Хейди Перкс
Три идеальные лгуньи
Марлоу. Патрик…
Патрик. Я просто не понимаю, почему он не отвечает на звонки.
Марлоу. Мистер Картер, прошу вас: не могли бы вы ответить на некоторые мои вопросы, а потом я посмотрю, смогу ли что-либо выяснить.
Патрик. Ладно. Хорошо.
Марлоу. Вы можете уточнить свою должность в «Моррис и Вуд»?
Патрик. Я старший директор по работе с клиентами. Заседаю в совете. Работаю в компании с самого начала. Поступил задолго до того, как Гарри перебрался в Лимингтон и взял в свои руки управление здешним филиалом. Я работал с ним и в Лондоне.
Марлоу. Можете сказать, в чем заключаются ваши обязанности?
Патрик. Я веду нескольких наших важнейших клиентов. На мне пять компаний – те, у кого самые большие рекламные бюджеты.
Марлоу. То есть вы занимаете довольно высокую должность, я правильно понимаю?
Патрик. Да, конечно. Я директор. Я заместитель Гарри.
Марлоу. Официально?
Патрик. Не по контракту, если вы это имеете в виду, но Гарри привлекает меня к принятию всех решений. В его отсутствие я полностью в курсе дел.
Марлоу. Решение оставить Мию Андерсон в фирме принято при вашем участии?
Патрик (пауза). Нет.
Марлоу. Выходит, Гарри с вами не посоветовался?
Патрик. По этому вопросу – нет. К чему вы клоните? Разве я здесь не потому, что офис сгорел дотла? Какая разница, принимал ли я участие в приеме кого-то на работу?
Марлоу. Я просто пытаюсь выяснить некоторые факты. Вот и все. Вы мне действительно помогаете, Патрик, и я это ценю. У вас, наверное, много дел, которые нужно уладить прямо сейчас, но ваше содействие имеет решающее значение в воссоздании полной картины того, что произошло вчера вечером.
Патрик. Хорошо, хорошо. (Пауза.) Нет, я не имею отношения к тому, что Мия Андерсон осталась у нас. Это Гарри решил сам. Полагаю, он посчитал, что она хорошо работает. Я не знаю, как на самом деле, ее клиентами я не занимаюсь.
Марлоу. Это решение расстроило кого-то в офисе?
Патрик. Как я уже сказал, к моей работе это отношения не имеет – она взяла на себя клиентов Лоры Деннинг.
Марлоу. А как на это посмотрела Лора, когда вернулась?
Патрик (смеется). А вы как думаете? Ссала кипятком, простите за мой французский. Она была очень недовольна.
Марлоу. Спасибо за откровенный ответ, не извиняйтесь. А почему она была недовольна?
Патрик. Ну, я думаю, она решила, что ее заменили. Наверное, правильно решила. Сказать по правде, мне показалось, что Гарри ступил на скользкий путь. Я почти уверен, что по трудовому кодексу он не должен был так делать.
Марлоу. Что вы имеете в виду?
Патрик. Ну, он отобрал у Лоры ее работу. Отдал самого крупного ее клиента той, кто в компании без году неделя.
Марлоу. Вы не согласны с этим решением?
Патрик. Я не знаю, почему оно было принято, вот что я хочу сказать. Я вообще не мог понять причину этого, но Гарри был непреклонен – сказал, что у него нет выбора, и все. Говоря по правде, я сочувствовал Лоре. Думаю, никому другому это не сошло бы с рук, но Гарри… (Пожимает плечами.)
Марлоу. Поясните, о чем вы.
Патрик. Ну, он до сих пор явно ищет подтверждений, что Лора не в обиде. Я не знаю почему – то ли беспокоится, что она может уйти, то ли… ну, вы понимаете. Потому что это она. Скорее всего, и то и другое. Гарри питает слабость к Лоре, вот я о чем. Вы скоро это услышите от одной из офисных женщин, если уже не слышали. Почти любая из них – настоящий агрегат по распространению сплетен, но, насколько я понимаю, ничего серьезного за слухами не стоит.
Марлоу. Так что же делал Гарри, чтобы загладить вину перед Лорой?
Патрик. Он пообещал ей новую работу – какого-то крупного клиента, который, предположительно, вот-вот появится.
Марлоу. И это стало реальностью?
