Хайди Райс
В сетях искушения
Глава 5
Кажется, я совсем выжила из ума, приняв приглашение Данте.
Я сидела напротив него за столом, заставленным сверкающим хрусталем, фарфоровой посудой и серебряными столовыми приборами, и не могла унять волнение.
– Чего желаете, мисс Спенсер? – спросил он и взял мою тарелку. Официальное обращение показалось мне нелепым, учитывая то, как его голос ласкал мою кожу, когда он произносил мое имя.
Черт, нужно взять себя в руки. Аллегри славился своим умением обольщать и всего лишь пытался ослабить мою защиту. Я не интересовала его сама по себе…
Мне следовало оставить его вызов без внимания, потому что я не знала, как вести себя с мужчинами, особенно такими богатыми, властными, обаятельными и сексуально привлекательными, как Данте Аллегри. В этой ситуации я больше походила на мышку, пытавшуюся впечатлить льва.
Хотя кусок не лез мне в горло, я выбрала несколько блюд и теперь следила за движением рук Данте. У него были широкие ладони с огрубевшей кожей и длинные пальцы с аккуратно подстриженными ногтями. Он снял свой пиджак еще за игрой, оставшись в белоснежной рубашке, контрастировавшей с его смуглой кожей. Перед тем как взять мою тарелку, он закатал рукава рубашки, будоража мой взгляд видом своих мускулистых предплечий.
Положив нам обоим еду, он уселся за стол напротив меня и открыл бутылку вина.
Возможно, мне не следовало пить, но нужно было как-то успокоить свое ошалевшее сердце.
Глянув на этикетку, я удивилась, почему Данте не похвастался вином «Мутон-Ротшильд», которое продавалось по нескольку тысяч евро за бутылку, потому что среди многих вещей, которые нам пришлось сделать после смерти матери, чтобы расплатиться с ее долгами, была продажа всего, что находилось в ее винном погребе.
– Приятного аппетита, – кивнул на мою тарелку Аллегри и взялся за свои вилку и нож.
Я отправила в рот кусочек рыбы и медленно прожевала. Данте по-прежнему не сводил с меня глаз, наверное, вычислял мои слабые стороны.
– Мисс Спенсер, откуда вы?
Я сделала глоток вина, пытаясь придумать убедительный ответ. Я ведь не готовилась к тому, что Аллегри будет сегодня на месте.
– В небольшом городке Ламорле, севернее Шантийи. – Я назвала город, который находился достаточно близко к нашему поместью.
– Вы француженка? – удивился Данте. – Но вы говорите на английском без акцента.
– Я наполовину француженка, наполовину англичанка, – уточнила я, пытаясь выдержать его испытующий взгляд.
Я знала, что лучше держаться ближе к правде, чтобы потом не запутаться во лжи, но не хотела давать ему информацию, по которой он смог бы меня выследить после того, как я одержу победу в этой игре… Если, конечно, я выиграю.
– В основном я живу в Найтсбридже. – Это был самый фешенебельный район Лондона. – Но в это время года в городе нечем дышать, – продолжила я, пытаясь сбить его со следа, притворяясь богатенькой девочкой, бежавшей от летней скуки в поисках развлечений. – Поэтому с мая по сентябрь я предпочитаю останавливаться в поместье родителей в Ламорле… Светская жизнь в Шантийи намного интереснее и изысканнее, чем в Париже, а в нашем шато есть бассейн, теннисный корт и кинотеатр, так что я могу оставаться в форме и развлекаться, когда не тусуюсь или летаю в Монако, Канны или Биарриц.
– Вы не работаете?
Мне показалось, что он немного разочаровался.
Я убрала руки со стола, чтобы Данте не увидел мои мозоли, которые я прятала весь вечер. Не хватало, чтобы он узнал, что на протяжении последнего года я занимаюсь уборками в вечернюю смену, а днем работаю бухгалтером в местной фирме, куда устроилась четыре года назад, после смерти матери. Если он поймет, как отчаянно я нуждаюсь в этом выигрыше, я стану для него легкой добычей.
