Игорь Князький
Септимий Север. Африканец на Палатине
Дион Кассий даже приводит конкретный пример такой ситуации, когда войско Авидия Кассия строило мост через Тигр: «Так как на воинов, занятых постройкой моста в большом количестве обрушивались метательные снаряды, Кассий приказал пустить в дело катапульты и начать обстрел. И после того как варвары, стоявшие в первых рядах, были поражены, остальные отступили».90
Ещё до выступления в решающий поход римские военачальники сильнейшей муштрой и непрерывными учениями восстановили боеспособность легионов Востока. Теперь они соответствовали тем, кто прибыл им в помощь с Запада. В 163 году началось большое наступление на Армению, очередной раз угодившую под власть Парфии. Парфянам пришлось отступить, и их ставленник был низложен. На армянском престоле вновь оказался проримский царь. Но только возвращением господства над Арменией римляне не ограничились. В следующем 164 году они двинулись в Месопотамию одновременно по трём направлениям. У города Дура-Европос в кровопролитном сражении парфянская армия была разгромлена. Легионам открылась дорога на Вавилонию91. Селевкия, одна из царских резиденций, была вынуждена открыть ворота неприятелю, выговорив у римлян обещание, что город избежит разграбления и насилия со стороны победителей. Те уговор не соблюли. В декабре 165 года Селевкия была жестоко разграблена. Та же участь постигла и другую царскую резиденцию – Ктесифон, где был разрушен дворец Вологеза III92. Дион Кассий отметил, что римский военачальник (Авидий Кассий) «стойко выдержал натиск Вологеза и, в конечном счете, когда царь был покинут своими союзниками и начал отступление, преследовал и гнал его вплоть до Селевкии и Ктесифона; Селевкию он обрёк пожару, а царский дворец Вологеза в Ктесифоне разрушил до основания. На обратном пути он потерял очень много воинов из-за голода и болезней, но тем не менее с оставшимися в живых воинами возвратился в Сирию».93
Поскольку официально первым лицом на Востоке был Луций Вер, то Евтропий отдал должное и ему, не забыв однако указать, что славные победы были достигнуты действиями его полководцев: «Находясь в Антиохии и у границ Армении, он совершил много славного через полководцев своих. С 40 тыс. войском взял Селевкию, знаменитейший ассирийский город, за что удостоился триумфа. И вместе с братом своим, который приходился ему ещё и тестем, отпраздновал его».94
А вот Аммиан Марцеллин, рассказывая о безжалостном разграблении Селевкии, связывает это событие с началом чудовищной эпидемии чумы: «Во время разрушения последнего города войсками императора Вера, о чём было ранее рассказано, взята была со своего места статуя Комейского Аполлона и доставлена в Рим, где жрецы поместили её в храме Аполлона Палатинского. Рассказывают, что, когда после похищения этой статуи солдаты подожгли город и обыскивали храм, они наткнулись на узкую щель. Ожидая найти какие-нибудь драгоценности, они расширили её. Тут из одного закрытого тайника халдейских таинств выскочила на свет первичная чума. Заключая в себе зародыши неисцелимых болезней, она во времена того самого Вера и Марка Антонина прошлась от самых границ Персии до Рейна и Галлии, осквернив всю землю заразой и покрыв её трупами».95
Эта эпидемия, вспыхнувшая в Месопотамии, охватила огромные территории. Известия о её невиданном размахе содержатся даже в китайских источниках96.
А христианский историк Орозий сообщает, что именно во время Парфянской войны Марк Аврелий начал в Азии и в Галлии суровые гонения на христиан, «уже четвёртые после Нерона, и многие святые приняли венец мученичества»97.
