Игорь Сотников
Свидетели восьмого дня – 3
В общем, Кристина берёт эту вазу и в один замах смахивает в неё все столовые приборы со стола. Затем прямо всучивает эту вазу онемевшему в конец Антону, и чтобы он сильно много не думал насчёт того, что от него теперь ожидают, Кристина озвучивает ту загадку, которую ему, возможно с привлечением своих коллег по цеху, нужно будет разгадать. – Принеси мне то, что мне понадобиться. И ничего лишнего. Пора уже начать заботиться о природе. И первый шаг к этому, использовать в своей жизни только самое необходимое.
Что и говорить, а накрыла Кристина Антона этой зелёной повесткой дня, апологетом которой она, скорей всего, является. И тогда многое насчёт её нестандартного поведения получает для себя разъяснение. Все эти активисты современных, да и прошлых течений, обладают и несут собой нестандартную технику и выражения мышления. А так как они провозглашают новые идеи и доносят всё это до людей, ещё не внявших тому, что они никуда не денутся и им не удастся отсидеться у себя дома в тёплом уголке от всех этих тенденций нового миропорядка и изменений, и их правоприменения в общую и частную сторону, то они почти что всегда ведут себя громогласно, с вызовом общественному порядку. И с ними попробуй поспорь в плане хотя бы попросить их быть чуточку потише и помедленней в сторону доводить до всех то, чего они декларируют, то в миг ты будешь изобличён, как враг прогресса и свободы воли.
– Что стоишь. Иди, выполняй заказ. – Отсылает Антона с глаз долой Кристина. И Антон, погружённый в полную растерянность, на ватных ногах уходит туда, откуда он вот такой весь вышел, в административный закоулок, где его уже ожидают с нервными и волнительными лицами его коллеги по рабочему процессу. Где в них так и читается желание немедленно знать, что там случилось такое, что у тебя, Антон, лица на месте нет. А это такое удивительное и в чём-то фантастическое дело, – кто знал, что такой факт твоей реальности будет замечен, – что не может никого из нас оставить равнодушным даже к тебе.
И вот лучше бы они все помалкивали и занимались бы своими прямыми обязанностями. Тем более, как не им, каждый вечер сталкивающимся с результатом того, к чему ведёт излишнее любопытство, и тяга лезть туда, куда тебя не просят, не знать, к чему всё это ведёт. Но они спросили, и сами тогда напросились.
– Вот. – Ставит на стол вазу со столовыми приборами там Антон, так многозначительно на слова ставя своих коллег в позу полного икс, то бишь недоразумения.
– Что вот? – ни черта не поймёт администратор ресторан Казимир, с какой это стати Антон себя так дерзко ведёт. Его по-хорошему спрашивают, что к чему, а он тут их прямо на три буквы посылает так завуалировано. Ну раз вы так хотите знать, то Антон всё как есть расскажет, ничего не только не утаивая, а он плюс ко всему тому, что было можно и не можно рассказать, и от себя некоторых домыслов прибавит, что б, вам всем тут пусто было за вашу трусость, по причине которой теперь им тут ломай голову над тем, какой столовый прибор выбрать для подачи к столу той стерве.
И как это всегда бывает, то умолчать в себе свою откровенную глупость не могут те, кто считает тут себя самым умным, а всех остальных дураками.
– Надо, – с умным и глубокомысленным лицом делает вот такое заявление кто-то из глубины коллег, подсобный рабочий Алексаил, – с ориентироваться с её заказом. Если она закажет суп, то мы ей подадим ложку, ежели макароны, то вилку…А если пирог? – прямо срезает Алексаила шеф-повар Микеле, в край удивлённый озвученным Алексаилом ассортиментом блюд, которые только по его разумению могут присутствовать в ресторане приличного толка, под его руководством. – Какие-такие макароны?! – в нервный озноб выпадает от таких слов Микеле.
И, конечно, Алексаил был заткнут в себя всем тем недоразумением, которое он себе вдруг позволил и на которое ему указал Микеле.
