Харитон Байконурович Мамбурин
Гремучий коктейль – 6
Поэтому, как ни странно, мы и разойдемся миром. Меня даже не позовут никуда, потому что если я буду вынужден нахамить Герцогам, то они не смогут это проглотить друг при друге.
Политика.
Глядя в спину уходящему виконту, я дохлебывал кофе, не ощущая ни малейшего желания покидать уютный ресторан «Континенталя». Слишком много дел, слишком неизвестное окружение. Прав был Петр Васильевич, очень прав! В Санкт-Петербурге было две беды и опасности – Красовский и Дайхард. Там было уютно и спокойно. А здесь… виконт же первая ласточка, пусть и самая крупная. Рыбки помельче обязательно приплывут, не могут не приплыть. Возможности индустрии Петра Третьего пока весь мир не удовлетворяют, а китайские поделки на черном рынке появляются всё чаще и чаще, тревожа народ.
– Что-нибудь еще, ваше сиятельство? – ненавязчиво спросил образовавшийся около меня официант.
– Если только совет, где можно раздобыть себе гида, – вздохнул я, рассеянно рассматривая пустую чашку.
– Вы имеете в виду компетентного и разносторонне информированного профессионала со связями, способного и желающего оказать вам всю доступную поддержку в начинаниях… или же просто нужен водитель мобиля, знающий этот город и его историю? – удивил меня официант.
– Компетентные и разносторонне информированные профессионалы со связями…, – медленно проговорил я, глядя на невозмутимого индейца, – …не существуют независимо.
– …но могут принадлежать к организации, гарантирующей их временную независимость, – не моргнув глазом, продолжил он мой ответ.
– И как же называется подобная волшебная организация?
– Отель «Континенталь», сэр. Мы предоставляем подобный сервис.
У меня тут же разыгралась паранойя. «Континенталь» был не просто хорош, а слишком хорош для этого времени, места и мира. Его сотрудники вышколены от и до, Стэтхем как администратор обладал таким уровнем самообладания, что мне или там, скажем, князю Крутову, оставалось бы только покурить в углу и идти вешаться. Противовоздушные орудия на крыше казались почти шедеврами оружейного искусства, их круглые движущиеся платформы, способные наклонить пушку даже под очень острым углом, ничем не уступали механизмам «черной осени» …
Проще говоря, такой уровень компетентности был почти нереальным.
Разумеется, я согласился. Мне предоставили выбор – вызвать нужного человека сюда, либо сразу проследовать в его кабинет, где и будет заключен договор, так что я выбрал последнее.
– «Держи друзей близко, а непонятное еще ближе?»
– «Девиз нашей жизни, лорд Эмберхарт. Фелиция, ты как там?»
– «Хорошо, но хотелось бы дочитать свой роман. И поговорить с кем-нибудь».
– «Она пишет книгу, Кейн. Представляешь?»
– «Лорд Эмберхарт!»
– «Он бы все равно увидел»
Вот умница какая стала. Ровный голос, лаконичный ответ. Не даймон, а золото. И всего лишь надо было мне немного потерять самообладание, когда её воспитывал.
– «Скоро. Номер сейчас переделывают»
Почему-то совсем не удивился, когда портье меня привел к еще одному лифту, на котором мы поехали… вниз. Этажей на пять спустились точно, а когда двери раскрылись, то я увидел коридор, отделанный не менее роскошно, чем собственный номер. Причем их, коридоров, тут явно был целый лабиринт, по которому мы и пошли. Вспомнив кое-что из прошлой жизни, я присмотрелся к стенам, обнаружив там так и вовсе удивительную вещь – решетки центральной вентиляции, а может быть даже, и кондиционирования.
Точно. Приложенная к одной из таких решеток рука ощутила поток искусственно охлажденного воздуха. Очень и очень интересно. Я не особо интересовался пиком технологического прогресса, в Питере и своих дел хватало по горло, но в Америке магию и ману утилизировали определенно глубже, чем у русских. Или только в отеле.
