Илья Деревянко
Волчья доля (сборник)
Алексей остановился около стола, налил стакан водки и залпом выпил. Закусывать не стал. Затем, не находя выхода душившей злобе, яростно треснул кулаком по столу. Оба товарища удивленно глазели на Алексея, но вопросов не задавали, ожидая, пока шеф успокоится.
Наконец Кадиев опомнился настолько, что смог более или менее связно поведать о случившемся.
– Ну, – спросил он, – что посоветуете предпринять?
– Надо помириться с Савицким, – хмуро сказал Седой. – Война нам сейчас ни к чему.
– Понятно, – процедил сквозь зубы Алексей и повернулся к Валере, – ты что скажешь?
– Думаю, Седой прав, война не нужна! У Славки больше людей, а наши в конце концов сами нарвались!
– Идиоты, – тихо, почти ласково охарактеризовал приятелей Кадий. – Бараны безмозглые! Наши, значит, сами нарвались! Енот говорит, что не узнал пацанов Савицкого, думал, обычные лохи. Врет? Ладно, пускай врет! Хотя, может, спьяну действительно не въехал. Но те, те-то не были пьяны! Савицкий с тех пор, как ему брюхо порезали, вообще не пьет! Однако вернулись второй раз, добили. Двое пацанов в реанимации, у Енота морда – сплошное месиво. Вот ты, Седой, сидел восемь лет, знаешь «понятия». Что будешь делать, если тебя пидором обзовут?
– Убью!!!
– Правильно!!! Савицкий Енота педрилой назвал, обещал на четыре точки поставить! Как тебе это нравится? Молчишь? Ну и молчи! Славка здорово обнаглел, ни с кем не считается, мнит себя хозяином района, королем! Положим, мы спустим дело на тормозах, замнем. Что тогда? А тогда будет вот что: этот Северный район – большая деревня. Слухи разносятся со скоростью света, обрастая по дороге красочными подробностями. Местные станут говорить: кадиевские говно, их бьют все кому не лень, одного даже опетушили и т. д., и т. п.
Валера с Седым подавленно молчали.
– Дальше – больше, – продолжал Кадий, – бригада потеряет авторитет, барыги обнаглеют, перестанут платить, останемся мы, братцы, с голыми задницами. Придется опять куда-нибудь перебираться. Хорошая перспектива!
Кадиев на время замолчал, налил водки, выпил залпом, закурил сигарету.
– Какие теперь будут предложения? – равнодушно спросил он, выпуская кольца дыма.
– Славку придется убрать, – хмуро сказал Валера.
– Наконец-то дошло!!! Лучше поздно, чем никогда. Теперь, пока не напились, давайте обсудим план действий.
И все трое склонились над столом, оживленно беседуя вполголоса.
Глава 3
На следующее утро Вячеслав Савицкий проснулся от острой боли в области сердца. Проклятая пуля давала о себе знать, к тому же зря он накануне так много выкурил анаши. «Анаша-анаша, до чего ты хороша, – без тебя, анаша, по утрам болит душа», – вспомнились слова популярной песенки. Да уж, хороша, нечего сказать! Наломал вчера дров. Именно проклятый косяк подтолкнул добивать кадиевских. Ольга тоже поспособствовала, истрепала нервы, стерва! Сегодня Славик трезвым умом понимал, что явно перестарался. Не нужно было ехать второй раз забивать ребят до полусмерти! Дали в морду – и хватит. Тогда бы при любом раскладе его пацаны считались правыми. А теперь?
Могут обвинить в беспределе, тем паче что Савицкий весьма неосторожно бросался словами, обозвал Енота пидором. Позвонить Кадиеву? Помириться? Ну уж нет. Во-первых, с этой сволочью вообще неприятно разговаривать, во-вторых, слухи пойдут: Савицкий Кадия обосрал, приполз просить прощения! И главное, у кого? У ублюдка, который, удирая из родного города, едва штаны не потерял от поспешности!
Конечно, Кадий вряд ли оставит инцидент без последствий. Выходит, война?! «Ну и пусть, пусть будет война, – в ярости подумал Славик. – Если победим – прекрасно, нет… Что ж, все мы смертные, к тому же надоело все вокруг, хоть волком вой! И не сейчас, давно уже. Тащился по жизни, едва передвигая ноги. Разные высоколобые называют подобное состояние «синдромом усталости» или «вирусом усталости». А, один черт! Жил, чтобы семью обеспечить. Ну, куда этой инфантильной дуре деваться в нынешнее время? На что она годна? Разве только в проститутки! Хрен с ним, будь что будет», – махнув рукой, Савицкий отправился на кухню готовить завтрак. Есть не хотелось, поэтому он решил ограничиться чаем. Послышалось утробное урчанье, и в кухне появился с несчастным видом кот Марсик, страдавший от лени, скуки и избыточного веса. Ради приличия ткнувшись носом в ногу, кот вяло мяукнул, давая понять, что не прочь подкрепиться.