– Работу несколько переоценивают, вы так не считаете? – спросила я. – Мне не нравится быть связанной какими-то обязательствами. Мистер Аллегри, я вольный человек. Мне больше по душе риск за карточным столом, чем скучная работа с девяти до пяти. – Ложь лилась с меня подобно конфетти на элитной свадьбе, которые я видела только в журналах и в Интернете.
Данте нахмурился, и я испугалась, что немного переборщила. Он ведь видел по моей игре, что я далеко не дура. Но потом на его лице заиграла циничная улыбка. И хоть мои страхи немного улеглись, я очень расстроилась, когда увидела в его глазах разочарование.
– Судя по тому, как вы играете, могу сказать, что ваше время потрачено не зря.
– Туше, – шепотом ответила я, повторив сказанную им ранее фразу, чтобы казаться более уверенной и дерзкой.
Он поднял бокал и допил остатки своего вина, а когда снова посмотрел на меня, я поняла по его взгляду, что перестала быть для него достойным противником и умной женщиной. Теперь он видел во мне объект сексуальных утех. Так всегда смотрели на мою мать ее «покровители».
Мне не хотелось сожалеть о том, что теперь Данте презирал меня, в конце концов, я пришла сюда не затем, чтобы произвести на него впечатление. И к тому же кто он такой, чтобы судить меня? Человек, сколотивший свое состояние, безжалостно эксплуатируя зависимость таких обманутых дураков, как мой зять, пока они окончательно не теряли совесть. И предавали всех, кто любил их.
Я перенесла презрение, которое испытывала к себе и этому «цирку», на Данте. В том, что случилось с моей семьей, он был виноват в той же мере, что и Джейсон. Может, даже больше, потому что мой зять всегда был слабым и ведомым, тогда как Аллегри, скорее всего, родился с чувством превосходства и полным отсутствием сострадания, иначе как он достиг всего того, что имел?
К сожалению, мое недовольство этим человеком не помешало выбросу адреналина, когда Аллегри вытер свой рот салфеткой, бросил ее на стол, а потом поднялся и протянул мне руку.
– Пойдемте со мной, мисс Спенсер. Я покажу вам кое-что необыкновенное, прежде чем мы вернемся к нашей игре.
Данте навис надо мной, и я с трепетом посмотрела на его сильное, мускулистое тело. В рубашке с закатанными рукавами он был похож на участника боев без правил, который не знал пощады в своем стремлении одержать победу.
Я готова была стушеваться, но вспомнила, как пострадала моя семья из-за бизнеса, которым занимался этот человек, и преисполнилась еще большей решительности одолеть его.
Я приняла протянутую руку и постаралась изобразить на своем лице соблазнительную улыбку.
– Звучит интригующе.
Но когда он взял меня под руку и притянул к себе поближе, я вдохнула аромат его тела, и у меня кругом пошла голова.
– Смотрите. – Данте подвел меня к окну, выходившему на гавань, и встал позади.
– И что я должна увидеть?
Может, он хотел похвастаться своей яхтой? Правда, Аллегри не производил впечатления тщеславного или самодовольного человека.
Я замерла, ощущая тепло его тела своей обнаженной спиной, когда мое внимание вдруг привлекло красное зарево на горизонте.
– Как красиво, – потрясенно прошептала я.
Я никогда не видела северного сияния и не знала, что его можно увидеть в Монако. Я считала, что это природное явление встречается только в Заполярье. Откуда Данте узнал, что сияние появится именно в этот момент? Как будто он вызвал его специально для меня.
Я старалась прогнать эти глупые романтические мысли, твердя себе, что это всего лишь чрезмерная реакция моего тела, к которой я была совершенно не готова. Но тут Данте положил руку мне на талию, и мягкое прикосновение его ладони разожгло пламя в моем животе, такое же яркое, как то, что полыхало на горизонте.
Мне следовало отстраниться, но, ощущая его теплое дыхание рядом со своим ухом и пьянящий аромат его тела, я напрочь позабыла об осторожности.
Мы стояли так несколько минут, глядя на переливающееся разными цветами небо, а я думала о том, что этот человек вызывал во мне довольно смешанные чувства, которые я не могла объяснить. Почему он так сильно волновал меня? Как я могла наслаждаться его близостью, зная, что мне следует опасаться его?