Патрик (пауза). Никаких официальных документов пока не подписано. И по моему опыту – никто, будучи в подвешенном состоянии, не смог бы сделать столько, сколько Лора за эти несколько недель. В последнее время она проводила на работе больше времени, чем кто-либо другой, но – не знаю – иногда это может оказаться просто пустой тратой сил. Как я уже сказал, Гарри в любом случае мне друг, но он не всегда…
Марлоу. «Не всегда» – что?
Патрик. Он делает одолжения для своих – ну знаете, как это бывает. Людям из бизнес-клубов, в которых состоит еще с лондонских времен. Этот его новый клиент – тоже оттуда. Гарри – чертовски хороший специалист. Это одна из причин, по которым я последовал за ним сюда. Но иногда – ох, не люблю обсуждать его за спиной – иногда он, кажется, считает, будто обязан оказывать услуги определенным людям. Гарри не всегда может сказать «нет». Вот в чем его слабость. Во всяком случае, Лора, может, и была раздражена из-за того, что потеряла одного из своих основных клиентов, но она не вымещала на Гарри злость. Она не стала бы устраивать пожар.
Марлоу. Почему вы так уверены?
Патрик. Лора же не сумасшедшая. У тех, кто поджигает здания, должно быть не все в порядке с головой, верно? Нет, она тут ни при чем. У них с Гарри были хорошие отношения. Так было всегда. Она была его «золотой девочкой».
Марлоу. Но, наверное, она себя чувствовала подавленной?
Патрик. Ну да. Но, как я уже сказал, это никак не влияло на ее отношение к нему.
Марлоу. А вам не кажется это странным? В конце концов, ведь именно он принял это решение.
Патрик. Только Гарри и мог с этим справиться; ему сходит с рук то, что не удалось бы остальным. Все женщины его боготворят, и не только потому, что он гендиректор. Как я уже сказал, он мой друг и все такое, но Гарри… (Качает головой.) Он человек совсем иного уровня. Нет, они с Лорой ладили как никогда.
Марлоу. Насколько хорошо вы знаете жену Гарри, Джейни Вуд?
Патрик. Достаточно хорошо. Она иногда заходила к нам в офис. Наверное, в последнее время не так часто, а еще, конечно, она каждый год устраивает прием.
Марлоу. Прием?
Патрик. Да, вечеринки у Гарри бывают каждый год, в мае, в саду на заднем дворе. Их дом открыт для всех его работников. Приглашаются все, даже с самого дна.
Марлоу. В каком смысле – «с самого дна», Патрик?
Патрик. Самые низкооплачиваемые.
Марлоу. Это так мило с его стороны.
Патрик. Я не то хотел сказать – просто говорю, что он ведь не обязан это делать, верно? Вы не часто встретите начальников, открывающих свой дом для всех. И, конечно, Джейни всегда рядом. Я уверен, что всем этим занимается она, потому что не могу представить, чтобы Гарри увлекался такой чепухой. (Смеется.) Но женщины любят организовывать вечеринки, не так ли? У моей жены был бы день чудес, если бы я дал ей спустить такие деньги на ветер.
Марлоу. А когда в последний раз Вуды устраивали вечеринку?
Патрик (пауза). А разве вы об этом не слышали? Я удивлен. Вечером пятницы. Четыре дня назад.
Марлоу. Там произошло что-то, о чем я должна была слышать?
Патрик. Да, можно сказать и так. Если смешать сильные эмоции с алкоголем – всегда получается взрыв.
Марлоу. Там случилась драка?
Патрик (кивает). Что-то вроде того.
Марлоу. И кто участвовал?
Патрик. Мия, Лора, Гарри, Джейни… Вечеринка стала настоящей катастрофой.
Глава четвертая
За два месяца до пожара
Стиральная машина Джейни Вуд запищала в тот же момент, когда зазвонил домашний телефон, а кот вскочил в кухню через свою дверцу, держа в зубах очередную еще живую мышь.
– Фу! – крикнула Джейни. – Чертов котяра! Уноси эту дрянь из дома!
Кот задушевно взглянул на хозяйку, выплюнул мышь на пол и потрепал ее лапой. Мышь не двинула ни одной конечностью, лишь вращала глазами, которые встретились со взглядом Джейни и умоляли либо избавить от страданий, либо спасти.
Джейни строго посмотрела на кота.
– Брысь! Давай, пошел отсюда!
Она махала руками, пока кот наконец не отступил, а затем, окинув ее напоследок недовольным взглядом, повернулся и исчез.
Мышь какое-то время продолжала испуганно смотреть на нее, прежде чем тоже поспешно скрылась.
