Игорь Грошев
Многогранность бытия
Притчи о том, как человечество обретало и теряло себя.
Притча «Дары Богов».
Жили Боги на планете
Не из Млечного Пути,
Без нужды в святом ответе –
Без небесных паутин.
Жили Боги благородно:
Без оброков и без войн.
Им под силу, что угодно,
Но не битвами лить кровь.
Им природа подчинялась,
Им подвластен звёзд закон,
И любовью отличались
Не носящие корон!
Силой высшею владели –
Созидательной, не злой.
На звезду свою глядели,
Усмиряя лишний зной!
Без властителей и власти,
Без правления кнутом,
Без голодной, жадной пасти
Жили счастливо кругом!
И решив единогласно,
Улетели Боги вдаль
Подарить свой мир прекрасный,
Показать иную грань.
Знали двери потайные
Галактических широт.
Миновали временные
Рамки: стёрся горизонт.
И наткнулись на планету
Под названием «Земля»,
И стремящейся кометой
Приземлись в тех степях!
Снизошли на шар те Боги,
Диву дались с тех природ:
Там на небе лились токи!
Там небесный синий свод!
Там зелёные пейзажи
И глубинный океан!
И вулканов пыл и сажа,
Блеск песочных одеял!
Но была эта планета
Без разумного жильца,
Но блуждали в степях где-то
Предки умного лица.
Гости звёздные вдохнули
Бытия иную суть.
В мир раздумий окунули,
Освещая долгий путь!
Так Богами и прослыли
Путешественники звёзд,
И инстинкты в миг остыли
В людях также, как и злость.
Человек стал выделяться,
Сознавая бытие,
Каждый стал друг другу братцем –
Время лучших перемен!
И вручили те пришельцы
Тайны всех природных сил.
И взялись в момент умельцы
Построенья возносить!
Воздвигали ввысь красоты,
Почитали тех Богов,
И ведические своды
Им достались с тех даров.
Государства народились,
По-иному жизнь текла.
От животных отделились
Люди в новые века!
Заседая, Боги сверху
Наблюдали за людьми,
Как иную вносят лепту
В их историю судьбин!
Вдруг… дарёное искусство,
Высших знаний письмена
Заменились злом безвкусным:
Лжи всходили семена.
Ген животный пробудился,
Что, казалось, усмирён.
Воин злобный народился,
Властью жадной ослеплён!
Друг на друга устремились,
Забывая о Богах,
Над природою глумились,
И горел весь мир в огнях!
Иноземный покровитель
Разозлился на народ –
Так поведший, как правитель,
Забывая, что есть Бог.
Забывая, что есть силы
Выше сущности его.
Власть пороком ослепила
То голодное зверьё…
Божества совет избрали,
И, в отчаянии решив,
Население изгнали
С иерархии вершин!
Стёрли расу человечью,
Отстранив от бытия,
И покинули Путь Млечный,
Где была планета-тьма.
Одиноко шар вертелся,
Тьма рассеялась кругом,
И под солнцем в сте́пях грелся
Неохваченный огнём…
Избежавший дикой смерти,
Так остался он в живых,
Позабыл о звёздном рейде;
Мысли, чувства не слышны.
Но и зверем не остался,
Переходным стал звеном.
Со своими не кусался,
Строить начал тёплый дом.
Поравнялись в нём зачатки
Тех Богов и зла зверья.
Новый век вперёд отчалил –
В неизвестность бытия…
Притча «Звёздный пик».
Под картой солнечных сплетений,
Под перекрестием светил,
Поразбросав на Землю тени,
Гора стояла в отблесках седин.
И поднималась до предела
Высот земного чердака.
Чуть в космос остриём глядела
Снегов белёсых колпака.
Гора в далёком прошлом слыла,
Как Пик Незримых Звёздных Карт,
На ней где только с высшей силой
Мог человек впитать звёзд квант.
Про гору знали все земляне,
И все к подножию брели,
На пик безоблачный взирали
И ждали блик Святой Звезды.
