bannerbannerbanner
Путь суфия

Идрис Шах
Путь суфия

Полная версия

Быть Суфием – значит избавиться от застывших идей и предвзятых мнений и не пытаться избежать своей судьбы.

АБУ САИД, сын Хаира


Оторви свой взгляд от моей внешности и бери то, что я тебе даю.

ДЖАЛАЛУДДИН РУМИ

Вступление

Суфий – тот, кто поступает, как все, когда в этом есть необходимость, а также тот, кто поступает иначе – как поступить не может никто другой – когда на то есть указание.

НУРИ МОДЖУДИ

Наблюдая, как много людей публично заявляют о том, что суфийское знание привело их в замешательство, приходишь невольно к заключению, что все эти люди сами хотят пребывать в замешательстве. Другие, по причинам более очевидным, склонны упрощать все до такой степени, что их «суфизм» – всего-навсего культ любви или созерцания или чего-то такого, чему они сами отдают предпочтение.

Но если взглянуть на суфизм хоть сколько-нибудь непредвзято, невозможно не заметить общую черту, характерную для различных видов суфийской деятельности.

Суфийские мудрецы, школы, писатели, учения, юмор, мистицизм, формулировки – за всем этим стоит намерение приспособить определенные человеческие идеи к социальным и психологическим условиям.

Суфий, оставаясь человеком «вне времени» и «вне места», приводит в действие свой опыт в контексте той культуры, страны и обстановки, в которой он живет.

Таким образом, изучение суфийской деятельности, имевшей место исключительно в культурах давно ушедших, представляет ценность только для тех, кто специализируется в узкой области схоластической науки. Рассматривать же суфийскую деятельность просто как явление литературного, религиозного или философского порядка, значит прийти не более чем к искаженному толкованию суфийского пути. Таким же сравнительно бесполезным занятием будут попытки извлечь из суфизма теорию или систему, чтобы затем обособленно изучать ее.

Цель этой книги – представить суфийские идеи, деятельность и устные предания не в качестве объектов для разглядывания под микроскопом и отнюдь не для того, чтобы заявить об их ценности в качестве музейных экспонатов, но для того, чтобы показать их актуальность в сегодняшнем обществе, называемом нами современным миром.

Лондон, 1968 г. ИДРИС ШАХ.

1
Изучение суфизма на Западе

Существующие теории о суфизме

Представим себе человека, который до сих пор был совершенно не знаком с суфийскими идеями и вдруг услышал о суфизме. В его распоряжении окажутся три источника информации. Первый – это справочники и работы тех, кто сделал данный предмет областью своей специализации. Второй – организации, избравшие своей целью передавать или практиковать суфизм, или же эти организации просто используют суфийскую терминологию. И, наконец, в качестве третьего источника могут послужить индивиды, а, возможно, и группы людей, по общему мнению, являющиеся суфиями, причем вовсе не обязательно, чтобы они жили в странах Среднего Востока. Далее, предположим, что этого человека (новичка в данной области) еще не успели убедить в том, что на суфизм необходимо наклеить ярлык «магометанского мистицизма» или «культа дервишей».

Что же узнает он, и с какими трудностями столкнется?

Первое, что он мог бы для себя открыть, это то, что само слово «суфизм» возникло совсем недавно, будучи немецким неологизмом 1821 года.1

Вряд ли кто-нибудь из суфиев, незнакомых с западными языками, смог бы опознать само слово по звучанию. Вместо «суфизма» наш исследователь, скорее всего, столкнется с такими терминами, как «Кадирии», названными так по имени основателя орденского устава, умершего в 1166 году. Или, возможно, он встретит ссылки на «Людей Истины», «Мастеров», или же «Близких». Не исключено также, что он встретится с арабским словом МУТАССАВИФ – «тот, кто стремится быть суфием». Или же исследователь обнаружит, что некоторые организации, носящие названия «Строители», «Достойные Порицания», своим устройством и иногда даже малозначащей символикой сильно напоминают западные вероучения и общества, подобные Вольному Масонству.2

Для слуха современного европейца вся эта терминология может звучать эксцентрично и не всегда удобоваримо. Уже один только этот факт составляет реальную, хотя и скрытую психологическую проблему.

Поскольку «суфизм» не стал общепризнанным термином, исследователь, вернувшись к самому слову «суфий», может обнаружить, что, как на Ближнем Востоке, так и в Западной Европе3, оно внезапно вошло в употребление около тысячелетия назад4 и по сей день его в основном используют для того, чтобы дать специфическое описание наилучшему продукту определенных идей и процедур, которые, при всем желании, никак нельзя свести к тому, что люди обычно подразумевают под «религией». Тут нашему исследователю встретится множество толкований этого слова, но теперь его затруднение будет заключаться в обратном: вместо простого ярлыка, появившегося сравнительно недавно, на него свалится столько определений слова «суфий», что лучше бы ему вообще их не знать.

