Хо Гё
Брат волка. Том 2. Суд лунной ночью

Полная версия

«Я стал братом волкам и другом страусам»

(Ветхий Завет, книга Иова, глава 30, стих 29)

Маленькая Корея

Суд лунной ночью

Автор: Хо Гё | Иллюстрации: Санса

이리의 형제 2: 달밤의 재판 by 허교범, illustrated by 김수원

The Brother of Wolf 2: The Moonlight Trial by Kyobum Heo, illustrated by Suwon Kim

Text copyright © Kyobum Heo

Illustrations copyright © Suwon Kim

© ООО «Издательство АСТ», 2024

© Кочеткова Е. А, перевод, 2024

ALL RIGHTS RESERVED

This translated edition was published by arrangement with Changbi Publishers, Inc. through Shinwon Agency Co.

Глава 1
Суд лунной ночью

1

Подобно тому, как стаи лосося возвращаются в родную реку по осени, на извилистую горную дорогу стекались машины. Они стояли так плотно в обоих рядах, что на какое-то время движение и вовсе прекратилось. Но ни один водитель не сигналил. Машины будто жили своей собственной жизнью. Казалось, за тёмными тонированными стёклами совсем не было людей.

Все машины были чёрными, большими и угловатыми. Однако, несмотря на свой размер, ехали они тихо и плавно, не пытаясь перестроиться на другую полосу или подрезать друг друга.

Никто не торопился, будто впереди была целая вечность, а вокруг тем временем становилось всё чернее и чернее. Краска словно стекала с машин, и они таяли на фоне тёмного неба.

В одной из этих зловеще чёрных машин ехали три человека. Водитель в тот день ни разу не взглянул в зеркало заднего вида, а его господин на заднем сиденье ни разу не повернул голову в сторону. Только маленький мальчик постоянно смотрел по сторонам своим единственным глазом – второй был закрыт повязкой. Мальчик не смел даже раскрыть рта или издать хоть какой-то звук. С того злополучного дня он ни разу не обмолвился с отцом ни словом.

Казалось, что воздух внутри машины становился всё тяжелее, будто гравитация усилилась в несколько раз. Словно мальчик был человеком с Луны, который только прилетел на Землю. Они ещё не прибыли на место назначения, но мальчик уже чувствовал себя обессиленным и неспособным что-либо делать. Он знал, что если не сможет сдержать слёзы, то отец будет презирать его, поэтому мальчику приходилось держать лицо, как бы сильно ни терзали его переживания.

Наконец, после сорока минут в пробке, они добрались до вершины холма. Площадка наверху была со всех сторон окружена чёрными автомобилями. Они прижимались так плотно друг к другу, словно были частью одного пазла.

– Мы выйдем здесь, так что не паркуйся и спускайся обратно, – сказал отец.

– Когда я могу за вами вернуться?

– В три часа ночи. Может, позднее. Если ты вернёшься, а эти проклятые машины всё ещё будут тут, тебе придётся сделать ещё один круг.

Отец молча открыл дверь и вышел из машины. Мальчик наблюдал за отцом, не зная, что сказать, и тоже взялся за ручку двери. Водитель повернулся к нему, словно ждал этого момента.

– Всё будет хорошо, не волнуйтесь.

– С-спасибо.

С этими словами Нодан выскочил из машины. Отец уже был на десять шагов впереди, и мальчик видел лишь его огромную спину. Нодану было трудно идти по гравию, поэтому он семенил вслед за отцом мелкими и быстрыми шажками. Всё это время за Ноданом следовали взгляды и удивлённые возгласы людей.

– Это тот самый ребёнок! – резким голосом воскликнула женщина средних лет. Она говорила, как актриса из рекламного ролика.

– Это он?

– Такой худой?

– В таком юном возрасте он уже…

– Он сделал что-то настолько ужасное, что это запятнало репутацию его отца.

– Посмотрите, к чему это привело.

– Он злоупотребил своей властью и должен расплатиться за это.