Наиболее известными среди многочисленных жертв гонений Марка Аврелия были епископ Смирны Поликарп и Юстин Философ98. Преследования последователей Христа проводились по именному императорскому повелению. Епископ Сардийский Мелитон свидетельствовал об этих распоряжениях Марка Аврелия: «Вышли новые указы, которыми преследуется род людей богобоязненных». Он оценивал таковые столь жестокими, что их «не заслуживали бы и неприязненные варвары»99. Сведения эти сохранил в «Церковной истории» Евсевий Кесарийский. К сожалению, подлинные их тексты до нас не дошли100. Причины, вызвавшие столь жестокое отношение Марка Аврелия к христианам, достаточно очевидны. Прежде всего, стоическая философия, которой он был предан и разумом, и сердцем, была глубоко враждебна к вере Христовой101. Помимо этого император должен был гнать христиан как государственный руководитель, опирающийся на языческие идейные устои своей державы102. Христиане же во всём и всегда давали понять, что их религиозная община совершенно чужда духовным ценностям Римской империи. Отсюда их столкновение с имперской властью было неизбежно. Марк Аврелий, будучи до мозга костей представителем языческой греко-римской цивилизации, не мог не стать гонителем христиан как силы, враждебной ценностям, которые он глубоко и искренне почитал, и на каковые опиралась его держава. Если Адриан был вполне терпим к христианам, не очень-то вникая в суть их учения, если толерантный Антонин Пий не издавал никаких указов против христианства, то именно просвещённейший император-философ должен быть признан первым идейно убеждённым гонителем новой веры.
Вернёмся к событиям римско-парфянской войны, где обе стороны понесли жестокий урон из-за чумы. Парфянам удалось вернуть большую часть ранее захваченных римлянами владений и оттеснить неприятеля на север Месопотамии. Там однако легионы достаточно уверенно держались. В 166 году мир между двумя великими державами был подписан. Конкретные его статьи до нас не дошли. Всё же, опираясь на исследования Теодора Моммзена, можно обозначить основные условия этого договора103. В Северной Месопотамии римлянам удалось утвердиться. Западная её часть, Осроена, стала вассалом Рима, парфянский ставленник был из Эдессы изгнан. Восточная часть, Адиабена, превратилась в пограничную территорию. К Риму отошли большие города Дура-Европос, Нисибис, Харан. Всё это давало Империи важное стратегическое преимущество, ибо с новой границы легионы могли уверенно начинать наступление на юг к Ктесифону.
Марк Аврелий и Луций Вер украсили свои имена титулом «Парфянский». Поскольку война оказалась в целом победной и принесла державе пусть и не очень большие, но важные территории, то это было оправдано. Состоялся триумф. Первый, спустя два столетия, триумф в Риме в честь действительной победы над Парфией. Впервые такового удостоился Публий Вентидий Басс в 36 г. до н. э., победивший сначала лучшего парфянского полководца Франипата, затем царевича Пакора, чью голову потом торжественно возили по городам римского Востока в отмщение за глумление парфян над головой Марка Лициния Красса. А вот триумф, проведённый Адрианом в 117 году в честь побед Траяна над парфянами, справедливо считать даже не квази, а псевдо-триумфом. Ведь римлянам тогда пришлось убираться из парфянских владений, даже толики завоеваний не сохранив.
Марку Аврелию по итогам пятилетней войны с Парфией принадлежит честь последнего расширения пределов Римской империи. Подданные оценили военные достижения императора-философа. На знаменитом конном памятнике Марку Аврелию на Капитолии не сохранилась, увы, одна немаловажная деталь. Изначально под копытом поднятой ноги лошади цезаря-победителя находилась небольшая фигурка царя Вологеза III. Символ впечатляющий!
Увы, насладиться миром после достигнутой победы, как самой Империи, так и её правителю не довелось. В 166 году германские племена лангобардов и обиев, переправившись через Дунай, вторглись в Паннонию. Римские легаты Виндекс и Кандид умело отразили нападение варваров, но, к несчастью, это столкновение стало только началом многолетней так называемой Маркоманской войны на всей дунайской границе Империи104. Римлянам в ходе её пришлось сражаться: с германскими племенами – маркоманами, свевами, квадами, вандалами, хаттами и др.; с иранцами – сарматами, язигами, аланами; с фракийцами-костобоками. Шло настоящее человеческое наводнение105. Такой войны на своих рубежах римляне ещё никогда не вели. Отсюда они справедливо уподобляли её Пунической106. В ходе этой войны варвары проникали даже в Италию, подступая к Аквилее на Адриатике. Северные фракийцы-костобоки, обитатели Восточного Прикарпатья и Попрутья, разорив Дакию, двинулись через Дунай. Пройдя Мёзию, Южную Фракию и Македонию, они вторглись в Грецию, где добрались до Аттики. Там им удалось разрушить святилище Деметры в Элевсине близ Афин!
