Илья Александрович Шумей
Палаты безмолвия
– Что случилось? – в дверях показалась Трасси, протирающая заспанные глаза.
– Аврум сбежал! – Вальхем обвел рукой пустой трюм.
– Но почему?! Куда?! – с девчонки сон точно рукой сняло. Она прошмыгнула вперед и выглянула на улицу.
– Понятия не имею! – пожал плечами парень, наблюдая за ней. – Что ты там высматриваешь?
– Следы. Он же не мог просто испариться или улететь по воздуху!
– Ну, не знаю, – протянул Вальхем, – не уверен.
Трасси, ухватившись за край проема, еще некоторое время изучала песок внизу, после чего чертыхнулась и отступила назад.
– Ничего, – констатировала она. – Либо Аврум ушел достаточно давно, и песок уже успел все занести, либо он и впрямь летать умеет. Черт!
– Мы должны его найти! Он не мог уйти далеко, вокруг сплошь голая пустыня, в конце концов! Особо не спрячешься.
– У нас не так много времени, – девчонка скептически покачала головой, – мы скоро отправляемся. Отец уже котел разогревает и ждать не станет. Думаю, он будет даже рад, что мы избавились от такого пассажира.
– Но мы же не можем уехать вот так, просто бросив Аврума на произвол судьбы!
– Мы его не прогоняли, он сам ушел, – напомнила Трасси. – Быть может, после того, как он полностью восстановился, мы стали ему не нужны?
– Ты хочешь сказать, что Аврум просто нас… использовал?!
– Аврум – машина, и ему неведомы такие понятия как совесть, честность или долг. Он руководствуется исключительно логикой и математикой, а они не умеют сожалеть или раскаиваться, – Вальхем видел, как влажно блестят глаза девчонки, которой подобный поворот точно так же причинял боль, но в подобных вопросах она все же разбиралась существенно лучше, а потому гнала от себя лишние эмоции, сосредоточившись на бездушных фактах, – так что не надо его излишне очеловечивать. Лучше помоги мне люк закрыть.
Трасси отвернулась, чтобы скрыть катящиеся по щекам слезы, и схватилась за рычаг, закрывающий створку.
– Не стой столбом, – буркнула она глухо, – подсоби!
– Постой! Не надо! – Вальхем подскочил к ней и оттащил назад. – Не закрывай пока! Я найду его!
Он шагнул на подножку и спрыгнул на песок.
– И где ты собираешься его искать?! – воскликнула Трасси с дребезжащими истерическими нотками в голосе. – Куда ты пойдешь-то?!
– Еще не знаю, но я обязательно его найду! Вы только без меня не уезжайте!
Вальхем развернулся и побежал в сторону ближайшего скального выступа. Он и в самом деле пока не знал, что собирается делать и на что надеется, но он просто не мог сидеть сложа руки и ничего не предпринимая. Пусть его усилия окажутся тщетными, но он, по крайней мере, очистит свою совесть, чтобы никто потом не мог его упрекнуть.
– Отец ждать не будет! – донесся ему вслед звонкий голос Трасси. – Прогудит пару раз, а потом отчалит. Так что поторопись!
Честно говоря, Вальхем не имел ни малейшего понятия, с чего начать поиски. У него не было никакого плана, но представлялось разумным сперва забраться повыше, чтобы осмотреть окрестности, а потом уже решать, что делать дальше.
Хотя, если подумать, что именно он ожидал увидеть? Если Аврум давеча сумел спрятаться в полупустом трюме, да так, что его в упор не распознали солдаты Голстейна, то затеряться среди бескрайних песков для него вообще плевое дело.
Карабкаясь по крошащимся и осыпающимся камням, Вальхем взобрался на вершину скалы. После стремительного восхождения он весь взмок, и по его щекам сбегали капли пота. Порывы холодного ветра забивались за шиворот, неприятно холодя разгоряченную спину. Мальчишка немного перевел дух осмотрелся, жадно хватая ртом прохладный утренний воздух.
