Прогулки вокруг барака – Игорь Губерман

Имя Игоря Губермана до сегодняшнего дня мне совершенно ни о чем не говорило. Я знала, что существует такой человек, что он писатель, и что уже пару месяцев в букинистическом отделе на Крупской не могут продаться его сборники чего-то, стоящие прямо на кассе, оранжевый и, кажется, бирюзовый. А может быть и не сборники, не разглядеть на них ничего, кроме фамилии, странно расположенной на обложке.

Простите, но без мемасика здесь не обойтись свернутьЛегендарные «гарики» прошагали дружно в ряд, как пионерский наш отряд, совершенно мимо меня. Я их, конечно, полистала, исключительно ради любопытства, но не нашла в них совершенно ничего, что могло бы сойти за легендарное. Возможно, это история давно прошедших лет, но сейчас эти четверостишия вызывают у меня стойкую ассоциацию с группами Вконтакте, где наравне с волчарами и бородатыми анекдотами появляются картинки вот с такими стишками. А еще есть люди такие, которые на ходу стихоплетствуют по любому поводу, на все дни рождения приходят с заготовленными сочинениями с паршивыми рифмами. Вот тоже очень похоже. Ничего не имею против, каждому – своё, мне же это не близко. Поэтому и не пошла я читать великое множество сборников со стишками, хотя вполне могла бы, и времени бы меньше потратила, и еще бы рецензию в стихах сообразила, которой бы судьи поставили не выше единицы, зато я бы отвела свою душеньку, которая, при всей нелюбви к стихоплетству окружающих, иногда забавляется складыванием любови с морковью, а слез с грезами. В общем, выбор пал на прозу. Мемуаристически-биографическую, дневниковую, тюремную. «Прогулки вокруг барака» основаны на дневниковых записях самого автора, когда он сидел в тюрьме по обвинению в незаконном обороте икон. Собственно, вся книга – это набор баек из тех времен сомнительной художественной ценности. Возможно, в восьмидесятых, когда было написано это произведение, оно было на злобу дня и несло что-то в себе, даже может быть в девяностые могло быть актуальным, но сегодня эти истории уже кажутся не очень любопытными. А лично меня еще всю дорогу напрягал тон повествования: вот эти вот шуточки-прибауточки, когда речь идет об убийцах и насильниках, которые не жалеют ни о чем, кроме того, что попались, о руководстве и надзирателях, которые кайфуют от наличия у них власти и совершают соответствующие деяния, за которые их бы самих вполне можно было сажать, о том, как в тюрьме появляются касты, и кто-то становится блатным, а кого-то опускают на самое дно, без шанса оттуда выбраться, а человек мог сидеть за какое-нибудь тунеядство, но его лишили шанса остаться человеком… Какой здесь может быть оптимизм или юмор? Да, человеческая психология в этих условиях довольно любопытна во многих моментах, да, автор оказался в чужеродной среде и, возможно, эти шутеечки его не раз там спасали, но как читателю мне очень странно их наличие в этой книге. Это автор прикрывается любопытными наблюдениями, как бы со стороны, а любопытно ли остальным заключенным и их надзирателям? А начальнику тюрьмы? В общем, странная манера повествования, которая и легкой не получилась, так как темы, поднимаемые в книге, далеки от того, о чем можно говорить с легкостью, и серьезной не вышла. Имеющиеся в книге байки сшиты белыми нитками друг с другом, создавая иллюзию целостного произведения, однако факир был пьян и фокус не удался, поэтому «Прогулки вокруг барака», на мой взгляд, все же сборник. При