Согласно некоторым авторам, а их большинство, происхождение слова суфий прослеживается от арабского слова СУФ, что в буквальном переводе означает «шерсть». Здесь содержится намек на ткань, из которой делались грубые одежды ранних мусульманских мистиков5. Далее утверждается, что одежду эту они переняли у христианских анахоретов, во множестве населявших египетскую и сирийскую пустыни и другие районы Ближнего и Среднего Востока. Но такая версия, какой бы правдоподобной она ни казалась, не снимает проблемы, связанной с названием этого предмета, не говоря уже о суфийских идеях. И к тому же, не менее авторитетные лексикографы подчеркивают6, что «шерсть – это покров животных», ставя особое ударение на том, что цель суфиев – совершенство и завершенность человеческого ума, а не уподобление себя стаду баранов, из чего следует, что суфии, всегда придававшие большое значение символизму, никак не могли бы выбрать себе такое имя. Вопрос этот усложняется еще и тем обстоятельством, что Спутники Скамьи7, Ашаб Ас-Сафа, по преданию считаются суфиями времен Мохаммеда (который умер в 632 году н.э.). Передают, что они образовали эзотерическую группу в 623 г. и что их название – суфии – является производным от фразы «Ашаб Ас-Сафа». И хотя некоторые языковеды отмечают, что слово «шерсть», представляется более правдоподобным и вероятным этимологическим источником обсуждаемого названия, чем, к примеру, слово САФРА («благочестие»), или даже САФ (сокращенный вариант фразы «Авангард Достойных»), другие все же опровергают их мнение на том основании, что прозвище не всегда отвечает правилам орфографии.

 

Помимо всего прочего название это, как мы сейчас увидим, важно, потому что служит своего рода введением в определенный круг идей. Но сначала давайте посмотрим, какие ассоциации с ним связаны. Суфии заявляют, что особый вид ментальной и иной деятельности, в особых обстоятельствах и при совершении специальных усилий способен произвести результат, который можно обозначить, как высшее функционирование ума, а это, в свою очередь, активизирует особые восприятия, органы которых сокрыты в любом человеке. Следовательно, суфизм преодолевает обычные ограничения8. Поэтому неудивительно, что некоторые связали слово СУФИЙ с греческим словом, обозначающим божественную мудрость («София»), а также с древнееврейским каббалистическим термином АЙН СОФ («абсолютно бесконечное»). На этом этапе у нашего исследователя возникло бы не меньше вопросов, узнай он, что специалисты в области древнееврейского, – а это подтверждается авторитетом Еврейской энциклопедии, – считают Каббалу и Хасидов (еврейских мистиков), вышедшими из суфизма или из идентичной с ним традиции9. Ничуть не ободрили бы его также и сведения о том, что хотя сами суфии возраст своего знания измеряют тысячелетиями, тем не менее, отрицают, что оно является производным, При этом они согласны считать его эквивалентным Герметическому, Пифагорейскому и Платоническому потокам10.

К этому моменту наш все еще не посвященный исследователь, возможно, окажется полностью сбитым с толку, но зато теперь у него появится кое-какое представление о проблемах, возникающих при изучении суфийских идей, хотя бы уже потому, что ему довелось стать свидетелем бесплодных схоластических прений среди представителей академической науки.

Быть может, ему удалось бы распутать клубок создавшейся неразберихи, если бы он положился на мнение специалиста, такого, например, как профессор Р.А. Николсон, или если бы обратился за разъяснениями к суфию.

Итак, говорит Николсон: «Некоторые европейские ученые отождествляли это слово со словом софос, в значении «теософ»11. Но Нольдеке… исчерпывающе доказал, что название это произошло от СУФ (шерсть) и поначалу применялось к тем мусульманским аскетам, которые, в подражание христианским отшельникам, носили грубые шерстяные одежды в знак раскаяния и отказа от мирской суеты12».

Это типичное, и даже более того, рискованное заключение было опубликовано в 1914 г. А четырьмя годами ранее Николсон представил свой перевод книги «ОТКРОВЕНИЙ» – из доступных материалов, самый ранний персидский трактат по суфизму и один из авторитетнейших суфийских текстов (датируется XI веком). На страницах этой книги ее автор, освященный веками Худжвири, особо подчеркивает (и профессор сам кропотливо переводит его слова, оставляя их, однако, без внимания), что слово СУФИЙ не содержит этимологических корней13.

Это заявление не вызывает у Николсона ни малейшего интереса, но случись ему хоть немного над ним поразмыслить, он мог бы прийти к важной идее, содержащейся в суфизме. То, что каждое слово должно иметь этимологию, для него было совершенно непререкаемым. И он, невольно исходя из положения, что «отсутствие этимологии» – абсурд, больше к этой идее не возвращается и, ничуть не унывая, продолжает искать этимологию слова. Такой ум, как у Нольдеке и многих других, скорее предпочтет слово «шерсть», нежели кажущийся парадокс – «отсутствие этимологии». Лишь только поэтому в свой последней книге по суфизму доминиканский священник и ученый отец Киприан Райс14 (поклонник и ученик Николсона), спустя полстолетия после английской публикации текста Худжвири (перевод которого он расхваливал) провозгласил: «…поскольку у них было обыкновение облачаться в одежды из грубой шерсти (суф), они и стали прозываться суфиями».

Но знакомство с суфиями, или хотя бы минимальное знакомство с их практикой и устными преданиями, могло бы снять кажущееся противоречие относительно отсутствия в их имени готового этимологического источника. Ответ заключается в том, что суфии считают звуки, последовательно передаваемые буквами С, У, Ф (в арабском написании Соад, Вао, Фа) важными в связи с их воздействием на умственные процессы человека.

Следовательно, суфии – это «люди СССУУУФФФ’а».

Покончив с этой головоломкой, которая, между прочим, иллюстрирует, насколько труден подход к суфийским идеям для однобоко мыслящих, мы встречаемся с новой характерной проблемой взамен предыдущей. Хотя таким объяснением (о том, что звук оказывает влияние на мозг) современный мыслитель, пожалуй, заинтересуется, интерес его останется лишь в пределах тех ограничений, которые он сам для себя установил. Как теоретическую возможность он готов принять такую возможность, особенно если она выражена в терминах, вполне допустимых для его времени15.

