Хуан Паньпань
Китайские традиции и обычаи

Полная версия

Как Янь Ин ходил на ходулях

Есть еще одна легенда о появлении ходулей. Янь Ин был известным политиком периода Весен и Осеней и Сражающихся царств. Он был очень низкого роста, но имел отличное чувство юмора и часто забавлял людей. Однажды он отправился в соседнее государство по делам, и местный правитель и его министры стали насмехаться над его ростом. Тогда Янь Ин встал на «деревянные ноги» и стал вдруг высоким и величественным. Правитель того государства был в смятении: ему было и смешно, и неловко. Янь Ин не унимался: он воспользовался случаем и устроил целое выступление. Высмеивая правителя и его министров, Янь Ин заставил их покраснеть до ушей от смущения.

Таким образом, ходули появились уже во времена Весен и Осеней и Сражающихся царств. Первое упоминание о ходулях содержится в главе «О совпадениях» трактата «Ле-цзы»^[25] периода Шести династий (229–589). В этой книге ходули названы «искусством хождения на цыпочках», а с эпохи Цин укрепилось название «высоко ходить на цыпочках».

Ученые доказали, что происхождение ходулей связано с поклонением тотемам у первобытных народов и с рыболовством у племен, проживающих в прибрежных районах. При императорах Яо и Шуне^[26] существовало племя, тотемом которого был журавль. Во время жертвоприношений люди из этого племени ходили на ходулях, изображая журавлиные пляски. Археологи утверждают, что среди гадательных надписей цзягувэнь^[27] встречаются символы, похожие на изображение танцев на ходулях.

У хождения на ходулях есть разные названия: «привязывать ноги из дров», «высоко ходить на цыпочках», «привязывать высокие ноги», «ходить на высоких ногах» и т. п.

Труппа артистов, выступающих на ходулях

Этот распространенный в народе вид искусства подразумевает не просто умение держать равновесие и не падать. Артист на ходулях, в гриме и в театральном костюме поет, или танцует, или произносит текст своей роли, а порой делает и то, и другое, и третье. Зачастую артисты исполняют отрывки из китайских театральных пьес (например, «Восемь бессмертных переправляются через море», «Затопленная золотая гора», «Переполох в Небесных чертогах» и т. д.). Поскольку в пьесе есть разные роли, то и высота разных ходулей не одинакова. Например, у монаха Фохая из пьесы «Затопленная золотая гора» высота ходулей составляет четыре чи, а у молодого монаха – два с половиной чи. Самые низкие – это их приспешники: они кувыркаются, и высота их ходулей – всего полтора чи.

Ходули можно разделить на три вида в зависимости от высоты: высокие, низкие и беговые. Длина самых высоких – более одного чжана. В зависимости от стиля можно выделить литературное и боевое представление на ходулях. В литературном внимание уделяется сценическому образу, а в боевом – технике и физической комплекции героя. В разных местах представления на ходулях имеют разные местные и национальные особенности.

Пришла весна – бей весеннего быка

Дует весенний ветер, разливаются весенние реки.

Весенние путешественники пьют весеннее вино.

Весенний сановник бьет весеннего быка.

Это известная народная песня региона Цзяннань, и в ней поется о важной традиции в честь прихода весны – битье весеннего быка. Что же это значит? А вот что: люди хлещут плетью чучело весеннего быка. Так китайцы символически прогоняют «бычью» лень и в надежде приветствуют богатый урожай нового года.

Традиция бить весеннего быка имеет давнюю историю. Согласно китайской мифологии, легендарный император Шэнь-нун^[28] изобрел орудия земледелия и создал первый календарь сельскохозяйственных работ. Позднее, в III тысячелетии до н. э., китайские императоры объявили земледелие важнейшим делом государства. В эпоху Чжоу (1045-221 до н. э.) сельское хозяйство стало почетным делом: были установлены законы о земледелии и положено начало ежегодной торжественной церемонии приветствия весны. Поутру в день наступления весны все чиновники должны были чисто вымыться и надеть скромную одежду. Не в паланкине, не на коне, а пешком, шаг за шагом, они выходили за город и ждали, когда соберутся все крестьяне. Затем расставлялись столы с угощениями, все жгли благовония, кланялись в пол, а из глины лепили фигуру быка, которую выставляли на общий стол. Один из участников играл роль духа весны и покровителя земледелия Гоу-мана и плеткой хлестал глиняного быка. Это и называлось «бить быка».

