Игорь Вардунас
Метро 2033: Путь проклятых
© Д. А. Глуховский, 2016
© И. В. Вардунас, 2016
© ООО «Издательство АСТ», 2016
Пока «Титаник» плывет
Объяснительная записка Вячеслава Бакулина
Как я и ожидал, после выхода романа «К далекому синему морю» в околометрошных кругах поднялась небольшая буча. ГлавВред (теперь уже в написании этого слова вариативность точно отсутствует) оказался даже еще более груб, черств и неполиткорректен, чем все полагали. В своем «предисловии» он не хвалил хороший роман хорошего писателя, не гладил авторов и читателей павлиньими перьями («Кто молодец? Ты молодец!») и вообще про книгу если и говорил, то сугубо ругательно. Ну, так, по крайней мере, оно читалось. И про серию. И про жанр. И про святое. Я-то точно знаю, потому что прочитал двадцать восемь книг «Вселенной» и еще тучу «Сталкеров» с точками и без. И вообще я все лучше знаю. И умею. И могу. В следующий раз, прежде чем такую эпидерсию непрофессиональную городить, лучше меня спросите. А еще лучше – опубликуйте. Не меня, так хоть моего друга. Он крутой. А тут сплошь тупые. И обложки отстой. В общем, доколе, братия?!
Что ж, сам жанр «объяснительной» требует объяснений. Так не угодно ли?
Друзья мои! А кто вам вообще сказал, что на этих двух страничках, предваряющих романы «Вселенной», я пишу предисловия? Рецензии? Свои впечатления от текстов? Что моя цель – да что там цель! работа! святая обязанность! – убедить вас, что книга хороша и вы не зря выложили за нее свои кровные?
Моя работа – сложная, интересная и любимая, как я уже имел честь сообщить вам ранее, – вовсе не в этом. Убедить, что книга хороша, читателя может только и исключительно сама книга. Не обложка. Не реклама. И даже отзыв коллег по перу и рецензентов, сколь угодно авторитетных, может лишь заинтересовать. Подвигнуть на знакомство с текстом. Всё. Дальше каждый решает сам. Хвалит, ругает, спорит и записывается в последователи.
Да, у меня в серии тоже есть свои любимчики. Да, порой я могу поговорить и о конкретных текстах – проблемах, в них поднятых, идеях, которые созвучны мне так же, как и автору романа. Героях любопытных, наконец. Могу, честно.
Обязан ли?
Впрочем, есть еще один вариант предназначения «объяснительной записки», опять же, следующий из самого ее названия. Объяснить, почему именно эта книга опубликована в серии. А не другая. Оправдаться за выбор «дорогой редакции», другими словами.
Вы любите оправдываться? Только честно? Почему-то я так и думал.
Подытожим. Моя работа – издать книгу. В соответствии со своими профессиональными навыками, конъюнктурой рынка и личными пристрастиями. И только. Не хвалить, не ругать и, уж тем более, не пытаться заранее настроить читателя на «нужный» лад еще до того, как он ознакомился с произведением.
Но, кроме работы, у меня еще есть собственное видение прав и свобод главного редактора проекта, как ни крути, имеющего достаточно широкий резонанс. Человека, который более пятнадцати лет читает чужие тексты практически каждый день, без выходных и праздников. Который, будучи сотрудником нормальной коммерческой организации, имеющей целью своей деятельности получение прибыли, так же облечен ответственностью за то, что именно, в конечном счете, увидит свет. Станет достоянием общественности. Быть может, сформирует чье-то мнение, мировоззрение. Или даже – мнение многих. Или – кардинальным образом поменяет существующее. Создаст новый тренд.
Я люблю беседу. Люблю делиться своими мыслями. Особенно давним и наболевшим. Люблю ворошить, тормошить и заставлять думать. Спорить. Возмущаться. Провоцировать. И не люблю все шаблонное, скучное, равнодушное, неискреннее.
И я буду это делать. Именно это, с моей точки зрения, профессионально для редактора. То самое profession de foi – выражение, смысл которого Гайдаевский режиссер Якин понимал совершенно превратно. Потому что дело тут вовсе не в должностных обязанностях.