Их болтовня доносилась до ушей Нодана. Его лицо полыхало, но он не проронил ни слезинки. Он не мог плакать перед отцом, а тем более перед толпой вокруг. Они бы не стали его жалеть. Напротив, лишь посмеются и унизят его. Эта мысль навеяла воспоминания о том далёком разговоре с отцом. Тогда Нодан ещё не знал, что произойдёт. Это было в тот день, когда они ехали на машине в Хаюран.

– Все будут обвинять тебя.

Отец говорил абсолютно бесстрастно, будто обращался к кому-то другому.

– Почему? – спросил Нодан. Он действительно не знал причины. Отец не пытался смягчить свои слова и напрямую говорил то, что думал:

– Потому что они считают, что тебя давно следовало отключить от системы жизнеобеспечения и убить. Считают, что ты слаб и не заслуживаешь жизни. Они недовольны тем, что я использовал свою силу и власть, чтобы сохранить тебе жизнь, а после позволил тебе иметь свои собственные охотничьи угодья в таком юном возрасте. Пусть даже такие маленькие и незначительные, как Хаюран.

Нодан знал это. Несмотря на то, что он всё время находился в больнице, он всё ещё был частью их мира, хотел он того или нет. Мальчик чувствовал их осуждение, оно витало в воздухе вокруг них, в их взгляде и в их словах.

– Тогда…

Нодан так нервничал, что одновременно сглотнул слюну и вздохнул, от чего у него защекотало в горле, однако он сдержался и спросил:

– Тогда что вы думаете по этому поводу, отец?

– Я сделал то, что хотел.

Слова прозвучали резко, но их смысл так поразил мальчика, что тот забыл о комке в горле и посмотрел на отца. Мужчина не вздрогнул и не отвёл глаз.

– Они всё равно будут клеветать, потому что это единственное, что они умеют. А в таком случае мне не о чем беспокоиться – я просто буду делать то, что хочу, и поддерживать власть, против которой им не пойти. Нет необходимости давать им повод для радости, показывая свою слабость.

И это были самые подходящие слова, самые правильные. Нодан знал, что даже если он заплачет или проявит слабость, мало кто пожалеет его. Скорее, они при первой же возможности попытаются заставить его плакать сильнее.

«Как бы сильно мне ни хотелось заплакать, я не позволю вам этого увидеть. Если хотите осуждать меня, осуждайте, я всё вынесу», – принял решение Нодан и остался стоять с каменным лицом.

– Посмотрите, какой бесстыжий! – сказала женщина, которая первой узнала Нодана.

Отец впервые за всё это время повернул голову и посмотрел на сына. На его лице не было никаких признаков осуждения.

2

По правилам полагалось, чтобы зал суда был размещён непосредственно в доме судьи. У судей не было возможности владеть общественными зданиями. Следовательно, хозяин дома, в который сегодня направился Нодан, был судьёй.

Отец без колебаний поднялся по лестнице и остановился перед небольшой угловой комнатой. То, что именно здесь хозяин проводит большую часть своего времени, знали немногие. Среди них был и отец Нодана.

Мужчина постучал в дверь и вошёл, не дожидаясь ответа. Нодан быстро последовал за ним.

Судья был в очках. Его волосы и борода отливали сединой, отчего золотая оправа его очков выглядела ещё роскошнее.

Однако Нодана удивило другое: у них у всех было хорошее зрение даже без очков; их зрение не могло ослабевать так, как у людей.

– Ты удивился, увидев очки? – спросил судья, предлагая стул сначала отцу, потом Нодану.

– А? Да, – признался Нодан. Врать в данном случае было бессмысленно. Судья встал и вышел из-за стола. Нодан подумал, что он очень похож на Санта-Клауса, особенно если переоденется.

– Я очень удивился, увидев ваши очки. Они говорят о вашем возрасте. Это значит, что вы прожили достаточно долго для того, чтобы они вам потребовались. Настолько долго, что ни один человек не может даже мечтать о таком.