Изначально быка лепили из глины, а спустя много лет стали бить не глиняного быка, а бумажного. Клеили фигуру быка из бумаги и наполняли ее пятью сортами зерновых. Когда быка били, крупа высыпалась наружу, символизируя богатый урожай.

Прошло еще много лет, и людям стало неинтересно бить бумажных быков: они начали бить настоящих. Об этом гласит одна распространенная легенда.

Один крупный чиновник серьезно провинился. Его понизили в должности и отправили на службу в крохотное поселение. День, когда он вступил в новую должность, как раз пришелся на день церемонии приветствия весны. Все местные чиновники и крестьяне собрались за городом. Герой рассказа увидел, как дух Гоу-ман изо всех сил хлещет бумажного быка, и очень развеселился, а вечером сочинил стихи под названием «Бить весеннего быка»:

 
Не зная земледелия, умрешь с голоду.
Какой толк хлестать весеннего быка?
 

А когда чиновник начал исполнять свои обязанности, ему стало не до стихов, высмеивающих избиение весеннего быка.

Чиновник начал серьезно интересоваться тем, как народ возделывает землю. Он часто переодевался в простую одежду, выходил в поле, обсуждал с крестьянами хозяйство и урожай, иногда даже сам работал с ними. В итоге чиновник утвердил дату проведения церемонии приветствия весны по лунному календарю. В этот день не сооружали глиняного быка, не мастерили бумажного, а привозили плуг и большого живого мычащего быка.

Бьют быка, украшенного цветами

В первый раз перед проведением новой церемонии чиновник приказал воткнуть в землю бамбуковую трубку, а внутрь трубки вложить одно куриное перо. Всем показалось это очень странным и непонятным. Но чиновник рассмеялся и объяснил, что так можно определить, когда на самом деле наступит весна. В народе говорят: «Когда приходит весна, мужская сила ян растет». И действительно: когда наступила весна, перо медленно поднялось, как бы выплыв из бамбуковой трубки, и улетело в небо. Одновременно с этим чиновник звонко хлестнул быка, и бык сдвинулся с места. За ним двинулся плуг, и весенняя пашня началась.

Бык вспахал поле еще раз, потом еще – и так до тех пор, пока солнце не опустилось за горы. Только к ночи чиновник вернулся в свою канцелярию. Он был очень воодушевлен, его охватило вдохновение, и к написанному раньше стихотворению «Бить весеннего быка» он добавил фразу:

 
В первый месяц часто думаешь об обеде
И выбиваешь весну одним звонким звуком плети.
 

С тех пор люди стали называть первый день весны днем «выбивания весны», а традиция бить весеннего быка обрела популярность.

Как в древности били весеннего быка

У китайцев есть еще одна поговорка: «Придет шестой цикл девяти дней, седьмой, восьмой, девятый – и тогда можно вести быка на пашню». Первый день весны (ли чунь) часто выпадает на первый день шестого цикла из девяти дней. И если в этот день выхлестать быка, тот будет усердно работать и дальше. В древности быки были основной рабочей силой в сельском хозяйстве, да и сейчас их используют довольно часто.

Еще одно значение традиции хлестать быка в первый день весны – желание поскорее прогнать холода и ускорить начало весенней пашни. Говорят, что эта традиция появилась в эпоху Западной Чжоу, процветала в эпохи Тан и Сун, а особенно широко распространилась после того, как император Жэнь-цзун^[29] издал канон «О глиняном быке». В разных регионах Китая традиции имела свои, местные нюансы. Например, в провинции Шаньдун после того, как глиняного быка разбивали, все старались заполучить его осколок: это называлось «захватывать весну». И считалось, что тому, кому посчастливилось получить голову быка, удача будет сопутствовать весь год.