Песок, скалы, песок, скалы, песок, песок, песок…
И на что он, спрашивается, надеялся? Уж коли Аврум пожелал скрыться, то он наверняка позаботился о том, чтобы не оставить после себя ни единой зацепки, способной его выдать.
Вальхем тяжело опустился на шершавый скальный выступ, его плечи бессильно поникли.
При тех возможностях маскировки, которыми обладает его жутковатый друг, его можно не заметить, даже усевшись прямо на него своей задницей…
Некоторое время Вальхем молчал, утирая со лба пот, после чего вздохнул и похлопал ладонью по камню рядом с собой.
– Ладно, Аврум, хватит прятаться. Я знаю, что ты здесь.
Ответом ему была тишина, нарушаемая лишь тихим шепотом ветра.
– Все скалы вокруг мокрые от утренней росы, – пояснил Вальхем, – а ты сухой. Давай, покажись уже.
– Вот зараза! – серую глыбу под мальчишкой прочертили темные полосы, обрисовывая контуры огромной махины.
– Ты ведь тоже постарался занять позицию как можно выше, чтобы лучше контролировать окрестности, да?
– Все верно, – Аврум пошевелился, свернувшись калачиком вокруг хрупкого мальчонки и оградив его от пронизывающего ветра.
– Ты почему сбежал? Ты чего-то опасаешься?
– Да.
– И чего именно?
– Себя.
И вновь наступила тишина, в которой мысли Вальхема немедленно заполонили пугающие подозрения и страхи. Он вспомнил недавние слова Трасси про бездушную логику машин, и теперь объятия Аврума уже не казались ему такими уж уютными и безопасными. Ему стоило немалых усилий не вскочить и испуганно отпрянуть, а продолжить сидеть на месте.
– Ч… ч… что случ… чилось? – резко севший голос и вернувшееся заикание, однако, выдавали его нешуточное волнение.
– Я восстановился и должен был вернуться к выполнению своей основной задачи, – Аврум запнулся, словно испытывал некоторую неловкость. – Но сперва мне следовало избавиться от всех свидетелей.
– От н… нас, ч… что ли?
– Да, – еще одна тяжелая пауза. – Я должен был всех вас убить. Чтобы никто не мог выдать моего местоположения или раскрыть какие-то касающиеся меня подробности.
– Н… но мы все ещ… ще живы, – слова буквально громоздились у Вальхема поперек горла, и даже констатация такого очевидного факта потребовала у него изрядных усилий. – Поч… чему?
– Я не смог. Не сумел. Не справился, – Аврум издал некое подобие вздоха. – Ночью я выбрался из трюма и прокрался к окну твоей каюты, чтобы решить эту проблему, но в самый последний момент что-то меня остановило. Я смотрел на мирно спящего тебя, понимая, что никогда не смогу тебя убить. Сама мысль об этом вгоняет меня в ступор и попросту парализует.
Аврум снова вздохнул.
– И я убежал. Трусливо и малодушно. Видимо, я плохой солдат.
– Зато ты хороший друг! – Вальхем развернулся и обхватил руками черную махину. По его щекам катились слезы.
Снизу донесся призывный гудок «Хоррама», готового отправиться в путь.
– Нам пора идти, – Вальхем отстранился и шмыгнул носом. – Лажонн нас ждать не будет.
– Ничего страшного, – Аврум подхватил его своей огромной лапой и снова мягко прижал к себе, – мы его потом догоним.
– Но… – задавая соответствующий вопрос, мальчишка чувствовал себя так, словно ступал на тонкий лед, готовый проломиться под ним в любое мгновение, – что за задание ты должен был выполнить? Да еще спустя столько лет!
– Вот в этом-то и проблема. Из-за повреждения данных мне требовалось связаться с командным центром, чтобы уточнить параметры моей миссии, но все мои попытки оказались тщетны. Я перепробовал все каналы и диапазоны, отправлял запросы в самых разных форматах, но ответа я так и не получил. Таким образом, я оказался предоставлен сам себе. И я не знаю, что мне теперь делать!