Когда огни на небе начали блекнуть, я развернулась к Данте лицом.
Его глаза полыхали такой страстью, что я испугалась. Но мой страх уступил место чувству восторга.
Аллегри коснулся моей щеки, а потом медленно провел большим пальцем по моей шее, остановившись на пульсирующей жилке у ее основания.
– Эди, не смотрите на меня так, – пробормотал он, впервые назвав меня по имени. – Если только не хотите после игры оказаться в моей постели.
С затуманенными от страсти мозгами, я услышала в его словах не угрозу, но обещание. Обещание, от которого не хотела отказываться.
Дрожащими ладонями я обхватила его лицо и почувствовала, как он стиснул челюсти, пытаясь отстраниться, но я не отпустила его.
На этот раз мне хотелось уступить своим инстинктам, и к черту последствия.
– Проклятье, – тихо чертыхнулся Данте, но потом притянул меня в свои объятия.
Меня охватила дикая радость от того, что я лишила Аллегри его железного самообладания.
Он завладел моими губами, и его поцелуй был жадным и настойчивым. Я задрожала от возбуждения, когда Данте сжал мои ягодицы и прижал к себе, чтобы я ощутила в полной мере, что с ним творилось. Меня шокировало то, какой огромной казалась его возбужденная плоть, прижатая к моему животу. Но потрясение было не таким сильным, как чувство восторга.
Данте хотел меня так же сильно, как и я его. Наше влечение было взаимным. Мы были на равных.
Его язык жадно врывался в мой рот, и я еще шире открыла его, чувствуя, как страсть буквально пожирает меня. Что со мной творилось? Данте подавлял мое сопротивление и силу воли. Почему мне так сильно хотелось уступить ему?
Я перестала массировать его затылок и дрожащими пальцами схватила его за волосы, чтобы оторвать его губы от своих.
Он застонал, но отпустил меня так резко, что я покачнулась.
Наконец включился мой инстинкт самосохранения, с опозданием в несколько минут, и я попятилась назад, испугавшись, что, если Аллегри сделает попытку поцеловать меня еще раз, я брошусь обратно в этот ураган чувственного наслаждения.
Но он лишь тихо выругался бранью итальянских улочек и, взъерошив волосы, подошел к окну. Его грудь тяжело вздымалась.
Когда он наконец повернулся ко мне, я не увидела в нем человека, с которым сидела за игровым столом, сдержанного и хладнокровного. Теперь Данте напоминал пойманного тигра, дикого или едва прирученного, который беспокойно двигался за прутьями своей клетки.
Я коснулась своих припухших губ и смотрела, как он идет ко мне, все еще борясь с желанием, находившим отклик в моем собственном теле.
Может, его тоже испугало неистовство нашего поцелуя и то, как быстро он стал неуправляемым?
– Простите, – прорычал Данте. – Все вышло из-под контроля быстрее, чем я думал.
Его извинение показалось грубоватым, но достаточно искренним. И дало мне ответ, с которым я не знала, что делать. Данте Аллегри, беспринципного бабника, было намного проще ненавидеть, чем человека, который стоял передо мной.
– Может… Может, вернемся к игре? – через силу выдавила я.
– Да, – кивнул он.
На этот раз он не предложил мне руку, давая понять, что не собирается прикасаться ко мне. И когда мы опять оказались за столом, к нему снова вернулось его железное самообладание.
Я посмотрела на свои карты, пытаясь собраться с мыслями, но все напрасно. Я проиграла сначала одну партию, потом еще одну, потому что мой разум и мое тело лихорадило от всепоглощающей страсти, которую всколыхнул обычный поцелуй. Поцелуй, который я поощрила. Нет, поцелуй, который случился по моей инициативе.
Мне хотелось расплакаться, и я еще больше запаниковала, когда Данте выиграл и третью партию тоже. Я не могла взять себя в руки и только и думала, что о его губах, о том, как его руки сжимали мои ягодицы, как его язык проникал в мой рот…
Игра еще не закончилась, а я уже знала, что проиграла, и мне некого было винить, кроме себя. Потому что, когда я жаждала поцелуя Данте Аллегри, затем наслаждалась ощущениями, которые он дарил, а потом обманывала себя, что Данте тоже сходил с ума от страсти, я стала тем, кем поклялась никогда не быть… Слабой, эмоционально зависимой и излишне доверчивой, как моя мать.