– О боже! – простонала Джейни. – Ты-то еще куда?
Она вышла за ней в коридор, кот торопливо прошмыгнул мимо ног, только мыши нигде не было видно.
– Проклятье, – пробормотала Джейни, присев на корточки и заглядывая под тумбочку.
Придется оставить все как есть в надежде, что мышь как-нибудь сбежит или к возвращению хозяйки кот избавится от нее своими методами. Наконец Джейни схватила ключи и, не обращая внимания на телефон, направилась к входной двери. Проверила время – она уже опаздывала на кофе с подругами – мамами других детей из школы, и, если не успеет, те начнут без нее. Тогда придется просить их все повторить, потому что она хотела знать, что именно сказала Люси завучу.
А если их посиделки затянутся, она опоздает на гольф, а тренер, хотя и имел отличный глазомер, обладал скверным характером, и ей не хотелось служить для него громоотводом.
Джейни кликнула сигнализацией и забралась в машину. Все утро прошло кувырком. С момента, как Гарри проспал, не услышав будильник, и вскочил в панике. Поэтому она попала в душ только через четверть часа, а выйти из дома позже хотя бы на пять минут означало, что все дороги возле школы будут забиты и найти место для парковки практически нереально – придется приткнуться на двойной желтой, игнорируя возможное появление Ледяной Фионы, которая всегда готова шлепнуть на лобовое стекло лист формата А4, полный нагугленных ею ужасных статистических данных о ДТП.
Если бы сразу после высадки детей у школы Люси не спешила к доктору, то они вчетвером могли бы встретиться тогда же, но Джейни была вынуждена согласиться, что родинка подруги увеличилась. Таким образом, у Джейни появилось слишком много свободного времени, чтобы его можно было чем-то убить, и она пока вернулась обратно домой, и, как оказалось, зря.
Она включила двигатель, и из автомобильных колонок зазвучало «Радио-1». Джейни не знала, почему до сих пор слушает эту станцию; в свои сорок пять она давно вышла из целевой аудитории, но по какой-то причине не могла заставить себя сменить волну. Наверное, потому что это часть ее юности, оставшейся позади, а больше всего на свете Джейни ненавидела думать об этом.
Время отняло у нее многое, и если она может слушать диджея, который ей в сыновья годится, – не понимая при этом половины его словечек, но притворяясь, что понимает, – то она будет это делать.
Выехав с подъездной дорожки, она задумалась, кто же звонил. Наверное, Гарри. Скорее всего, хотел сказать, что не успеет к ужину, хотя утром, выходя за дверь, обещал вернуться к шести. Джейни взглянула на мобильник – Гарри наверняка перезвонил бы на него. Затем подумала – а стоит ли беспокоиться, если он все равно опоздает. Это лишь означало, что ей не придется готовить ничего, кроме бобовой пасты для тостов, которыми они с детьми поужинают. Она только что достала семгу из морозильника. Надо будет положить ее обратно, пока не оттаяла.
«Господи, неужели только это занимает все мои мысли?» – думала она, пока ехала по тихим улочкам Болье. На какое-то время она позволила себе погрузиться в состояние безмятежности, как учили на тренингах осознанности, и в течение коротких пяти минут чувствовала, что это действительно работает.
В первые дни переезда в Нью-Форест, пять лет назад, жизнь в глуши сильно ударила по Джейни. Слишком уж резкий был контраст с прежней высокооплачиваемой работой и лондонским ритмом. Но затем Джейни убедила себя, что это именно то, что им нужно. Раньше ее постоянно занятая голова почти лопалась от одновременно крутящихся в ней мыслей, а когда Джейни впервые приехала на юг, то обнаружила, что покой дает возможность подумать о более важных вещах. Правда, если быть честной с собой, ей не особенно этого хотелось.
Когда дочки пошли в частную начальную школу неподалеку, Джейни перепробовала все занятия, которые могла найти, – как на своей улице, так и в окрестностях. За прошедшие пять лет она посвящала свое время родительским собраниям и ярмаркам домашней выпечки, которые постепенно уступили место нелепым идеям, что ей необходимо пройти курсы писательского мастерства и плетения корзин, а в конце концов Джейни остановилась на утреннем кофе с подружками, йоге и гольфе и теперь скорее жила жизнью дочерей, чем собственной.