– Куда тебе жрать, прорва! – добродушно упрекнул Слава, но все же достал из холодильника кусок говяжьей вырезки. – Лопай, обжора!
Неторопливо обнюхав угощение, кот вопросительно посмотрел на хозяина, понял по взгляду, что «райских птиц» сегодня не предвидится, и принялся неторопливо жевать. С трудом доев завтрак, Марсик хотел было вернуться в комнату, на мягкое кресло, где в полудреме проводил большую часть своей жизни, но почувствовал, что не может этого сделать. Тогда он свалился прямо посреди кухни пузом вверх, дожидаясь, пока переварится пища.
Савицкий неторопливо прихлебывал ароматный индийский чай без сахара, с усмешкой наблюдая за котом.
Послышался звонок в дверь. Пришел Виталик Буйнов, один из рядовых боевиков Савицкого.
– Привет, проходи, – радушно пригласил Славик. В отличие от некоторых других главарей банд он никогда не надувался спесью. Зачем зря обижать людей? Другое дело, если провинятся. Тогда держитесь, а лучше сразу вешайтесь. Если же все в порядке – «Привет, братишка, как дела?»
– Присаживайся, – предложил Савицкий, указывая на стул. – Чаю хочешь?
– Нет, спасибо!
– Что-нибудь стряслось? Рассказывай! – внутренне похолодел Славик. «Неужели опять проклятый Кадий?!» Но на этот раз Кадиев оказался ни при чем.
Вчера вечером, возвращаясь домой, Виталик зашел в небольшой ресторанчик перекусить. Его не смутило, что заведение принадлежало кавказцам, обнаглевшим за последнее время сверх всякой меры. Ресторанчик был до отказа забит «черными» джигитами, оживленно и громко переговаривавшимися на родном языке. Несколько случайных русских чувствовали себя здесь явно не в своей тарелке. Сделав заказ, Виталик закурил сигарету, дожидаясь, когда принесут еду. Но официант не торопился. Прождав полчаса, Виталик решил выяснить, в чем дело.
– Слюшай, да? Сэйчас будэт! Падажды мынута! Выдышь, сколько народа? – вальяжно ответил метрдотель.
Вернувшись на место, Виталик обнаружил, что стул его исчез, вернее, перекочевал к соседнему столу, за которым веселилась очередная компания «детей гор». В настоящий момент на Виталином стуле восседала местная шалава, визгливо хихикавшая в ответ на сальные шутки джигитов.
Виталик направился к ним.
– Ребята, вы, наверное, ошиблись, – вежливо сказал он, – это мой стул!
Девица тут же вскочила на ноги, безропотно возвратив требуемое.
Вернувшись к своему столу, Виталик хотел было уже сесть, как вдруг кто-то сзади выбил из-под него ногой стул, а когда он поднялся, то получил удар кулаком в лицо, на который незамедлительно ответил. Налетела толпа джигитов, и Виталику изрядно помяли бока, причем он тоже в долгу не остался. Когда ссора утихла, ставший яблоком раздора злополучный стул снова оказался во владении шалавы, а из кармана Виталика исчез газовый пистолет, которым он в драке не воспользовался. Гадко пускать слезоточивый газ в замкнутом помещении – еще сам наглотаешься!
– Верните газовик! – спокойно сказал Виталик джигитам.
– Вах, вах, какой газовик, нэ знаэм никакой газавык! – нагло улыбаясь, ответили те.
– У меня лежал в кармане газовый пистолет, после драки он исчез. Прошу по-хорошему, отдайте!
– Ты, навэрна, ыво спьяну потырал! – осклабился самый здоровый из кавказцев, с нахальными круглыми глазами, напоминающими маслины.
– Вы слышали про Северный район? – по-прежнему хладнокровно спросил Виталик.
– Слушай, не надо пугать, морда быть будым!!! – наперебой заговорили кавказцы.
– Хорошо, как хотите, завтра ждите гостей! – Резко повернувшись, он вышел на улицу. Вслед неслись раскаты издевательского хохота.
– Так, – заскрипел зубами Савицкий, – обнаглели чурбаны. Хозяевами себя почувствовали, обормоты! Значит, сказал про Северный район? Правильно, впредь будут знать!
С воодушевлением истинного стратега Славик принялся разрабатывать план карательной экспедиции, которую решил возглавить лично. Для начала он обзвонил шестерых ребят, занимавших в банде ключевые посты. Когда все собрались, Савицкий вкратце изложил суть дела.