Кабинет у консультанта оказался небольшим, но полностью отделанным в духе самого отеля. Отметив про себя, что это вопиющее нарушение американского прагматизма, я всмотрелся в вставшего из-за стола человека, отвечающего мне тем же. Среднего роста, широкоплечий, аккуратная русая густая бородка, обрамляющее широкоскулое лицо со слегка сплющенным носом и глубоко посаженными внимательными глазами серого цвета. Лет сорок или слегка побольше. Отсутствует левая рука по локоть.
Примечательный дядька.
– Это первый раз, когда мой скромный офис посещает персона такого ранга, – чрезвычайно спокойно проговорил хозяин кабинета, – Меня зовут Джонатан Страуд, ваше сиятельство. Я простолюдин.
Говорил он на английском.
– Меня уверили, что вы профессионал в тех услугах, что предоставляете от имени отеля, – протянув руку для рукопожатия, я его и получил, – Происхождение для меня не имеет особого смысла.
– Позволите узнать почему? – жестом предложив мне присаживаться, Страуд кивком изгнал портье из помещения, – Предлагаю обсудить наиболее животрепещущие вопросы без обиняков, по очереди. Это позволит мне определить сферу ваших интересов и… характер. Многое в моей работе приходится предугадывать.
– Что вы, мистер Страуд, что я сам, мы оба состоим из одного и того же мяса, костей и прочей требухи. Пуля одинаково легко прервать что вашу, что мою жизнь. Пуля – это результат. С точки зрения результата – мы совершенно равны. Остальное условности зависят лишь от постоянно меняющихся обстоятельств и общественного мнения. Общество присутствует далеко не везде. У пули куда выше проникающая способность.
– Мрачная философия солдата и убийцы, ваше сиятельство, – помолчав, определился с ответом Джон Страуд, – Крайне необычно. Тогда рискну предположить, что ваше личное присутствие здесь не является актом отчаяния или недостатка денежных средств. Вы попросту не завели себе секретаря… нет, не так. Не успели завести.
– Верно. А теперь моя очередь. Что за услуги вы предлагаете и в каком формате?
– Сопровождение, консультация, – четко, по-военному, доложил мне Страуд, – На время найма я становлюсь вашим человеком, с небольшими, но не обсуждающимися ограничениями. В частности – я не буду вашим слугой, водителем и телохранителем. Если мы окажемся в опасной ситуации, то безусловно, я с оружием в руке буду защищать свою и вашу жизнь, но если вы примете решение попасть в эту самую опасную ситуацию вопреки моим советам, то я буду вынужден вас покинуть и направиться в офис, где, в последствии, наш контракт будет пересмотрен в… зависимости от того, что за новые обстоятельства могли возникнуть. Мой рабочий день не нормирован, но я буду благодарен за предупреждение о ваших планах. Тридцать тысяч рублей в месяц, если вы предпочитаете расплачиваться этой валютой.
Тридцать. «Маленькая страна» мне обходится в сто тысяч. Не каждый король или герцог себе может позволить снять такой номер и нанять такого консультанта. Но… это того определенно стоило. Сидящий напротив меня однорукий человек был экспертом Нью-Йорка и Америки в целом. Удобный заменитель отсутствующего в этом мире смартфона, правда без спама и рекламы.
– Конфиденциальность?
– Полная, ваше сиятельство. Отель «Континенталь» гарантирует мое молчание… вне зависимости от того, каким образом закончатся наши деловые отношения. Вас обязательно пригласят пронаблюдать, что происходит с теми, кто нарушает правила нашего заведения. Вы будете удовлетворены.
– Практически вызов, но я оставлю это без внимания. Вы наняты, мистер Страуд.
Пока подписывали договор на месяц, я придумал несколько каверзных проверок. Сам мужик на вид серьезный, дальше некуда, да и представляет тех, от кого напрямую зависит моё благополучие. Плюс. Красовский очень уважительно отзывался о «Континентале», что тоже весомый плюс. Но меня интересовало другое – профессионализм. Слишком высокий уровень для страны, вылезшей из дикости лишь по пояс и по смешным меркам времени для этого мира. А вот отель соответствовал скорее моему времени, моему миру, но никак не этому.
