Тиберий: третий Цезарь, второй Август… – Игорь Князький

Недавно читала биографию матери Тиберия – Ливии Друзилле итальянского автора, и захотелось тут же прочитать эту книгу, которая тоже долго ждала своего часа на полке. И, надо сказать, мне удалось углубить и детализировать свои знания о периоде правления Октавиана и Тиберия. Однако, неожиданно выяснилось, что Лоренцо Браччези и Игорь Князький трактуют одни и те же события по-разному. Ниже я приведу наиболее значительные различия.Первым открытием для меня было то, что Юлия, родная дочь отчима Тиберия, Октавиана, была влюблена в Тиберия и с охотой вышла за него замуж. Более того, она пыталась сблизиться со своим сводным братом, уже будучи замужем за Марцеллом. Браччези, наоборот, считает, что это скорее Ливия, пробивая дорогу к трону для старшего сына, пыталась породнить его с Юлией, и попытка удалась не с первого раза.Второе сильное расхождение – это смерть Друза, младшего брата Тиберия. Здесь утверждается, что в походе на Германию, Друз сильно заболел, к тому же ещё и сломал ногу, обеспокоенный брат пустился за ним, но прибыл, когда тот уже был мёртв. Итальянский автор приводит свидетельство, что Друз был мёртв где-то на пути в Рим, но Тиберий застал его ещё живым. Также он допускает возможность убийства/заказного убийства с согласия Ливии. Князький ничего не пишет о различии материнских чувств императрицы к своим сыновьям, Браччези же подчёркивает её патологическую любовь к первому сыну и допускает, что Ливия была способна и на убийство собственного ребёнка, чтобы увидеть Тиберия на троне.Ещё один момент, где точки зрения обоих авторов расходятся – это смерть Луция и Гая – внуков Октавиана. Браччези уверен, что это Ливия «извела всех детей Юлии, кроме Агриппины», у Князького оба погибают от болезни. По поводу младшего сына – Постума, тоже не всё ясно, у Князького, скорее, он действительно разочаровал Октавиана и был «несколько не в себе», в книге о Ливии – это опять интриги и устранение ненужных конкурентов, за которыми стоит всё та же она.В одном авторы схожи точно– Тиберий стал наследником Октавиана только потому, что больше никого не осталось. Императором Тиберий стал уже в зрелом возрасте и поначалу проводил благоприятную для римлян политику – минимизировал непроизводительные расходы и сократил налоговое бремя населения. Удалось создать такую финансовую прочность, что даже во время стихийных бедствий, пострадавших удалось поддержать материально, заново отстроить их дома после землетрясений и пожаров. Нравственность также беспокоила его, император велел следить за кабаками и прочими увеселительными местами.Если бы Тиберий продолжал и дальше гармонично и взвешенно управлять государством, то вероятно, пополнил список «добрых императоров», но его подозрительность и необъяснимая жестокость возымела верх, и шквал репрессий обрушился на население, судам и обвинениям не было конца, а свобода слова и вовсе была запрещена. Интриги и заговоры, настоящие и мнимые, в итоге сыграли злую шутку с государством, Тиберий не успел передать власть и его преемником станет один из самых худших римских императоров.

«Власть – это волк, которого я держу за уши».Тиберий – своего рода загадка. Легко понять, как вседозволенность снесла крышу юнцам Калигуле и Нерону. Тиберий же получил власть в пожилом по тем временам возрасте 56 лет. И, как говорится, ничто не предвещало. Его биограф листает Веллея Патеркула, Светония, Тацита, но находит лишь факты в пользу своего героя. Тиберий прославился как прекрасный полководец, «слуга царю, отец солдатам». С нелюбимой и распутной женой вел себя безукоризненно. С другими возможными наследниками не враждовал. Может, ему просто не стоило доверять государственную власть? Политика – это тот еще кошмар, часто именно для военных, не привыкших ни интриговать, ни пиариться. Но и первые свои годы в роли императора Тиберий провел с пользой для империи. Чем дальше, тем больше меня интересовал вопрос: что же случилось? Как мог храбрый полководец, эффективный правитель превратиться в чудище? Ответ Игоря Князького показался мне достаточно убедительным.

Скульптор сумел передать фирменную мрачность императора.