Никто не мог бы попрекнуть Джейни бездельем. Но она так и не свыклась, что там занималась делами, а здесь «делишками». И даже крутясь как белка в колесе, она никогда не испытывала полного удовлетворения, потому что не использовала и пяти процентов своего потенциала. Однако это был ее выбор. Переезд на юг означал отказ от карьеры и посвящение себя воспитанию дочек. Мама всегда говорила ей: «Ты теряешь драгоценное время их детства, Джейни. Они недолго будут маленькими. Эти годы быстро пролетят, даже если сейчас это не ощущается». Джейни слышала в голове голос матери, словно та сидела на пассажирском сиденье рядом с ней.
Чем сильнее напирала мама, тем больше противилась Джейни, загоняя поглубже чувство вины перед дочерьми. Она работает ради своих девочек, говорила она себе. Чтобы показать им, что женщины-матери не должны отказываться от карьеры.
Хотя, откровенно говоря, Джейни уже поняла, что никому не стоит убеждать женщин, что они смогут успевать все, потому что они не могут и, осознав это, чувствуют себя неудачницами. Сама идея смехотворна, особенно если учесть, что в некоторые недели ей, как и Гарри, приходилось работать сверхурочно. Естественно, она не успевала всего и сразу; она постепенно теряла способность быть матерью, ее заменяла двадцатитрехлетняя няня, которая жила в ее доме и воспитывала ее малышек.
«Это твой выбор, – буркнула однажды мама. – Вот и весь сказ. Выбор». Сама она сидела дома, присматривая за Джейни, пока дочь не поступила в университет.
Позже Джейни поняла, что мама права. Вся суть в том, чтобы сделать выбор и принять его. Она выбрала полноценную карьеру, а значит, должна смириться с тем, что заботу о детях приходится перекладывать на постороннего человека. Вот только она не могла принять это.
Она взглянула на пустое пассажирское сиденье рядом с собой и глубоко вздохнула. Воздух, казалось, застрял у нее в горле.
– Жаль, что ты не видишь меня сейчас, мама, – произнесла она. – Я наконец поступила, как ты говорила.
К несчастью, ее мать умерла через полгода после того, как дочь переехала на юг, не увидев так называемого выбора, который сделала Джейни: бросить карьеру и стать матерью-домохозяйкой. Так называемого – потому что Джейни никак не могла согласиться с тем, что это и есть ее осознанный выбор. В конце концов, к тому времени, как они покинули Лондон и она оставила должность адвоката, Джейни вообще не была уверена, что может выбирать.
Но тогда она была благодарна Гарри за то, что он рассказал ей о новом месте, которое нашел за рекой Лимингтон. Он был так взволнован возможностью открыть филиал своего уже процветающего рекламного агентства на южном побережье. Джейни подумала – возможно, это именно то, что им нужно. Поэтому она слушала, как Гарри рассказывал, что давно носится с этой идеей. У него есть несколько крупных клиентов вдоль трассы М3, и с несколькими финансовыми компаниями он ведет переговоры в Саутгемптоне и в Борнмуте. Он сможет делить рабочее время между Лондоном и югом. А как насчет того, предложил он, если они с девочками переберутся туда насовсем?
Джейни слушала, как он перечисляет плюсы переезда и приводит аргументы. Наличие школ, цены на недвижимость, может, даже собственный бассейн на заднем дворе. Не требовалось напоминать ей, что Лимингтон уже занимает прочное место в ее сердце: она часто приезжала туда в детстве с отцом, заядлым яхтсменом.
Гарри упомянул, что добираться до Лондона больше двух часов и что он мог бы работать там несколько дней подряд, может, снимать квартиру. По всем прикидкам, он сможет жить в необходимом рабочем ритме в течение недели и иметь шикарную возможность оставить все это позади в пятницу. Джейни, однако же, придется сделать выбор, и они оба это молча понимали. Правда, Джейни чувствовала, что все уже решено.
Она свернула с проселочной дороги на небольшую парковку, покрытую щебнем, и остановилась рядом с серебристым БМВ Люси. Кофейня располагалась на окраине Брокенхерста, далековато от школы, но и Джейни, и три ее подруги не сомневались, что здесь подают лучший в округе кофе и можно легко пообщаться, не опасаясь, что подслушают другие родители.
Джейни увидела через окно, что ее подруги уже сидят за столиком, и поспешила к ним, широко распахнув дверь. Она не понимала, как успела дожить до ненависти к опозданиям, стремясь не упустить ни одной сплетни.
– Ты как раз вовремя! – воскликнула Кристен. – Люси собиралась рассказать нам о встрече с мистером Стилом.