Над пиком в сумраке небесном
Чуть стал виднеться огонёк,
И люд со страстным интересом
Ждал, как свет ляжет на конёк.
Поверье знали те народы,
Что им досталось от отцов:
«Когда настигнете звёзд своды,
Освободитесь от оков.
Освободитесь от печали,
Что жизнь земную тяготит,
И только там спадут печати
Души, что давящий гранит.
Но только тот, кто сам взберётся,
Впитает жизни светлу суть,
И ощутит он – улыбнётся:
Так ровно дышит, полно грудь!
Взмахнёт рукой и станет выше –
Ещё чуть ближе до звезды,
И ощутит он: вдруг забрызжет
Сознанье тлеющей искры!
Переродится в новом лике,
Что зрит открытою душой,
Но шатко там стоять, на пике,
И ждут земляне под горой.
Ведь мало духа там остаться,
Искру ведь нужно донести,
Разжечь огонь земного братства,
Что в дар достался от звезды.
Для одного она – проклятье:
Сведёт бездушного с ума,
И обратится пик в распятье,
В алтарь небесного суда.
Не будьте жадными до дара» –
Гласил отцов святой канон.
–«Несите будущего пламя,
Чей прародитель – солнц фотон.
И освещайте тех, кто падал,
Но всё взбирался вопреки,
Кого не слепит горька правда,
Что открывает все грехи.
Вы тем порывом снизойдите,
Что влёк с подножия высот.
Огонь духовных сил соитий
От вас подхватит весь народ!»
Одним свечение не станет,
Оно рассеется во тьме,
Что со времён далёких, давних
Держало путь в небытие.
(Чем больше звёзд на небосклоне,
Тем ярче нам и на духу,
И тьма не так уж превосходит,
Когда звезда вплелась в звезду!).
И вот! Дождались у подножья,
Как горец в свете снизойдёт,
И воле люда воля Божья
Подарит духа искромёт!
Раскинул блески свет над тьмою
В момент, как за руки взялись,
Чтоб человек не одиноким
Впитал святую звёздну высь!
И эра новая настала –
Единство духа всех землян:
Без войн, рабов и их вассалов,
Где разум ярко воссиял!!!
Гора у звёзд, что знаний книга,
Что открывает духа свет,
И смех где властвует над криком,
Что изнутри нещадно ест.
Делитесь, братья, вашим духом –
Он, как сверхновая звезда!
И ни за что он не потухнет,
Пока вы дарите себя!
Притча «Два огня».
С чрева искр народились,
Бог нарёк быть двум огням.
Матерь смертью остудилась,
Предалась хладным камням…
Пламя страстью разрасталось,
Разделило пополам:
Первый брат согреть старался,
Но близнец влюблён в пожар.
Очагом младшой явился
Создавать в домах уют,
Старший яро дьяволился:
Над людьми вершил он суд.
Будто б сын он Люцифера,
Что подталкивал свечу
У монаха в тусклой келье,
У крестьян в тиши лачуг.
Вскоре братец одержимый
В дом к младшому заскочил
Сквозь трубу печи-камина,
И навязчиво твердил: –
«Мы огни – с тобою братья,
Страсть в нас жилою живёт!
Мир в пожарах весь охватим,
Ведь у люда душу жжёт!
Ты смотри: он сам влюблённый
В ад, в огонь и в страсть войны!
Мёртвый – хладом остудённый.
Для живого лишь огни!»
Братец с мудростью врождённой
Лёгким гласом отвечал: –
«Мы собой уж обожжённы.
Есть у нас сестра – свеча.
Мы смиренны пред природой,
Полыхать ей не дадим.
Супротив стихии водной
Жить велел Бог-Господин.
Не топи сестру в пожаре,
Скромный свет не разжигай,
Что укутал тёплой шалью
Откровенья душ и тайн.
Помни: есть у нас сестричка!
Только ты о ней не знал.
Но от нас она отлична –
Освещает в доме зал.