Глава 6
– Bella, вы проиграли.
Положив карты на стол, я посмотрел на Эди, радуясь тому, что игра наконец закончилась.
После того чертового поцелуя мне стоило невероятных усилий сосредоточиться на картах, и это чудо, что я умудрился победить. Я переживал настоящие мучения, пытаясь трезво мыслить, ведь моя кровь закипала каждый раз, когда Эди встревоженно прикусывала свою нижнюю губу, а ее грудь начинала взволнованно вздыматься.
Но я постарался держать себя в руках, чтобы довести дело до конца. Да, между нами явно происходило что-то невероятное, что-то наподобие взрывной сексуальной связи, которой у меня не было ни с одной женщиной. И мы оба жаждали насладиться ею. Только я не собирался уступать Эди, ведь она наверняка поцеловала меня, чтобы вырвать победу.
Правда, ее маленький план не сработал, потому что она оказалась сбитой с толку еще больше, чем я.
Если у нее и был какой-то метод – в чем я начал сомневаться после нашего разговора за ужином, где обнаружилось, что она обычная избалованная девочка, которая развлекалась в казино за деньги своего папочки, – он накрылся медным тазом, как только мы снова вернулись к игре.
Когда я забрал ее последние фишки, я почувствовал новую волну возбуждения при мысли, что может случиться этой ночью. Но Эди молчала. Она ничего не сказала, и я не мог понять, как она отнеслась к своему поражению, потому что она сидела с опущенной головой. А потом я заметил, что она дрожит. Меня раздирали нетерпение и желание, и мне хотелось довести тот потрясающий поцелуй до его логического завершения. Но если она собиралась расплакаться и вынудить меня пойти на уступки, потому что я выиграл, пусть даже не надеется.
Конечно, я всегда поддерживал своих подружек. Мне нравилось обхаживать женщин, с которыми я спал. И если я встречался с кем-то достаточно долго, я всегда предлагал им щедрое вознаграждение, чтобы они могли посвятить свое время мне одному. Я мог быть требовательным, потому что вел довольно насыщенный образ жизни, и моим подружкам приходилось подстраиваться под меня. Я также дарил им щедрые подарки, когда мы расставались. Я был богат, я считал этих женщин друзьями и не хотел, чтобы кто-то назвал меня скупердяем.
Но я не собирался позволить избалованной девочке манипулировать мной, потому что она проиграла деньги своего отца.
Я снова глянул на Эди. Теперь ее трясло по-настоящему.
– Bella, не надо так расстраиваться. Я как-нибудь внесу за вас миллион, чтобы мы могли устроить матч-реванш. – Это самое большее, что мог предложить, не чувствуя себя болваном. И мне нравилась эта идея.
До того как мы поцеловались, я наслаждался игрой с Эди. Наше влечение только добавило градуса состязанию, ставшему настоящей прелюдией. Я с радостью сыграл бы с ней еще раз, чтобы узнать, есть ли у нее какой-то метод, или ей просто везло.
Но она только покачала головой, по-прежнему не глядя на меня. Странно, но мне вдруг стало жаль ее.
– Посмотрите на меня, bella. – Я потянулся к ней через стол и, взяв за подбородок, чуть приподнял ее лицо.
Я ожидал увидеть в ее глазах слезы жалости к себе, но они были сухими, а ее взгляд пустым. Меня потрясло то, что Эди казалась совершенно раздавленной.
– Bella? Что случилось? – всполошился я.
– Н-ничего, – сдавленно прошептала она, покачав головой, а потом поднялась с места. – Мне нужно идти.
Она прошла мимо меня, натянутая как струна и с бледным как полотно лицом. Ее трясло, словно в лихорадке.
Я схватил ее за руку.
– Не…
Уходи.
Это слово застряло у меня в горле.
Боже правый. Что со мной творилось? Мы поцеловались всего один раз. Пусть этот поцелуй был невероятным и неожиданным, и я хотел большего. Но я не собирался умолять ее остаться. Поэтому я применил другую тактику.