При создании быка придерживались многих особенных правил: например, неписаного правила пропорций. Длина тела быка должна быть равна трем чи^[30] и еще шести с половиной цуням^[31]: это символизирует триста шестьдесят пять дней года. Длина хвоста должна быть равна одному чи и еще двум цуням: это – символ двенадцати месяцев. Четыре копыта быка символизировали четыре сезона, а ивовый прутик, которым били быка, – приход весны. Длина прутика равнялась двум чи и четырем цуням: это символизировало двадцать четыре периода года.

В эпохи Мин и Цин церемония приветствия весны стала еще более торжественной. В книге «Записи о Пекине», написанной в эпоху Цин, говорится: «В первый день весны чиновники столицы выходят из города через восточные ворота, чтобы встретить весну, а министры идут в горы для поклонений. Чиновники носят изображения весенних быков, затем возвращаются в город, и начинается “избиение быка", или “избиение весны”». На ярмарках близ храмов в старом Пекине календари обычно продавали с изображениями весенних быков. Самая распространенная картинка – мужчина ведет быка: этот мужчина и есть дух Гоу-ман.

Когда мужчины хлещут весеннего быка, женщины «несут весну»: надевают на голову яркую разноцветную шелковую повязку и украшения в виде весенних ласточек и бабочек. А старики и дети не забывают «кусать весну»: едят редьку, весенние чунь цзюан (блины с начинкой) и лепешки чунь бин.

Что едят в день Личунь?

Если однажды вы приедете в Китай и увидите, как множество людей грызут редьку, не удивляйтесь: наверняка это происходит в Личунь — день Начала весны. В этот день все китайцы, от мала до велика, должны съесть хоть пару кусочков редьки. Это называется «кусать весну» или «грызть весну». Об этой традиции есть одна чудесная легенда.

В один давний-давний год весна была уже совсем близко, и весь народ готовился к встрече Личунь. Но внезапно случилось страшное событие – началась эпидемия. Все люди заразились какой-то странной болезнью: от нее впадали в отчаяние, теряли бодрость духа, становились слабыми, будто пьянели, и никто не имел сил даже поднять руку. Люди очень испугались и не знали, как найти способ излечиться от этой странной напасти.

За день до Личунь в одну из пострадавших деревень пришел старый даосский монах. «Странно… – подумал он. – В селении на улицах – ни души, очень тихо, не слышно даже собак и кур… Очень странно!» Монах подошел к ближайшему дому, громко постучал в дверь, но никто не ответил. Дверь была приотворена, и монах спросил:

– Есть ли кто дома?

Но ответа так и не последовало. Тогда он толкнул дверь и вошел. Увиденное в доме ошеломило монаха: у печи лежали пять человек, лица всех были желтыми, будто из воска. Люди явно испытывали слабость и едва двигались – будто во сне. Комната заросла пылью, и монах понял, что здесь уже очень давно не делали уборку.

Монах подошел к одному из несчастных – мужчине средних лет, с трудом растолкал его и спросил:

– Что у вас тут случилось?

Человек едва поднял тяжелые веки и, снова закрыв их, слабым голосом ответил:

– Все жители деревни заболели так же, как я… Странная болезнь…

Монах понял, что ситуация крайне серьезная. Он зашел и в несколько других домов и всюду увидел ту же самую картину. Монах не понимал, в чем дело, и в раздумье дошел до восточного края деревни, поджал ноги, сел лицом к югу под древним деревом и стал что-то бормотать. Что он делал? Он молил Гуаньинь^[32] о ниспослании идеи, как избавиться от странной эпидемии. Монах сидел так три часа, затем внезапно сделал глубокий вдох, быстро встал на ноги и со скоростью ветра понесся назад, в даосский храм. Он взял мотыгу и выкопал из земли редьку, набрал ее целый мешок и уже на следующее утро вернулся в деревню с этим мешком за спиной.

В одном из дворов монах нашел большого петуха, вырвал из его хвоста несколько перьев и воткнул их в землю. Монах закрыл глаза и начал молиться. Он вспомнил свой разговор с Гуаньинь: она сказала монаху, что, когда над землей поднимется утренний туман, нужно дать всем жителям деревни поесть немного редьки, и эпидемия пройдет. Спустя некоторое время перо, воткнутое в землю, затрепетало. Монах радостно закричал:

– От земли пошел туман!