Судья подошёл к Нодану и взял его руку в свою.

– У тебя холодные руки. Ты слаб.

Он уставился куда-то вдаль, по-прежнему держа мальчика за руку, и пробормотал ещё несколько слов, которые звучали как иностранная речь. Его рука была толстой, тёплой и слегка шершавой.

– Мне осталось жить около двух месяцев, не так ли?

– Ты прав, это действительно так.

– Раньше у меня не было возможности посчитать, сколько времени мне осталось находиться в больнице, поэтому я научился самостоятельно определять своё состояние. Если подумать, это довольно здорово.

– Это способности и традиции, оставленные нашими предками. Мы не передаём по наследству дворцы, замки или короны, как люди. Всё, что нам досталось от наших предков, – это уникальные способности. Но сейчас мы просто ходим в больницы, сдаём анализы, и все игнорируют свою истинную суть, поэтому происходит разрыв поколений. Если мы будем терять свои способности один за другим, то кем мы станем в итоге? Просто людьми, со странными предпочтениями в еде. Всего лишь людьми.

Рассуждения судьи Нодана совершенно не интересовали, однако его удивило, как точно он выяснил, сколько мальчику осталось жить – семьдесят дней, или два месяца и десять дней, по расчётам, полученным из больницы, и большая часть этого времени была взята у Ёнджуна.

Ёнджун, его первый слуга и предатель. Нодан до сих пор помнил то ощущение, когда он положил ладонь ему на грудь.

Когда Ёнджун предал его, перейдя на сторону скиталицы по имени Юран, Нодан едва не задохнулся от бешеной злости, захлестнувшей его. Он впервые испытал подобное. Конечно, были вещи, которые его постоянно раздражали, но в тот раз он испытал безудержный гнев. Раньше Нодан считал, что злость и гнев – это слова, выражающие одну и ту же эмоцию, однако это оказалось совсем не так. Когда всё его тело горело от искреннего гнева, а голова болела так, будто глаза вот-вот вывалятся из орбит, Нодан понял, что это совершенно разные вещи. От сильных эмоций, которые он испытал впервые, Нодан потерял рассудок.

На мгновение он почувствовал, что хочет убить Ёнджуна, а потому он вытянул из тела мальчика столько жизненной силы, сколько смог. Было так больно, словно его ладонь окунули в кастрюлю с кипятком, но Нодан не отнимал руку, и горячая жизненная сила текла по его ладони, вверх по руке, и заполняла всё тело.

Нодан скрылся с места преступления, даже не проверив, жив Ёнджун или мёртв. В тот момент его вёл не разум, а инстинкты.

Он слышал крик Юран позади себя.

– Нет!

Её голос был наполнен таким отчаянием, что по спине Нодана пробежали мурашки.

– Ёнджун!

Мальчик бежал не оглядываясь, чувствуя, как в его теле пульсирует странная жизненная сила, которой раньше не было. Она плескалась внутри него, и ударяла волнами в спину и рёбра Нодана.

– О чём ты задумался? – спросил судья.

Он внимательно смотрел на Нодана сквозь стёкла очков, и мальчику казалось, что острый взгляд вонзается в его разум, словно железная спица. Мало кто обладал таким даром, и далеко не к каждому он приходил с возрастом.

Нодан попытался казаться спокойным.

– Нет, я ни о чём таком не думал.

– Звучит неубедительно. Сегодня вечером суд решит твою судьбу. Что если присяжные заберут у тебя Хаюран и отключат от аппарата жизнеобеспечения? Тогда всё, что тебя будет ждать, – жалкая короткая жизнь в два месяца, верно?

Нодан побледнел, услышав эти слова.

– Разве нужно говорить такие вещи ребёнку? – вмешался отец.

Судья решительно покачал головой.