А этот Алексаил, что за человек такой подозрительный, и кто его вообще принял в этот дружный и сплочённый на одной идее, сделать жизнь насыщенней и питательней для всех людей, коллектив, не только не собирается знать своё место, там, в углу кухни, у посуды, а он считает, что как и все тут имеет право на своё слово. И раз Микеле у него интересуется и получается, что с его мнением считается, то он не промолчит, как от него всеми ожидается очень глубокомысленно, давая всем тут пищу для размышления в положительную для себя сторону, – Алексаил всё-таки не полностью конченый человек, знает, когда заткнуться, – а он сволочь такая, это своё мнение вытаскивает в свет.
– По-флотски. – Делает вот такое, прямо корёжащее разум Микеле и всех вокруг заявление этот подлый Алексаил, скрытый вегетарианец. И теперь вопрос о выборе столового прибора для нервной посетительницы не только с места не сдвинулся, а он якорем тут встал.
Что, впрочем, никак не сказалось на этой, уже не столь нервной, а скорей уже в чём-то успокоившейся и довольной гражданки, Кристины. Кто искоса так, с иронической насмешкой посмотрела на слегка прибалдевшего Алекса, и раз ему нужны пояснения всему тому, чему он стал сейчас свидетелем, то почему бы не удовлетворить это его любопытство.
– Со мной не думай даже думать о следующем шаге. – Вот такое заявляет Кристина, со всего маха валясь на стул, с ноющим скрипом выдержавшим этот динамический и в чём-то драматический удар со стороны Кристины. А не выдержи он и подогнись в своих ножках, то у многих в этом заведении был бы повод задуматься о том, почему людям спокойно на одном месте не сидится. И на этом жёстком примере догадаться, что для такого шила в твоей заднице всё-таки есть объективная причина. Не всегда место твоего нахождения отвечает заложенным тобой в его сторону параметрам. С виду может всё выглядит так презентабельно, но стоит вам захотеть опереться на это ваше основание находиться именно здесь, то оно под тобой вдруг подламывается и капец, вы поняли почему у вас зудело в заду. Вы интуитивно давно уже предполагали всё это.
– Я это уже понял. – Даёт ответ Алекс.
– И что ты ещё понял? – интересуется Кристина.
– Что первопричиной всему был хаос. – Отвечает Алекс.
– Соглашусь. – После небольшого раздумья в сторону Алекса, даёт ответ Кристина, но со своим вопросом. – И что стало триггером для этой первоначальной системы, чтобы она преобразовалась в то, что мы сейчас видим?
На что Алекс хотел бы заметить, что этот вопрос не по адресу задан. Ведь вы, Кристина, являетесь тем самым хаосом, из которого всё тут создаётся, то и вам давать на всё это ответ. Но что-то в Кристине Алексу подсказало, что это его замечание станет для неё триггером для другого рода события уже в его сторону.
– Тут только два варианта приходит на ум. – Говорит Алекс. – Внутренний и внешний фактор.
– Опять соглашусь, но со своим но. – Говорит Кристина. – А почему вы смотрите на всё это в разрыве друг с другом. Не предполагаете, что оба эти фактора связаны друг с другом.
– Как? – только это спросил Алекс, как его и Кристины все мысли и разговорные движения в сторону друг друга перебиваются появлением у их стола постороннего, как сперва подумал Алекс человека. Что тот немедленно оспорил, обратившись к Кристине с приветственным словом. И как минимум, он не был посторонним человеком для Кристины, раз она не возмутилась и как-то агрессивно не отреагировала на появление этого человека у их стола. А вот насколько не посторонним он был для неё человеком, то этим вопросом Алекс хоть и хотел, но так и не успел задаться, когда его в тиски вдруг зажала не столь уж необычная мысль при вот таких встречах.