– О какой миссии спустя столько лет вообще может идти речь?! – искренне удивился Вальхем. – Та война так давно закончилась, что о ней уже никто и не помнит! У тебя больше нет миссии, ты теперь свободен!
– Но это же неправильно!
– Это почему?
– Капитан верно заметил, что у любой машины обязательно должен быть хозяин. Если ей никто не будет давать заданий, не будет наполнять смыслом ее существование, то она превратится в груду бесполезного металла. Она в каком-то смысле умрет.
Аврум повернул голову и, хотя было трудно сказать, где именно в мешанине черных жгутов скрываются его глаза, Вальхем почувствовал, как тот пристально на него смотрит.
– А я не хочу умирать, понимаешь?
– Конечно!.. Но что я могу сделать, чтобы помочь тебе?
– Будь моим хозяином!
– Я?! – опешил Вальхем, никак не ожидавший такого поворота. – Но я не умею! Я даже в устройстве эшелонов-то ни бельмеса не смыслю! Как я смогу управлять столь сложной и совершенной машиной, как ты?!
– Так от тебя и не требуется никаких особых знаний и навыков! Тебе достаточно просто сказать, что от меня требуется, и я приложу все возможные усилия, чтобы выполнить поставленную задачу. Я стану твоим верным слугой, который…
– Но мне не нужен слуга! – воскликнул мальчишка, выскользнув из лапы Аврума и отступив на несколько шагов. – Мне не нужен послушный бессловесный раб! Мне нужен друг! Неужели это настолько сложно понять?!
– Быть другом сложнее, – задумчиво протянул Аврум. – Для этого требуется иметь сердце. А у меня его нет.
– Ну и что?! Ты обязательно справишься! Я же чувствую скрытую в тебе доброту, а значит сердце у тебя есть, просто ты сам этого пока не понял!
– Доброту?! Во мне?! – черная махина отпрянула и с подозрением посмотрела на Вальхема. – Ты, часом, не перегрелся?
– А что не так-то?! Если ты…
Воздух прорезал очередной гудок ожидавшего внизу эшелона, в котором сквозило явное нетерпение.
– Давай обсудим это как-нибудь в другой раз, – Вальхем покосился на виднеющийся вдалеке «Хоррам», выпускающий клубы черного дыма, – а то Лажонн, чего доброго, и впрямь без нас уедет.
– Хорошо. Забирайся!
– Все, Траська, я трогаюсь, – послышался из кабины раздраженный рык Лажонна.
– Пап, ну подожди еще немного! – взмолилась его дочь, стоявшая на верхней палубе и обшарившая взглядом окружающие пески и камни. – В конце концов, бросить человека посреди пустыни – это даже для тебя чересчур!
– У нас уголь не бесконечный! Или ты хочешь, чтобы мы вообще все тут застряли? За нами спасательную экспедицию никто отправлять не станет. Так что все, хватит!
Капитан проворчал еще что-то неразборчивое, в недрах эшелона гулко лязгнули шатуны, и «Хоррам» неторопливо покатил вперед.
– Пап, ты что, серьезно?! – испуганно пискнула Трасси. – Ты же Вальхи на верную смерть обрекаешь!
– Так пусть поторопится! – по ушам девчонки ударил пронзительный рев гудка, эхом заметавшийся промеж окрестных скал.
Трасси поморщилась, зажимая несчастные уши ладонями, но вдруг широко распахнула глаза и подскочила к перилам, впившись взглядом в беззвучно скользящую вдалеке по камням черную кляксу. Она чем-то походила на тень, отброшенную на землю парящей высоко в небе птицей, но настолько огромных птиц в здешних краях отродясь не водилось.
– Аврум! – крикнула девчонка, перегнувшись через край люка. – Аврум нас догоняет!
– А где Вальхи? – покосился на нее капитан, вовсе не разделявший ее безудержного оптимизма. – Он с ним?
Коротко хмыкнув, Трасси поднялась на ноги и снова вцепилась в ограждение, всматриваясь в преследующий их ком бездонной тьмы. Аврум вылетел на открытое пространство, и здесь, на свету стало видно, что на его загривке, вцепившись в черную чешую, сидит маленькая хрупкая фигурка.