чем, максимально криво раздробленный на главы. Почему их именно девять, когда даже тупо по смыслу большинство глав стоило дробить на две-три? Почему в одну главу объединено письмо жене и подробная процедура вживления шариков в член? Потому, что прямая взаимосвязь член-жена? Но в том же самом первом письме автор пишет жене о том, что как женщину, уж пусть она простит его, он ее почти совсем не вспоминает и по ней не скучает, а вот как по человеку, другу и поддержке – очень даже. Странное соседство. Или вот прекрасная часть главы про писательство и с ней соседствующая тема тоски и пьянства. И если в целом не такие уж далекие темы, то у Губермана одна никак не перетекает в другую. Зачем они в одной главе? Такое ощущение, что книгу набирали вручную и никто не додумался, что из «1» и «0» получится 10, и что для этого не нужно отдельной клавиши на печатной машинке. При этом нормальные главы, объединенные одной тематикой, в наличии. В общем, с главами нечто странное, лучше бы это был а-ля сборник «гариков», только сборник тюремных баек, например, «тюрьмариков». Да и автор, кажется, пытается играть в высокую литературу, выстраивая горы сложных предложений, начиненных метафорами и образами, чтобы что? Не ясно. Знаете, даже та же самая Рубина пишет этими своими витиеватостями и хитровыкрученностями, но у нее текст льется как так и надо. А вот Губерман, на мой вкус, не знал поговорки о том, что не надо мучать жопу, и трудился в не покладая всего, что можно, чтобы исторгнуть из себя нечто эдакое, чтобы не выглядело просто словами, чтобы с изюминкой. Получилось очень так себе, с явным диссонансом. С одной стороны, автор не желает глубоко уходить в тяжелые темы, он просто их озвучивает, как факт, и достаточно. Никаких тебе красочных моральных страданий тех же опущенных, никаких психологических портретов надзирателей, упивающихся властью. И для этого вполне достаточно простых, не перегруженных метафорами, фраз. Но текст такой, будто перед нами драма, страдания, вся человеческая душа наизнанку и автор со скальпелем ее планомерно препарирует. Но ведь нет же. Поэтому, очень наигранным показался текст, слишком пафосно и слишком надуманно для подобного рода книги. Но в целом, любопытно, конечно. Мне посчастливилось до сих пор не столкнуться с тюремной темой, кроме как в рамках учебы на юрфаке, поэтому для меня это какой-то отдельный, странный мир, с которым я готова знакомиться только издалека. И автор вместе с рассказами о кастах, внутренних правилах, фене и изобретательности, поднимает темы счастья, добра, человечности, религии, справедливости и прочих, вполне общечеловеческих, не ограниченных забором и колючей проволокой. О чем-то он рассуждает более интересно, о чем-то сильно уныло, но в целом вокруг тюремных рассказов, которые являются скелетом этой книги, есть некоторое количество мясца из мыслей и выводов, сделанных в непривычных условиях. Что есть счастье и можно ли быть счастливым в тюрьме? Можно ли восхищаться находчивостью грабителя? Можно ли вообще остаться в тюрьме человеком, оказаться в стороне от всех разборок и выйти не поломанным? Подводя итог, этой книге отчаянно нужна другая форма. Убрать Писателя, Бездельника и Делягу, упростить язык, убрать этот моток белых ниток, на которых из последних сил держится эта книга, сделать ее либо откровенным дневником, либо отдельными байками, и уже будет совсем другое восприятие. Ну а пока – очень средненько. Дополнительное задание мая