– Где я этого типа раньше видел? – задался этим вопросом Алекс, глядя на задний профиль этого человека, поведшего себя сразу предвзято к Алексу, не проявив в его сторону должного уважения, встав к нему чуть ли не спиной и не спросив разрешения присоединиться к их столу. И как это может и видится со своего места Алексу, то этому типу очень наплевать на его мнение, его волнует только мнение Кристины, к которой он проявляет повышенное внимание, а его он отодвигает своей спиной и своим не замечанием ещё кого-то за этим столом.
И тут Алексу на ум приходит ещё одна, может и ни к месту, но его зацепившая мысль, ставшая следствием так этим типом перебитого их разговора с Кристиной. – А вот тот самый триггер было устоявшейся внутренней системы хаоса. – Подумал было Алекс. – Он внешний. А как он может быть связан с внутренним? – задался вопросом Алекс, и ба! Он нашёл ответ на эту загадку в лежащем на столе перед Кристиной телефоне. – Это она его сюда вызвала. Но зачем?! – и только Алекс задался этим вопросом, как вот тебе и отгадка на этот вопрос. Этот тип поворачивается к Алексу, как это предложила вполне себе аргументированно Кристина, – будьте знакомы, – и Алекс при виде лица этого типа прямо в спинку своего стула вдавливается, не слегка охренев от его узнаваемости.
Чего в столь же деконструктивном виде не скажешь в сторону этого человека, в ком Алекс так для себя неожиданно узнал Занозу. А вот Заноза в отличие от Алекса умеет в себе скрывать свои симпатии и тем более антипатии. Где последние в квадрате в нём определённо присутствуют и наличествуют. О чём он при всех прежних встречах уже высказывал в сторону Алекса. А раз он обо всё этом в курсе, то какого хрена он будет ему об этом ещё раз напоминать. К тому же Занозе будет интересно за всем возникшим при своём появлении беспокойстве в Алексе понаблюдать со стороны в первый раз им встреченного человека, кем он будет позиционировать себя в глазах Кристины.
– Карлос Димионис. – Ещё, бл*ь, так представляется Заноза, с насмешкой в глазах смотря на Алекса и на то, как он, покорёженный таким его представлением, отреагирует на протянутую ему руку. Плюс ко всему этому на всё это со стороны очень внимательно смотрит Кристина, которой не менее чем всем участникам этой ознакомительной встречи интересно посмотреть на это знакомство.
– Вы не Карлос Димионис. – Вот так скептически реагирует на такое своё представление Занозой Алекс, всё же поднявшись на ноги, но руки он пока что не протянет, имея вот такие подозрения в нечестности Занозы. Кого он, конечно, не знал по настоящему имени, но и принимать за чистую монету первое им названное имя, он тоже не станет, отлично зная на какой подлый негатив способен Заноза.
– Исходя из вашего ответа я делаю вывод, что вы, либо Карлоса Димиониса отлично знаете, либо меня. Какой вариант в данном случае присутствует? – задаётся вопросом Заноза, хитро так смотря на Алекса исподлобья своей задумки, не давать возможности ответить рукопожатием Алексу при соблюдении со своей стороны приличий.
– Скажу так, я настолько же хорошо знаю этого Карлоса Димиониса, что и вы. – Отвечает Алекс, в упор смотря на Занозу. А вот теперь каждая из сторон включилась в игру, кто кого пересмотрит в сторону этого неизвестного для одной только Кристины Карлоса Димиониса.
И видимо всё-таки Алекс пересмотрел Занозу в плане так представляться, раз тот не выдержал этого ассоциированного друг к другу не мигания глаз и, вдруг моргнув для себя неожиданно, решил усмешкой всё это дело замять и исправить. Ну и чтобы Алекс не успел воспользоваться плодами своей зрительной победы, то он тут же попытался всё это дело заткнуть новой версией предположения того, почему его так зовут…а если точней, то почему бы ему так не зваться.
– Исходя из вами сказанного, я делаю вывод, что вы знать не знаете никого под именем Карлоса Димиониса. – Делает вот такое, однозначно с двойным, провокационным дном предположение Заноза.