Что до романа Игоря Вардунаса, то, перефразируя ушастого мутанта, ставшего сверхпопулярным в Стране восходящего солнца задолго до аварии на АЭС «Фукусима-1», они плыли, плыли и, наконец, приплыли. Аллес! Финита! Завершена еще одна трилогия. Справился ли автор со своей задачей? Все ли читательские надежды оправдал? Еще четыре страницы – и у вас будет возможность узнать ответ на этот и другие вопросы из первых уст. Единственных, по-настоящему заслуживающих доверия.
Вы же для этого книгу купили. Разве нет?
Пролог
У каждого своя дорога. Когда все рухнуло, каждый из нас сломался по-своему. Кто-то наполовину, кто-то совсем. Знала ли я несколько месяцев назад, что отправлюсь в поход на край света с призрачной мечтой восстановить мир? Надежда. Я уже не верю в это слово. После всего, что случилось с нами в Антарктике, веры просто не осталось. Все было напрасно. Даже новая мечта вскрыть Хранилище Судного Дня и засеять разрушенную войной планету обернулась предательством и новой катастрофой.
Мы метнулись в очередной поход. И снова все тщетно. Человечество, или те осколки, что от него остались, прокляты до конца своих дней, которых впереди не так уж и много. Я не верю в счастливый конец. Слишком много жестокости и боли.
Хрш-ш-ш…
В отличие от остальных выживших, у нас, как нам казалось, было огромное преимущество в виде подлодки. Но и тут мы ошибались. Это всего лишь очередной осколок. Маленький уголек, который со временем потухнет, как и все остальные.
Кому я все это говорю… Но сил уже не осталось.
На Фарерах мы обнаружили колонию выживших, что в очередной раз доказало: мы не одиноки. Но что с того. Всего лишь горстка людей, цепляющихся за жизнь кто как умеет, пусть и в секторе, лишенном радиации.
Что теперь делать? Не знаю. На днях состоится суд над Линь Имом из-за его диверсии в Хранилище. А дальше…
Дальше нам нужно торопиться домой. Без энергоресурсов лодки наш дом в Пионерске недолго протянет. Нас и так уже очень долго нет. Но как возвращаться, зная, что все усилия оказались напрасны? Как смотреть в глаза родным и близким?
Да и ждут ли нас? Должно быть, давно похоронили. Но хочется думать, что нет. А даже если и так, их не в чем упрекнуть. Этот сожженный дотла муравейник диктует свои правила. И если бы я могла вернуться назад, я бы сказала той самой себе несколько месяцев назад: «Не иди на лодку! Останься дома!» Я не стала бы убийцей, хоть и нашла свою любовь. Выучила чужой язык. Встретила новых друзей.
Дом. Даже в этом аду есть место, куда хочется вернуться в надежде, что тебя все-таки ждут. Хоть там у меня никого нет, кроме деда. Пускай. Мы должны помочь остальным. И мы сделаем это, я знаю.
Верю.
Хоть мы все и прокляты. Но это наш путь. И мы пройдем его до конца.
Должны пройти. Пока еще есть силы.
И остатки веры…
Валерия Степанова. Одна из уцелевших членов команды атомохода «Иван Грозный».
Атлантический океан. Фарерские острова.
…з-звиу-у…
…-ое декабря. Две тысячи …идцать … ретьего… года…
…ш-ш-ш…
Конец св. зи…
ХРРР-Р… ЩЕЛК!
…ит «Москва».
…ш-ш-ш…
…целели! Повторяю, говорит «Москва»! Как слышите меня, координаты 44°36′ северной широты, 33°31′ восточной долготы… Мы в Севастополе… терпим… б… ие…
…ыжившие…
…Повторяю, говорит «Москва»! Флагман черноморского флота России, противолодочный крейсер «Москва», как слышите? Терпим бедствие. Есть выжившие. Сигнал на репите, прием!