«Перед этим чудовищным натиском всех варварских сил Марк Аврелий проявил поразительную силу. Он не любил войны и вёл её против личного желания; но, когда это оказалось необходимым, он повёл её хорошо, стал великим полководцем по обязанности».107 Как здесь не согласиться с Эрнестом Ренаном!
При этом в самое тяжёлое время непрерывных сражений цезарь-философ находил время для своих учёных трудов. Книга I его творения «К самому себе» завершается словами: «Писано в области квадов, на берегу Грануи (северный приток Дуная)»108. Марку Аврелию не только удалось отбить натиск неисчислимых полчищ варваров, но, перейдя в наступление, он перенёс военные действия на земли к северу от Дуная. Цели этого вторжения были у него самые серьёзные: он намеревался отодвинуть естественные рубежи Империи с дунайских берегов к Западным Карпатам, Бескидам. Здесь цезарь вознамерился создать две новые римские провинции Маркоманию и Сарматию109. Но расширить владения Империи не только за Евфратом, но и за Дунаем Марку Аврелию не было суждено. 17 марта 18о года император скончался от чумы в Виндобоне (совр. Вена). Луций Вер умер раньше, ещё в 169 году. Реальным соправителем он не был и делал лишь то, что старший брат ему поручал. Говоря о цезаре-философе, нельзя не отметить его удивительного для той эпохи великодушия. Яркий пример тому мятеж Авидия Кассия. Этот подлинно выдающийся военачальник в 175 году неожиданно провозгласил себя императором. До него дошли слухи, что якобы Марк Аврелий скончался… Однако войско за ним не пошло, да и вскоре стало известно, что законный правитель пребывает в добром здравии. Тогда сами воины убили взбунтовавшегося полководца. Вопреки сложившейся практике цезарь отказался от поступления конфискованного имущества и состояния мятежника в императорский фиск. Всё это поступило в эррарий – казну, контролируемую сенатом. Но главное: Марк Аврелий не стал преследовать детей и родственников Авидия Кассия! Интересен комментарий Аммиана Марцеллина о событиях 175 года: «Когда Кассий посягнул в Сирии на императорский сан, Марку была доставлена захваченная связка писем, адресованных Кассием заговорщикам, так как взят был в плен тот, кто должен был их доставить. Марк, не распечатывая, приказал тут же её сжечь, находясь ещё в Иллирике, чтобы не узнать своих противников и против воли не возненавидеть их».110
Главным памятником Марку Аврелию стала воздвигнутая в 176–193 гг. триумфальная колонна по образцу колонны Траяна высотой в тридцать метров. Площадь, где она была установлена, находясь там и поныне, так и называется Пьяцца Колонна111. Не сохранилась только статуя самого Марка Аврелия, венчавшая этот замечательный памятник. В христианскую эпоху её заменили статуей апостола Павла. Такая вот запоздалая месть ревностному гонителю христиан!
Примечания к I главе
1 Birley A.R. Septimus Severus, the African Emperor. London; New York, 1999, p. 8.
2 Секст Аврелий Виктор. О цезарях. XX, 28.
3 Birley A.R., р.8.
4 Джонс А.Х.М. Гибель античного мира. Ростов-на-Дону. 1997, с. 526.
5 Страбон. География. II, 5, 33.
6 Гай Юлий Цезарь. Записки. Африканская война. 7.
7 Там же. 97.
8 Ростовцев М.И. Общество и хозяйство Римской империи. СПб., 2000, т. I., с. 86.
9 Там же.
10 Там же.
11 Birley A.R. Hadrian. The Restless Emperor. London, New York, 1997, p. 16.
12 Элий Спартиан. Север. I. (4) – Властелины Рима. Биографии римских императоров от Адриана и до Диоклетиана. Пер. С.П. Кондратьева; под ред. А.И. Доватура. М., 1992.
13 Элий Спартиан. Север. I. (5).
14 Секст Аврелий Виктор. Извлечения о жизни и нравах римских императоров. XX. (8).