Джон сразу показал себя профессионалом. Не успели мы выйти из его не такого уж и большого кабинета, как однорукий впарил мне шофера за десятку в месяц. В общем-то, я несильно сопротивлялся, так как мобиль предлагали бронированный, а шофера опытного, но затаить – затаил. Для вчерашнего студента, как-то раз грохнувшего пять бандитов за пару тысяч рублей, траты в сто сорок штук в месяц были неприятно болезненны.
Первым делом, собрав всех, кроме Анны Эбигейловны, оставшейся за старшую, и Зеленки как пацифистки, мы поехали по магазинам.
Оружейный. Альфа и омега необходимых путешественнику вещей. Мой арсенал на Гарамоне пребывал в целости и сохранности, но вот у остальных членов нашей маленькой и дружной семьи оружия было мало. Да и самому хотелось увидеть и пощупать новинки американской мысли. Что сказать? Новинок было полно. В тихом скромном полуподвальном магазине нам открылся настоящий Клондайк огнестрельного оружия.
Страуд, наблюдая, как мы все профессионально вцепились в продавцов и железо, лишь держал лицо, но при этом не отводил взгляда от Пиаты, высокой и до жути эффектной, но при этом уже обложившейся таким количеством ножей, что хватило бы на племя команчей. Кристина скромно ходила по магазину, тыкая пальчиком в понравившиеся ей модели ружей, отдавая предпочтение местному аналогу «винчестеров». Мао Хан застенчиво отирался возле парочки пулеметов с таким взглядом, что у меня духу не хватило сказать слуге, что пулеметы есть у нас дома.
Сам я в покупательском угаре участвовать не собирался. Взял себе два револьвера знаменитейшей местной марки «Silversong», очень точных за счет слегка удлиненного дула и качества стали стволов, пару полуавтоматических пистолетов «Tick-3», продающихся с магазинами разной длины, что счел важным, затем, незаметно стащив у жены один из отложенных ей «винчестеров», присовокупил скорострельное ружье к покупкам. К этому всему дозаказал кобур, предлагавшихся покупателям в двух вариантах – жестком и специально размягченном с помощью смеси жиров на прокатных барабанах.
Гранаты, увы, не продавали. Пулеметы, как выяснилось, тоже. Их могли купить только граждане, отслужившие своё в армии Объединенной Америки. Огорченному Мао Хану я предложил выбрать что-нибудь поменьше, после чего тот, грустно вздохнув, отправился к дробовикам, выбирать себе и Анне Эбигейловне.
Оставалось последнее, самое главное, ради чего я и устроил эту дополнительную закупку.
– Скажите, у вас есть в продаже хавны? – огорошил я самого хозяина заведения, вышедшего на весь шум, генерируемый счастливой Пиатой. Или на её декольте.
– Хавны? – удивился немолодой мужчина в очках с золотой оправой, норовящих сползти на кончик носа, – Это большая редкость, благородный господин. У меня где-то лежало несколько, но продавать или даже показывать их я не осмелюсь. Они в совершенно неподходящем состоянии!
Свой хавн я сломал своей же собственной силой, шарахнув льдом Сильверхеймов прямо по утопленному в тело своего приятеля оружию, о чем, впоследствии, неоднократно жалел. Но иначе было нельзя.
– Показывайте, – велел я, – Чувствую себя без ножа голым.
Тяжелый, неуклюжий, неприятный даже когда просто носишь его за поясом, этот совершенно дурацкий кинжал массой под два килограмма стал для меня чем-то родным. Даже ближе длинного меча, которым я, посредством навыков лорда Эмберхарта, владел очень хорошо. Хавн олицетворял нечто другое – ни искусство фехтования, ни изящество или красоту, только голую эффективность рубящего или проникающего удара, пережить который могли очень немногие живые существа, в том числе и из других миров.