…ш-ш-ш…
…Мы здесь…
Есть кто-нибудь жи…
Часть первая
Ветер перемен
Путь праведника труден, ибо препятствуют ему себялюбивые и тираны из злых людей. Блажен тот пастырь, кто во имя милосердия и доброты ведет слабых за собой сквозь долину тьмы. Ибо именно он и есть тот, кто воистину печется о ближнем своем и возвращает детей заблудших. И совершу над ними великое мщение наказаниями яростными, над теми, кто замыслит отравить и повредить братьям моим. И узнаешь ты, что имя мое Господь, когда мщение мое падет на тебя.
КНИГА ПРОРОКА ИЕЗЕКИИЛЯ. ГЛАВА 25, СТИХ 17
Глава 1
Сын императора
Все собрались в тронном зале «Черного дракона». Потолок терялся в абсолютном сумраке, чернильным покрывалом расстилавшемся над головами собравшихся. На полу, подставках, подвешенных на цепи кадилах, – всюду были расставлены затейливые светильники и лампадки, бросавшие косые тени на развешанные по стенам картины и тканые полотна ручной работы, изображавшие животных и всевозможные местности, в которых когда-то довелось побывать гигантскому кораблю.
Представители Фарерских островов в лице вызванных старейшин под предводительством верховного правителя Ульриха Семиброка во все глаза разглядывали всевозможные вазы на витиеватых подставках, мудреные гобелены и еще множество старинных предметов подернутой временем роскоши, завещанных давно ушедшими предками, прятавшихся от света по темным углам.
В центре собрания перед троном Великого Императора с гордо поднятой головой стоял Линь Им Су со связанными за спиной руками. Свет от множества факелов причудливыми бликами выплясывал на его лице. Застыв словно изваяние, мужчина смотрел прямо перед собой, куда-то между последней ступенькой, ведущей к трону, и подошвами сапог Великого Императора. Всем своим видом Линь выказывал полное отрешение и, казалось, был равнодушен к напряжению, царящему вокруг.
Разбирательство решили перенести в главный зал «Дракона», так как погода снаружи вконец испортилась, а Император не пожелал пока ступать на чужеземный берег. Участники суда, вставшие полукругом, разделились на три группы – представителей Императора, совет старейшин Фарерских островов и команду «Ивана Грозного». И каждой было что предъявить.
– Мы требуем выдачи диверсанта! – в который раз громоподобно потребовал Вальгир Турнотур. Поддерживая его слова, Семиброк звонко осадил посохом по металлическому полу помещения.
Лера с тревогой переглянулась со стоявшей за спиной отца притихшей Милен, с такой силой сжимавшей подол своей куртки, что у девушки побелели костяшки. Лук, как и прочее оружие, по законам корабля всем пришлось сдать при входе.
Лера прекрасно понимала настроение своей подруги, насмерть поразившей Дана – одного из людей Императора, – стрелой, ведь следующей после Линя на скамье подсудимых могла оказаться она.
Но ведь Милен спасала ее. Хотя в той суматохе, вызванной подрывом Хранилища Судного Дня и стычкой с людьми Линя, невозможно было найти свидетелей. Там некогда было разбираться, кто прав, а кто виноват. Каждый преследовал свою цель, отстаивал свои идеалы.
Однако это и не самооборона. Как ни крути, по всему выходило, что Милен оказалась виновна в смерти человека, который не являлся ее противником, так как сосредоточил свое внимание на том, чтобы убить Леру.
Как эта ситуация до боли напоминала ту, произошедшую на «Грозном», когда Лера насмерть поразила австралийского головореза, чтобы спасти Батона от верной смерти! Стоявшая между охотником и Мигелем девушка прекрасно понимала, какая буря сейчас кипела внутри Милен.
– Отклоняется, – перевел слова Императора Яков, снова взявший на себя обязанность переводчика. – Судьбу Линь Има я буду решать сам.
– Но позвольте, – не хотел успокаиваться Турнотур, – это вы принесли в наши земли разруху и разрушения!
– Точнее, привезли их на нашей лодке, – хмуро пробормотал Тарас.
– А почему это вы здесь всем распоряжаетесь? – крепче стиснув свой посох, поинтересовался Семиброк. – Вы на нашей земле, и я здесь правитель.
– Сейчас вы находитесь на «Черном драконе», и это моя территория. «Черный дракон» и его обитатели не несут ответственности за свершившееся, – Император был непреклонен.