– К чему такая спешка? Останьтесь и выпейте со мной, – как можно более спокойно предложил я и притянул ее к себе, обеспокоенный слезами, выступившими на ее глазах. Я ожидал подобного поворота. Но огорчение Эди казалось искренним, она не пыталась разжалобить меня, наоборот, она изо всех сил старалась не показывать, как сильно расстроилась.
За столом она была такой сильной и решительной, а теперь казалась хрупкой и беззащитной. Я не мог понять, что происходит и почему меня по-прежнему тянет к ней.
– Bella… – Я коснулся ее щеки и провел пальцем по ее нежной коже, глупо обрадовавшись, когда жилка у основания ее шеи быстро запульсировала.
Эди тоже хотела меня.
– Это всего лишь деньги. – Наверное, она испугалась реакции своих родителей. Может, ее отец очень рассердится. На его месте разозлился бы даже человек, который во всем потакает прихотям своего ребенка. Все-таки она проиграла миллион евро. – Вы хорошо играете. Просто сегодня вам не повезло. Но если хотите, я дам вам шанс отыграться.
– Спасибо. Это очень великодушно с вашей стороны.
– Значит, вы останетесь и выпьете со мной? – Мне не понравилось сомнение, прозвучавшее в моем голосе. Мы оба понимали, что речь идет не только о напитках. Обещание, которое дарил тот поцелуй, все еще витало в воздухе.
– Ладно.
– Замечательно, – обрадовался я и поцеловал ее в лоб, почувствовав, как она затаила дыхание. Мне стоило невероятных усилий сдержаться, чтобы не завладеть ее губами прежде, чем мы оба будем готовы к дальнейшему развитию событий.
Она отстранилась, и внутри меня все запротестовало. Желание предъявить свои права на нее было непреодолимым.
– Можно я сначала припудрю носик?
– Конечно, – согласился я, хотя мне совсем не хотелось отпускать ее.
Я не был собственником в том, что касалось женщин. И я не понимал, откуда взялось желание не выпускать Эди с поля моего зрения, поэтому проигнорировал его.
Но когда я смотрел, как она выходит из комнаты, меня охватило такое возбуждение, что я едва сдерживался.
Я налил себе виски и подошел к окну. Как только Эди Спенсер окажется в моей постели, она сразу же забудет о деньгах, которые проиграла. И о том, как объяснить случившееся своему отцу.
Черт, если нам будет так хорошо вместе, как я предвкушал и как обещал тот поцелуй, я смог бы предложить финансово поддерживать ее, пока мы не остынем друг к другу. Она явно любила дорогие вещи, не имела собственного дохода и наслаждалась острыми ощущениями от азартных игр на деньги, которые не заработала. Возможно, я мог бы нанять ее выступить в роли хозяйки приема, который устраивал в своем новом поместье в Ницце в конце этого месяца. Эди, вся такая красивая, элегантная и умная, прекрасно справится с этой ролью. К тому же она выросла в привилегированной семье и знает, как очаровывать богатых бизнесменов. Ее способности в игре в покер тоже могут пригодиться.
После сегодняшнего проигрыша мне не составит особого труда уговорить ее начать самостоятельно зарабатывать себе на жизнь. Я был очень щедрым работодателем. К тому же мы оба получим удовольствие, укрощая ее вольный нрав.
Я допил остатки виски и, глянув на часы, удивился, что Эди так долго не возвращалась.
Услышав сигнал о принятом сообщении, я достал телефон и прочитал послание Джо Доннелли.
«У нас проблемы. Перезвони мне».
Я вздохнул, испытывая большое искушение проигнорировать его просьбу. Было четыре утра, и скоро вернется Эди.
Но врожденный профессионализм взял верх. Джо не был истеричным типом, так что если существовала проблема, которую он не мог решить, значит, она требовала моего внимания.
– Как проходит игра? – без всяких вступлений спросил он, когда я набрал его номер.
– Она закончилась моей победой десять минут назад. А почему ты спрашиваешь?
– Эди Спенсер все еще с тобой?
– Она пошла в туалет, – насторожился я.
– Значит, она не в комнате?
– Нет… Джо, что случилось? – Можно было и не спрашивать, я и так понял, что что-то стряслось, по тому, как все внутри у меня сжалось от боли, подобной той, что я пережил много лет тому назад.