15 Birley A.R. Septimus Severus, the African Emperor, p. 25.
16 Элий Спартиан. Север. I. (4).
17 Дион Кассий. Римская история. LXXIII. 16 (1).
18 Элий Спартиан. Север. XIX. (8).
19 Иоанн Малала. Хроники. 12.18 (291).
20 Адриан Голдсуорти. Падение Запада. Медленная смерть Римской империи. М., 2014, с. 109.
21 Birley A.R. Septimus Severus, the African Emperor, p. 34.
22 Ibidem, p. 25.
23 Адриан Голдсуорти. Падение Запада, с. 109.
24 Там же.
25 Секст Аврелий Виктор. О цезарях. XX. (22).
26 Евтропий. Краткая история от основания города. VIII. 19.1.
27 Дион Кассий. Римская история. LXXVII. 16 (1).
28 Элий Спартиан. Север. XVIII. (5).
29 Ренан Эрнест. История первых веков христианства. Жизнь Иисуса. Апостолы. М., 1991, с. 555.
30 Корнелий Тацит. История. 1,15.
31 Там же. 1,16.
32 Гай Светоний Транквилл. Жизнь двенадцати цезарей. Божественный Веспасиан. 25.
33 Тацит. Диалог об ораторах. 28.
34 Секст Аврелий Виктор. О цезарях. XV. (1–2).
35 Секст Аврелий Виктор. Извлечения о жизни и нравах римских императоров. XV. (6).
36 Евтропий. Краткая история от основания города. VIII. 8.1, 2.
37 Юлий Капитолин. Антонин Пий. II.
38 Дион Кассий. Римская история. LXX. 1 (1).
39 Гиббон Эдуард. Закат и падение Римской империи. – СпБ., 2020, с. 8о.
40 Bryant Е. The Reign of Antoninus Pius. – Cambridge, 1995, p. 128.
41 Крист Карл. История времён римских императоров. Том I. Ростов-на Дону, 1997, с. 436.
42 Bury J.B. A History of the Roman Empire from its Foundation to the Death of Marcus Awrelius. London, 1893, p. 526.
43 Ibidem, p. 524.
44 Циркин Ю.Б. Политическая история Римской империи. Т – 1, 2. СПб., 2019; Т – 1, с. 319–320.
45 Там же. Т – 1, с. 319.
46 Там же.
47 Там же., с. 320.
48 Там же.
49 Bury J.B. Op. cit, р. 527.
50 Крист Карл. История времён…, с. 437.
51 Марк Аврелий. К самому себе. VI. 30.
52 Ренан Эрнест. Марк Аврелий и конец античного мира. Ярославль, 1991, с. 9.
53 Элий Спартиан. Север. I. (5).
54 Там же.
55 BirleyA.R. Septimus Severus…, р. 38.
56 Ibidem.
57 Ibidem.
58 Ibidem, p. 25.
59 Ibidem.
60 Syme R. Appendixes. – Tacitus, Vol. 2, Oxford, 1958, p. 780.
61 Секст Аврелий Виктор. О цезарях. XX. (28).
62 Там же.
63 Евтропий. VIII. 18.1.
64 Там же.
65 Элий Спартиан. Север. II. (3).
66 Кравчук Александр. Галерея римских императоров. Екатеринбург-Москва, 2011, с. 375.
67 Светоний. Божественный Клавдий. 25. (1).
68 Стивен Дандо-Коллинз. Легионы Рима. Полная история всех легионов Римской империи. М., 2013, с. 45.
69 Там же.
70 Светоний. Божественный Клавдий. 25. (1).
71 ГолдсуортиА. Во имя Рима. Люди, которые создали империю. М., 2006, с. 415.
72 Элий Спартиан. Север. II. (1).
73 BirleyA.R. Septimus Severus…, р. 46.
74 Элий Спартиан. Север. II. (5–7).
75 Там же. III. (1).
76 Там же. VIII. (1–2).
77 Там же. III. (6).
78 Кравчук Александр. Галерея…, с. 375.
79 Марк Аврелий. К самому себе. 1.1–3; 16–17.
80 Нельсон Кэрол Дибвойз. Парфянское царство. М., 2019, с. 156.
81 Там же.
82 Стивен Дандо-Коллинз. Легионы Рима…, с. 486–487.