– Нет, он хоть и молод, но уже не ребёнок. Если у него есть территория, то к нему следует относиться как к взрослому, независимо от возраста. Он должен взять ответственность за свои охотничьи угодья. Если ты так хотел его защитить, почему не продолжил держать его на аппарате жизнеобеспечения? Зачем проходить через столько трудностей и выделять ему место?

– Это… – отец на мгновение замялся, не в силах возразить судье, но затем спросил:

– И всё же, спасёшь ли ты моего сына?

– Всё решит суд. Только суд, – голос старика прозвучал серьёзно и решительно, как будто приговор уже был вынесен.

3

Суд над Ноданом начался только с наступлением ночи, в то время, когда люди уже испытывают сонливость, а у животных, ведущих ночной образ жизни, обостряется зрение и мускулы наливаются силой.

Их судебный процесс отличался от человеческого.

Расположившись в передней части зала, на самом высоком и престижном месте, судья больше походил на председателя совета. Он не был обязан сохранять нейтралитет и мог по желанию принять чью-либо сторону. Судья обладал большим авторитетом, поэтому, если он занимал чью-то сторону, его мнение поддерживали многие. Большинство судебных решений определялось тем, на чью сторону вставал судья, поэтому неудивительно, что отец Нодана обратился к нему за помощью перед заседанием.

У стола судьи стоял обвиняемый. На этот раз это был Нодан. Некоторые жалостливо цокали языком при виде юного, долговязого, хрупкого на вид ребёнка, который старался держаться достойно, но взгляд его единственного уцелевшего глаза метался во все стороны, не в силах скрыть страх. Однако те, кто ненавидел Нодана и завидовал ему, и те, кто считал его отца врагом, краснели от удовольствия при одном только его виде.

Слева от судьи сидела группа нападавших на Нодана – таких люди называют прокурорами. Большинство из них были врагами отца Нодана и его семьи.

Справа стояли отец Нодана, его друзья, коллеги и слуги – в человеческом суде они были бы адвокатами. Среди слуг не было ни одного человека. Людям не разрешалось принимать участие в священном суде.

Оратор, независимо от того, выступал ли он в качестве прокурора или адвоката, мог выступить лишь раз за весь процесс. Каким бы уважаемым он ни был, ему никогда не давали второго шанса высказаться. Если оратор хотел удачно атаковать или защитить обвиняемого, ему нужно было привести аргумент, который отразит аргумент оппонента. В противном случае приходилось наблюдать, как другая сторона атакует или защищает обвиняемого так, как ей заблагорассудится. А если показать другим свою слабость, шансы на решение суда в твою пользу резко уменьшатся.

Наконец на пластиковых складных стульях, заполнявших широкое пространство в задней части зала, расположились зрители. В обычном суде они бы только наблюдали за процессом и потом уходили, однако тут они были ещё и присяжными. В конце концов, их голос решал судьбу обвиняемого. Сегодня им был Нодан. Если голосование с небольшим перевесом приводило к обвинительному приговору, наказание было лёгким. В случае единогласного признания вины наказание было очень суровым.

Суд над Ноданом был самым громким из всех процессов за последние несколько лет и останется таким ещё на долгие годы. На стороне обвинения было около пятнадцати человек, на стороне его отца – столько же, а зрителей, должно быть, было не меньше сотни. Их голоса смешивались, сталкивались в хаотичной болтовне, которая разрывала уши мальчика.

– Начинается рассмотрение дела Хо Нодана, сына Хо Джинму.

Как только судья произнёс эти слова, все тут же затихли. Судья приступил к разъяснениям тех двух преступлений, за которые Нодана будут судить.

Первым было злоупотребление силой на глазах у множества людей.

Вторым преступлением была попытка открыто убить человека, лишив его жизненных сил.

– Эти поступки противоречат нашим принципам. Люди – наша добыча, но хлопот они могут доставить немало. Именно поэтому нам запрещено применять чрезмерную силу против людей. Несмотря на то, что Хо Нодан находился в больнице с раннего детства, он не мог не знать об этих правилах. Он получил все необходимые знания и понимал, что поступает против правил, однако действовал по собственной воле. Считаю, что проведение данного судебного разбирательства является оправданным. Теперь попрошу по очереди высказаться каждую сторону.