– Ох, не начинайте пока! – выдохнула Джейни. – Дайте я сперва возьму кофе.
Она бросила сумку на пустой стул, схватила кошелек и метнулась к стойке. Подруги были единственными посетительницами, как это часто случалось, но никто не торопился их обслуживать, и в нетерпении Джейни крикнула:
– Эй!
Наконец за стойкой появилась девушка, и Джейни заказала черный кофе.
– Простите, что опоздала, – сказала она, сняла сумку со стула и села, ничего не объясняя.
Никто и не поинтересовался причинами: они все были одинаково замотаны, носясь туда-сюда между школой и прочими повседневными делами. Никто из их маленькой компании мам-подруг не работал, но все заполняли дни таким количеством занятий, что едва успевали отдышаться. Минуты, когда они сидели за кофе и делились новостями, которые неизменно вращались вокруг школы, детей и того, кто с кем поссорился, были драгоценны.
– А теперь рассказывай – что он сказал?
Люси закатила глаза и махнула рукой.
– О, он в основном втирал мне, что это случилось только в голове моей дочери, – фыркнула она. – Что они следили за Декстером и тот не задирал никого на игровой площадке.
– Не мог же он сказать прямо так! – ахнула Джейни, защелкивая кошелек и бросая его обратно в сумку. – Что это случилось только в ее голове!
– Может, и не вполне такими словами, но суть такая.
– Не могу поверить, что они никак с ним не борются. Этот Декстер явно психопат. Достаточно взглянуть на его мать, – вставила Кристен.
– В его матери и проблема, надо думать, – сказала Люси. – Если бы они не жертвовали столько сраных денег школе – и на то, и на это, и на пятое, и на десятое, – кто-нибудь давно сподобился бы раскрыть глаза и увидеть, что их сын умственно отсталый. Вы знаете, что они пригласили мистера Стила покататься на их катере в выходные?
– Это еще и потому, что она работает полный день, – пробормотала Кристен.
Джейни поморщилась.
– Крис, не следует так говорить, – упрекнула ее Люси. – Это не имеет никакого отношения к делу.
– Еще как имеет, – пожала плечами Кристен. – Ее никогда нет дома. Декстер остается с домработницей, которая едва разговаривает по-английски. Вне школы ему сойдет с рук и убийство, я полагаю. Ей только восемнадцать, и она его не контролирует.
– Значит, мои новости тебе точно не понравятся, – улыбнулась Анна. – Я возвращаюсь на работу.
– Куда-куда? – поперхнулась Люси.
– Я понимаю, – усмехнулась Анна. – Безумие, да? Но мне позвонил прежний босс, и им срочно нужен кто-то, и я все же обдумывала это какое-то время. А что это вы все на меня так странно смотрите?
– Ну, не знаю… – протянула Люси, – в смысле это, конечно, здорово, если ты так хочешь, но… Разве ты не будешь скучать по всему этому? – Она обвела рукой пустую кофейню, и Джейни проследила за ней взглядом.
Сердце Джейни сжалось так сильно, что ей показалось, будто у нее в груди камень. Она никогда не жалела, что провела рядом со своими девочками последние несколько лет. Но иногда трудно не замечать пустоту внутри. Если бы все пошло по-другому… Если бы она не взялась за то дело…
Но теперь ее жизнь вот такая. По крайней мере, в том, что касается дочек, Джейни счастлива. Она вновь сосредоточила внимание на Анне, которая улыбалась и качала головой.
– Я ведь все равно буду видеться с вами, а это просто… – Анна запнулась и пожала плечами. – Я должна это сделать. Вы же понимаете, правда? – Она перевела взгляд на Джейни. Та застыла на стуле и неотрывно смотрела на нее. – А ты как думаешь? – Анна встряхнула Джейни за предплечье.
Остальные прекратили бормотать, и Джейни поняла, что до сих пор никак не отреагировала на новость.
– По-моему, это отлично, – наконец выдавила она. – Я правда так считаю.
Анна кивнула, улыбнувшись в ответ.
– Я знала, что ты меня поймешь, Джейни. Потому что ты сама всегда была карьеристкой. Ты ведь должна знать, что я имею в виду, когда говорю, что мне необходимо чем-то заниматься чисто для себя?
– Да, – просияла Джейни. – Да, конечно.
– Ой, только не говори, что ты тоже собираешься найти работу! – воскликнула Люси. – Так наша компания совсем развалится!