– Но Линь Им ваш сын, – подала голос стоявшая рядом с запоздало шикнувшим Батоном Лера.
– Да, сын. И вина за содеянное полностью лежит на его плечах и людях, последовавших за ним. Но решать их судьбу буду я сам, – повторил Император.
– Если он ваш сын, нельзя отрицать вашу причастность к случившемуся, – не унимался Турнотур. – Откуда нам знать, что вы не принимали участия в заговоре?
– На моем судне поднялся бунт, – угрюмо проговорил Тарас. – Не это ли входило в ваши конечные планы?
– Нет. Мое предложение касательно вашей подлодки и исследования разрушенного мира по-прежнему в силе. А что касается заговора… Моего слова будет достаточно.
– Нам этого мало, – вступил Семиброк. – С ресурсами Хранилища, пусть и не до конца освоенными, у нас оставался хоть какой-то шанс на безголодное существование. А теперь… Что теперь будет с нашей землей? Все разрушено. А хлеб? Чем прикажете засеивать наши поля?
– У вас должен быть резервный запас семян, – резонно заметил Яков.
– Запас есть, но голода все равно не избежать! На дворе зима.
– В качестве компенсации за причиненный ущерб мы поможем выжившим с островов восполнить ущерб, нанесенный подрывом Хранилища Судного Дня, – помолчав, принял решение Император. – Мы выделим некоторый запас семян и других злаковых культур, а также топливо для техники.
– Наша техника работает на пару. Мы сами выращиваем для нее древесину. Думаете откупиться? – не сдавался Турнотур. – Не все так просто, мы требуем суда!
– Да, суда! – подхватил кто-то из фарерских старейшин.
– Изгнать его в леса к лешим!
– Изгнать его!
– Он по праву является нашим пленником, – вклинился Тарас. – Мы хотим обменять его на свободу лодки!
– Тихо! – Император, не выдержав, треснул кулаком по подлокотнику своего кресла. – На ваших руках тоже кровь одного из моих людей!
Лера с тревогой перехватила мстительный взгляд Линь Има, брошенный на Милен.
– Кровь одного не стоит жизней всех живущих на островах, – попытался заступиться за дочку Турнотур.
– Но факт остается фактом, – покрутил ус Император. – Убийство совершено, и нам тоже есть что вам предъявить. Насколько мне известно, ни один из ваших людей не погиб при стычке.
– Не погиб, – вздохнул Турнотур и посмотрел на стоявшую рядом Милен. – Но есть тяжелораненые. Много раненых.
– Что вы скажете на это?
– Я только защищала свою подругу, – коротко переглянувшись с Лерой, девушка шагнула вперед с высоко поднятой головой. – Это была вынужденная мера, и я готова понести наказание.
– Смело. Ты еще очень юна, дитя мое.
– Что с того? – Милен выдержала взгляд Императора. – Меня вынудили пролить кровь.
– Кто же?
– Один из головорезов вашего сына.
– И что же он сделал?
– Напал на того, кто слабее.
– Но не на тебя, – заметил Император.
– Нет, – поникла Милен. – Не на меня.
– Понимание сути без размышлений – мой меч! – покачал головой Ким Им Су. – Быстрые решения присущи юности, и в то же время ты воин. Стоит ли винить тебя?
– Вам решать, – ответила Милен.
– Дан был телохранителем и правой рукой моего сына. Ему не было равных ни в силе, ни в искусности владения мечом. Но он пал от руки девушки, атаковавшей его со спины. Смерть, недостойная воина.
– Он пал в бою, – возразила Милен. – Я не знаю ваших кодексов и действовала согласно своим.
– Но он не нападал на тебя, – снова повторил Император.
– Нет, – твердо ответила Милен и, помолчав, добавила: – Что теперь со мной будет?
Ким Им Су на некоторое время погрузился в свои мысли.
– Кого ты защищала?
– Ее, – Милен указала на подругу, и по спине Леры пробежали мурашки.
– Выйди.
– Лера, – напрягся Мигель.
Девушка послушно шагнула вперед из группы заволновавшихся моряков. Император некоторое время внимательно изучал ее.