– Предположим. – Отвечает Алекс.
– А меня вы знаете? Хотя бы по имени? – задаётся новым вопросом Заноза.
– И представления даже не имел до сего момента встречи. – С явным коверканием чего-то вслух не озвучиваемого, вот так, с долей колкости в сторону Занозы, что уже говорит о том, что Алекс не совсем честен в этом ответе, он тем не менее даёт такой ответ. На чём и ловится Занозой.
– Тогда на каком основании вы утверждаете, что я не могу быть Карлосом Димионисом, кто по факту вам неизвестен, как и я? – Искренне удивляется Заноза, до чего же ловкач в деле вас обмануть. Вон он как играет в себе оскорблённого таким недоверием человека, по версии Алекса недостойного и не наделённого правом носить имя Карлоса Димиониса, человека с большой буквы. Мол, с вас станется называться каким-нибудь Гришкой Отрепьевым. Так что носите это имя и не возникайте. И у Алекса даже пронеслась в голове любознательная мысль о необходимости знать, кто таков этот Карлос Димионис, раз вокруг него разгорелись столь жаркие споры, и Заноза ни в какую не хочет признать своё самозванство.
– Вы на него не похожи. – Алекс вдруг делает вот такое удивительное и в чём-то для всех потрясающее заявление. И Заноза даже на мгновение потерял дар своей речи, не только не зная, а не понимая совершенно, что можно противопоставить такой несусветной глупости.
– Я не буду спрашивать на кого я похож, – вроде как собравшись в себе, отвечает Заноза, – но мне хотелось бы знать не просто ответ на вопрос, на кого тогда похож ни разу вами не виденный Карлос Домионис, а вы уж до нас спуститесь и разверните свой ответ, рассказав всё-таки нам, какими инструментами вы пользуетесь для идентификации человека.
– Мне он представляется не вами. Вот и всё. – Даёт простой ответ Алекс.
– Как я вас понимаю. – Говорит Заноза. – То ваша идеологическая база крепится только на ваших представлениях о вещах. Как по мне, то на установках природной пропаганды. Жертвой которой, вы являетесь. – Алекс прямо охеревает от таких выводов на свой счёт Занозы. – И тогда у меня возникает логичный, впрочем, риторического характера вопрос. – Кто тогда в вашем представлении есть женщина? – Заноза без всякой сдержанности в сторону приличия, с явным указанием на одно тут известное и присутствующее лицо, прямо каким-то нахрапом задаёт этот, пригвоздивший Алекса к перебивке своего дыхания вопрос.
И здесь хочешь того или нет, с невозможностью в себе скрыть не только рефлексы, а сами рефлекторные потуги в сторону своих намерений глянуть хоть одним глазком в сторону так неожиданно вытащенного на слух вопроса обсуждения, да одёрнешься мельком взглядом в сторону Кристины. Кто стоит, как неживая, захваченная так для неё пакостно и неожиданно врасплох этим оценочным вопросом. И что самое для Кристины странное, так это то, что она, как она до сего момента себя помнит, будучи ярой защитницей прав женщин быть кем ей захочется, на этот раз чего-то не почувствовала в себе особого желания отстаивать это право своего сознания. И ей из непонятно для неё каких побуждений, захотелось поддерживать неоспоримое право быть той, кем она была от своей природы рождения.
А вот тут на пути к этому встал так называемый когнитивный диссонанс. Так всё внутри у неё противостояло такому к себе хамскому и собственно оценочному подходу, – как это ещё понимать, они будут меня оценивать и решать, достойна ли я представлять собой женский пол, – а с другой, возможно, что с ветрено-кокетливой стороны, всё в ней из того, что отвечало за физическую привлекательность, сконцентрировалось на том, чтобы себя выставить в самом лучшем свете, – встречают по одёжке, это правило никто не отменял, – и Кристина, в общем, сама не своя замерла в ожидании выносимого в свою сторону вердикта.