Если мы заявим: «Звуковое воздействие, при прочих равных условиях, способно вызвать в человеке переживания, выходящие за рамки обычных», он может категорически заявить: «Это чистой воды оккультизм, примитивная чушь, вроде Ом-Мани-Падме-Хум, Абракадабры и т.п.!» Но, (принимая во внимание не столько объективность, сколько общепринятую современную фазу мышления), мы могли бы возразить ему: «Человеческий мозг – да вы и сами об этом знаете – можно уподобить электронно-вычислительной машине. На вибрации или воздействия зрительных, слуховых, осязательных и т.п. импульсов он откликается определенным, заранее установленным или «запрограммированным» способом. Некоторые полагают, что звуки, приблизительно представленные знаками С.У.Ф., относятся к таким сигналам, на которые мозг запрограммирован или может быть запрограммирован реагировать как-то по-особому». Вот такая жалкая и упрощенная интерпретация может быть вполне усвоена с помощью ныне превалирующего образа мысли.

Ментальное состояние нашего собеседника, которое крайне затрудняет понимание суфизма, объясняет почему многие люди, страстно желающие изучать суфийские идеи, совершенно не склонны, в силу психологической приверженности определенным образцам мышления, удерживать в своем уме некоторые утверждения самих суфиев об их учении. Большой личный опыт убеждает меня в том, что подобная ситуация встречается куда чаще, чем можно было бы подумать, исходя из этого единичного примера.

Решение проблемы для обеих сторон не станет более легким, если индивид, о котором здесь идет речь, оставаясь верным общей тенденции, попытается разделаться с суфийскими идеями, полностью отбросив их. Люди в этом случае, как правило, приходят к одному и тому же ответу примерно такого содержания: «Думать так, как предлагаете вы – значит разрушить привычный для меня способ мышления». Выдвигая такое предположение, человек весьма заблуждается. С точки зрения суфия, он воистину недооценивает собственных способностей. Другая реакция, это когда предложенные ему идеи человек пытается объяснить рационально или истолковать в терминах системы, которая ему по душе: например, в терминах антропологии, социологии, софистики, психологии и т.д. По логике нашего примера такое субъективное состояние могло бы проявить себя, вероятно, в следующем заявлении: «Ну, конечно, – эта теория о влиянии звука на мозг, явно выдумана для того, чтобы придать эзотерический характер самому обычному земному термину, образованному от слова «шерсть».

 

Но, в любом случае, мышление подобного типа в конечном итоге не возобладает в сколько-нибудь широком масштабе, потому как суфийские идеи, обнаруживаемые отнюдь не только среди примитивных племен или в книгах, принадлежащих мертвым культурам, в различном объеме входят в подготовку и занятия более пятидесяти миллионов наших современников – людей, которые, в той или иной форме связаны с суфизмом.

Ограниченность современного подхода к суфизму

Существование такой проблемы во многом обязано весьма сильной тенденции современного человека классифицировать всех людей, вещи, идеи, присваивая им те или иные категории. Классификация имеет свою ценность (да и кто бы мог обойтись без нее?), но когда изучается тот или иной предмет, а в распоряжении изучающего – лишь ограниченный набор ярлыков, возникает ситуация, к которой в каком-то смысле применимо изречение Генри Форда: «Вы можете заполучить автомобиль любого цвета, при условии, что он будет черным». Данная проблема состоит в том, что внимание исследователя (причем сам он может и не подозревать об этом) целиком поглощено всего несколькими категориями, что создает проблему уже для самого суфия, который пытается передавать свои идеи в условиях, далеко не идеальных. Примером тому – недавно произошедший случай. Я привожу его здесь, поскольку он дает некоторое представление о суфийских идеях в «живой» форме, а не в виде вымученной «системы».

В одной из последних своих книг16 помимо всего прочего, я упомянул, что суфийские идеи и даже подлинные тексты повлияли или легли в основу самых разнообразных по своему характеру теорий, организаций и учений, с которыми связывают рыцарские ордена святого Иоана Креста17, святую Терезу из Авилы18, Роджера Бэкона19, Гебера, отца западных алхимиков20, по прозвищу Суфий, Раймонда Луллия с Майорки21, Гуру Нанака, основателя Сикхизма22, и сборник «Gesta Romanorum»23, а также индийские ведантические учения24. Сюда же относятся и некоторые выродившиеся психологические приемы, нашедшие себе место в западной литературе по магии и оккультизму25 наравне с подлинными психологическими идеями и процессами, которые порой относят к современным открытиям26.

В среде обозревателей и прочей публики книга эта вызвала совершенно удивительные и разнообразные реакции. Некоторые совершенно очаровались ею, правда, не всегда из лучших побуждений, но речь не о них. Что я фактически сделал, так это собрал результаты многолетних академических исследований, проведенных другими людьми. Большая часть приведенных в моем труде сведений затеряна в монографиях и книгах, к которым редко кто обращается, хотя они и принадлежат перу высокочтимых востоковедов и других специалистов в тех или иных областях. Я также включил сюда «живой» материал из суфийских источников. И хотя приведенный материал далеко не исчерпывал всего, что доступно, даже и эта коллекция оказалась слишком острым блюдом для некоторых читателей. Во всяком случае, многим из них следовало бы быть более осведомленными, чем я относительно того, что было проделано предшественниками в их собственных областях. Нелестный отзыв в свой адрес я получил от одного маститого специалиста, не говоря уже о людях, раскритиковавших в моей работе все, что как им показалось, они в ней нашли27.