– Ну, и что ты думаешь?
– О чем? – растерялась ответчица.
– Она не виновата! – вклинился Мигель.
– Молчать! Твоя жизнь в обмен на чужую, – Ким Им Су прищурился и снова потеребил ус. – Теперь за тобой неоплатный долг.
– Да, – Лера посмотрела на Якова. – Знаю.
– Сможешь ли ты оплатить его?
– Не знаю…
– Ты понимаешь, что чувствует твоя спасительница? – продолжал спрашивать Император.
Стоявшая перед собранием Лера почувствовала, как к горлу подкатывает удушливый ком.
Дядя Миша-а-а…
– Да, – вздохнула она, опустив голову. – Однажды я застрелила человека, чтобы спасти того, кто был мне дорог…
– И что сейчас внутри тебя?
– Пустота, – поколебавшись, прошептала Лера.
– Не это ли есть самое страшное наказание? – заметил Император.
– А что мне было еще делать? – вскинулась Лера, чувствуя, как к глазам подступают слезы. – Вы же не знаете… Вы же ничего не знаете!
Ким Им Су молча смотрел на нее.
– Вот она, плата, – наконец тихо сказал он. – Плата за смерть другого существа будет грузом висеть на вас до конца ваших жизней. Я все сказал. Вопрос об убийстве Дана снят. Займите свои места.
Всхлипнув, Лера вернулась к морякам и встала между Мигелем и Батоном.
– А почему это подсудимые до сих пор молчат? – желая вывести спор из опасного русла, снова заговорил Семиброк. – Неужели после всего содеянного им нечего больше сказать?
– Я не подсудимый! – воскликнул Яков. – Я лишь действовал по выданным мне Императором приказаниям!
– Предатель! – выкрикнул Линь Им.
– Нет! Я способствовал общей идее, не более. Я не хотел уничтожать Хранилище, поэтому тебе и держать за него ответ!
– Да, пусть скажет! – с новой силой заволновалось собрание.
– Ну же, говори!
Взоры всех собравшихся устремились на стоявшего посередине корейца. Молчание затянулось. Отец и сын буравили друг друга взглядами.
– Эти люди ждут твоего ответа, – прервал паузу Ким Им Су.
Связанный Линь Им высокомерно оглядел собрание.
– Помни, сын, если в битве воину случится проиграть бой и он должен будет сложить голову, ему следует гордо назвать свое имя и умереть с улыбкой без унизительной поспешности. Мне горько это говорить, но ты должен будешь понести наказание за содеянное.
– Я знаю, отец.
– Говори. Почему ты пошел против меня и моих убеждений.
– Я действовал во благо, – упрямо тряхнув головой, ответил Линь Им. – Все, что произошло на нашей планете, случилось по вине белой расы. Они развязали войну из-за своей алчности и агрессивности. Посмотри на них! Они вымирают, но по-прежнему лелеют надежду на воскрешение мира.
– Но разве не этого хотим мы все? – удивился Император.
– Ты строил «Дракона», чтобы сохранить осколки нашего народа, – Линь Им хотел сделать жест рукой, но связанные за спиной запястья не позволили ему этого. – И посмотри, во что он превратился. Плавучий притон для всякого сброда, который ты подбираешь по всей земле.
– Благо всего человечества! – отрезал Ким Им Су.
– Благо, – кивнул Линь Им. – Только вернув все назад, эти люди развяжут новые войны, чтобы подмять под себя остальных. Ты слышал о смерти Дана. Посмотри на них, они убийцы, какими и были двадцать лет назад.
– Неправда! – горячо возразила Лера, но Император жестом остановил ее.
– Узнав о Хранилище, ты должен был незамедлительно связаться со мной, – повысил голос Ким Им Су. – Это была величайшая находка нового мира, наше наследие, завещанное предками. Сколько их осталось по всей земле? Теперь этот алмаз утрачен.
При этих словах Лера поежилась, ведь маленький контейнер с неизвестным содержимым, который она успела вынести из Хранилища, по-прежнему лежал у нее в кармане куртки. Хорошо, что их не стали обыскивать.