С мешком редьки он побежал по всем дворам деревни, давая каждому больному немного откусить. Способ, который подсказала Гуаньинь, и впрямь оказался чудотворным: съев редьку, больные тут же исцелялись.

Люди со слезами падали в ноги монаху, благодаря его за спасение. Но монах им отвечал:

– Скорей, пожалуйста, встаньте! Вы должны благодарить не меня, а Гуаньинь. А сейчас самое важное – спасти жизни остальных: ведь жители соседних деревень тоже заражены этой странной болезнью. В моем монастыре растет еще много редьки. Скорей выкапывайте ее – и пойдем спасать людей!

Все сельчане немедленно отправились в монастырь, чтобы выкопать урожай редьки, а затем разошлись, нагруженные мешками, по соседним деревням.

Когда эпидемия прошла, все снова зажили спокойной и счастливой жизнью. Люди не забыли спасшего бессчетное множество жизней монаха, а тем более – редьку, благодаря которой избавились от напасти. Поэтому с тех пор в день Ли-чунь китайцы всегда кушают этот корнеплод, символизирующий мольбы людей о мире и здоровье и их исполнение. Так и появилась традиция «кусать весну», которая сохранилось до наших дней.

Что еще едят во время Личунь

Период Личунь по лунному календарю – первый период года из двадцати четырех. В это время температура воздуха понемногу повышается. Китайский народ придает большое значение пище, поэтому для людей, конечно, важно в Личунь хорошенько подкрепиться. В этот праздник нужно есть разные весенние овощи, которые и повышают иммунитет, и символизируют приход весны. Старики говорят: главное – это «укусить весну» в Личунь, и всю весну будут не страшны никакие трудности.

Традиция есть редьку в Личунь связана и с такой поговоркой: «Если перекусишь корень, то справишься с чем угодно». Наиболее серьезно к сезонной пище относятся старые пекинцы. В Личунь ранним утром в хутунах^[33] уже снуют нагруженные носильщики и зазывают:

– Редька вкусная, как груша! Покупай ее и кушай!

Услышав это, даже в бедных семьях родители покупают детям редьку, чтобы те «укусили весну». Кроме редьки, в Личунь едят чунь цзюань («весенние» блины с начинкой), чунь бин (весенние лепешки) и прочую вкуснятину. «Кусая весну», часто едят листья пастушьей сумки^[34]. Собранные в поле за городом свежие нежные листья привозят домой, начисто моют, подают со сладким соусом, или жарят с яйцом, или делают из них чунь бин. Но чаще всего листья мелко рубят, смешивают со свининой и с этой начинкой лепят вкуснейшие пельмени цзяоцзы. Поэтому в народе распространена поговорка: «Лучше есть мясные с пастушьей сумкой, чем с капустой».

Вкусные чунь бин

В древности в Личунь люди устраивали специальные обеды, чтобы «грызть весну». На таких обедах ели не только редьку, сырые овощи, чунь цзюань, чунь бин. Другие блюда, которые можно было «грызть», также удостаивалась чести стать угощением в Личунь. В трактате «Сыши баоцзин» («Драгоценное зеркало четырех времен») эпохи Тан говорится: «Во время Личунь еду – такую, как листья пастушьей сумки или чунь бин, – называют цайпань (овощные блюда)». Значит, уже в эпоху Тан люди умели составлять «весенний» стол и уже ели чунь бин. Чунь бин («весенние лепешки») также называют «лотосовыми лепешками». Это небольшие тонкие лепешки, в которые заворачивают овощную начинку. В наше время праздничное меню очень разнообразно, современные «весенние лепешки» бывают и мясными, и овощными, и фруктовыми, и даже с кремами. Они гармонично сочетают и восточную, и западную кухни мира

Дракон поднимает голову

Второго числа второго месяца по лунному календарю в Китае отмечают традиционный праздник Чуньлунцзе («Праздник весеннего дракона»). По одной из старинных легенд, в этот день Лун-ван^[35], Царь драконов, поднимает голову. Лун-ван управляет тучами и дождями, поэтому когда он поднимает голову, в мире идет больше дождей. Китайские дети часто поют песенку со словами:

 
Второго числа во второй месяц дракон поднял голову,
и повсюду разлились весенние дожди.
От раскатов грома содрогнулись небо и земля.
Сразу ясно: Лун-ван тоскует.
Об этой тоске есть трогательная история.
 