Хавны на Сердечнике не были полноценным оружием, скорее инструментом последнего шанса, с помощью которого ревнители могли упокоить даже очень опасную тварь… ценой собственной жизни, на последнем рывке. Я же как-то умудрялся использовать этот полукинжал-полутопор довольно эффективным способом.
– Забираю все, – решил я, глядя на выложенные торговцем кинжалы, действительно умолявшие о чистке и заточке, – Отправьте их вместе с оружием и патронами по моему адресу. Идемте рассчитываться.
Итак, арсенал, с помощью которого можно устроить небольшую войну банд, обошелся мне в четыре с половиной тысячи рублей, причем солидный запас патронов стоил больше оружия. Еще один повод поплакать над ежемесячными ста сорока тысячами, но мы пока не будем. Жаба осталась в Санкт-Петербурге вместе со своим хозяином, подлым Дмитрием Пространственником, так что придётся временно о ней забыть.
– Куда дальше изволите, ваше сиятельство?
– Антуан остается в распоряжении моей жены, – решил я судьбу шофера, поводя плечами и привыкая к новым кобурам, – А мы с вами, Джон, отправимся в центральный хаб Синдиката. Или где они там собираются.
– С целью…? – чуть насторожился мой консультант.
– Ничего особенного, – хмыкнул я, – Хочу узнать об одной местной организации, и уверен, что моим хорошим знакомым есть что мне рассказать.
– Может быть, я могу оказаться полезен?
– Увы, мистер Страуд, при всей моей вере в ваши знания, здесь мне нужен взгляд Синдиката. Организация, о которой я хочу узнать, называется отель «Континенталь».
Глава 3
«Разделяй и властвуй» – великолепное в своей эффективности решение. Русские, придумавшие к нему дополнительное наставление «слона надо есть по кусочкам», тоже были молодцами. Однако, это в любом случае разрушительный процесс. А что насчет созидательного? Что насчет кусочков, пытающихся собраться в слона? В этом как раз и смысл колонизации. Фракции, команды, объединения, старые и новые организации – все они борются за власть, влияние и ресурсы, стараясь стать самым главным кусочком. Тем, что управляет всем слоном.
Конечно, этот процесс не абсолютен. Чем меньше рыбка, тем больше ей плевать на общую слоновью картину, ей интересны сугубо местные движения, даже если она плавает в районе гипотетической задницы этого слона. Но это вовсе не значит, что борьба за место под солнцем теряет хоть сколько-нибудь интенсивности.
– Америка представляет из себя именно такую кашу, князь, – развел руками сидящий напротив меня с бокалом коньяка человек, – У нас здесь есть всё, от войн банд бедняков до… пересечения интересов множества стран. Причем я вам могу гарантировать, что почти половина бюджета иностранных участников на нашей вечеринке уходит именно на поддержку статуса-кво.
– Вы так и не ответили на мой вопрос.
– Это впереди. Я хотел обрисовать общую картину, показать вам, что здесь у нас происходит. Вчера в девять вечера, например, перуанский агент напал на двух румынских подданных, мирно пьянствовавших в гостях у индонезийского аристократа. Естественно, не просто так напал, а в связи с определенными национальными интересами. Для местных мест это норма. Однако, есть и исключения.
Некие фракции, чьи интересы не касаются интересов большинства. Таинственные, полностью закрытые, но дающие крайне свирепый и болезненный отпор любому, кто пробует покуситься на их людей, ресурсы или базы. Они не воюют за территорию, за влияние, их агентов не обнаруживают на узловых точках общих интересов. Их дела, союзы и конфликты связаны лишь с другими, такими же как они. Непонятными, таинственными и обособленными.
– Они не мешают нам, мы не мешаем им, – лицо моего собеседника не выражало ни малейшего восторга по поводу произносимых его ртом слов, – Это устраивает всех. Конечно, существуют определенные неудобства, потому что, к примеру, укрыться за стенами отеля может любой желающий… пока оплачивает счета, но мы предпочтем подождать, чем идти на конфликт.
– Даже так.