– Давить черномазых, башки откручивать, – дружно загалдела возмущенная братва. – Едем прямо сейчас.
– Не гоните коней, – остудил их пыл Слава. – Я знаю этот кабак, там через два дома отделение милиции, действовать надо с умом.
– Мирон, – обратился он к низкорослому рыжему парню с круглым лицом, густо усыпанным веснушками, – собери малолеток и наведи шухер на местном рынке, чтобы ни одного черного не осталось. Только не переусердствуйте, трупов не надо!
Кивнув в знак согласия, Мирон молча вышел. Для начала Савицкий послал в ресторан разведку, чтобы досконально изучить предстоящий театр военных действий. Для этой цели он выбрал из числа собравшихся Кирилла как обладателя наименее зверской физиономии. С глубоким воодушевлением все принялись обряжать его лохом. В первую очередь Кирилла переодели: вместо любимой кожанки и слаксов он скрепя сердце облачился в свадебный костюм Савицкого, затем Славик, несмотря на отчаянное сопротивление, нацепил ему на нос очки с простыми стеклами и критическим взглядом оглядел результат своих трудов.
– Гм, неплохо, – выдал он наконец, – немного ссутулься, сделай испуганную морду. Хорошо, сойдет!
В ожидании результатов разведки все расселись вокруг стола, пустили по кругу косяк. Не теряя даром времени, Савицкий рассказал о вчерашних событиях. Реакция была почти единодушной: давно надо было замочить[6] гадов! Кадий вконец обурел! Выкинуть падлу из нашего города!
Иное мнение высказал только Юра Воронов, известный своей осторожностью.
– Кадий, конечно, сволочь, – сказал он, когда страсти несколько поутихли, – но сволочь опасная, мстительная. О примирении, я полагаю, не может быть речи, поэтому нужно держаться настороже. На открытую войну он сейчас вряд ли пойдет, однако вполне может выстрелить из-за угла. Тебе, Слава, теперь придется глядеть в оба.
Ребята было накинулись на Юру, обвиняя в паникерстве, но Слава резко оборвал их:
– Ворон дело говорит – от Кадия можно ждать любой пакости. Будем осторожны, не только я, все!
Тем временем вернулся из разведки Кирилл.
– Значит, так, у ресторана два выхода, у бармена за стойкой телефон, – рассказывал он, с наслаждением переодеваясь в свою одежду. – Есть подсобное помещение. Что там – неизвестно. Посетителей ползала. Все черные. За отдельным столиком три мордоворота, ничего не едят, не пьют. Под одеждой у них, похоже, волыны[7]. Вероятно, предупреждение Виталика подействовало. Напротив через дорогу другой кабак, тоже «черный». Там еще пять подозрительных жлобов. Между двумя кабаками, которые, судя по всему, принадлежат одному хозяину, курсирует мелкий «чурка». Вот и все. Ах, да! Если исходить из худшего, в подсобке может затаиться хмырь с автоматом.
Савицкий задумался: «Чурбаны явно нас ждут, разработали свой план, на который мы бы и попались, если б были малолетними идиотами. Трое за столом принимают на себя первый удар или, что вернее всего, начинают разводить базар[8]. Телефон у бармена наверняка спаренный. Он слегка стучит по трубке, в соседнем здании слышат сигнал. В спину нам заходят пять жлобов, под дулами автоматов кладут всех на пол и на распростертых телах танцуют лезгинку с криками: «Ас-са!» Гениально придумано! Эх, ослы, ослы! Не знаете вы, с кем имеете дело!!!»
Савицкий громко рассмеялся:
– Вот что, ребята, действовать будем так.
В то время, когда Слава разрабатывал план нападения на кавказский ресторан, Мирон с группой бандитов приблатненного молодняка вершил возмездие на рынке. Сегодня была суббота. Рынок кишел покупателями и продавцами, среди которых добрую треть составляли «черные». Они держались важно, самоуверенно, заламывали за свой, надо сказать, очень качественный товар дикие цены. Вдоль рынка выстроилась цепь коммерческих палаток, около которых тусовались опухшие алкаши в бессмысленной надежде, что у кого-нибудь из приятелей найдется на бутылку. Мирон пересчитал своих подопечных. Шесть человек – не густо! «Ничего, – подумал он, – воюют не числом, а умением».
Для начала Мирон направился к большой зеленой палатке, хозяин которой платил за «крышу»[9] Савицкому.
– Привет, Леночка, как идет торговля? – приветливо поздоровался он с хорошенькой продавщицей.
– А-а, – махнула та рукой, – какая может быть торговля, одна пьянь голозадая кругом.