Вскоре после этого, в беседе с одним «экспертом» я сказал, что приводя свои тезисы, я не только опирался на произведения общепризнанных авторитетов, но открыто цитировал произведения известных профессоров – среди них Асин, Ландау, Рибера, Тара Чанд, Гильом и другие безупречно честные ученые, а в других случаях ссылался на книги старинных авторов, в числе которых Луллий, Бэкон, Гебер и прочие, упоминавшие поименно суфиев, суфийские книги или конкретно Суфизм. Вместо того, чтобы согласиться со мной в том, что специалистам следовало бы лучше знать свою работу, он попросту еще раз объявил имя моего главного критика.

«Твоя взяла, дружище, – заключил он, откинувшись на спинку кресла и весело посмеиваясь, – теперь тебе придется выбирать, что ты с ним сделаешь: только опозоришь или займешь его место?»

Возвращаясь к тому, как я выстроил в книге свою аргументацию, можно сказать, что «грех» мой состоял всего лишь в следующем: вместо того, чтобы, ссылаясь на авторитеты, шаг за шагом выдвигать неопровержимые «доказательства» моей правоты, я самонадеянно предположил, что книгу внимательно прочтут, а уж факты скажут сами за себя. Мой приятель автоматически заключил, что я, забавы ради, захотел ниспровергнуть чей-то авторитет. А мой первоначальный критик ополчился на меня, исходя из не менее ложного предположения, что в моем распоряжении не хватало хорошего материала, потому-то я и не довел его до сознания читателей с должным триумфом.

При рассмотрении проблем, связанных с изучением суфийских идей, остается лишь поражаться тому, как их трактуют люди, которые даже если и не являются специалистами в самой этой области, могли бы, по крайней мере, дать себе труд лучше ознакомиться с доступными академическими источниками. Примером, демонстрирующим типичную для Запада тенденцию, может послужить книга некоего профессора о восточных философах28, в которой из ста тысяч слов только, примерно, около трехсот (одна страница из трехсот с лишком) касаются суфиев. И это несмотря на то, что тем же самым автором была опубликована работа, посвященная философам Запада29; а ведь как западные, так и восточные мыслители испытали на себе влияние суфийской мысли. Об этом влиянии нигде в его книге не упоминается. Доблестный английский философ Бертран Рассел тоже, оказывается, написал огромную книгу «Мудрость Запада»30, в которой названы западные мыслители, чья связь с суфийской мыслью неоспорима, но нет и намека на суфиев или суфизм.

Можно возразить, что обе эти книги преследовали лишь одну цель – популяризацию, рассчитанную на обычного читателя; но, как бы то ни было, их авторы пользуются славой ученых, тогда как написанные ими книги страдают отсутствием информации.

Обычные читатели, то бишь, невостоковеды, обратившись к этим источникам, вряд ли поймут, чего именно в них не хватает.

Проверка литературных материалов путем прямого контакта с суфизмом

Среди проблем, с которыми сталкивается всякий желающий изучать суфийские идеи, бросается в глаза навязчивое повторение необоснованных теорий, преподносимых как несомненные факты. Этим грешат и «специалисты», и другие лица, весьма далекие от объективности.

Поскольку обучение в суфизме осуществляется, главным образом, непосредственными методами (известно, что передача происходит исключительно с помощью жеста, символа и наглядного примера), то, как только мы в своем изучении теряем этот существенный элемент, полагаясь на книги, мы неминуемо сдаемся на милость тех, кто потчует нас всевозможными субъективными теориями31.

Одни утверждают, что суфизм развился из исторического ислама, среди них и некоторые апологеты суфизма, по понятным причинам защищающие эту точку зрения. Другие заявляют, что, как раз наоборот, суфизм явился реакцией против исламских установлений. Третьи считают, что суфийские идеи порождены христианством (тем, какое им знакомо); или их можно частично, а то и полностью объяснить влиянием персидского дуализма; или же, как говорят некоторые, они пришли из Китая, или Индии, или, напротив – к Индии не имеют никакого отношения. Находятся поборники неоплатонической версии, шаманизма – одним словом, список этот можно продолжать и продолжать, так что картина уже напоминает спор людей о происхождении железа, – из Швеции оно или из Японии.

Суфийские идеи можно назвать «психологией», но не потому, что этот термин точно передает суть суфизма, а потому, что слово «мудрость» в наши дни вышло из моды. И все же следует отметить, что хотя составители словарей нас не понимают, это еще не значит, что суфийские идеи не могут быть усвоены в принципе.

Что касается вопроса о допустимых категориях при изучении того или иного предмета, мы видим, что суфизм подпадает под многие из них. Материалы, целиком заимствованные из суфизма, характерные для него идеи, методы, рассказы, притчи и даже поэзия суфиев – все это мы можем обнаружить в таком явлении, как трубадуры32, в швейцарской легенде о Вильгельме Телле33, в ближневосточном культе «Павлиньего Ангела»34, у Гурджиева и Успенского35, у Мориса Николла, у шведа Дага Хаммаршельда36, у Шекспира37, в психологии Кеннета Уолкера38, в сказках датчанина Ганса Христиана Андерсена39, в произведениях сэра Ричарда Бартона (который сам был членом ордена Кадири)40, в недавно выпущенной серии учебников английского языка (издательство Oxford University Press, автор L. A. Hill)41, в современных детских книжках42, в религии «ведьм»43, в символике розенкрейцеров44 и иллюминатов45, у многих западных средневековых схоластов46, в индийском культе Бхакти47 (хотя на Западе он преподносится как система исконно индусская), в тайных книгах исмаилитов48, в организации, названии и практиках некоторых из так называемых ассасинов49, в притчах и технических приемах, по общему мнению пришедших из японского Дзэна50, или связанных с йогой51, в материалах, относящихся к Рыцарям Храма (тамплиерам)52, в психотерапевтической литературе, у Чосера и Данте Алигъери53 и т.п. Я перечислил лишь некоторые сведения из письменных источников, да и то, почти наугад.