– Мы вынесли оттуда необходимые образцы, оставленные нашим народом, – возразил Линь Им. – Остальное навеки замуровано в грунте. Никто теперь не сможет добраться туда.
– Там были образцы генофонда, – подал голос Батон. – Человеческого генофонда…
– Что с того, – пожал плечами Линь Им. – Что бы вы стали с ними делать без специальной техники и средств? Это всего лишь призрак, химера ушедшего мира. Пустые надежды, не более того. Мы – не только находящиеся здесь, но и те, кто ютится в убежищах по всей планете, – то, что осталось от человечества. «Дракон» уникален, и на нем начинается новая раса людей. Ему нет равных в нынешнем пекле. Поэтому мы должны пресекать любые попытки пойти нам наперекор. Разве я не прав, отец?
– «Дракон» построен для блага, – покачал головой Император. – Для блага всего человечества, а не насаждения нового режима и деспотии. Ты пошел против этого правила, а значит – против меня, сын. Что я должен предпринять?
– Твое решение, отец.
– Это тяжелый выбор, но я не могу простить тебя, – вздохнул Император. – Хоть ты и мой единственный сын. Я думал однажды передать тебе правление «Драконом», но сейчас вижу, что ты употребил бы его во зло. Говоря о деспотии белых, ты сам уподобляешься разрушителю, неужели ты не видишь этого сам?
– Ты слишком увлечен своими идеями! – воскликнул Линь Им. – Ты не видишь очевидного. В твоих руках величайшее оружие, которому нет равных на планете. Пойми, все эти законсервированные склады по всему миру по праву принадлежат нам, ибо мы можем до них добраться. Мы должны возродить нашу расу, у нас для этого все есть. Будущее, которое нам завещали, теперь наше настоящее!
– Не о таком настоящем я мечтал, Линь Им, – медленно проговорил Император. – Благо всего человечества – не просто девиз. Это сама суть, моя миссия. Она не приемлет разрушения. Мы и так уже уничтожили все, что только возможно. Я не деспот, я действительно хочу помочь.
– Ты не слышишь меня, отец…
– Так или иначе, ответственность за содеянное полностью лежит на тебе, – прервал его Император и выпрямился, встав с трона. – Я должен принять решение! Оно горько, но таковы правила. Ты виноват перед этими людьми, и я передаю твою жизнь в их руки! С твоими сообщниками мы разберемся сами, по законам нашей крепости.
– Да будет так, – внимательно вслушивавшийся в перевод Семиброк стукнул посохом.
– Я принимаю твое решение отец, – склонив голову, тихо проговорил Линь Им.
– Властью, данной мне Фарерским сообществом, я приговариваю тебя к изгнанию в леса! – оглядев старейшин, громко провозгласил Семиброк. – Теперь пусть духи леса решают твою судьбу!
– К лешим его! – воскликнул кто-то из свиты правителя островов.
– К лешим! – подхватили другие.
Телохранители Семиброка окружили Линь Има и вывели приговоренного из тронного зала.
Лера переглянулась с Милен, та украдкой кивнула.
– Постойте, – Тарас жестом привлек внимание снова севшего Императора. – А что с нами? Я и команда хотим это знать.
Порядком подуставший Яков перевел.
– Насчет вас я еще не принял решения, – утомленным голосом ответил Им Су. – У вас есть предложения?
– Нам нужно вернуться домой, – Тарас оглядел соратников. – И как можно скорее. От этого зависят жизни многих людей. Это наш долг.
– Долг, – задумчиво повторил Император. – Я должен это обдумать. Не сейчас.
– Но время уходит… Медлить нельзя!
– Моя сила – в моем упорстве, Учтивость к учителям – единственное тепло во мне, Моя власть – это я сам, Железо – мое тело, Мое решение – это мой закон!
Продекламировав это, Император сделал короткий жест, означающий, что собрание окончено. Все находящиеся в помещении, включая недовольных моряков, были вынуждены покинуть тронный зал.
Оставшись в одиночестве, Ким Им Су ссутулился на троне и с грустью посмотрел на свой лежавший на подлокотнике кресла шлем-маску.