А эти наглецы и хамы в одном и двух лицах одновременно и нет, падлы не спешат подводить на её счёт итог, тем самым ведя недостойно настоящих, ну и пусть из традиционного прошлого мужчин, кто с одного взгляда может оценить настоящую женщину, а этим гадам надо ещё на неё, как следует посмотреть, в себе в её сторону по придираться, чтобы уже себя поднять в её глазах, и всё равно выразить на весь этот счёт сомнение. – Ну, я не знаю. – Промямлит это порождение неуверенности и сиюминутной зрелости и мужества. – В свете нынешних тенденций я не имею права брать на себя столь большую ответственность, называя вещи своими изначальными, природой образованными именами. А может эта, только с виду женщина, чем-то другим себя представляет. – И начинает этот гнусный тип подводить под всё это базис. – Представляет ведь та же Золушка себя невестой принца. Так что чем это не аргумент для того, чтобы не делать столь поспешных выводов на её счёт. Живут все люди в своих представлениях, в основном и как правило. И ничего с этим не поделаешь.
Что и говорить, а сумели эти гады поставить Кристину в тупиковое положение, выхода из которого она и найти никак не может. Чего как раз и добиваются вот такие противники самостоятельности в женской личности. Которая во всём должна быть зависима от мнения вот такого мужского типажа размышления.
– Вот то то. – Перебивая всё прежнее, делает до чего заковыристый для женского я и заодно удивительный вывод Заноза, который его ни к чему не обязывает, а вот всех вас обязывает к тому, к чему вы решили дойти своим умом, интерпретируя этот ответ Заноза в сторону своей самостоятельности.
С чем (а с чем, хрен его знает) не собирается соглашаться Алекс, ответно вопрошая. – Что вот то то?
– То, что мы все жертвы чьей-то пропаганды сознания. – Даёт ответ Заноза. – Ну а раз так, и вас отчего-то, и я этого не пойму нисколько, не устраивает в моём лице Карлос Димионис, то тогда будем знакомы, Омар Хайям. – Час от часу не легче, как говорят в таких случаях.
– Что-что!? – самым логичным и ожидаемым ответом Алекса был этот вопрос крайней степени недоумения и недоразумения.
К чему Заноза определённо был готов. И он с видом человека, кому не в первой видеть вот такую глупую реакцию на то, что есть сей факт реальности, с высока своей снисходительности к вот такого рода глюпиму люду, отвечает ещё, бл*ь, раз. – Омар Хайям, как поди что не впервой слышали.
– Да какой на хрен Омар Хайям?! – всё не успокоится Алекс в своём предубеждении к людям не своего ума дела.
– Тот самый! – многозначительно так заявляет Заноза. – Или у вас опять на этот счёт есть личные представления? И Омар Хайям вами представляется опять не в той канве событий и лично меня? – уже крепко так вопрошает Заноза.
– Ну здесь у меня всё-таки есть кои-какие знания этого лица.
– Личные? – хитро и провокационно вот так задаётся вопросом Заноза.
– Нет, не личные. Но такие, которые дают возможность идентифицировать вас не им.
– Не эти ли случайно. – Делает вот такое заявление Заноза, закидывает голову в поэтическую позу, и давай декламировать самую известную рубайю Хайяма, выдавая её за свою, раз он себя считает неотделимой частью Хайяма. И падла, у него это отлично получается. И не только в концепции артистического чтения, а что, наверное, самое сейчас главное, то, что он сейчас зачитал, очень было к месту.
«Чтоб мудро жизнь прожить, знать надобно немало.
Два важных правила запомни для начала:
Уж лучше голодать, чем что попало есть,
И лучше одному, чем вместе с кем попало». – Как на одном духу и на одном духу всё это зачитал и вывалил одновременно на своих слушателей Заноза, и гад такой, вопросительно смотрит на Кристину, кому в итоге принимать окончательное решение, кто тут будет лишним.
