Ханна Ник
Переменная облачность
“Всё- суета сует”.
Соломонова (а, может, чья-то еще) мудрость
“Переменная облачность. Осадков не ожидается”, – оптимистично заверил наивных слушателей диктор. Впрочем, его вины в ошибочном прогнозе не было – метеорологи облажались, как обычно. Все привыкли уже.
К обеду мрачные сероватые облака сгрудились, превратившись во многообещающую беременную тучу, которая, разумеется, не замедлила разродиться противным, частым, мелким дождичком.
Предусмотрительные прохожие тут же пораскрывали над головами зонты и ускорили шаг.
Капли заплясали свою странную чечетку на еще зеленой листве деревьев.
В этот мрачный августовский день и настроение должно было быть у всех мрачным. Так казалось. Ну, если не мрачным, то меланхоличным, по меньшей мере.
Что опять же неудивительно.
* * *
Чем опасны сезонные депрессии
1.
Супруги
– Завтра ответственный день. Прилетает Фишер, мы во что бы то ни стало должны заключить с ним контракт.
Анна подавила зевок и, вытянув левую руку вперед, полюбовалась свежим маникюром.
– Заключишь ты этот несчастный договор. Пустишь в ход все свое обаяние, немцы не устоят…
Зарецкий усмехнулся.
– Благодарю. Если б в еще в твоем голосе звучало меньше сарказма…
– Какой сарказм? Все, что я сказала, истинная правда.
Взяв с журнального столика изящную зажигалку, она задумчиво повертела ее в пальцах.
– Кислый у тебя вид, – заметил Зарецкий.
– Сезонная депрессия.
– Депрессия – это твое обычное состояние.
Анна пожала плечами.
– Пора привыкнуть.
– Я и привык.
– Кстати, сегодня меня пригласили поужинать, – как бы между прочим сообщила Анна после небольшой паузы.
Зарецкий насмешливо приподнял брови.
– Неужели? И кто же?
– Так… один каратист.
– Только один?
– Что ты имеешь в виду под словом “только”?
– В фитнес-клубе, где ты столь увлеченно занимаешься, мужиков полно. Вот я и интересуюсь – неужто только одному пришло в голову тебя “клеить”?
– Наверное, потому, что с другими я просто не заговаривала.
– Резонно.
– А фитнесом я занимаюсь не слишком увлеченно. Я занимаюсь им от скуки.
– Кто бы сомневался.
– Смешно, Зарецкий. Я даже не могу заставить тебя ревновать.
Зарецкий негромко засмеялся.
– Только последней идиотке могло бы прийти в голову изменить… мне. А ты не идиотка, слава Богу. Временами мне даже кажется, что ты неглупая особа…
– Спасибо. Чертовски польщена.
– Для женщины неглупа, разумеется.
– Польщена вдвойне.
– Стерва, правда.
Она прищурилась.
– Складывается впечатление, что мужчинам нравятся стервы.
– Красивые стервы.
– Это комплимент?
– Это констатация факта. Впрочем, стерва ты умеренная. Так, стервочка…
– И зануда.
– В определенной степени.
– Кстати, о занудах. Ирка мне не звонила?
– А она должна была тебе позвонить?
– У нее проблемы.
Зарецкий тонко улыбнулся. Он умел тонко улыбаться. Ему это шло.
– У твой кузины одна проблема – подыскать себе хорошего мужа. Прекрасно обеспеченного и во всех отношениях идеального. Такого, как я.
– Твое самомнение поистине безгранично, – усмехнулась Анна.
– А что, имеются возражения?
– Да нет…
– Может, ты считаешь, что я недостаточно богат? Ну, разумеется, в сравнении с нефтяными магнатами я выгляжу довольно жалко…
– Мне не кажется, что ты недостаточно богат. Меня устроила бы и более скромная жизнь.
– Врешь, котенок. К хорошему люди привыкают очень быстро, а вот отвыкнуть – увы-с. Тяжело.
– Возможно, ты прав.
– Не возможно, а точно. Я хорошо обеспечен, даже по западным меркам, не старик – сорок четыре для мужчины не возраст, не импотент…
– Честолюбив…
– Здоровое честолюбие еще никому не мешало. Напротив, помогало.
– А еще ты немного циник и на людей смотришь с презрением…
– Большинство людей ничего, кроме презрения, и не заслуживает, – вздохнул Зарецкий, – Увы.
– Временами твое совершенство меня угнетает.
– А ты не смотри. К примеру, подыщи себе какое-нибудь хобби. Твои сезонные и межсезонные депрессии являются следствием недостаточной занятости.
– К чему ты клонишь?
– Сколько времени мы с тобой женаты? В восемнадцать лет ты заявила, что не готова стать матерью, и я с этим, конечно, согласился. Теперь тебе почти двадцать пять. Самый подходящий возраст, не находишь, для того чтобы быть готовой родить ребенка?
– Не знаю…
– Ты боишься ответственности. Это твоя характерная черта – всего бояться.
– Интересно, кто из нас зануда?
– Как только речь заходит о ребенке, я немедленно превращаюсь в зануду, заметила?
– Ладно. Может, у меня недостаточно развит материнский инстинкт. Я не считаю благодатью обкаканные пеленки и вопли по ночам. И я боюсь рожать, потому что это больно и вообще ужасно. А еще беременных тошнит, у них опухшие лица, толстые животы, выглядят они безобразно…
– С этим можно поспорить, котенок. Не слишком акцентируй внимание на негативной стороне вопроса.
Ты просто инфантильна, вот и все. Инфантильная, психически неустойчивая особа…
– Замечательно. Удивляюсь, почему ты вообще на мне женился.
– Да я и сам порой недоумеваю…
– Вероятно, в тот момент у тебя случилось временное помутнение рассудка.
– Не иначе… Ты была такой юной и казалась такой неиспорченной… оранжерейным цветком. Дочь профессора математики Васнецова…
– Что значит, казалась?
– Увы. Хочешь, чтобы я сказал, что ты действительно неиспорченна? Прости, но это вызывает большие сомнения…
– Если меня кто-то и испортил, так это ты. Твое потребительское отношение с жизни и к людям.