– Даже так, ваше сиятельство. Эти… «таинственные силы» играют в свои игры, нам, простым смертным, непонятные, а может быть, и ненужные. Их не интересуют финансовые потоки города и страны, им плевать на поставки оружия и наркотиков, они не лезут в азартные игры и политику. Единственное, что могу к этому добавить – репутация у любой из этих… организаций… безупречна. Они всегда выполняют декларируемые или взятые на себя обязательства. Именно так мы их, кстати, и опознаем. Именно поэтому мистер Красовский и порекомендовал вам отель «Континенталь».
– Я вас услышал. А перечислить вы их мне можете?
– Вынужден отказать, – быстро и решительно произнес мой собеседник, – Эту информацию мы не предоставим даже вам. Она носит… стратегический характер.
Уходил я, что называется, несолоно хлебавши, но без особо глубокого разочарования. Отсутствие результата – тоже результат. Выводов не делают лишь дураки, а здесь они напрашиваются только так. Синдикат, хоть и выглядит как всемогущая подпольная преступная организация, на самом деле таковым не является, он, скорее, похож на корпорацию, контролирующую преступность. Не всю, но большую часть. Соответственно и политику проводит корпоративную. Почти уверен, что, если бы не Красовский, как бы взявший на себя ответственность за свой совет, я бы и этих крох информации не узнал.
Страуд, дожидавшийся меня в мобиле вместе с водителем, и бровью не повел на мое возвращение, как и не стал задавать никаких вопросов. Эта непоколебимая уверенность в очередной раз кольнула неким сюрреализмом происходящего. Синдикат – это не детишки в песочнице, но консультант отеля излучает море спокойствия.
Но да ладно. Текущее положение дел меня устраивает – в такой мутной воде скромный изобретатель силовых доспехов действительно может сохранить независимость.
– Мистер Страуд, будьте добры, просветите меня о светской жизни Нью-Йорка.
Теперь я не могу себе позволить «изобрести» нечто действительно важное, вроде тех же силовых доспехов, император не поймет, зато в индустрии развлечений, где у нас Объединенная Америка на первом месте, вполне может получиться придумать что-то, что начнет приносить красивые зеленые доллары в мой карман. А чтобы узнать, чем у нас горит общественность, нужно увидеть, как она прожигает свои жизни.
Следующую неделю мы только и делали с женой, что катались по самым популярным и злачным местам Нью-Йорка. Их было так много, что на каждый выезд мы посещали как минимум три, выезжая из отеля сразу после обеда. Казино, варьете, театр простой и театр марионеток, цирк, музыкальное выступление и даже танцевальные марафоны. Особенно танцевальные марафоны, проводящиеся отдельно для благородных и для простолюдинов, каждый со своим набором танцев.
Про кинематограф можно промолчать. Здесь он, как и в моем мире, был впереди планеты всей, пользуясь настолько потрясающей популярностью, что я даже подумал, не попробовать ли намазюкать сценарии некоторых особо легендарных картин со своего прошлого мира. Остудили этот энтузиазм две вещи – я не настолько хорошо помнил фильмы, которые видел несколько жизней назад, плюс простое банальное знание человеческой натуры. Американец из этого мира просто-напросто не смог бы понять идеи о нескольких ряженых дворянах с внушительными Лимитами, спасающих Сердечник от лезущей к ним иномировой дряни. С какой стати их считать героями или даже супергероями, когда подобным тут обязаны заниматься почти все аристократы? Ну а история про мальчика-волшебника-из-под-лестницы вызвала бы максимум гомерический смех.
Следующий фетиш этой страны, фастфуд, оказался запретной территорией. Вокруг быстрой еды стоял бешеный ажиотаж, жесточайшая конкуренция. Во всех жилых районах города у телефонов общего пользования стояли едва ли не круглосуточные очереди по вызову курьера доставки. Лидировали на рынке китайцы и итальянцы, им в спину дышали греки и, что удивительно, русские. Наши, правда, хитрили – вместо быстрой еды они занимались исключительно доставкой полноценных обедов и ужинов.