1Thöluck, F. A. G., «Ssufismus sive Theosophia Persarum pantheistica», Berlin, 1821 (на латинском).
2Масонские ритуалы, слова, термины и т.д. часто можно «расшифровать», используя суфийские системы. Примеры и ссылки смотри в моей книге The Sufis («Суфии») (Нью-Йорк, 1964; Лондон, 1966), стр. 19, 50, 178, 179, 182, 183,184, 186, 188. Согласно традиции, (см. J. P. Broun, The Dervishes, (Лондон, 1927), стр.229) суфийские Масоны имеют полномочие Великой Ложи Тиберия, члены которой сбежали туда после разрушения Иерусалима. На ближнем Востоке они стали широко известны благодаря Зунуну (Дхун-Нуну, умер в 860 г.).
3Например, у Ибн Масарры из Кордовы (Испания) (883-931). О суфийском влиянии в Европе см. Garcin de Tassy, предисловие к «Мантик-Уттайр» («Парламент птиц») (Париж, 1864
4Согласно суфийскому учителю и поэту XV века Джами (в его «Нахфат эль-Унс») Шейх Сухраварди относит возникновение этого слова к девятому веку. О самом слове мало известно, так что его невозможно найти в сравнительно старых словарях. Имам Кушайри в своем сочинении «Расайл» относит появление этого слова примерно к 822г. от Р.Х. Ранние суфии называли себя многими другими именами, включая «Родственники», «Отшельники», «Добродетельные», «Близкие».
5СУФ— шерсть. И восточные и западные ученые, непосвященные во внутренние измерения суфизма, нередко принимали эту этимологию, вследствие чего СУФ часто появляется в справочниках, как этимологический источник слова СУФИЙ
6«Шерсть-покров животных», «Ас-Суф либас аль-Инам», – арабская цитата из Худжвири «Раскрытие Скрытого за Завесой», см. Sirdar Ikbal Ali Shah, Islamik Sufism («Исламский Суфизм») (Лондон, 1933стр. 17.
7Эти и прочие производные употреблялись самими суфиями; они объясняли, что «скамья» – не первоначальное слово, а ближайший возможный эквивалент, который Спутники подобрали к своему собственному названию.
8Высшие функции ума: например, ср. с персидским куплетом: «Ба Муршид бешуди инсан Ви Муршид манди Хайван» – «С проводником ты можешь стать реальным человеком, без него останешься скотиной»; и с тем, что сказал Руми: «Из царства в царство шел человек, достигая своего теперешнего мыслящего, разумеющего, здравого состояния, оставляя позади прежние формы разумности. Точно так же и нынешнюю форму восприятий оставит он позади… У разума имеются еще тысячи других форм…» И далее: «Органы в человеке развиваются в ответ на необходимость… Следовательно, увеличьте свою необходимость». «Маснави-и-Маанави»: «Куплеты с Внутренним Смыслом».
9«Еврейская Энциклопедия», том.XI, стр. 579, 780, 581. В числе еврейских мудрецов, которых западные ученые относят к последователям испанских суфийских школ, были: Джуда Халави из Толедо, автор «Cuzari»; Моисей бен Эзра из Гренады; Иосиф бен Задик, автор «Microcosmus»; Самуил бен Тиббон, Симптоб бен Фалактерра.
10Идентичность суфийских идей с идеями древнеегипетских, пифагорейских и платонических школ отмечается, например, в M. A. Ubicini, Letters on Turkey, («Письма о Турции»), (Лондон, 1856
11См. Thöluck, цитированное произведение. Эта книга появилась на свет за десять лет до того, как родилась мадам Блаватская и за девять лет до рождения полковника Олькольта, сооснователя Теософского Общества.
12R. A. Nicholson, The Mystics of Islam («Мистики Ислама», (Лондон, 1914), стр. 3-4). ПрофессорНиколсон в свое время считался крупным авторитетом по суфизму и опубликовал несколько полезных книг и переводов. «Николсон был крупнейшим авторитетом по исламскому мистицизму, возникшему на мусульманском Востоке, и в своей собственной обширной области являлся высочайшим авторитетом в мире» («The Times», 27 августа 1945г.).
13Р.А. Николсон (переводчик) «Кашф аль-Махджуб», (Revelation of the Veiled «Раскрытие Скрытого за Завесой»), (Лондон, 1911стр. 34.
14Cyprian Rice, The Persian Sufis, («Персидские Суфии», (Лондон, 1964), стр.9).Возросший интерес римских католиков к Суфизму оказал, как уже было сказано, значительное воздействие на католических мистиков и академиков. Тому свидетельством служит то, что книга эта получила премии Nihil Obstat и Imrimatur от Доминиканских и Диосезанских властей Рима. Ее автор считает, что цель суфизма в том, чтобы «сделать возможным слияние религиозной мысли Востока и Запада – жизненно необходимое вселенское объединение и соглашение, которое в конечном итоге окажется для обеих сторон воистину возвращением к источникам, к первоначальному единству (там же, стр. 10).
15Суммировано суфийским старцем Абдул-Азизом из Мекки (умер в 652г.) в виде такого высказывания: «Предложи ослу салат, и он спросит тебя: какие колючки пошли на его приготовление?»
16The Sufis («Суфии»), Нью-Йорк, 1964; Лондон, 1969
17Проф. Miguel Asin у Palacios, «Un precurso hispanomusul-man de San Juan de La Cruz», «Andalus», I (1933), p. 7 ff. См. также Р. Nwyia, «Ibn Abbad de Ronda et Jean de la Croix», «Andalus», XXII (1957), p. 113 ff