Во дворце Царя драконов в далеком Восточном море жили Царь драконов Лун-ван, его жена Лун-му и трое их сыновей-дракончиков. Но Лун-ван все был недоволен: ему хотелось, чтобы родилась еще и принцесса, чтобы в семье, кроме сыновей, была дочь. Богиня Си-ван-му^[36] узнала об этом и подарила Лун-му волшебное лекарство, съев которое, та вскоре забеременела. Второго числа второго месяца второго года по лунному календарю Лун-му родила беленькую пухленькую дочь.

Второго числа второго месяца вес хотят посмотреть на дракона, поднимающего голову

 

И вот принцесса Лун-нюй, выросла. Но ей совсем не нравилась жизнь во дворце: Лун-нюй хотела поискать счастье в мире людей. Узнав о замыслах дочери, Лун-му стала отговаривать ее:

– Доченька, в нашем дворце есть все, что пожелаешь. Здест нет ни печали, ни забот. Разве у нас тебе не лучше, чем в мире людей?

Но Лун-нюй качала головой:

– Нет. Братья только и знают что веселиться и набивать животы. Я обязательно должна пойти в мир людей и найти такую жизнь, в которой есть настоящий смысл.

Лун-му видела, что ей не отговорить дочь, и решила помочь ей осуществить мечту. Она дала дочери парчовый мешочек и тайно вывела ее из дворца.

Всплакнув, Лун-нюй простилась с матерью и взмыла ввысь. Она пролетела девяносто девять рек, преодолела девяносто девять гор и прилетела к подножию одной высокой горы. Лун-нюй долго всматривалась в пейзаж на горе, но ей удалось увидеть лишь высохшие, потрескавшиеся от солнца земли и скромные увядшие посевы. В поле усердно работал один молодой человек. Лун-нюй подошла к нему и спросила:

– Ты возделываешь землю в такую засуху! Неужели ты сможешь получить урожай?

Парень горько усмехнулся:

– Разве у меня есть другой выход? Как я могу не работать? – ведь я содержу свою старую мать!

Лун-нюй пожалела этого человека. Из парчового мешочка, который дала ей мать, она достала несколько семян и бросила их в землю. Прошли считанные секунды, и на поле опустился сильный туман, а почти умиравшие хлебные всходы снова зазеленели. Молодой человек был поражен. Он с поклоном бросился к Лун-нюй и воскликнул:

– О, богиня! На сто ли^[37] повсюду в округе – засуха! Прошу, спаси несчастных людей!

Расстроганная Лун-нюй подумала: «Это очень добрый человек: он всем сердцем переживает за других. Вот кто поймет меня лучше всех». Лун-нюй достала из мешочка еще несколько семян и кинула их в небо. Тут же грянул гром, засверкала молния и пошел проливной дождь. Прошли несколько минут – и небо снова прояснилось, горы зазеленели, распустились хлеба, люди впервые за долгое время заулыбались. Молодой человек взволнованно поблагодарил Лун-нюй. Она смущенно покраснела и тихо произнесла:

– Не нужно меня благодарить. Я лишь надеюсь, что мы с тобой будем жить долго и счастливо.

Молодой человек привел Лун-нюй к себе в дом. С того дня началась их счастливая семейная жизнь.

Лун-ван распух от ярости, когда узнал, что Лун-нюй покинула дворец, и запретил Лун-му видеться с дочерью. Лун-му каждый день тосковала по ней. Каждый год второго числа второго месяца по лунному календарю, в день рождения Лун-нюй, Лун-му поднимала голову и смотрела туда, куда Лун-нюй улетела из дома. В такие минуты она горько плакала. Ее плач звучал громом, а слезы становились мелким дождем. И много лет спустя день, когда Лун-му впервые начала плакать по дочери, стал праздником Чуньлунцзе.