть-чуть…
"Хватит, – осадила себя Ольга, – Что за мнительность? Видеть в каждом халтурщике, бомбящем деньгу, маньяка… что за глупость!"
И потом, в ее сумочке находится газовый баллон, и если проворно распахнуть дверцу…
Она не успела закончить свою мысль, как машина остановилась на красный свет, остановилась почему-то очень близко к обочине… после чего дверца, точнее, обе дверцы с обеих сторон от нее и в самом деле очень проворно распахнулись, по обеим сторонам от нее на сиденье плюхнулись двое, в куртках на искусственном меху, из грубой кожи и, похоже, даже одинаковых штанах… один из парней – слева – повернул к ней голову и обнажил в ухмылке неприятные желтые зубы.
– Как, куколка, не помешаем? В тесноте, да не в обиде, да?
– Дайте мне выйти! – голос прозвучал совсем не уверенно. Голос прозвучал по-настоящему испуганно, – Остановите машину!
Водитель не обернулся, лишь прибавил скорость, зато отреагировал желтозубый – ее шеи коснулась ледяная сталь.
– Не дергайся, – в глазах незнакомца мелькнул нехороший, азартный какой-то огонек, – А то попорчу личико твое хорошенькое ненароком… Кому ты с попорченным личиком будешь нужна, а?
Она резко откинула голову назад, схватилась за сумочку, но ручища другого бандита выхватила сумку из ее пальцев так же легко, как выхватывает хулиган-переросток десятку из слабой ручонки первоклассника.
– Спокойно, спокойно, Оля, Оля, Олюшка, – почти пропел парень, отнявший у нее сумку, приблизив свою угреватую физиономию к ее лицу и обдав гниловатым запашком изо-рта, – Не нужно делать лишних телодвижений…
Ее сдавили с обеих сторон, и на какие- то секунды она попросту перестала соображать – уже не от страха. От ужаса.
* * *
5.
Кирилл (начало вечера)
– Ох, как ты у меня возмужал, Кира, – мать уселась напротив него за стол, и Кирилл уловил в ее ярких карих глазах подозрительный блеск, – Как же быстро вы, дети, растете…
– Особенно вширь, – ехидно заметила сестрица, тоже войдя в кухню и стянув из вазочки на столе печенье.
– Цыц, малявка, – Кирилл в два глотка допил свой чай и, поднявшись из-за стола, чмокнул маму в щеку, – Спасибо, ма, все было очень вкусно.
Выйдя в прихожую, приблизился к телефону, начал набирать номер.
– Оле опять своей названиваешь, Ромео? -насмешливо поинтересовалась Ирка. Он попытался отвесить нахалюге подзатыльник, но та вовремя увернулась и, гордо вильнув своей маленькой попкой, удалилась в большую из комнат.
– Слушаю? – услышал Кирилл голос Оксаны, отчего-то показавшийся ему усталым.
– Добрый вечер, Оксана Игоревна, – вежливо поздоровался он, – Это Кирилл. Ольгу можно?
В трубке повисла секундная пауза, а когда Оксана заговорила снова, голос ее звучал уже встревоженно.
– Кирилл? А она разве… не с тобой?
У него противно екнуло сердце.
– Нет… А почему вы считаете, что она должна быть со мной?
– Ольга еще не возвращалась домой, – внезапно он осознал, что голос у Оксаны даже не встревоженный, а по-настоящему испуганный, – Как ушла с утра в университет, так и не возвращалась. И мобильник свой, как назло, оставила дома, на подзарядке… Она не звонила тебе сегодня, Кирилл?
– Нет, я же сказал вам… – он бросил взгляд на часы. Минутная стрелка застыла на отметке XI, а часовая приближалась к восьмерке, – В таком случае, может, она у кого-то из подруг?
– Возможно, – голос Оксаны звучал все более неуверенно, – Только она обычно предупреждает, если задерживается у подруги… Я-то ждала ее еще к обеду…
– Вы не волнуйтесь, Оксана Игоревна, – он, в свою очередь, постарался придать голосу больше уверенности, хотя – что греха таить? – похоже, он сам начал заражаться паникой Оксаны, – Вот что, я подъеду к вам сейчас, и мы с вами вместе обзвоним ее подруг, хорошо? Вы же их знаете?
– Трех по меньшей мере… Но двоим я уже звонила…
– И все равно – не волнуйтесь, – мягко повторил Кирилл, – Я уже еду…
Положив трубку, тут же потянулся к пристроенной на вешалке своей куртке, но в последнюю минуту передумал и снял с вешалки пятнистый солдатский бушлат – синоптики весело пообещали очередное похолодание. Натянул на голову черную вязаную шапку и уже сунул ноги в высокие ботинки со шнуровкой, на толстой подошве, которые обычно носил зимой, когда в прихожей появилась мама.
– Что-то случилось, Кира?
– Надеюсь, что нет, – он заставил себя улыбнуться матери (не хватало только ее нагружать своими проблемами!) и, выйдя за дверь, быстро сбежал по лестничным ступеням.
"Надеюсь, что нет…" Да что это с ним, в самом деле? Мнительный… как баба.
И все же Оксана права – совсем нехарактерно для Ольги пропадать вот так, без предупреждения…
"Ну и что? – снова оборвал он себя, – Может, в библиотеке задержалась. Со своим рыжим шкетом. Или… у него в гостях?" Эта мысль могла бы являться очень неприятной – в другой ситуации, сейчас же даже она являлась утешительной.
Оксана обзвонила ее подруг, а больницы? От этой мысли его легонько затошнило – не секрет, что зимой, ввиду гололедицы и отвратительного состояния дорог, резко возрастает число несчастных случаев…
Он направился к автобусной остановке, и, к счастью, долго ждать нужного автобуса не пришлось. Вскочил на заднюю площадку и напоролся на колючий взгляд толстухи с кондукторской сумкой.