– Он с ним, пап! – Трасси слетела по лестнице вниз, в кабину. – Вальхем с ним!
– Ладно, уговорили, – проворчал Лажонн, потянув на себя рычаг, управляющий скоростью эшелона. – Я приторможу немного, а ты иди, дверь им отвори, что ли.
На самом деле Вальхем только в самый последний момент сообразил, что вид мчащегося наперерез «Хорраму» черного монстра может быть превратно истолкован, и настоял на том, чтобы ехать не как обычно, во внутреннем кокпите, а верхом. Лажонн и Трасси обязательно должны его видеть, иначе возможны самые различные недопонимания и досадные конфузы.
Раньше Вальхему неоднократно доводилось кататься на лошади, и он уже внутренне приготовился к неизбежным толчкам и тряске, так и норовящим вытолкать обратно недавний завтрак, но все оказалось вовсе не настолько ужасно, как он предполагал.
Аврум сразу же взял с места в карьер и без лишних раздумий или колебаний сиганул вниз по почти отвесному склону. Вальхем успел только коротко пискнуть и испуганно зажмурился, ожидая неизбежного удара, но время шло, а ничего страшного с ним не происходило, а потому он все же осмелился открыть глаза.
Строго говоря, если бы он в тот момент держал в руках полную кружку чая, то не пролил бы и капли. Аврум мчал его настолько осторожно и бережно, что ощущения больше напоминали неспешное покачивание лодки, нежели верховую езду, да еще и столь стремительную.
Бьющий в лицо ветер ревел в ушах и заставлял слезиться глаза. Подобные ощущения Вальхем ранее уже испытывал, стоя на верхней палубе мчащегося через пустыню эшелона, но тогда ощущение скорости было совершенно иным.
Грохот и лязг механизмов, шипение вырывающегося пара, вибрации, сотрясающие корпус огромной машины – все сопутствующие ощущения ясно давали понять, насколько непросто дается такой темп. Та скорость выглядела и воспринималась как заслуженная.
Сейчас же Аврум нес его по каменистому склону абсолютно беззвучно, мягко лавируя меж скальных уступов и легко перелетая через расселины. Он двигался настолько легко и свободно, что у Вальхема даже начали закрадываться сомнения, а касается ли он земли, или же парит над ней, точно птица.
И только свист треплющего волосы ветра напоминал ему о том, что они догоняют идущий на всех парах эшелон, а не расслабленно покачиваются на волнах.
Впереди в ложбине показался катящийся по песку «Хоррам», выпускающий из труб столбы черного дыма, и Аврум устремился в его сторону. На верхней палубе передней секции Вальхем увидел маленькую рыжеволосую фигурку, которая шустро юркнула в люк. Интересно, заметила ли Трасси его?
Ответ, впрочем, последовал уже скоро. Эшелон начал постепенно замедлять ход, а створка грузового люка поползла вверх, приглашая их с Аврумом на борт.
– Сможешь запрыгнуть? – спросил Вальхем, с некоторой тревогой наблюдая за тем, как быстро сокращается расстояние между ними и «Хоррамом».
– Без проблем! – Аврум заложил лихой вираж, встав на параллельный курс и плавно сближаясь с эшелоном.
Он догнал грузовую секцию и некоторое время бежал рядом с распахнутым люком трюма, словно примеряясь. Когда он лежал внутри, свернувшись калачиком, то занимал всего один его угол, но вот сейчас, стремительно распластавшись вдоль земли, Аврум оказывался едва ли не длинней всей секции. Вальхем только собрался заметить, что его же собственное предложение заскочить в трюм на ходу было неудачной идеей, как Аврум все же прыгнул…
В любой иной ситуации Вальхем счел бы произошедшее чистым волшебством. Иначе просто невозможно объяснить, каким образом огромная махина вдруг умудрилась прошмыгнуть в крохотную форточку.