свернуть

Это книга, которая заставит вас ненавидеть людей.Я читала разную жесть и раньше, я люблю читать разную жесть. У меня на полке тот самый Трёхтомник Масодова и целая коллекция Паланика .

Но я отлично понимаю, что всё это – вымысел. «Буквы на бумаге», как говорил ещё один любитель жести . Это не может быть правдой, это не должно быть реальной жизнью.Потому что она куда более жестока.«Прогулки» очень легко написаны – и так же легко читаются. Но наполнены они ужасом и жестокостью: от первой до последней страницы. Я не могла читать эту книгу долго, особенно на ночь. После каждой главы или даже половины главы мне хотелось остановиться и закричать: «Неужели они не понимают, что так нельзя?!»Можно. Можно убивать и насиловать. Можно избивать, демонстрируя свою власть. Можно делать всё с другими, и всё могут сделать с тобой.

Бесконечный круг жестокости не остановится никогда – хотя книга и заканчивается вполне позитивно.Я оставлю её без оценки, потому что такое сложно оценивать. Надо признать, после первых пары глав я хотела её бросить, но – это была бы откровенная трусость.

Как бы не хотелось снова закопаться в интересные выдумки – правде нужно смотреть в глаза.

Пусть я и знала, кто такой есть Игорь Губерман и чем он знаменит, но дальше этой самой общей информации я никогда не продвигалась (и особого желания не возникало). Но, когда в рамках ДП-21 появилась возможность узнать что-то большее, чем сборник «гариков» – я немедля устремилась (хотя и знал, что рискую). И знаете, не пожалела.

С Богом я общаюсь без нытья

и не причиняя беспокойства,

глупо на устройство бытия

жаловаться автору устройства.

В самом начале книги автор предупреждает, что читатель обратился не по адресу, если надеется найти в книге описания ужасов тюремной жизни и нравов, сетования на судьбу и прочий слезоразлив. И это действительно так: Губерман совершенно не собирается использовать беспроигрышный вариант «рассказа об одноногой собачке», ведя свои лагерные дневники (за что ему отдельное огромное человеческое спасибо!). Напротив, книга написана в виде или личных заметок, или в виде писем жене; но не тех писем, которые шли официально, проходя все положенные проверки и цензуру, а тех, которые отправлялись окольными путями и имели шанс донести до воли реальную картину. Это живое плавное повествование о том, что происходило как внутри автора, так и вокруг него, этакие своеобразные путевые зарисовки путешественника-первопроходца для того(тех), кому в этих местах побывать не довелось. Исходя из самой сути этих записок не стоит ждать от текста какой-то особенной «чернухи», смачных или пикантных подробностей, хотя, конечно, sapienti sat – нужно только вчитаться. И вот тут, как мне кажется, важную роль сыграла личность самого Губермана: та призма, через которую преломляется окружающее, прежде чем попасть на бумагу заметок и – в дальнейшем – к читателю. То, что можно подать так, что не захочется дальше жить, он умудряется показать так, что видно – жить, на самом деле, стоит и еще как.

"– Нет, сейчас никак нельзя быть пессимистом, – сказал Писатель. – Больно время безнадежное, сейчас нельзя". Ведь Губерман пишет о вещах на самом деле неприглядных: это и состояние тюрем на пути к лагерю, и об отношении к заключенным как охраны, так и соседей по камере и бараку, о состоянии дел в лагере, об атмосфере безнадежности и общей незащищенности человека, сюда попавшего. О сложных, иррациональных обычаях внутри лагеря, о ритуалах, от которых зачастую зависит статус и как бы не сама жизнь человека. О том, как легко «попасть в непонятное», и что самое сложное – это отучиться в лагере делать кому-либо добро, за которое ты, в лучшем случае, ничего не получишь, а в худшем – огребешь по самое не балуйся…

"– Вообще я бы весь уголовный кодекс заменил одной статьей, чтобы судьи по ней давали от года до пятнадцати по своему усмотрению, а формулировка простейшая… Он замолчал, покуривая.

– Ну? – поторопили мы его.

– Неадекватная реакция на заботу партии и правительства, – сказал Бездельник."Еще он пишет о людях. Наверное, больше всего и сквозь весь текст – он пишет о людях. О том, как лагерь меняет людей – зачастую кардинально, до самых базовых установок. Причем, меняет не только заключенных, но и людей, просто тут работающих: охрану, обслуживающий персонал. Как ведут себя люди, впервые попавшие в тюрьму и лагерь, и люди, выбравшие этот путь повторно. О том, как можно в лагере сломаться и как трудно оставаться собой прежним. О том, как ты сам внезапно понимаешь, что в тебе основное, а чем ты можешь попуститься. Это все тоже, знаете… отрезвляющее чтиво.

Вообще, по итогу прочтения, могу сказать так: это, возможно, и не Литература с истинно большой буквы, но почитать эту книгу стоит.