И кто теперь уже знает, чем закончилось бы это противостояние в плане называться кем тебе хочется и сподручней, учитывая также возможность быть не по зависящим от тебя обстоятельствам так названным с самого рождения, если бы не вмешательство во всё это Кристины, кому всё это уже надоело, на кого так зырили и зарились, и она искала причину как всё это прекратить. Плюс ей больше всех было интересно знать, кто такой этот Карлос Димионис, и на этом она решила сыграть. Из чего стало ясно, что Заноза никакой не Карлос Димионис, а как минимум Альфонс.
– Альфонс, кто такой этот Карлос? – перебивает всех Кристина этим своим вопросом. Заноза, как сейчас выясняется Алексом, то носящим такое удивительное имя, с гримасой помешательства и больше досады, смотрит на Кристину исподтишка уже с улыбкой, раз она это хочет знать, то он ей скажет. Но только не то, что все от него ожидают и это было бы логично услышать.
– Кто такой Карлос Димионис? – с задумчивой многозначительностью повторяет за Кристиной её вопрос Заноза. – Видимо это очень всем нам нужный человек, раз сумел так всех нас отвлечь от себя на самих себя. – И опять эта замысловатая казуистика звучит со стороны Занозы. Из чего Алекс, да и, пожалуй, Кристина, видит выход в том, чтобы обо всем этом забыть и… Кстати, – почему-то одновременно кстати и не кстати это говорит Заноза, и опять уводит любую мысль в сторону себя, и чего он там опять придумал.
– И всё-таки кем я вам представляюсь? – задаётся вопросом Заноза и тут же даёт пояснение необходимости всё это выяснить для Алекса (видишь какой я воспитанный и в чём-то даже благородный человек, не иду на поводу эмоциям и, несмотря на всё то, что ты в мою сторону нагородил, даю тебе возможность для выбора), как ему к нему будет сподручней обращаться, раз уж так принято в современном обществе и никак без этого не обойдёшься. – Говорите, не стесняйтесь.
И Алекс бы сказал, да вот только ему этого не дают сделать, только декларируя на словах такое позволение. А Заноза, что за неуёмный тип, не может не только подождать, когда Алекс с мыслями соберётся и озвучит в слух наименее режущую слух Кристины сентенцию (ещё бы он заботился о Занозе, перебьётся), что б она была без своего сопроводительного мата, без которого самая знаковая часть именования теряет весь смысл и свою эффективность, и так уж и быть, без скользких намёков, типа утверждений в ту сторону в вас, в которую вам сложно физически смотреть, но куда вы всегда и всем собой смотрите, а Заноза, падла (сам напросился), сам хочет участвовать в процессе творения для себя отражающего его внутреннюю суть имени.
– Как насчёт Занозы? – прям в точку смотрит и зрит Заноза такое предлагая. И Алекс прямо в себе подохренел и подавился, услышав такое его предложение точь-в-точь, как он его назвал. И тут лучше про себя не гадать и не думать о том, что послужило побудительным мотивом для Занозы, чтобы его ход мысли полностью совпал с мыслями о нём Алекса.
– И вот только, бл*ь, говорить не надо, что мы с ним как братья близнецы похожи. Просто мы смотрим на мир с противоположных позиций. А вот стоит только нам посмотреть в одну сторону, то мы там видим одно и тоже. – Зло так себя заставил прикусить язык Алекс. А вот насчёт внешнего, лицевого выражения, то тут он ничего с собой сделать не смог и выдал Занозе, как он обескуражен такой его проницательностью.
Ну а Заноза само собой за Алексом всё это приметил, – он не сводил с него своего взгляда, – и давай развивать эту свою мысль.
– Я же тебе на даю всем своим видом покоя, – с преогромным удовольствием и насмешкой над Алексом говорит всё это Заноза теперь уже вслух так признанный, – и я для тебя, как шило в заднице… пардон, – Заноза с этим извинением обращается к Кристине, – и как итог, Заноза.