– Мы обнаружили, что переводной вексель, которым она расплатилась, – фальшивка. Так же как и ее пропуск в казино.
Боль обострилась, а потом внутри образовалась какая-то пустота. Эди не собиралась возвращаться.
– Но есть и хорошие новости. Кажется, мы можем вычислить, кто она такая на самом деле.
Джо продолжал что-то говорить, но я почти не слышал его, потому что в моих ушах звенело, а мои пальцы дрожали от злости и еще чего-то, что было намного, намного хуже.
От беспомощности.
– Кто она? – Кипевшая во мне ярость уничтожила далекое эхо мучений, которые я когда-то не мог контролировать.
– Слышал когда-нибудь о Мадлен Труве?
– Нет. – Я старался держать себя в руках, чтобы не наорать на своего друга. – Это ее настоящее имя? – Эди Спенсер одурачила меня. Заставила снова пережить то, что я преодолевал на протяжении очень долгого времени. И она заплатит за это. – Мы должны выследить ее.
Я намеревался сделать это лично. Она должна была мне миллион евро. Но дело не только в деньгах. Я сжал стакан с такой силой, что он треснул в моей руке.
– Мадлен Труве, француженка, была светской львицей девяностых. Она известна своими романами с богатыми и в большинстве своем женатыми мужчинами. Ты, серьезно, никогда не слышал о ней?
– У меня нет времени для телевикторины! – заорал я, прикладывая салфетку к залитым кровью пальцам. – Как, черт подери, Эди Спенсер может быть ею? Женщине, с которой я играл, немногим больше двадцати.
Свежая, нежная кожа, безыскусный поцелуй, широко распахнутые невинные глаза, наполненные страстью, а потом опустошением. Неужели и это все тоже было ложью?
Не я обыграл ее – она обставила меня…
Я судорожно вздохнул, испытывая отвращение к волне желания, которая по-прежнему поднималась во мне от одной мысли об Эди.
– Она не Мадлен. Та погибла четыре года назад в авиакатастрофе с одним из своих любовников. Каким-то испанским аристократом. Мы думаем, что это была младшая из ее двух дочерей. Эди Труве.
– Ты уверен? – переспросил я, решительно настроившись разыскать Эди и преподать ей урок на всю жизнь, показав, что она выбрала не того парня.
Я не был избалованным аристократом, как те мужчины, которых предпочитала ее мать. Я вытащил себя, в буквальном смысле, с улиц Неаполя. Я сбегал с детских приютов и интернатов, жил на улице в подростковом возрасте, работал до потери пульса на различных бесперспективных работах, чтобы заработать на кусок хлеба, а в семнадцать, когда я сделал неправильную ставку, чтобы добиться успеха, меня избили и бросили истекать кровью в парижском переулке. Никто не смог одолеть меня. И уж точно не эта худышка с огромными зелеными глазами и веснушками на вздернутом носике…
– Уверен, – ответил Джо, к счастью прервав заново поднявшуюся волну желания.
Что вообще не имело никакого смысла.
Я больше не хотел Эди Спенсер… Точнее, Эди Труве. Страсть, разгоревшаяся во мне, была всего лишь побочным эффектом моего темперамента и сексуального неудовлетворения, мучившего меня на протяжении многих часов. Именно Эди вызвала во мне эту неудовлетворенность, а потом делала все возможное, чтобы усиливать ее. Завершив все тем взрывным поцелуем.
Довольно.
Разве люди ошибаются, когда говорят, что яблочко от яблоньки недалеко падает? Эта девочка научилась соблазнять и мучить мужчин от женщины, которая на протяжении всей своей жизни использовала секс в качестве оружия. От своей матери.
От женщины, которая во всех отношениях была ничуть не лучше моей собственной матери.
Нет. Лучше не думать об этом. Здесь нет никакой связи. Эди Труве ничего не значит для меня.
– Ты знаешь, где ее найти? – процедил я.
– Пока нет, но мы работаем над этим.
– Прекрасно. – Я вдруг успокоился, и моя ярость совершенно стихла. – Поторапливайтесь. Я хочу, чтобы ее нашли.