Прямо в прыжке Аврум подобрался, втянув голову, лапы и поджав длинный хвост. Верхний край проема просвистел у Вальхема буквально в нескольких сантиметрах над головой, и в следующее мгновение они рухнули на металлический пол, прочертив на нем свежие блестящие борозды.
– Все на борту, пап! – крикнула Трасси, которую, казалось, такой лихой трюк ничуть не удивил. – Погнали!
Вальхем почувствовал, как «Хоррам» вздрогнул, словно оживая, и начал набирать ход.
– Горазды вы нервы людям трепать! – не преминула заметить рыжая чертовка, бодро орудуя лебедкой, закрывающей люк трюма. – Отец реально хотел вас тут бросить!
– Правда? – цепляясь за черные чешуйки, Вальхем осторожно сполз по шершавому боку Аврума.
– Ну, – Трасси на секунду замялась, – по крайней мере, он делал вид, что готов так поступить. А если честно, то он, конечно же, блефовал. Не такой он человек, чтобы бросать кого-то на верную смерть среди песков.
– Уже легче. Дальше-то что?
– Гоним на всех парах домой, во Фланндор.
– В столицу торгашей и контрабандистов, что ли? – Вальхем определенно не испытывал восторга от такой новости.
– Ой, не делай вид, будто ты только сейчас об этом узнал! – Трасси недовольно нахмурилась. – В любом случае, сейчас укрыться от пристального внимания Империи мы можем только там. И я бы посоветовала тебе сменить тон. Жители Фланндора – уважаемые люди, так что следи-ка за своим языком, хорошо?
– Да в чем проблема?! – оскорблено вспыхнул мальчишка. – Я могу хоть всю дорогу тут торчать, и даже носа наружу не показывать! Только поесть изредка приносите – и все.
– Если будет холодно – я согрею, – подхватил Аврум.
– Вы меня, конечно, извините, – девчонка уперла руки в бока, – но отсидеться в тишине и покое у вас все равно не получится. Про тебя, Голстейна и Аврума уже все знают. Вопрос лишь в том, на чью сторону вы склонитесь – закостенелой Империи или же вольного союза свободных людей.
– Я бы рад помочь, – горячий энтузиазм Трасси вызвал у Вальхема строго обратный эффект. Ему внезапно захотелось оказаться как можно дальше от всплывших социальных и политических проблем, – но ваши дрязги с Империей тянутся уже не один год. Я ведь понятия не имею, где там чьи интересы и все такое… Мне бы передохнуть немного, а там и решать будем. Что скажешь?
– Отдыхай сколько влезет, никто тебя торопить не собирается, – девчонка отступила к двери на лестницу. – Нам до Фланндора еще дня два ехать, и я успею более-менее ввести тебя в курс дела.
* * *
Если идти пешком, то путь от столичного вокзала до дворца занимал минут пятнадцать. Разумеется, Голстейн мог воспользоваться полицейским экипажем, но ему захотелось немного пройтись, чтобы собраться с мыслями перед докладом Братьям.
Миновав несколько переулков, он вышел на широкий поднимающийся в гору проспект, в дальнем конце которого высилась белоснежная громада Императорского Дворца. Генерал проходил здесь тысячи раз, изучил его архитектуру до мельчайших деталей, но все равно снова и снова испытывал странное щекочущее чувство в груди, любуясь его башнями и шпилями.
Строительство дворца было начато еще при Отце-Императоре, который хотел таким образом утвердить величие построенной им Империи. Замысел выглядел поистине грандиозным с любой точки зрения, но к тому моменту экономическая мощь государства уже достигла такого уровня, что вполне могла себе это позволить.
По задумке Императора, размах и пышность Дворца должны были настолько поражать воображение всех, кто его видел, чтобы у людей в мыслях прочно закреплялось осознание всемогущества и несокрушимости Империи. И, надо сказать, архитекторам и строителям удалось реализовать задуманное в полной мере.