18Asín, «El Simíl de loa Castillos у moradas del alma en la mistica islamica у en Santa Teresa», «Andalus», II 1946), p. 263 ff
19I. Shah The Sufis («Суфии») стр. 239; Baron Carra de Vaux в «Journal Asiatique», XIX, стр. 63. Францисканец Роджер Бэкон (умер в 1294 г.), одетый в арабское платье, читал лекции в Оксфорде; он цитировал «Хикмат эль-Ширак» («Мудрость Озарения») – трактат, приписываемый суфийской школе Шейха Шахабуддина Яхьи Сухраварди, который был казнен за вероотступничество и приверженность «древней философии» в 1161 г. О связи францисканцев с суфизмом см. The Sufis («Суфии»).
20I. Shah, The Sufis («Суфии»), стр. XVI, 155, 191, 194, 196, 203-204, 243, 370.
21Asín, Abenmasarra; и I. Shah, The Sufis стр. XVII, XIX, 42, 140, 203, 244, 246, 247, 261, 370, 389. См. также J. Ribera, «Origines de la Filosofia de Rimundo Lulio»
22C. F. Loehlin, Sufism and Sikhizm («Суфизм и Сикхизм»), Moslem World, XXIX, стр. 351; а также I. Shah, The Sufis, стр. 358
23C. Swan, «Gesta Romanorum», Лондон, 1829 и последующие публикации. Первый известный западный манускрипт этого собрания датируется 1324 годом. Повести, собранные в рукописной книге, послужили источником для шекспировского «Короля Лир», «Венецианского Купца», «Перикла», «Похищения Лукреции». Чосер, Лидгейт, Боккаччо – все они пользовались материалами из этого сборника.
24А. Barth, Religions of India («Религии Индии»), Dr Tara Chand, The Cultural History of India («Культурнаяистория Индии»), (Hyderabad, 1958), стр. 153; и I. Shah, The Sufis, стр. 356.
25Смотри I. Shah, The Secret Lore of Magic, («Тайноенаследие Магии»), (Лондон, 1957). О суфийском отношении к магии см. The Sufis, стр. 356 и сл. страницы; и I. Shah, Destination Mecca («Цель Путешествия – Мекка»), (Лондон, 1957), от стр. 169и дальше. О сверхнормальных способностях, которые проявляют суфии, см. J. P. Brown, The Dervishes, (Лондон, 1867); (повт.изд. 1927); L. M. J. Garnett, Mysticism and Magic in Turkey («Мистицизм и Магия в Турции»), (Лондон, 1912); S. A. Salik, The Saint of Gilan («Святой из Гилана»), (Лахор, 1953); J. A. Subhan, Sufism, its Saints and Shrines («Суфизм. Его Святые и Гробницы»), (Лукнов, 1939).
26Фрейдистский психологический метод толкования символов применяется в произведении суфия Аль-Газали «Ниша света», за девятьсот лет до Фрейда. См.(подсловом Simbolism) The Niche – «Нишу» в переводе Gairdner (Royal Asiatic Society, Лондон, 1924). Теория Юнга об архетипах была известна суфиям в далекие времена; см. R. Landau, The Philosophi of Ibn Arabi («Философия Ибн Араби»), (Нью-Йорк, 1959).– стр. 4f и сл. стр. Влияние Каббалы и еврейского мистицизма на Фрейда, а они, в свою очередь, по мнению еврейских авторов, вышли из суфизма или идентичны ему, рассматривается в работе проф. David Bakan: Sugmund Freud and the Jewish Mystical Tradition («Зигмунд Фрейд и Еврейская мистическая традиция»), (Нью-Йорк, 1958).
27Некоторые обозреватели и другие люди, оставляя без внимания тот факт, что суфийские книги вообще редко снабжены алфавитными указателями (что делается для того, чтобы читатель читал книгу целиком), сожалели об отсутствии указателя к The Sufis. The Coombe Springs Press (издательство) выпустила указатель к этой книге отдельным изданием в 1965 г.
28E. W. F. Tomlin, F.R.A.S., Great Philosophers of the East («Великие Философы Востока»), (Лондон, 1959стр.294-295.
29E. W. F. Tomlin, Great Philosophers of the West («Великие Философы Запада»), (Лондон, 1959
30Опубликовано в Лондоне в 1959и 1960гг.
31Мнения некоторых специалистов о «происхождении» суфизма: «Преобладает влияние христианского мистицизма» – (Tomlin, Great Philosophers of the East («Великие Философы Востока»), стр. 295); «Реакция на бремя сухого монотеизма, окостенелого закона и омертвелой, холодной обрядности». – (Препод. д-р Sell, Sufism), (Мадрас,«Преобладает влияние христианского мистицизма» – (Tomlin, Great Philosophers of the East («Великие Философы Востока»), стр. 295); «Реакция на бремя сухого монотеизма, окостенелого закона и омертвелой, холодной обрядности». – (Препод. д-р Sell, Sufism), (Мадрас, 1910), стр. 11); «… ведет свое происхождение от религиозных учений Индии и Греции» – (J. P. Brown, цит. труд стр.V); «Очевидно, представляет из себя некую разновидность Гностики» – (J. W. Redhouse, «Маснави», (Лондон, 1881), стр.XIX); «… эмоциональный характер суфизма, настолько далекий от холодных и бескровных теорий индийской философии, очевиден» – (E. G. Browne, A Literary History of Persia, (Лондон, 1909), стр. 442); «небольшая персидская секта» – (F. Hadland Davis, The Persian Mystics: Jalaludin Rumi, «Персидские мистики: Джалалуддин Руми», (Лондон, 1907), стр.1); «великое извращение учения Мохаммеда» – (Miss G. L. Bell, Poems from the Divan of Hafiz, «Стихи из дивана Хафиза», (Лондон, 1928), стр.51); «частично позаимствован у Платона, «Аттического Моисея», но, главным образом, у христианства» – (E. H. Whinfield, Masnavi I ma’navi, духовные куплеты, (Лондон, 1887), стр. XV); «Востоковеды действительно относили происхождение суфизма к персидским, индийским, неоплатоническим или христианским источникам. Но все эти различные теории взаимоисключили друг друга» (T. Burckhardt, An Introduction to Sufi Doctrine, «Введение в суфийскую доктрину», (Лахор, 1959), стр. 5).