Нет, здесь мне ловить нечего.
Её сиятельство, княгиня Дайхард была сегодня несколько скована, попав вместе со мной в очень престижное полузакрытое заведение, оказавшееся прадедушкой стриптиз-клуба, но в машине быстро сбросила маску «снежной королевы», начав оживленно обсуждать с Пиатой увиденные модели нижнего белья. Прислушиваясь краем уха (и делая совершенно незаинтересованный вид внешне), я понял, что и на этом поприще могу отдохнуть. Марок и фасонов этого самого женского нижнего белья уже было едва ли не больше, чем там.
Да уж, повторить второй раз успешный опыт…
– «Можешь позвонить Красовскому, думаю, у него точно будет чрезвычайно высокооплачиваемая работа для вас обоих», – лорд в моей голове был сегодня прагматичен.
– «За нами и так следит полдюжины людей, и это лишь те, кого мы заметили», – укоризненно отреагировал я.
– «Не только людей, еще два существа Истинных, их Фелиция заметила», – весело отозвался Алистер, – «Я просто думаю, что если ты кого-то убьешь за деньги, то большинство тех, кто сейчас нервничает от твоего присутствия в Нью-Йорке, вздохнут с облегчением»
Разумно. Только убивать надо кого-то незначительного, а за них много не платят.
Смотрите-ка, рассуждаю как самый настоящий аристократ!
– Мистер Страуд, мне завтра потребуется ваша помощь. Никуда не выезжаем, просто приступаем к разбору корреспонденции. Вы, помнится, говорили, что её много накопилось?
– Да, сэр. Потребуется три рейса лифта, чтобы доставить её на ваш этаж. Осмелюсь заметить, что это рекордное количество корреспонденции на одно лицо за такое короткое время.
– Хорошо, значит выделим под разбор не один, а два дня. Но для начала, я хотел бы распорядиться, чтобы количество порций пищи, поступающих к нам, было утроено, с завтрашнего дня.
– Разово или на постоянной основе? – не моргнув глазом осведомился Говард, крутя в единственной руке курительную трубку.
– На постоянной, – определил новые нормы я, – Изволю принимать у себя гостей. Спускаться с этажа они не будут.
Разговоры о лифчиках сменились настороженным молчанием.
– Мой опыт подсказывает, что служба безопасности отеля обязательно поинтересуется… количеством этих самых гостей, сэр Дайхард, – немного промолчав, высказался мой консультант, – Конечно, если они не будут выходить из номера, то это целиком и полностью в рамках услуг, предоставляемых «маленькой страной», но всё равно…
– Сто двадцать восемь, мистер Страуд. Ни больше, ни меньше.
– Благодарю вас, сэр.
Чувства жены, узнавшей, что у неё завтра будет почти полторы сотни гостей, да еще и остающихся на постой, ласкают мою душу и бодрят адреналинчиком аж до самого номера. Пиата, фыркающая, веселящаяся, но откровенно болеющая за Кристину, всячески трогает её за спину, оказывая поддержку, которая, в общем-то, и не нужна. Осуждение, излучаемое женой, уже лупит где-то на две трети от Алисы, которая далеко не всегда любит, когда её берут на руки.
Держусь как могу. В отсутствие эмоционального Азова-младшего, который, вроде бы, уже не младший, мне нужно кого-нибудь чуть-чуть доводить.
Оказавшись в номере, подхватываю жену на руки, чтобы не дать добраться до шпаги, а затем только начинаю объяснять свой план. Давно вынашиваемый.
– Кейн, если бы я не знала, что ты в Гарамоне каждую ночь, то сейчас бы точно прокляла тебя с ног до головы, Станис бы против не был. Он прямо сейчас подсказывает мне заклинания. Особенно советует «Кару темного покрывала», раз шесть подряд. Но…
– Дорогая, во-первых, ты очень забавно злишься, сложно удержаться и не пошутить! А во-вторых, мы действуем в зависимости от обстоятельств. Как только они складываются нужным образом – мы делаем ход. Как сейчас.