Стройка была завершена через три года после трагической смерти Императора, и ее финал проходил под пристальным контролем Свиллейна. Юный светловолосый гений не преминул внести в проект ряд принципиальных правок, еще больше усиливших впечатление от здания. И именно по его настоянию был перекроен ряд центральных улиц Кверенса с тем, чтобы ничто не заслоняло прекрасную панораму, и позволить жителям и гостям столицы без помех насладиться монументальной красотой Дворца.
Разумеется, поначалу к активности младшего Брата-Императора старые строители относились с откровенным скепсисом и не скрывали своего недовольства. Несмотря на монарший статус, за глаза почти все они считали Свиллейна дерзким выскочкой, сующим нос не в свое дело, хотя высказать это ему в лицо никто и не решался.
Тем не менее, по прошествии некоторого времени, их отношение к мальчишке претерпело радикальные перемены. Все расчеты Свиллейна оказывались неизменно точны, его рука, правившая чертежи, действовала уверенно и четко, а сопутствующие пояснения убеждали даже самых закоренелых скептиков.
В итоге его имя заняло свое заслуженное место на памятной табличке при входе в Дворец, где перечислялись мастера, приложившие руку к его проектированию и постройке.
Немногим раньше подобный путь прошел и его старший брат, Фреггейл, только ему тогда приходилось переубеждать не строителей, а офицеров императорской армии. Организация отступления из охотничьего домика после покушения на Отца-Императора стала первым кирпичиком в его карьерной лестнице, и точно так же, как сегодня никому и в голову не приходило спорить со Свиллейном в вопросах, касающихся точных наук, все военачальники безоговорочно признавали полководческий гений Фреггейла.
Совместное правление Братьев было отмечено дальнейшим усилением Империи как на военном, так и на экономическом фронтах. Границы подконтрольных Кверенсу владений существенно расширились, и под натиском Империи, где жестким и бескомпромиссным, где мягким и ненавязчивым, пали даже те бастионы, что доселе казались поистине несокрушимыми.
Дольше всего упрямилась Лига Перевозчиков, поскольку ее уникальное положение позволяло диктовать свою волю не только другим разбросанным по степи городам, но даже самому Кверенсу. Жизнь, работа и быт людей были уже настолько плотно завязаны на услуги снующих по пескам караванов, что малейшее нарушение в работе этой системы могло повлечь за собой крайне тяжелые последствия. Чем Лига и пользовалась, откровенно шантажируя Империю перспективой устроить ей неприятности.
Большинство имперских военачальников, окрыленных предыдущими успехами, предлагало не церемониться с Фланндором и решить вопрос при помощи грубой военной силы, но такой шаг мог полностью парализовать транспортное сообщение между провинциями Империи. И тут возможные издержки с лихвой перекрывали любые потенциальные выгоды, тем более что Фланндор, ожидая подобного шага, потратил немало усилий на укрепление обороны, превратив столицу Лиги Перевозчиков в неприступную крепость.
В данной ситуации Братьям пришлось действовать очень осторожно, вместо грубого принуждения мягко подталкивая капитанов к выбору правильной стороны. И вот здесь таланты Фреггейла раскрылись во всей своей красе.
Прекрасно осознавая, что давление на противника можно оказывать не только силовыми методами, темноволосый гений вывалил на своих подчиненных целый ворох идей, как заставить Лигу плясать под дудку Империи, не прибегая к откровенному насилию. И он, пусть не сразу, но заставил генералов с собой считаться, наглядно продемонстрировав им преимущества гибкого подхода. Ведь в качестве оружия порой могут выступать самые неожиданные вещи, от которых, как правило, никто не ждет подвоха. Как любил говорить сам Фреггейл: «Так или иначе, все, что мы делаем, все – война».
Свою роль тут сыграли и взятие Империей под контроль основных угольных шахт, что позволило ей играть с ценами, продавая топливо со складов в Кверенсе существенно дешевле, чем на других площадках, и разгром пустынников в тех районах, где пролегали ведущие в столицу маршруты, и выгодные долгосрочные контракты для капитанов, соглашавшихся на регулярной основе выполнять рейсы между нужными городами. В итоге экономические инструменты оказались куда эффективней пушек и осадных башен.