Пламя в танце языками
В нас живёт на обогрев,
А свеча стройна, святая:
К ней душа мчит, наболев!
Любовался я с камина,
Как с ней молвит человек:
Чрез перо лишь говорил он,
Обнажая грёз портрет.
Саван крыл её однажды
Из старинных паутин,
Ветер обнимал дом стражей,
Жизнь на годы охладив.
Возродился нимб над свечкой,
В унисон сверкает мысль
Мудреца, что путник Млечный:
Созерцает звёздну высь.
Он усталым проходимцем
В дом заброшенный забрёл.
Там остался летописцем
До скончания времён.
Мы обязаны ей жизнью:
Усмирив страсть до тепла,
Вознесём к Богиням жрицу
В месяц солнечных декад!»
«Вас оставлю в этом крове,
Жизнь такую не приму,
И никто свободы кроме
Не вершит мою судьбу!» –
Яро сказывал ответчик,
Братских уз дух разорвал.
Он огнём бродить извечно
Для свободы обещал.
Так вдвоём они остались:
Брат очаг – свеча сестра,
Умирали, воскрешались,
С ночью молвив до утра.
Старший в странствиях окутан,
Вечно жаждал полыхать,
Оставлял руины груды
И не думал остывать.
Так он к Северу примчался,
Что хранитель вечных льдов,
Остужался час от часу,
Вспоминая, что был кров.
Не дивился Север-Батька
Гостю с пылкою душой: –
«Виноват ты перед братом
И пред милою сестрой.
Здесь конец твоей «свободе»:
На морозе стал уж мал,
Ты побудь в простонародье,
Освещая в доме зал».
Еле теплился тлен бренный,
Что остался от огня,
По снегам скользил он, бедный,
До свеченья из окна.
На пороге мудрый старец
Свечкой стройной подхватил,
Чуть раздул углей румянец
И впустил в очаг-камин.
Так остался он в лачужке
Посреди морей снегов.
Пред окном свеча-подружка,
Перед ней стар богослов.
И дымки на небе вьются,
Воедино собрались.
Это братьев души льются,
Место встречи им лишь высь.
Старцы с ними возвышаясь,
Оставляли письмена,
А свеча звездой на счастье
Светит хладом серебра…
Притча «Смерть и пророк».
Качаясь в тёплой колыбели,
Младенец с чистою душой
Глядел, как Солнце багровело,
Мир оставляя под Луной.
В окно по лестнице из света,
Что желтоликая гнала,
Шагает Смерть, во тьму одета,
О ком нечастая молва.
Гостить у первенца спустилась
И нашептывала песнь,
Как веет осенью; грусть листьев
Бросает ветру плач: «Аж есьм!»
Пусть к ним стихия беспощадна,
Но Смерти – нет, не всё равно.
Назад она всех возвращала,
Воюя с жёлтым октябрём.
На самом деле одинока,
На звёздах сидя, всё грустит
И просит: «Люди ради бога
Не наносите мне визит!»
А люд, как листья в хлад осенний,
Спешит наведываться к ней.
Жизнь улетает в миг последний –
Жаль отрываться от корней.
Назад все жизни возвращает,
Она сама себе сродни.
Ей невдомёк: «Ад за плечами,
Но так и рвутся в ад они!»
И прогоняет всех от злости
И грусти, что узреть хотят.
На поле бранном, на погосте
Из душ измученных отряд.
И толпы жизней, век усталых,
Шагают к ней на диалог.
Молитвы, исповедь устами
Кричали, думая: Смерть – Бог.
Не верит исповедям смертных,
Никчёмный их на небе прок.
По колыбелям в явь низвергла,
В весну, в их первый чистый год.
Но гость на свет рождён однажды,
Что Смерть не зрел, не навещал.
Улыбкой лик, весной окрашен,
Мир обветшалый освещал.
Дивилась Смерть, что жизней прошлых
В младенце попросту и нет.
Лишь только с ней кто пал, тот ожил,
Танцуя вечный менуэт.