– Но предупредить ты меня мог заранее!
– Ты так увлеченно обсуждала с Пиатой белье сотрудниц того танцевального клуба, что я не мог своей прозаикой помешать тебе крепить дружеские отношения!
– Поставьте меня уже на пол, князь!
– Зачем? Мы и так двигаемся в сторону спальни.
– Да, и в ней вы будете сейчас спать! Мешки под вашими глазами достигли исторического максимума!
Смотрите-ка, я бью все возможные рекорды. Что по корреспонденции, что по мешкам.
Тяжело вести двойную жизнь, не забывая выплачивать супружеский долг. Был, помнится, один супергерой, который днем посещал всякие светские мероприятия, а по ночам избивал преступников, у меня получилось почти то же самое, разве что вместо избиений были унижения некоей гоблинской расы. Но заслужить – они заслужили.
Сегодня ночью я собирался потребовать с этих поганцев долг. Самой полной мерой.
Разумные не рождаются равными друг другу. Кроме обстоятельств рождения, вроде обеспеченной семьи или наоборот, хижины последнего бедняка, есть еще и наследственность, особенности воспитания и окружения. Прирожденный лесной убийца никогда не раскроет своих талантов в городе, человек с задатками гения далеко не всегда сможет оторвать себя от сохи, а беговой атлет, вынужденный ежедневно грести на своей рыбацкой лодке – никогда не раскроет свой потенциал.
С гоблинами эта прописная истина работает на триста процентов, потому что сознание этих злокозненных коротышек проходит три трансформации, три отдельных взросления за их жизнь. И далеко не каждый представитель зеленокожего племени способен пройти эти три трансформации. А значит – среди гоблинов Гарамона есть и «отстающие» и «гении».
И они, конечно же, умели их находить, изымать из семей и правильно воспитывать, зная, что каждый из особенных малышей сможет принести их виду блага больше, чем тысячи простых сородичей.
– Ты чудовище! Монстр! Безумная тварь!! – орало на меня целое скопище пожилых гоблинш, правда, издали и ограждаемое целым отрядом гоблинов в военной форме, – Остановите его! Немедленно!
Зеленокожие солдаты, скрипя зубами, удерживали беснующихся бабок, каждая из которых была одета чуть ли не богаче Кристины, а я продолжал собственноручно перекидывать веселящихся зеленых малышек сквозь портал, прямо в заботливые руки Анны Эбигейловны и её помощниц. Те из юных гоблинш, что повзрослее и посерьезнее, тихо и боязливо ждали своей очереди.
Большая гоблинская трагедия набирала обороты.
Что делать, если подчиненная тебе раса – вовсе не подчиненная? Если она в мире Гарамон является гостем, захватчиком, а значит, не до конца подчиняется его правилам? Как иметь дело с вассалами, норовящими сыграть в собственную игру, в идеале делающую тебя их подчиненным?
Ответ – никак.
Но гоблины очень быстро взрослеют. Особи мужского рода слишком порывисты и поверхностны, смертность среди них в молодом возрасте крайне высока, а обучаемость, наоборот, низкая. Однако, с девочками все гораздо проще. Поэтому я, прямо в данный момент, изымаю сто двадцать восемь самых «элитных», самых спокойных и рассудительных, «гениальных» с точки зрения полностью развитого гоблина девочек в свое личное пользование. Они не станут матриархами, не станут политиками, не станут авторитетными госпожами, «держащими» целые регионы, они все уйдут ко мне.
Таков план.
Чтобы организовать сегодняшнее мероприятие, мне пришлось изрядно потрудиться. Перебраться на скоростном дирижабле в самый большой город самой развитой страны Гарамона, Абнекс, издать несколько распоряжений, из которых мои «подчиненные» сделали неверные выводы, затребовать себе строительство резиденции, устроить выборочную проверку арсеналов… кучу других дел, меж которыми я спрятал посещение нескольких «садов общего воспитания», сиречь детских пансионатов для одаренных.