Первой выступала сторона обвинения. Их целью было заточить свои слова в ножи и нанести Нодану удар за ударом. Мальчик думал, что он достаточно морально подготовился, однако, когда на него напали, Нодан почувствовал, как на глаза наворачиваются слёзы. Обвинители говорили про него как про неудачника, недостойного жизни, кричали, что он был проблемным с момента рождения, и следовало просто позволить ему умереть вместо того, чтобы подключать его к системе жизнеобеспечения. Нодан увидел, что сторона обвинения уже брызжет слюной. Хотел бы он сдержать и эту слюну, и свои слёзы. Он не должен плакать. Присяжные не будут сочувствовать его слезам. Скорее, это убедит их в том, что Нодан действительно настолько слаб, что его не стоит оставлять в живых, чего и добивалась сторона обвинения. Мальчик держался изо всех сил. От напряжения вокруг глаз у него появились чёрные круги. Он не знал, сколько часов займёт весь судебный процесс, но намеревался продержаться до конца.

Но разве они не были правы?

«Может быть, причина всех этих проблем – то, что отец сохранил мне жизнь?» – эта мысль никак не шла у Нодана из головы. Он не до конца понимал, о чём говорят обвиняющие, но свою вину осознавал точно.

4

Суд длился уже три часа, а выступило всего лишь пятнадцать человек. Это была только половина из тех, кто должен был сегодня высказаться. Нодан едва сдерживал слёзы, поэтому практически не слышал, что говорят обвинители. При мысли о том, как долго ему ещё придётся это терпеть, глаза начинало щипать, но он знал, что если сломается сейчас, то снова разочарует отца.

Слушая очередную речь, мальчик поднял глаза к тёмному небу за окном зала суда и увидел сияющую луну. Она была очень яркой, огромной и круглой. Мальчика совсем не удивляло, почему суд проходит в такое позднее время. Важные мероприятия они проводили только ночью, при полной луне.

Нодан чувствовал, что в войне между двумя сторонами он оказался в невыгодном положении. Его вина была очевидна.

Прежде всего, было огромной ошибкой прийти в человеческую школу и заставить весь класс встать на колени. Если бы хоть один из них стал сопротивляться, не выполнил приказ или же вспомнил об инциденте, сложно представить, сколько неприятностей бы это спровоцировало. Поползли бы слухи, а слухи привлекают охотников. Охотники знали – когда речь идёт о добыче, куда лучше доверять слухам, чем информации, полученной из новостей или газет. Они бы немедленно направились в Хаюран. К счастью, никто не оказал сопротивления, однако сторону обвинения очень тревожил этот факт.

– Это поведение неразумного ребёнка, а не человека, который управляет целым городом!

Нодан удручённо кивнул. Как ни горько осознавать, но это было правдой. Ему следовало действовать более осторожно, нужно было управлять Хаюраном настолько безупречно, чтобы те, кто ненавидел отца и его самого, не смогли бы ни к чему придраться и просто дрожали бы от ярости. Он поступил глупо, дав врагу шанс.

Однако Нодан не хотел, чтобы всё закончилось именно так.

Это несправедливо, что он должен умереть из-за одной ошибки. Мальчик был уверен – если бы ему дали ещё один шанс, на этот раз он бы сделал всё правильно. После того, как все выскажутся, у него будет последняя возможность оправдаться. Нодан слушал остальных, пытаясь придумать, что ему сказать.

Настала очередь отца Нодана. Когда он начал говорить, все те, кто в этот момент перешёптывался, сразу замолкли, словно у них был такой уговор. Нодан легко мог понять почему. В словах отца заключалась такая сила, что все хитрецы, опасаясь, что их ропот утонет на фоне мощного голоса отца, сразу затихли.