Лишь чрез неё душа проходит,
Не прекращая жить и тлеть,
И каждый век – игра пародий
На годы счастия и бед.
Устала с этих карнавалов:
С косой костлявая вредна,
И с ярким ярким звездопадом
К тому ребёнку снизошла.
Слеза нахлынула у Смерти:
Светлейший в мир земной пришёл!
Людских ошибок без наследий,
Родился с солнечным венцом.
Ждала устало Смерть-старушка
Младенца с силою святой.
Терзали душами потухшие,
А ей хотелось быть одной…
Шепнула слёзно на прощанье:
«Я ухожу из тьмы небес,
Ведь ты – пророк, я завещаю,
Герой людских тщедушных пьес!
Ты поведёшь их жизни к звёздам,
Направишь души их на свет.
Ты нужен им, ведь ты, как воздух;
Тропу найдёшь тому, кто слеп.
А я покину ваши земли,
Откуда взлёт из мёртвых душ.
Дух будет мой теперь рассеян,
Ведь людям исповедь без нужд.
Ты призван их в себя направить,
С самим собой пусть молвят слог.
Душа пусть будет им, как паперть,
Как монастырь, а не острог!»
И попрощалась так с младенцем,
Взлетая россыпью из звёзд.
Во тьму ей больше не одеться,
Не зреть ей больше на погост…
Притча «Пилигрим».
Несла карета пилигрима,
В уме державшего мечту,
Не все которую сочтут
Своей, похожей иль любимой.
Решил отдать он предпочтенье
Смотреть на мир со стороны.
Пути судьбою все даны:
Менял харчевни и ночлеги.
Послушать жителей хотел,
Объять умом весь мир пытался,
Чем жизнь течёт у этой массы,
И в чём народов тех удел.
Искать приют ему нет дела –
Он расплескаться пожелал
По землям, странам и местам,
Куда глаза смотреть велели.
И всюду был радушно принят:
С охотой рвались излагать
Помещик, люд простой и знать
Их «бога», суть его и имя.
Он сам не рвался на рассказы,
И к счастью, люд самовлюблён;
И с упоеньем праздным он
Твердил, как храбр, горд и красен.
Учтиво кланяясь на прощанье,
Ночлег скиталец покидал.
Под звуки песен и гитар
Удачей путь сей освещали.
В дороге думы шли часами:
Все жизни в строках воплощал,
Почти объехал он весь шар,
Где кони рысью всё плясали.
И вдруг…его затяготило
То бремя вечности дорог
Там, где свободою нарёк
Судьбу без крова, господина.
Цель надумал путник: в гору!
К горцам, старцам, мудрецам!
Вот где бог его и царь!
Вот где идолы, иконы!
Но ведь в гору не доедешь,
Не домчишь на вороных
До вершин, умов седых,
До премудростей всех детищ.
«Что ж ищу на землях смыслы,
Ведь ответы у вершин!» –
С тем напутствием решил,
Чтоб поход удачей сбылся.
Но в езде ослаб руками:
Лишь перо и лист держал,
Жизнь записывал держав,
А предчувствия пугали…
Но ведь жизнь в пути приелась!
И не высшая она!
Вот где цель его – гора,
Вот где сила и где смелость!
Путь назад совсем немыслим,
Ведь он Родину отрёк.
С ним был звёздный огонёк
И ямщик, и кони рысью…
«Или высь, иль камнем в пропасть!» –
Так подумал пилигрим.
«Путь судьбу мне перекрыл –
Моя собственная робость!»
Рисковать уж больше нечем,
Ведь вся жизнь уж пронеслась!
Время – жизни злая власть,
Жизнь, как день, а вот уж вечер!
Быстро слаб он, как взбирался,
Утомлён чужой судьбой,
Ведь подъём такой крутой,
И бессильны стали пальцы.
Поскользил он вниз по склону,
Криком воздух содрогнул.
Вечер был кроваво-бур,
Вечер свой полёт ускорил…