Спустя какое-то время Лига вдруг обнаружила, что значительная часть ее эшелонов, практически выйдя у нее из подчинения, откровенно работает на Империю. И что прежние угрозы организовать транспортную блокаду более никого не страшат, поскольку превратились, по сути, в пустое сотрясание воздуха.
Нельзя сказать, что Империи удалось полностью покорить Фланндор, но изменившиеся обстоятельства сделали его куда более покладистым, чего было вполне достаточно.
Но сейчас в распоряжении Лиги оказалась и Мать Свейне, чей авторитет мог покачнуть чашу находящихся в шатком равновесии весов, и черный демон Вальхема, представлявшийся и вовсе величиной неизвестной и изрядно пугающей. В итоге, несколько лет, потраченных на замирение и подчинение Фланндора, вполне могли пойти прахом. Отличная вводная для предстоящего доклада, ничего не скажешь!
Миновав несколько постов охраны, Голстейн вышел на центральную площадь, где располагался парадный вход в белокаменную громаду Дворца. Как и другие чиновники столь высокого ранга, генерал имел право заходить внутрь через эти величественные лакированные деревянные двери, достигавшие в высоту трех метров, и которые при его приближении услужливо распахивали два лощеных привратника. Для всех прочих посетителей существовали другие, боковые входы, где людей дополнительно осматривала внутренняя служба безопасности. Но для тех, кто следовал через парадный вход, открывалась прямая и беспрепятственная дорога к тронному залу.
Однако, уже поднимаясь по ступеням крыльца, Голстейн замедлил шаг, внезапно усомнившись в своем праве воспользоваться именно этими дверьми. Его измятый и замызганный мундир настолько резко контрастировал с безупречно чистой парадной формой привратников, что он почувствовал нечто вроде стыда за свой внешний вид. Впрочем, ненадолго. Это только встречают человека по одежке, а вот потом о нем судят уже по реальным делам и свершениям.
Так что даже в таком непотребном виде генерал имел полное право в любое время дня и ночи заявляться в Императорский Дворец через парадный подъезд.
Вышколенные и невозмутимые привратники молча распахнули перед ним массивные створки дверей, и Голстейн вступил в полумрак холла, где за огромным столом восседал главный Распорядитель.
– О! С возвращением, генерал! – воскликнул он радостно, однако, по мере того, как Голстейн походил ближе, дежурная улыбка постепенно сползла с его круглого холеного лица, уступив место выражению легкой брезгливости.
– Что с вами случилось?! – Распорядитель удивленно приподнял брови, рассматривая потрепанный и замызганный мундир генерала и его небритую физиономию.
– У меня срочный доклад для Их Императорских Величеств, – сухо заявил Голстейн, проигнорировав заданный вопрос.
Складывалось впечатление, что испачканная форма неким образом спустила его на несколько ступенек вниз по иерархической лестнице, и теперь этот чинуша, в любое другое время должный послушно и быстро исполнять его указания, теперь почувствовал себя чуть ли не равным и начал генерала расспрашивать. Подобные вольности следовало пресекать с максимальной решительностью.
– В данный момент Их Величества проводят переговоры с Кохарийским послом, – Распорядитель сверился с лежащим перед ним расписанием, – да и весь остальной день у Них расписан буквально по минутам, и я даже не знаю…
– Случается, что некоторые люди начинают иногда путать значимость занимаемого ими поста со своей собственной, – заговорил Голстейн таким тоном, что толстяк немедленно заткнулся, – но это недолго исправить.
– Я… Разумеется… Как только… – побледневший Распорядитель нервно сглотнул. – Как только закончатся переговоры с послом, я сразу же доложу о вашем прибытии.
– Вот так-то лучше, – удовлетворенно кивнув, генерал отошел в дальний угол холла и опустился в одно из тяжелых кресел.
Он не хотел без необходимости попадаться на глаза кому-нибудь из посетителей Дворца, чтобы не порождать лишних слухов и кривотолков. Когда заслуженный боевой генерал является на аудиенцию к Братьям-Императорам в таком неприглядном виде, это однозначно указывает, что где-то что-то пошло сильно не по плану.