Джейни покачала головой, продолжая улыбаться.
– Нет, – сказала она. – От меня не дождетесь! – Она кивнула девушке, которая принесла ее кофе на стол, и взяла пакетик сахара с маленького фарфорового блюдца, стараясь не встречаться глазами с подругами, но чувствуя на себе их взгляды. – Я только чуть-чуть! – сказала она, разрывая пакетик и уже чувствуя, что будет жалеть. Когда она в последний раз употребляла сахар? Она даже не знала, зачем сейчас высыпает его в кофе.
Все сидели, погрузившись в молчание. Наконец Люси подала голос:
– Но есть и хорошие новости – моя родинка на самом деле оказалась бородавкой, так что, думаю, за это стоит быть благодарной. На йогу сегодня вечером все идут?
Все закивали, и хотя Джейни знала, что не сможет пойти, если Гарри не вернется вовремя, она не стала объяснять. Ее подруги и так в курсе, что это вполне вероятно.
К тому времени, как Джейни вышла из кофейни и завела машину, она уже поняла, что завидует Анне. Осознав эту мысль, она испугалась, что не сможет от нее избавиться.
Она попыталась убедить себя, что с работой заскучала бы по подругам и таким посиделкам, но их старшие девочки скоро пойдут в среднюю школу. Все изменится. Действительно – ну о чем таком важном они все время говорят? Это так непохоже на вечера, которые она проводила с прежними друзьями в винном баре, в Лондоне, в конце тяжелого рабочего дня, когда Джейни потчевала всех рассказами о своих недавних делах, разумеется, выдавая только допустимую информацию.
Друзья всегда стремились вытянуть из Джейни подробности о начатых и завершенных делах, потому что у адвокатской конторы Джейни было несколько звездных клиентов, но последнее дело вызвало у них особенный интерес. Джейни умела отвечать на трудные вопросы и избегать споров, но иногда все равно втягивалась. Она знала: людей интересует, что она чувствует на самом деле, как ей удается абстрагироваться от работы. Правда заключалась в том, что она с самого начала научилась не думать о жертвах, поскольку если бы о них думала, то не делала бы что надо и как надо. Она научилась смотреть на свои дела так, словно те были выдумкой, художественным чтением. Однако случай, о котором ее так безжалостно расспрашивали, в конце концов доконал Джейни. Он никак не позволял убежать от факта, что это не вымысел – это реальность. В этой точке Джейни пришлось столкнуться с вопросом, который лишал ее сна, сжигая изнутри. Разве после такого можно продолжать работать как ни в чем не бывало?
Джейни ехала по направлению к Лимингтону, понимая, что до сих пор боится: вдруг она однажды включит телевизор или откроет газету и снова погрузится в это дело. За последние пять лет мысли о карьере, которые когда-то вызывали приятное волнение, сменились отвращением и даже – стоило только допустить в сознание эту мысль – отчасти ненавистью к себе.
Решение по пути на гольф свернуть на стоянку у набережной было почти бессознательным, и в течение нескольких секунд Джейни не понимала, зачем съехала с главной дороги и направилась сюда. Но теперь она была здесь и смотрела через реку на офис своего мужа.
С края набережной открывается прямой вид на сверкающие окна, хотя Джейни остается только догадываться, что происходит по ту сторону стекол. Улицу из здания видно, а снаружи заглянуть в него невозможно. Так хитро задумано при строительстве.
Здание выглядело великолепно. Свет отражался от воды и падал на стекла – все так, как и рассчитывалось.
Пять лет назад это здание было спасательным кругом Джейни. Шансом начать все сначала. И все же иногда она смотрела на него и чувствовала, как под кожей клокочет ненависть. Это чувство, которое могло показаться неуместным, означало, что она потеряла все то, что у Гарри до сих пор есть.
Она задумалась: что происходит прямо сейчас в этих четырех стенах; с каким настроением муж принимает решения, отдает приказы, обхаживает очередного крупного клиента и поздравляет сотрудников с хорошо выполненной работой. В целом Гарри великолепен, чем бы ни занимался, – всегда был таким. Его честолюбие было одним из качеств, в которое влюбилась Джейни. Есть что-то сексуальное в успехе, а каким бы ни был Гарри, он был успешным.
Джейни смотрела на принадлежащее мужу здание, сияющее отраженным светом. Сегодня выдался один из дней, которые она ненавидела, – но не только из-за своей реакции на новость Анны. Еще и потому, что Лора Деннинг вернулась.