32R. A. Nicholson, Selections from the Diwan-i Shams-i-Tabriz, Избранное из «Диван-и-Шамс-и-Табриз» (Кембридж, 1898, повт.изд. 1952) от стр. XXXVI и далее). Профессор Эдвард Палмер запечатлел для западных исследователей тот факт, что «МУТРИБ», арабский эквивалент трубадура, также означает «СУФИЙСКИЙ УЧИТЕЛЬ» (см. Oriental Mysticism («Восточный Мистицизм»), стр. 80). Профессор Хитти высказывается по этому поводу еще более определенно: «Провансальские поэты в Южной Франции к концу одиннадцатого столетия достигли полного расцвета, используя бесчисленное множество фантастических образов для выражения своей трепетной, бьющей через край любви. Знаменитые трубадуры («Тараб»: музыка, песня) двенадцатого века подражали своим южным современникам, певцам «заджал». Как это было прежде у арабов, в Юго-Западной Европе внезапно возникает культ прекрасной дамы. «Песнь о Роланде» – благороднейший памятник ранней европейской литературы, его появление к 1080 г. знаменует начало новой цивилизации – цивилизации Западной Европы, подобно тому, как поэмы Гомера знаменуют начало исторической Греции. Своим существованием он обязан военному контакту с мусульманской Испанией. См. P. K. Hitti, History of the Arabs, («История Арабов», 1951 г. изд. стр. 562).
33Смотри предисловие Роберта Грейвса к I. Shah, The Sufis, стр. XVII. Наиболее доступным переложением «Парламента Птиц» Аттара является текст 1954 года, переведенный Ч.С. Ноттом с французского издания, переизданный в Лондоне в 1961 г. Преп. Бэринг-Гоулд показал в викторианские времена, что легенда о Телле не имеет под собой исторической основы. В «Словаре дат» Гайдена (Hayden’s History of Dates) говорится (см. «Теll»): «Профессор Копф из Люцерны, в 1872 г. доказал мифическую основу популярных историй о Телле».
34Культ Павлиньего Ангела: Основан суфийским учителем шейхом Али бен Мусафиром (умер в 1162г.). Cм. Arkon Daraul, Secret Societies («Тайные Общества», (Лондон,1961), гл. 15). Эта же книга издана в Нью-Йорке в 1961 г. под названием A History of Secret Societies («История тайных обществ»). Символика этого культа может быть расшифрована с помощью суфийской числовой системы «Абджад», описанной в I. Shah, The Sufis; ее широко использовали поэты и суфии. См. также примечание 93.
35Г.И. Гурджиев оставил множество намеков на то, что, в сущности, каждый пункт его «системы» вышел из суфийских источников, хотя в более строгом смысле эта «система» по своей специфике относится к дервишскому учению Хаджаган (Накшбанди). Помимо самой практики «работы» такие гурджиевские книги, как «Вельзевул» ( другой ее заголовок «Все и Вся», (Нью-Йорк, 1950) и «Встречи с замечательными людьми» (второе изд. 1963) изобилуют ссылками, зачастую полускрытыми, на суфийскую систему. В своем парижском «проспекте» публичного представления за 1923 год, (The Echo of the Champs-Elysees, 1, 37, часть 2, (Париж, декабрь, 13-35, 1923) он также упоминает по именам накшбандийских, кубравийских и других суфиев, как бы между прочим, ссылаясь в качестве источников, на дервишскую практику Накшбанди, Кадири, каландаров и Мэвлеви. В сочинениях Мориса Николла «Психологические комментарии», (Лондон, 1952) и «Новый Человек», (Лондон, 1950) есть множество примеров, иллюстрирующих суфийские методы толкования религиозных и других документов. Но его применение этих методов отличается от суфийского в том, что он наобум применяет их к выбранным темам и адресует свои объяснения случайной, а не специально подобранной аудитории. Что касается П.Д. Успенского, то этот русский философ, главным образом, благодаря своему контакту с Гурджиевым, называет суфиев в качестве источника древней психологии, например, в «Психологии возможной эволюции человека», (Лондон, 1951), стр. 7. Успенский, однако, не был в непосредственном контакте с дервишами и потому не сумел осуществить необходимого переноса суфийских идей из литературных источников, восточных и других, в терминологию, используемую в его «Системе». Если бы он был в состоянии сделать это, он понял бы, что его «система» игнорировала суфийские требования «времени, места и определенных людей». Он пытается систематизировать материал, данный Гурджиевым, в своей книге «В поисках чудесного» (Лондон, 1950), где приводятся беседы с Гурджиевым. Как Накшбандийские суфии, так и последователи Гурджиева и Успенского называют свои занятия «Четвертым Путем». См. Успенский, The Fourth Way («Четвертый Путь»), (Лондон, 1957).