– Мне от ваших пререканий и бесконечных указаний на какую-то там занозу, уже у самой начинает насиживаться заноза. Всё! Прекратили на этом. Жмём друг другу руки и за стол. – Ставит, как самонадеянно думала Кристина, точку в этом противостоянии Алекса и Занозы, для Кристины людей всего лишь с разными взглядами друг на друга, тогда как каждый из них видит друг в друге экзистенциальную угрозу. И Кристина, видимо посчитав, что ревность, как проявление людьми в сердечном плане конкуренции, отлично скрасит этот вечер, позвала сюда Занозу, уж точно не рассчитывала на такого рода жесткое противостояние. Она то думала, что будет забавно смотреть на то, как эти люди будут пыжиться перед ней и друг перед другом в желании ей угодить основательней и стараться выглядеть в её глазах предпочтительней, – с чего она решила, что в них вдруг возникнет страсть и желание друг друга опередить в этом забеге за её сердцем, то в основании этого лежит женская самоуверенность, считающая что по другому быть не может, эти мужланы для того и созданы, чтобы их завоевывать, – а тут вон какой скандал разгорается не на шутку.
И вот зря Кристина не сразу усадила за стол, лучше на противоположные стороны этих людей, а явно не подумавши о последствиях, дала им ещё один повод схлестнуться.
Чем не преминул первым воспользоваться Заноза, с во всю ширь лица улыбкой протянув ещё, бл*ь, руку для рукопожатия. Мол, смотри, как там тебя, как я открыт для диалога, в отличие от тебя, сто процентов держащего сейчас фигу в кармане. И падла, так самоуверенно, через прищур своей проницательности смотрит в сторону того, что Алексу не получится перед ним утаить, – ты меня терпеть не можешь, разве я не прав, – и насмехается вот так открыто над вот такой в лице Алекса неубедительностью скрыть свою досаду в сторону того, что он опять прав.
И что самое удручающее для Алекса было сейчас, так это то, что он нервно и психологически одёрнулся в сторону своих рук, которые со слов Занозы были в позиции неприятия всего в Занозе, тогда как они даже не были полностью в карманах. И на лицо факт передергивания фактов Занозой, правда только в физическом плане.
– Ладно, посмотрим, какой сюрприз ты мне приготовил. – Приготовившись к самому для себя неприятному и ещё к чему-то сложному, так себя настроил Алекс, глядя на протянутую Занозой руку, и вроде в ней нет ничего и тогда посмотрим, кто кого пережмёт. Ну а то, что Заноза сейчас попытается сдавить ему руку до хруста костей и затем до его мольбы о пощаде, то в этом Алекс не сомневается.
И Алекс собрал все свои в силы в кулак, хотя пока что только в руку, и с видом человека, кого не остановить в его решимости, и он пойдёт до конца в своём желании быть тем, кем он быть хочет, не сводя своего взгляда с Занозы, берёт его за руку и со всей силы сжимает…Бл*ь! Что это такое?! – в себе прямо остолбевает Алекс от того, что он своей рукой сейчас ощутил, схватившись за руку Занозы. Где он ожидал встречного упорства и стальных охватов, а наткнулся на совершенно другое, на так называемую дохлую рыбу. Которая прямо в твоей руке находится сейчас и своей консистенцией отторжения вызывает в тебе одно желание отвращения.
А Заноза, так ловко Алекса перехитривший, с ничего как будто непонимающим видом смотрит на Алекса и про себя диву и удовольствию даётся всё это в Алексе наблюдая. – Что, не ожидал такого с моей стороны хода? – так и читается в глазах Занозы вот такая в сторону Алекса насмешка. – Думал, что я тебя считаю за равного. Да не тут-то было. Получай рукопожатие снисходительности. И скажи ещё спасибо, что я тебе не те два самых пальца, которые об асфальт, вместо пятерни сунул.