Он помнил, с каким нетерпением они с женой ждали первенца. Это должно было случиться весной. В ту пору, когда ветер становился теплее и начинал пахнуть по-особенному, а деревья распускались миллионами благоухающих цветов.
Прекрасное время. Сеул преображался. Улицы наполнялись людьми, гуляющими всю ночь напролет. Зима отступала, и в воздухе разливалось предчувствие лета.
В то время Ким Им Су только-только стал наследником великой торговой империи своего отца, а «Черный дракон» был всего лишь чертежами, тщательно прорабатываемыми в засекреченном конструкторском бюро. Тогда еще никто не знал, какой великой цели послужит этот корабль. Никто не думал о войне. Хотя обстановка в мире становилась все напряженнее.
Мир. Погруженный в раздумья Император потеребил седой ус. Сколько же всего им довелось утратить в тот решающий и трагичный миг. Привычные ценности рухнули, уступив место скорби и отчаянию, которым не было видно конца. Детям, родившимся после войны, повезло больше, они не помнили мира До. Им просто не с чем было сравнить.
Сын появился под утро. Его нарекли Линь Имом. Вопреки своему желанию присутствовать рядом с женой в этот торжественный миг, Им Су был вынужден находиться в КБ, где готовились к отправке на верфи законченные чертежи «Дракона». Он возлагал большие надежды на этот проект. Танкер-гигант не имел аналогов в мире и должен был послужить символом могущества корпорации Им Су.
Некоторые говорили, что Линь Им похож на отца, хотя по грудничку было еще трудно судить. Есть поговорка: чужие дети быстро растут. Им Су казалось, будто сын растет не по дням, а по часам. Или так происходило оттого, что будущий Император проводил на работе времени больше, чем с семьей, как бы ни старался вырваться. Бизнес могучей корпорации требовал отдачи всех сил и внимания, поэтому воспитанием отпрыска целиком занималась жена Баожей с целым штатом слуг и гувернанток.
Им Су мысленно спросил себя, достаточно ли внимания он уделял сыну, пока тот рос. Не так много, как хотелось бы. Он был вынужден признать это. Не это ли впоследствии и послужило прелюдией к разладу между ним и Линь Имом? С другой стороны, юноше не на что было жаловаться. Он рос, окруженный заботой и вниманием, с малых лет имел, что хотел, но при этом не казался избалованным. Ходил в престижную школу и, по отзывам педагогов, был усидчивым и общительным.
В момент, когда ядерный Молох охватил планету, Линь Иму исполнилось десять. Накануне его дня рождения назревало еще одно немаловажное событие: «Черный дракон» готовился сойти со стапелей. Чтобы в очередной раз не подвести сына, Им Су решил совместить оба празднования и взял мальчика с собой на борт танкера, готовящегося совершить пробное плавание. Жену, которая в тот день осталась на берегу, он так больше и не увидел. Прошлому миру в одночасье пришел конец. Оказавшееся в море судно было обречено на скитания. Император связался с некоторыми кораблями из своей торговой империи, оказавшимися поблизости. С этих кораблей собрали все грузы, слили все топливо, и по счастливой случайности попался один из сухогрузов, который вез в одну из африканских стран гуманитарные грузы под эгидой ООН. Там были палатки, еда, лекарства, генераторы, одеяла… Для начала этого было достаточно. А дальше приноровились добывать пропитание и все необходимое собственными силами.
Да, много воды утекло. Император вздохнул. Сын рос под присмотром отца в новых условиях. В жестоких условиях нового мира он освоил военную грамоту, научился владеть оружием и вскоре стал правой рукой отца, провозгласившего танкер новым замкнутым государством со своими законами и порядками. Члены совета директоров корпорации, бывшие на борту, образовали Совет, приближенный к Императору, которым спустя какое-то время после войны объявил себя Ким Им Су.
До определенного момента все шло хорошо. Плавучее государство путешествовало по руинам мира, отвечая на сигналы бедствия и подбирая выживших по всей земле. Община разрасталась, становясь интернациональной.
Но в какой момент они с сыном стали отдаляться друг от друга? Что послужило тому причиной? Император не мог отыскать ответа. Вот чем все закончилось – изгнанием Линь Има в чужие земли. Он обрек его на верную смерть. Сможет ли он когда-нибудь простить себя? Смириться и жить с принятым решением?
