Валсарб – Хелена Побяржина

Роман белорусской дебютантки Хелены Побяржиной я прочитал еще в июне – насладился стилем, написал короткую заметку о книге и всё, ничего крупнее пары абзацев о романе писать не захотелось. Но с прочтением других работ короткого списка «Большой книги» желание поднять ставку с пяти копеек до целого рубля все-таки появилось.Фабулой романа, которую, к слову, совершенно не стоит воспринимать как что-то осязаемое, следовало бы назвать историю взросления одной чудесной, милой девочки, обладающей особым даром видеть и чувствовать слово. Родом девочка из белорусского города Валсарб – печального, как мне показалось, места, где в одиночестве стоит простенькая кирха и обитают призраки неупокоенных мертвецов. Перед читателем открывается книга памяти той самой девочки, разноцветный коллаж из воспоминаний и все еще не остывших эмоций.Если вы из читателей, любящих крепкие и увлекательные истории, то смело можете пропустить этот отзыв и забыть об этом странном сочетании пяти согласных и двух гласных букв, – роман Побяржиной не для вас. Не то чтобы он был совсем пуст на события, но кроме контакта с призраком (очень миролюбивым и печальным, словно из произведений Мураками) и агрессивной собаки, ничего интересного в романе вы не встретите. Пульс слабый, кардиограмма без скачков.Валсарб примечателен другим, тем, что сохранилось у меня в памяти даже спустя два месяца и 34 книги после прочтения. Во-первых, сам город, расплывчатая, какая-то вечно бликующая, выходящая из своих берегов (отсутствующих) вязкая жидкость, в которую быстро и глубоко погружаешься, тонешь и не особо-то и хочешь выплывать. Помню, во время чтения, все время сравнивал Валсарб с дворцом Пиранези из одноименного романа Сюзанны Кларк. На первый взгляд, пространства двух этих книг не имеют ничего общего – с одной стороны, региональная пустота и обрывки воспоминаний, с другой – скульптуры, бурные воды, снующие туда-сюда птицы и, если уж говорить о простом, саспенс. Соприкосновение двух этих романов происходит в ином, менее поверхностном слое. И то и другое пространство – волшебны. Именно так, по-детски, без сложных оборотов и терминов. Это места, в которых время искажено, а материя неустойчива. Читатель волен придумывать себе декорации, дополнять вымышленный писательницей мир своими образами и знаниями, легко усваиваемыми в рамках открыто устроенной системы романа. Не зря Побяржина дает городу несколько разных определений – на всех отрезках текста он разный, как и его восприятие читателем.Вторая особенность романа, которая наверняка полюбится внимательным читателям, – это сплетение нескольких временных пластов в одном, валсарбовском, свободно вмещающем в себя прошлое девочки, настоящее и вневременное городское пространство, выходящее за рамки частного и увлекающее повествование в область мировой истории, трагедии и надежды.Усиление темы временных брешей происходит при помощи внедрения в повествование призраков. Побяржина сочувствует тем, кто так и не смог произнести своего слова, чья жизнь остановилась на запятой. Призраки не могут быть прошлыми, настоящими или будущими – их вообще не должно быть. Голоса усопших не должны звучать в нашем мире, их место в эмпиреях, небесных далях, находящихся за пределами земного сознания. Валсарб же полон сквозняков из прошлого, устранить которые пытается маленькая девочка, чей глаз осязает неупокоенных мертвецов.Раз уж вспомнил про «глаз», то дополню отзыв еще одной параллелью. Своей детской, невинной оптикой «Валсарб» близок к «Убить пересмешника» Харпер Ли. Темы у романов разные, возраст и сознание главных героинь тоже, но это не мешает им быть одинаково отрешенными от привычного мира и транслировать читателю особый взгляд на окружающую их и нас среду.Уж не знаю, как у некоторых авторов получается с первой же попытки написать нечто настолько прекрасное, но понимать, в общем-то, и не надо. Побяржина – сумела, попала в финал «Большой книги» и завоевала сердца сотен читателей, точка.