83 Там же, с. 487.
84 Дион Кассий. Римская история. LXXI. 2. (1).
85 Нельсон Кэрол Дибвойз. Парфянское царство, с. 157.
86 Дион Кассий. Римская история. LXXI. 2. (2).
87 Нельсон Кэрол Дибвойз. Парфянское царство, с. 157.
88 Стивен Дандо-Коллинз. Легионы Рима…, с. 488.
89 Дион Кассий. Римская история. LXXI. 3. (1).
90 Там же.
91 Малькольм Колледж. Парфяне. Последователи пророка Заратустры. М., 2004, с. 166.
92 Там же.
93 Дион Кассий. Римская история. LXXI. 2. (3).
94 Евтропий. Краткая история…, VIII. ю. 2.
95 Аммиан Марцеллин. Римская история. XXIII. 6. 24.
96 Малькольм Колледж. Парфяне, с. 166.
97 Орозий. История против язычников. VII. 15. 4.
98 Евсевий. Церковная история. IV. 15, 16.
99 Евсевий. Церковная история. IV. 26.
100 Лебедев А.П. Эпоха гонений на христиан. М., 1994, с. 77.
101 Ренан Эрнест. Марк Аврелий…, с. 36.
102 Лебедев А.П. Эпоха гонений…, с. 75.
103 Чернявский Станислав. Парфянская империя. М., 2019, с. 217.
104 Дион Кассий. Римская история. LXXI. 3. (1–2).
105 Ренан Эрнест. Марк Аврелий…, с. 140.
106 Евтропий. Краткая история…, VIII. 12. 2.
107 Ренан Эрнест. Марк Аврелий…, с. 141.
108 Марк Аврелий. К самому себе. 1.17.
109 Махлаюк А.В. Римские войны. М., 2003, с. 426.
110 Аммиан Марцеллин. Римская история. XXI. 16.11.
111 Фёдорова Е.В. Люди императорского Рима. Ростов-на-Дону, 1998, с. 186.
Глава II
Из политического небытия – к подножию власти
Марк Аврелий, будучи ответственным правителем Империи, не мог заранее не позаботиться о преемнике. Хотя сам он обрёл высшую власть согласно завещанию ещё Адриана, где он был обозначен в качестве наследника Антонина Пия, эта система передачи императорского престола, похоже, не была ему симпатична. Марк Аврелий явно предпочёл практике всех предшествовавших Антонинов, с Нервы начиная, возвращение к опыту Веспасиана, жёстко настоявшего на прямом наследовании власти и создавшего первую в чистом виде династию во главе Римской империи. Философ на троне не искал кандидатов в преемники вне своей семьи. Потому сын его Луций Аврелий Коммод со 176 года стал именоваться Цезарем, что означало его положение как соправителя и, понятное дело, грядущего наследника императорской власти. Знаковым здесь стало возвращение Марка Аврелия в столицу после успешной войны в Паннонии, когда он «отпраздновал триумф вместе со своим сыном Коммодом Антонином, который уже тогда был объявлен Цезарем»1. Триумф состоялся 3 декабря 176 года и проводился в честь победы над германцами и сарматами.
Историкам уже более восемнадцати веков свойственно упрекать Марка Аврелия в крайне неудачном выборе наследника. Но вот мог ли сам император предвидеть столь плачевный поворот дел в Империи из-за своего решения? Дион Кассий, современник тех событий, писал так: «Он Коммод не был коварным от природы, но, напротив, как и любой из людей, был рождён незлобивым, однако из-за своего простодушия, а вдобавок и боязливости стал рабом своих приятелей и их стараниями, по неведению, вначале был уведён с лучшего пути, а затем дошёл до разнузданных и кровожадных привычек, которые стали его натурой. Мне кажется, что Марк и это предвидел со свойственной ему проницательностью. Коммоду было девятнадцать лет, когда умер его отец, оставив ему многочисленных опекунов из числа лучших сенаторов».2
Биограф же Марка Аврелия Юлий Капитолин уверенно заявлял, что Коммод был порочен изначально, что отец, зная об этом, «желал смерти сына, так как предвидел, что тот будет таким, каким он и оказался после смерти отца; он боялся, как он сам говорил, что сын будет подобен Тиберию, Калигуле и Домициану»3. Как уже отмечалось, этот источник имеет далеко не лучшую славу, и многие сведения, сообщаемые его авторами, вызывают немалые сомнения в их точности. Мог ли Марк Аврелий заранее знать, насколько к худшему изменится сын после прихода к власти? Да и мог ли сам Коммод так уж откровенно проявлять при отце свои порочные наклонности, если вообще таковые в юности были ему свойственны?