Алекс со своей стороны счёл благоразумным ничего в ответ не говорить, а он только оторвал свою руку, демонстративно её вытер об рукав костюма и занял своё место за столом. Куда вслед за ним, с боковой ко всем стороны, присоединяется Заноза, и сразу же обозначает своё, подвиньтесь в своих мыслях и желаниях место за столом тем, что всех вдруг охватывает какая-то неловкость, а Алекс в частности обнаруживает прямо немедленно давление на себя со стороны Занозы.
Падла какая, типа под стол я заглянуть не могу, а сквозь поверхность стола я смотреть не обучен, и тогда с какой это стати вы решили, что я специально поставил свою ногу на вашу. И честность моих намерений вам не специально не угодить и вызвать в вас желание быть беспокойным соседом подтверждается тем, что я на вас самым честным взглядом смотрю и ничего в себе как бы не скрываю. А если вы сейчас попытаетесь устроить истерику или ещё интересней, скандал, – да он мне на ноги наступает, и я этого терпеть в дальнейшем не намерен, – то не надо после удивляться тому, кто из нас двоих будет Кристиной признан за нежелательное лицо быть рядом с нею.
– С этим невыносимым настолько человеком, что о себе подумать даже времени не остаётся, – всё время на себя перетягивает, – больше знаться я не намерена. Значит, вычёркиваю вас из списка людей мне знакомых. – И как всему итог, Кристина поставит такую жирную точку на общих отношениях с Алексом.
Чего Алекс не собирается допускать, по крайней мере с подачи Занозы. А вот как? То со своей неожиданной для того стороны. И раз Заноза в своих заступах за границы правил приличий может сослаться на вот такую объективную реальность, то и Алекс запросто может быть подвержен обструкции со стороны законов мироздания, и к яростной реакции и неожиданности Занозы поставить свою свободную ногу на его ногу. И, конечно, не самым мягким способом, а так, чтобы у Занозы не создалась бы иллюзия того, как не жесток к нам окружающий мир. А он даже предельно жесток и сложен для них обоих, оказавших друг к другу в такой запутанной с помощью ног ситуации. Которая также способствует всей создавшейся за столом неловкости. Выход из которой со стороны этих двух людей точно не прослеживается и значит, решать этот ребус Кристине, кто и создала к нему предпосылки.
– Я всё не могла понять до сегодняшнего момента, что собой создаёт третья точка-координата в пространстве. – Вдруг берёт слово Кристина, перебивая и переводя все мысли людей за столом на себя и на то, что она тут ещё придумала, такое озвучивая и на что намекая. – Она собой не просто измеряет, а она определяет трёхмерное пространство. Где третья точка измерения всегда определяет собой предмет домысливания, к которому ведут логические конструкции двух точек измерения пространства. И вот что мне интересно. – Здесь Кристина делает глубокомысленную паузу, окинув взглядом Алекса и Занозу, кто в её глазах сейчас ассоциируются с этими двумя точками определения плоского пространства, и если они не дураки и не слепцы, то на них накладывается большая ответственность собой определить, что из себя представляет точка на их горизонте, Кристина. – Почему появление третьего лица всегда неизбежно, и всегда ли он лишний? Ну а чтобы ответить на этот ребус, – говорит Кристина, поднимаясь из-за стола, – надо изменить его пропорции. – И Кристина, не объясняя, что всё это значит, покидает стол, оставляя Алекса и Заноза наедине друг с другом и в такой запутанной ситуации опять же друг с другом.
И что теперь уже им интересно, так это то, что без присутствия за столом Кристины распутать всю эту ситуацию под столом оказалось куда легче и быстро. После чего, ожидаемо Алексом, Заноза собрался было до него донести всё, что он на его счёт думает. Теперь, мол, тебе не за кого тут прятаться, и я тебе скажу всё, что я в твою сторону недосказал. А это очень и очень много. И даже мне странно, почему во мне не источается поток желчи в твою сторону. В которую бы лучше всего плюнуть и забыть, но, бл*ь, такая, не получается. Ты для меня, как красная тряпка для быка. Безусловный рефлекс.