36Hammarskjöld and Sufis ( Хаммаршельд и суфии): Он буквально цитирует Джалалуддина Руми (Hammarskjold, Markings, Лондон, 1964), стр. 95 и след. Cм. также Reader’s Digest, где цитируется Dagens Nyheter, (Стокгольм, 1962) – его подражание суфийскому стиху, в переводе сэра Вильяма Джонса (1746–94): На родительских коленях голышом сидел ты,новорожденное дитя,И плакал, а все вокруг улыбались.Живи же так, чтобы погрузившисьв последний свой долгий сон,Безмятежно улыбался ты,Когда все вокруг будут рыдать над тобой.
37В шекспировских пьесах содержится не только множество историй из арабских, персидских и других восточных источников, но также и то, что может показаться буквальными цитатами из суфийской литературы. Профессор Николсон в своем переводе ДИВАН-И-ШАМС-И-ТАБРИЗ отметил один или два шекспировских отрывка, словно повзаимствованных из этой книги (см. выше примечание 32 , стр. 290 и 291, а также в др. местах). См. также Garcin de Tassy, Philosophical and Religious Poetry of the Persians («Философская и религиозная поэзия Персов»), (Париж, 1864).
38См. Professor Kenneth Walker, Diagnosis of Man («Диагноз человека»), (Лондон, 1962). В этой книге он сообщает об использовании суфийской школой Санаи-Руми притчи «Слон в темноте», чтобы показать, как современный человек может путаться в частностях вместо продвижения к существу дела. Уолкер – последователь Гурджиева – см. его Study of Gurdjieff’s Teaching («Изучение Гурджиевского учения»), (Лондон, 1957
39Как, например, «Сказка о гадком утенке», смотри: I. Shah, The Sufis
40F. Hitchman, Barton, 1, стр. 286
41Автор L. A. Hill.
42Напр., J. G. Saxe, The Blind Men and the Elephant («Слепцы и слон»), (Лондон, 1964), и C. Downing (перев.), Tales of the Hodja («Притчи о Ходже»), (Лондон, 1964
43I. Shah, The Sufis, стр. 208и дальше; и 243, О восточном происхождении культа ведьм смотри J. L. Bracelin, Gerald Gardner – Witch («Геральд Гарднер-колдун») (Лондон,1960), стр. 75; A. Daraul, Witches and Sorcerers («Ведьмы и колдуны»), (Нью-Йорк, 1966), стр. 20, 23, 24, 73, 204 и в др. местах.
44См. I. Shah, The Sufis, стр. 187, 191, 223, 389 и A. Daraul, Secret Societies («Тайные общества»), (Лондон, 1961). Розенкрейцеры заявляют, что их основатель принес свое знание из Аравии, Феса и Египта. Происхождение этого культа было прослежено Дараулем от суфийского ордена Кадири (там же, стр. 195
45A. Daraul, Secret Societies, гл. 22; E. J. Jurji, The Illuministic Sufis («Суфии иллюминаты»), (JAOS 57, стр. 90, 1937); Brown, Dervishes
46См. I. Shah, The Sufis, в разных местах, где упоминается о влиянии Аль-Газали и других суфиев на Западную Европу. Большинство книг по средневековой схоластике и сама история схоластического мышления восходит к этому источнику. Ср. Hitti, History of the Arabs («История арабов») и G. Leff, Mediaeval Thought («Средневековая мысль»), (Лондон, 1958
47Leff, Там же; и O. B. Kapor, Research Thesis on the Mystic Philosophy of Kabir («Исследовательская работа о мистической философии Кабира»), (Allahabad University Studies, 10, 1933) стр. 166
48W. Ivanow, The Truth Worshippers of Kurdistan («Курдистанские почитатели истины»), (Лейден, 1953), стр. 57–68 и в др. местах.
49Люди, ставшие известными как Ассасины, являлись суфийской организацией, называвшейся сначала Ассасин (Люди Основы, основных принципов), ответвление которой было возглавлено в десятом веке Хасаном, сыном Сабаха, Его называли Великим Ассасином или Горным Старцем, что является неправильным переводом, узурпированного им титула Шейх эль-Джабаль (Хозяин гор). На Западе слово шейх было небрежно переведено в альтернативном значении «Senexs del Monte», как называли его крестоносцы. Считается, что династия «Ага-Ханов» берет свое начало именно от этого Хасана. Другой, соперничающий руководитель культа находится в Бомбее. Первоначальный «орден», однако, продолжает существовать независимо от второго, смотри Sirdar Ikbal Ali Shah, The General Principles of Sufism («Общие принципы суфизма»), Hibbert Journal, том 20, (1921–1922), стр. 523–535. Из-за того, что на Западе арабские названия переводились буквально, получилась большая путаница. Поэтому, например, в то время как можно увидеть, что «Алгазель» – это Аль-Газали, не каждый признает в «докторе Максимусе» («Величайший учитель») Эль-Шейха эль-Акбара (Ибн аль-Араби); или в «Василии Валентине» («Торжествующий Царь») Эль- Малика эль-Фатиха, алхимика; или же в антиколдовском трактате «Errores Gaziorum» – трактат «Ghulat Aljazair» («Секты Алжира»).
50I. Shah, The Sufis, стр. 309, 363-364.
51Там же, стр. 309Современные материалы по Йоге и Дзэну имеют тенденцию игнорировать особую необходимость в выборе ученика и типа учителя.
52Там же, стр. ХIV, XIX, 225-7,399.
53Профессор M. Acin Palacios: Islam and the Divine Comedy («Ислам и Божественная Комедия»), (Ибн аль-Араби, 1165–1240) перев. H. Sunderland, (Лондон,1926). La Escatologia Musulmana en la Divina Comedia («Мусульманская Эсхатология в Божественной комедии»), (Мадрид, 1961).
1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16 
Рейтинг@Mail.ru