Итак, в Риме появился новый девятнадцатилетний император. С этого времени он официально именовался Марк Аврелий Коммод Антонин Август. Первым его деянием стало заключение мира, завершившего четырнадцатилетнюю серию войн Империи с варварами на всём протяжении её Дунайского лимеса. «Помимо тех условий, на которых договорился с ними его отец, он поставил им новые: выдать ему перебежчиков и вернуть пленников, которых они захватили после предыдущего соглашения, а также уплачивать ежегодную дань в виде определённого количества зерна (от чего он позже их освободил). Кроме того, он получил от них кое-какое оружие и воинов – тринадцать тысяч от квадов и меньшее количество от маркоманов, за что разрешил им не поставлять контингенты ежегодно. Сверх того он потребовал, чтобы они не устраивали сходки часто и в разных местах, а собирались бы раз в месяц в одном и том же месте и в присутствии римского центуриона, а также чтобы они не воевали с язигами, бурами и вандилами. На этих условиях он заключил мир и покинул все сторожевые укрепления в их земле по ту сторону от установленной пограничной полосы».4
В Римской империи наступил долгожданный мир, и потому население приветствовало молодого императора, сумевшего завершить столь тяжёлую, кровопролитную и разорительную войну. Сам договор был вполне почётным, обеспечивая безопасность дунайских рубежей державы. Да, планы создания новых провинций Маркомании и Сарматии остались неосуществлёнными, но насколько они вообще были реальны? Удержание и оборона новых рубежей, которые ещё предстояло обустроить, потребовали бы и огромных затрат, и дополнительных легионов. А вот доходы от грядущих провинций были весьма сомнительны…
Пора вернуться к нашему герою. Как же отразилась на карьере Луция Септимия смена власти в Империи? В начале правления Коммода Север продолжал командовать IV Скифским легионом, контролировавшим главную переправу через Евфрат на Парфянской границе5. Вскоре, однако, всё поменялось, и ему пришлось военную службу оставить. Возможно, новая власть не испытывала к нему должного доверия. Не исключено, что у Луция не сложились отношения с могущественным префектом претория Тигидием Переннисом, бывшим в 182–185 годах вторым лицом в Империи.
Освободившись от службы, Север отправился путешествовать по просторам Римской державы. Прежде всего он посетил Афины. Как сообщает нам о целях прибытия в Элладу Элий Спартиан, Луций отправился туда «ради науки, святынь, сооружений и древностей»6. Как видим, стремление к познанию, к повышению уровня своего образования, интерес к культурным достижениям прошлого не иссякли у Севера и в зрелом возрасте, когда он был уже на второй половине четвёртого десятка. С самими афинянами, правда, отношения у него почему-то не сложились, и в этом славном городе Луцию Септимию были нанесены какие-то обиды. Должно быть весомые, поскольку он не пожелал о них забыть и стал врагом Афин. Спустя годы, возглавив Империю, Север припомнил афинянам былое и отомстил, уменьшив привилегии их города7.