Сначала Хо Джинму принёс свои извинения, сказав, что должен взять на себя полную ответственность за преступления сына. Он сказал, что проблемы возникли из-за того, что он внезапно приказал своему сыну, который на тот момент находился в больнице, взять на себя обязанности по управлению городом Хаюран и не подготовил его к этому должным образом. Он долго извинялся. Нодан чувствовал себя ещё более подавленным, чем во время нападений со стороны обвинения.

– Я хочу сказать вам одно: ещё есть шанс всё исправить. Ошибка, допущенная моим сыном в классе, осталась незамеченной и не повлекла за собой никаких последствий. А ребёнок, который был его первым слугой, сейчас находится в коме, однако он всё ещё жив. Охотники и люди никогда не узнают истинной природы того, что случилось с этим мальчиком, так что, если вы позволите Нодану смиренно осознать свои проступки и действовать более осторожно в будущем, он сможет постепенно расти и править городом Хаюран.

Отец тяжело вздохнул.

– Если вы накажете этого ребёнка, некоторым из присутствующих здесь станет легче, но это будет означать, что мы отказываемся от одного из своих, способного хорошо справиться с поставленной ролью. Нас всегда было меньше, чем людей, а сейчас и вовсе мало: во всей стране наших не наберётся и тысячи – мы как животные, которые находятся на грани вымирания. Я не думаю, что столь талантливый молодой человек должен быть наказан так сурово, и не потому, что он мой сын, а потому, что Хо Нодан очень способный юноша. В таком юном возрасте он смог управлять десятком людей одновременно, включая одного взрослого. Не многие из нас могут повторить такое. Это слабое тело – лишь временное ограничение. Неужели мы настолько богаты, что можем позволить погубить такой талант? Есть ли у нас кто-то его возраста, кто превосходит Нодана по силе? Не уничтожайте моего сына и наше будущее только лишь потому, что ненавидите или недолюбливаете меня.

Речь отца на этом не закончилась. Он, наверное, говорил около часа, и Нодан порой терял нить повествования, но причиной этому было скорее волнение, чем усталость.

Ёнджун жив!

Тогда Нодан думал, что использовал всю свою силу, чтобы вытянуть жизнь из Ёнджуна. Однако, оглядываясь назад, он мог предположить, что в последний момент дал слабину. Их первая встреча в тот дождливый день, ошибка, допущенная в классе, и непродолжительная дружба, которая успела сложиться между ними за это время, притупили лезвие враждебности. И слава богу.

Нодан искренне так считал. Ему совсем не хотелось убивать Ёнджуна. В каком-то смысле мальчик был его первым другом. Причина его неконтролируемой злости заключалась в том, что предателем оказался именно Ёнджун.

Если Ёнджун и правда жив, как сказал его отец, то у него ещё есть возможность всё исправить. Когда Нодан узнал об этом, к нему вернулось самообладание, а его чёрный глаз, тот, что не был закрыт повязкой, сверкнул решимостью. Оставалось продержаться ещё немного.

Первым, кто заметил растущую уверенность Нодана, был его отец. Он прекрасно знал, почему это произошло, и не был этому рад. Он понимал, что на состояние сына повлияла его привязанность к слуге – чувство, с которым они не могут ничего поделать, какими бы бессердечными они ни были по сравнению с людьми.

Другие дети получают соответствующее образование, учатся управлять своими эмоциями и более спокойно относиться ко всему вокруг. Из-за того, что Нодан так долго пролежал в больнице, он многое упустил и не получил подобного образования.

Возможно, здесь и крылась причина всех проблем. Хо Джинму чувствовал свою вину перед сыном. Ведь это он не позаботился о том, чтобы должным образом подготовить мальчика перед отправкой в Хаюран.

Теперь же всё, что им оставалось, это ждать решения суда. За время заседания судья ни разу не встретился взглядом с отцом Нодана, будто избегал его. Смутное беспокойство с каждой минутой крепло в душе Хо Джинму.