Сейчас я не могу вспомнить, почему мой выбор пал на эту книгу, что могло меня в ней заинтересовать изначально? Ведь даже при беглом взгляде на аннотацию можно было сделать вывод, что, скорее всего, книга мне не понравится. Это не значит, что книга плохая. Просто не моя. Такие книги подходят людям с тонкой душевной организацией, а этот термин звучит красиво, но, как по мне, включает в себя огромный сундук тараканов, которые мне не по душе. Обычно я в такое не лезу, потому как не вижу в этом литературной ценности, но вступать по этому поводу в дискуссии с ценителями прекрасного я не хочу.Казалось бы, этот роман должен попасть мне в самое сердечко, потому что в нем давят на всем хорошо знакомые больные места. Бабушка и дедушка, активно участвующие в воспитании ребенка, потому как родители вынуждены постоянно работать, эмоциональная холодность родителей тоже как будто бы норма того времени. Вот тебе и упоминание мультиков, книжек, стишков, которые мы впитали с молоком матери. А у кого не было проблем в школе? И трюмо тебе тут с тройным зеркалом, и стол-книжка – все это было, все это должно откликнуться в читателе. И надо сказать, что во мне откликалось. Но как-то не так, как должно быть. Ностальгию во мне это вызывало, но какую-то странную, нездоровую. Мне не хотелось смотреть на свои воспоминания через призму настроения книги. Она была такой тягостной, такой серой и безрадостной. А мои воспоминания не такие, не хочу их заражать этим страдальческо-возвышенным настроением. Ностальгическое настроение быстро сменилось желанием отстранить это от себя как нечто искусственное, неискреннее, написанное так не от сердца и души, а специально, чтоб стать «Книгой с большой буквы». Не пробрали истории из детства, знакомые каждому, тогда получи трагические исторические события – оккупация французами, гражданская война, оккупация немцами, еврейское гетто и его расстрел. Ну, найди себе что-то по вкусу, что проберет тебя до глубины души. И все это еще подается глазами маленькой девочки, то ли для того, чтоб придать всему большего ужаса, то ли для того, чтоб была возможность ни одну из тем не раскрыть до конца. Даже все речевые обороты, которые так понравились многим, оставили приятное послевкусие, мной воспринимались как искусственные, написанные, чтоб казаться, а не быть. Меня эта книга не очаровала, нагнали туман, чтоб все казалось таинственным и необычным, а по факту просто вода, зависшая в воздухе.

«Ваши ожидания – это ваши проблемы

А. Аршавин».Система ожиданий человека часто является причиной его негативной реакции на окружающий мир. Как будто он, это мир, что-то этому человеку должен. Мало кто осознаёт, что недовольство окружающими это недовольство собственными ожиданиями, не более.

Аннотация, может и непреднамеренно, формирует у будущего читателя неверные ожидания от книги.

Чувствуется, что всё основное время написание романа – это время вдохновения. Роман оставляет необъяснимое послезвучие. Кажется, иногда текст срывается в стихи. Видимо там, где стихи, там и песня.

Основной текст – поток сознания маленькой девочки, ассоциируемой с автором, от 5 лет и до явно неуказанного старшего возраста. Поэтому книгу называют «романом взросления» и автофикшеном.

Девочка увлекается словами: вертит ими как хочет, особенно любит обратное чтение. Отсюда и название книги. Валсарб это родной город автора Браслав, расположенный на западе Белоруссии.«быть умной нелегко, когда тебя заранее такой не считают, не слушают, почти не разговаривают, а оставляют познавать мир вслепую.»Несмотря на то, что героиня постепенно подрастающая девочка, главное действующее лицо – это Браслав. Его история рассказывается в том числе через погибших людей. Героиня видит их повсеместно и даже дома и с некоторыми общается. И это не более чем приём автора.

Сюжета как такового нет, девочка просто растёт, отмечая по дороге знаковые для себя события.«Но в Улиной квартире книг не оказалось, наверное, учителю по обществоведению они не нужны, он ведет общество неведомыми мне пока тайными тропами, самостоятельно, без всякой помощи.»Прекрасно написанное произведение со скрупулезным вниманием к языку. Текст как журчание ручья, сидеть и слушать его на берегу можно бесконечно.«В меня не верили. Мне не верили. Теперь я перестала верить в себя.»В романе присутствует буллинг, поддерживаемый учителем, хотя учителя как раз и должны с этим бороться. Ребёнок, отличающийся от остальных, всегда должен быть под пристальным контролем учителя, тем более классного руководителя.«Мы, точно подлежащее и сказуемое, действуем в определенных обстоятельствах с необязательными дополнениями.»По различным причинам, люди постепенно забывают свою историю. Особенно если она страшна, неудобна и т.п. На местах старых кладбищ мы строим детские сады и торговые центры. Останки забытых людей вывозят с грунтом. Мальчишки таскают оттуда черепа. Взрослых и детей. На сувениры.

Автор всё-таки поэт и к Цветаевой совсем не равнодушна. Естественно, она не смогла так просто пройти мимо Георгия Эфрона.

Как и сам Браслав, Валсарб относится скорее к западноевропейской литературе, чем к российской, но к счастью, не нуждается в переводе.