Как частное лицо Луций вновь побывал в Сирии, но на сей раз не в расположении пограничного легиона, а в городе Апамее на Оронте, где находился крупнейший храм бога Ваала. Здесь он пожелал обратиться к храмовому оракулу высокопочитаемого его пуническими предками, да и, наверное, им самим божества. Тот выдал ему пророчество почему-то стихами Гомера из «Илиады»:
«Зевсу, метателю грома, главой и очами подобный,
Станом Арею великому, персями – Эннесигею…»8
Эти строки из второй песни поэмы относятся к царю Микен Агамемнону, возглавившему поход ахеян против Трои:
«Словно как бык среди стада стоит, перед всеми отличный,
Гордый телец, возвышается он меж телиц превосходный:
В день сей таким сотворил Агамемнона Зевс Олимпиец,
Так отличил между многих, возвысил средъ сонма героев».9
Сравнение Севера с Агамемноном, главным из царей ахеян, коего Гомер уподобляет громовержцу Зевсу, богу войны Аресу, колебателю земли Посейдону (Энносегею) – более, нежели лестное. Его можно истолковать лишь однозначно: быть тебе царём! Будучи человеком суеверным, подобно множеству людей во все времена и эпохи, предававшим исключительное внимание предсказаниям и снам, Луций не мог не быть потрясён подобным пророчеством и уж конечно запомнил его. Возможно, тогда же в храме Ваала он мог познакомиться и с юной дочерью его главного жреца Юлией Домной… Греческий ответ оракула святилища семитского божества не должен удивлять. Сирия была политическим центром Селевкидской эллинистической державы, каковую часто и называли Сирийским царством. Язык эллинов получил в ней широкое распространение наряду с местным арамейским (сирийским).
В 185 году трагически оборвалась достигшая исключительных высот карьера Секста Тигидия Перенниса. Три года он держал в руках все нити государственного управления, поскольку «Коммод, целиком посвятивший себя состязаниям колесниц и всяким беспутным занятиям, можно сказать, вообще не выполнял никаких государственных обязанностей, и Перенний, будучи вынужден заниматься не только военными, но и всеми прочими делами, управлял государством. Соответственно и воины, когда происходило что-то, что им было не по нраву, возлагали вину на Перенния и таили против него злобу»10.
Заговор против временщика возглавил один из приближённых Коммода Клеандр, сумевший, очевидно, завоевать большое доверие цезаря. Поддержку перевороту оказали легионы, стоявшие в Британии. В итоге Переннис был низвергнут, убит после жестоких истязаний, а вместе с ним погибли его жена, сестра и двое сыновей. Так картину представил Дион Кассий. Справедливости ради надо сказать, что за три года до этой трагедии сам Переннис организовал низвержение и гибель своего предшественника на посту префекта претория Патерна.
Любопытно, что в других источниках иная версия гибели всесильного временщика. Согласно Геродиану, заговор опирался на поддержку легионов, дислоцированных в Паннонии11. А вот биограф Коммода Элий Лампридий объяснял гибель Перенниса местью сенаторов, которых префект отстранил от руководства легионами во время военных действий в Британии и отдал эти должности всадникам, поскольку сам принадлежал к их сословию12. Противоречия в источниках стали предметом исторического исследования13. Учитывая, что Дион Кассий не просто современник событий, но во время их ещё и находился в столице, есть смысл считать его сведения наиболее близкими к истине.
В итоге Клеандр, уроженец Малой Азии, фригиец, раб, ставший либертином, достигший в императорском дворце должности спальника и потому близкий к особе императора, оказался на вершине власти, став префектом претория. Коммод по-прежнему предавался самым разным удовольствиям.
«А императорские вольноотпущенники во главе с Клеандром после смерти Перенния стали творить всевозможное зло – продавать всё, за что можно было выручить деньги, глумиться над людьми и бесчинствовать.
Основную часть своей жизни Коммод посвящал развлечениям, лошадям, звериным травлям и гладиаторским боям. В самом деле, помимо того, что он устраивал дома, Коммод и на глазах народа часто убивал и множество людей, и многих животных. Так, в течение двух дней подряд он один, своими собственными руками прикончил пятерых гиппопотамов и двух слонов, а вдобавок убил несколько носорогов и жирафа. О таких-то вещах и написано у меня на протяжении всего рассказа о его правлении».14 Известно, что за двенадцать с небольшим лет своего царствования Коммод выходил на арену в качестве гладиатора 755 раз!
Пока происходили эти бурные события в верхах Империи, карьера Луция Септимия Севера вновь пошла в гору. Думается, это могло стать следствием гибели Перенниса. Из политического небытия его вернули на высокую должность – он стал наместником Лугдунской Галлии (Лугдун – совр. Лион). Провинция была значимой, обширной, на юго-востоке соседствовала с Италией.