Из-за дверей комнат, где в ожидании своей очереди коротали время другие делегации, доносились приглушенные голоса, и изредка слышался смех – каждый день Братья проводили не менее десятка официальных встреч, не считая обычных рабочих переговоров – но для погруженного в свои невеселые мысли Голстейна все это сливалось в однородный фон, которого он даже не замечал.
Генерал очнулся от раздумий, только когда в холле показалась кохарийская делегация в традиционных расшитых халатах, члены которой продолжали что-то энергично обсуждать прямо на ходу. Распорядитель немедленно оживился, вызывая других сотрудников и раздавая им указания. Через некоторое время к подъезду был подан экипаж посла, и делегация покинула дворец.
Распорядитель перевел дух, бросил на Голстейна обреченный взгляд и утопал в Тронный Зал. Отсутствовал он, впрочем, недолго, вскоре вернувшись и сообщив:
– Вас ожидают, генерал.
– Благодарю, – Голстейн поднялся, машинально оправил мундир и проследовал на аудиенцию, хотя, поднимаясь по ведущим в Тронный Зал ступеням, он чувствовал себя восходящим на эшафот.
Еще одна пара привратников в яркой парадной форме распахнула перед ним двери зала. Чуть погодя их сомкнувшиеся створки глухо стукнули у генерала за спиной, отрезав тем самым ему путь к отступлению. Да и не собирался он отступать, честно говоря.
«Если уж хватило смелости натворить дел – то не трусь и ответ держать!» – не уставал повторять его первый наставник в кадетском училище, и Голстейн всегда старался следовать его завету. Он расправил плечи и уверенно зашагал вперед, где, сверкая в лучах падающего из окон света, возвышался двойной трон Братьев.
Оформлению Тронного Зала Свиллейн в свое время также уделил немало времени. Он постарался обставить все таким образом, чтобы тронный помост был постоянно освещен, тогда как остальное помещение оставалось бы в полумраке. Тем самым он хотел дополнительно отделить властвующих монархов от простых людей и подчеркнуть их божественную сущность.
И, надо сказать, он в этом преуспел. Благодаря необычной игре света и теней, восседавшие на троне Братья казались заметно крупней, чем на самом деле, что дополнительно наполняло благоговением сердца посетителей.
Сам Трон был сделан из двух прежних, которыми ранее пользовались Отец-Император и его супруга, Леди Кроанна. Теперь же он представлял собой единую неразделимую конструкцию, должную символизировать единство власти Братьев.
Точно так же отправилась в переплавку и отцовская массивная корона, превратившись в два изящных ажурных обруча, что обхватывали теперь головы Свиллейна и Фреггейла.
Младший брат унаследовал от матери сухощавую и угловатую фигуру, а от отца – светло русые волосы, тогда как старший выглядел его полнейшим антиподом – широкоплечим темноволосым красавцем. Да и с точки зрения характеров между ними было на удивление мало общего.
Свиллейн отличался спокойным и рассудительным нравом, он всегда старался до мелочей просчитывать каждый свой шаг, избегая ненужного риска и предпочитая тщательное планирование необдуманным авантюрам. И больше всего на свете он не любил, когда какой-нибудь непредсказуемый фактор вмешивался в его стройные планы и рушил их.
Фреггейл же, напротив, был весьма эмоциональной и вспыльчивой натурой, склонной к скоропалительным выводам и радикальным решениям. Но его поведение менялось до неузнаваемости, когда складывалась та или иная критическая ситуация, в стремительно меняющихся условиях которой пасовал рациональный ум его младшего брата. Фреггейл собирался, сосредотачивался и уверенно брал руководство в свои руки. И тогда их противникам приходилось горько пожалеть, что они вообще затеяли эту драку.
Да, он порой оказывался жесток, тогда как его младший брат раз за разом взывал к разумному милосердию. Но возведенная в абсолют холодная рациональность Свиллейна иногда оказывалась даже страшней и безжалостней, чем прямолинейная жесткость Фреггейла.