А затем… да, сбор урожая.
После этого мероприятия, я собираюсь ограничить все контакты с гоблинами Гарамона до телефонной линии, соединяющей мою резиденцию напрямую с правительством Абнекса. По ней буду отдавать приказы. Ничего серьезного, максимум какие-то ресурсы, либо запрошу военную помощь. Они же наверняка окружат всю эту самую резиденцию войсками? Вот и будут силы двойного назначения.
Эти зеленые мерзопакостники чуть не подставили меня, передав несколько партий кавара, особой антимагической смолы, моим недоброжелателям. Хотели замазать меня в контрабанде, подставить под нарушение договоренностей с императором, а затем шантажировать, угрожая раскрытием. В результате наши отношения обострились до такой степени, что я наотрез теперь отказываюсь хоть как-то общаться с этим народом. Только приказы, только исполнение.
– Мы будем… ждать, Дайхард Кейн, – скрипит очередной пожилой и властный гоблин, полыхая ненавистью и жаждой убийства, – Ты знаешь чего. Мы будем ждать.
– Ну конечно будете, – с издевкой улыбаюсь я, – Вы бы ждали в любом случае, даже если бы шло всё так, как вам хочется, а я был бы для вас самым добрым и прощающим парнем. Только я, гоблин, худший из возможных мастеров для вас. Я знаю, что вы верили в то, что бог Эрго, висящий вот, на поясе, якобы подарил вам меня и… Сердечник, знаю, что вы были бы не против поменять этот мир на другой, а теперь и вы знаете, что этого не произойдет. Ни сейчас, ни потом. Но если вы будете себя хорошо вести, то я позволю вам существовать до самой моей смерти, а там уже… будут у вас шансы обмануть и подчинить кого-нибудь из моих детей. Так что ждите. И не забывайте, что я и без Гарамона могу устроить вам веселую жизнь. Хотите увидеть возле Абнекса тварей, измененных Эрго? Я могу это устроить. Очень и очень легко.
Резиденция мне нужна в том числе и для этого – получить, наконец, площадку для отработки своих заклинаний. Местные же никому ничего не расскажут. Минус, конечно, есть, я могу расходовать только наличный запас маны, но куда деваться?
Нельзя получить всё, даже если в твоем распоряжении целый мир. Нужно уметь довольствоваться малым.
Глава 4
Что сказать? Даже очень спокойных и рассудительных, сто двадцать восемь штук детей – это всё равно дети. Особенно гоблинские, мелкие и безбашенные. Даже если ты на каждую пару определяешь по молодой китайской женщине, ответственной и в меру строгой, то все равно это будет кромешный ад на земле. Даже за несколькими закрытыми дверьми.
Да и вообще, наш суперномер не был рассчитан на двести душ. Особенно в части туалетов. Ладно ванна, туда можно хоть тридцать гоблинят накидать, но с унитазом так не получится!
– Идея у тебя была хорошей, но вот над её исполнением нам думать надо было вместе! – жена, распаренная и возбужденная возней с толпой мелюзги, выглядела просто умилительно, как и Алиса, наблюдающая за творящимся вокруг бардаком с высоты собственной коляски. Дочь стояла, держась за поручень, и по-хозяйски оглядывала суетящихся на полу мелких гоблинш и китаянок, как лев, взирающий со скалы на свои владения.
– Ты же боялась, что вам тут будет скучно, – парировал я, – Теперь не будет! А мне пора, дела… ждут!
– Дайхард Кейн! Ты негодяй!
– Господин, можно с вами?!
– Мао Хан! Ты предатель!
– Мяу! Мурр…
– Мишлен!!!
Ну а что? Весело, причем всем. Как бы Кристина не возмущалась для виду, ей определенно нравится возникший в нашей «маленькой стране» зеленокожий дурдом. Всё-таки домоседка она у меня, плюс печется о детях. Ей куда приятнее возиться на своей, защищенной территории, чем быть в авангарде. Что правильно. Мамонта должен приносить именно муж. С приемов.