В новой своей должности заскучавший должно быть от праздной жизни Север проявил себя наилучшим образом. Как пишет Элий Спартиан: «За свою строгость, внимательность и бескорыстие он стал любим галлами больше, чем кто бы то ни было другой».15 Любопытно, что Луций являл собой образец толкового, успешного и, главное, чуждого коррупции наместника в то время, когда, если доверять Диону Кассию (а не доверять особых оснований нет!), при новом префекте претория Клеандре всеобщая продажность в столице просто зашкаливала! Получается, безобразия, творившиеся на Палатине, вовсе не обязательно сказывались на жизни провинций. Конечно, среди проконсулов, пропреторов, легатов попадались очень разные люди, но, думается, дельных руководителей среди них было немало. Почему бы и не большинство?
Находясь в Лугдуне, овдовевший Север сочетался вторым браком. Его женой стала Юлия Домна. Та самая дочь жреца Ваала в Апамее, с которой он мог познакомиться во время своей поездки в Сирию. В поисках новой спутницы жизни Луций тщательно изучал гороскопы самых разных возможных невест. Не стоит иронизировать над этим, поскольку астрология не утратила популярности и среди людей XXI века… Каким-то образом Северу стал известен и гороскоп Юлии Домны, гласивший, что ей предстоит соединить свою судьбу с царём… Неудивительно, что Луций, помнивший предсказание, сделанное ему в Апамее, пригласил Юлию в Лугдун, где они сочетались браком в 184 году. У супругов родился первенец 4 апреля 188 года, получивший при рождении имя Луций Септимий Бассиан, а ещё через год родился второй сын – Публий Септимий Гета.
Пребывание в Галлии ознаменовалось для Севера не только деятельным и достойным исполнением своих служебных обязанностей, не только обустройством своей семейной жизни, но и участием в подавлении восстания некоего Матерна, причинившего немало беспокойства и проблем римским властям. Кто же он такой, и что привело к мятежным событиям в Галлии?
Согласно сообщению Геродиана: «Был некий Матерн, прежде воин, осмелившийся на многие ужасные поступки, покинувший ряды войска и уговоривший других бежать вместе с ним от тех же обязанностей; собрав в короткое время большую шайку злодеев, он сначала разбойничал, делая набеги на деревни и поля, завладев же множеством денег, он с помощью щедрых обещаний даров и участия в дележе добычи собрал большее число злодеев, так что их оценивали уже не как разбойников, а как военных преступников. Они нападали уже на крупнейшие города и, насильно взламывая имевшиеся в них тюрьмы, освобождая от оков и выпуская заключённых по любым обвинениям, обещая им безнаказанность, своими благодеяниями привлекали их к своему союзу. Опустошая всю страну кельтов и иберов, вторгаясь в крупнейшие города, частично сжигая их, прочее же подвергая разграблению, они уходили. Когда об этом было сообщено Коммоду, он рассылает наместникам провинций послания, преисполненные гнева и угроз, обвиняя их в беспечности, и приказывает им собрать против тех войско. Те, узнав, что против них стягиваются силы, удалились из тех местностей, которые они опустошали, и тайком самыми скорыми и недоступными путями небольшими группами начали проникать в Италию; Матерн стал уже задумываться об императорской власти и более великих делах. Вследствие того, что в прежних его начинаниях удача превзошла все ожидания, он счёл необходимым, совершив нечто великое, добиться успеха или, раз уже он подвергся опасности, погибнуть не незаметно и не без славы. Полагая, что сила у него не столь большая, чтобы в столкновении при равных условиях и при открытом нападении устоять против Коммода (он принимал в расчёт, что масса римского народа ещё продолжает быть преданной Коммоду, а также преданность окружавших его телохранителей), он надеялся одолеть его с помощью хитрости и ума. И он придумывает следующее. В начале весны каждого года, в определённый день римляне совершают шествие в честь матери богов, и все имеющиеся у кого бы то ни было драгоценные вещи и императорские сокровища, всё, что замечательно благодаря материалу или искусству, проносится в шествии впереди богини. Всем предоставляется неограниченная возможность всяких шуток, и каждый принимает вид, какой хочет; нет столь большого и высокого звания, облекшись в одежды которого, всякий желающий не мог бы шутить и скрывать истину, так что нелегко различить подлинного и представляемого.