– Прости меня, Баожей, – тихо проговорил он. – Прости за сына. Я знаю, что не достоин прощения. Но иначе поступить не могу, ты бы меня поняла. Я не могу ему позволить разрушить все то, что я с таким трудом создал. В конце концов, наш мир уже давным-давно не тот. Линь Им сам выбрал свою судьбу. Кто мы все теперь, как не призраки.
Никто не видел, как в полумраке зала по щеке Великого Императора скатилась и высохла слеза.
* * *
Линь Има изгнали в тот же день. Старейшины, вернувшись на берег и снова посовещавшись, решили не откладывать исполнение приговора в долгий ящик.
«Черный дракон» и «Иван Грозный», снявшись с места, переплыли расстояние, разделявшее Свальборг до острова Сувурой, на котором обитали жители «Братства пара».
Погода, хмурившаяся с полудня, вконец испортилась, и теперь на землю оседала морось, к которой примешивались первые снежные хлопья. Все собрались возле струганого частокола, за которым тянулось небольшое поле, усаженное не до конца убранным тростником-сухостоем. Его по-прежнему охраняло поникшее на шесте-крестовине огородное пугало в облезлом ватнике и противогазе с выбитыми стеклами, с нахлобученной соломенной шляпой. Далее начинался лес, плотной стеной возвышавшийся над деревней.
– Не повезло пацану, – цыкнул зубом Треска. – Нежить в этих чащобах его точно достанет, помяни мое слово, чувак.
– Ну, сам виноват. Это еще мягкое наказание за то, что он сделал, – поежился стоявший рядом с ним Паштет. – Я в эти заросли точно уж больше ни ногой.
– Но у меня же получилось, – заметила Лера.
– Навык, – пожал плечами Треска. – Тебя Батон вон сколько лет натаскивал.
– А он солдат.
– И что с того? Факел рано или поздно потухнет, погода – сплошное дерьмо.
– Огонь можно поддерживать…
– Слушай, ты на чьей стороне, нашей или его? – возмутился Паштет. – И вообще, тихо, дай посмотреть.
Линь Иму, которого телохранители Семиброка тем временем вывели вперед, развязали руки и сунули еще не запаленный факел.
– Слово правителю! – громко провозгласил Турнотур.
Собравшаяся толпа притихла. Линь Им тщетно пытался выискать среди незнакомых лиц одно-единственное.
Великий Император не пришел, пожелав остаться на танкере.
– За причиненный ущерб нашему народу, – громко начал Семиброк, – и диверсию, вероломно учиненную на нашей земле в Хранилище Судного Дня, по законам братства ты приговариваешься к изгнанию в Северные леса.
Линь Им, полуобернувшись, молча слушал выступающего. Яков, то и дело стирая с лица наметаемый с неба снег, переводил.
– Ты чужак. Но на нашей земле наши правила. Твой народ отказался от тебя.
– Что мне делать? – щурясь от ветра, хрипло спросил Линь Им.
– Иди, – поднял руку Семиброк. – Иди и не возвращайся! Лешие решат твою судьбу.
Задрав голову, Линь Им оглядел возвышавшиеся над ним шумящие кроны деревьев.
– Дайте мне оружие.
– Оружие? – удивился Турнотур.
– Да, оружие, – повысив голос, потребовал кореец, сделав шаг в сторону людей.
– Не положено, – воинственно перехватив посох, отрезал Семиброк и указал на черный бронированный костюм корейца. – Все, что мы можем – это оставить тебе твою одежду.
– Ну, хоть что-нибудь, – голос изгнанника дрогнул. – Пистолет, топор… нож, наконец.
– Нет.
– Вы же не даете мне ни единого шанса!
– Как и ты нам не дал, – резонно заметил правитель. – Не так ли? Запалите ему факел! Пока огонь горит, твоей жизни ничего не угрожает и, может быть, к утру ты успеешь выйти из лесов с другой стороны. Хотя вероятность этого ничтожно мала. В этих краях никто не придет тебе на помощь.