– Как тебе не стыдно, Лена?! – театрально возмутился Мирон, намеренно повышая голос, чтобы слышали алкаши. – Это ж наши люди, русские.
В глазах измученных похмельем мужиков загорелась надежда.
– Вот что, милашка, – обернулся Мирон к продавщице. – Дай сюда ящик водки и пятнадцать стаканов. Запишешь на Славкин счет!
Равнодушно пожав плечами, Лена исполнила требуемое.
– Угощайтесь, ребята! – великодушно предложил Мирон и, не слушая благодарностей, двинулся к торговым рядам. По дороге он подмигнул своим пацанам: «Пора приступить к намеченному плану».
Первой жертвой он выбрал толстого носатого азербайджанца, важно восседавшего на перевернутом ящике. Перед ним высилась гора спелых помидоров. В кармане хрустела внушительная пачка денег.
– Простите, сколько стоят помидоры? – робко спросила бедно одетая женщина средних лет и, услышав ответ, всплеснула руками: – Боже, какой ужас!
– Нэту дэнэг, да? Ты ныщый? Тада нэ ходы на рынок! – громко ответил торгаш. Женщина залилась пунцовой краской. Казалось, она вот-вот заплачет. Но тут в дело вмешался Мирон:
– Ты что, черножопый, наших женщин обижаешь?! Езжай к себе домой, там наглеть будешь!
Азербайджанец изумленно разинул рот и вскочил на ноги, а Мирон тем временем сгреб с прилавка как минимум килограммов пять помидоров и запихал их растерявшейся женщине в сумку.
– Грабут! – опомнился наконец торгаш, и в этот момент Мирон изо всех сил врезал ему в челюсть. Толстяк плюхнулся задом прямо на асфальт, а один из Мироновых ребят разломал об его голову деревянный ящик, только что служивший торговцу сиденьем.
Остальные пацаны двинулись вдоль рядов, переворачивая лотки с товаром южных гостей и лупя продавцов чем попало.
– Люди! Чурки русских бьют! – завопил Мирон на весь рынок, хотя в действительности дело обстояло совсем наоборот. – На помощь!
Призыв не остался без внимания. Первыми на него откликнулись опохмелившиеся пьянчуги, быстро сообразившие, что у «черных» есть чем поживиться. Они-то и составили ядро возмущенных народных масс. Постепенно драка сделалась всеобщей. Скоро в ней уже принимали участие продавцы других национальностей, недолюбливавшие наглых, заносчивых южан. Кавказцев били ящиками, подносами, выломанными из забора штакетинами, даже арбузы об головы раскалывали. Кое-кто по ходу дела отнимал деньги. Доселе мирный рынок напоминал теперь побоище, какие случаются между болельщиками соперничающих команд американского футбола.
Убедившись, что все идет как надо, Мирон быстро собрал своих.
– Теперь линяем по-тихому, братва, – сказал он, – сейчас мусора нагрянут.
Мирон оказался прав. Едва они успели отъехать, на рыночную площадь ворвалось пять милицейских машин, воющих сиренами и сверкающих мигалками.
В это самое время к злополучному кавказскому ресторану тихо подъехали три битком набитые машины во главе с черным «БМВ» Савицкого. Из них высыпали пятнадцать ребят. Роли были заранее распределены. Двое пацанов ринулись к черному ходу, трое, получившие инструкцию всех впускать, но никого не выпускать, стали у парадного, остальные вошли внутрь. Слава вытащил из-под плаща автомат «узи» и навел на опешившую публику. Его боевики тоже не дремали: один бросился в подсобку, где, вопреки ожиданиям, вместо автоматчика оказалась только насмерть перепуганная посудомойка, другой перерезал ножом телефонный провод, третий, наставив на отдельно сидевших мордоворотов автомат, скомандовал: «Руки на стол!», четвертый обыскал их, с удовлетворением обнаружил два «макарова» и один «ТТ». Остальные блокировали столики, за которыми сидели кавказцы. Посреди зала остались Слава с Виталиком. Все эти события происходили в одно и то же время. Никто даже опомниться не успел.
– Так-так! – ехидно пропел Савицкий. – Пересрали, черножопые?! Думаете, в России можно борзеть как угодно?!
– Слюшай, пагады, брат, – льстиво начал столь надменный вчера метрдотель, но вместо ответа Слава резко ударил его кулаком в лицо.
– Какой ты мне брат, падло?! Засунь язык в жопу!
– Вчера здесь обидели моего парня! – обратился он к остальным. – Человек ничего плохого вам не сделал, даже после того, как на него напали, пытался объясниться по-хорошему. Вы же, насколько я вижу, человеческого языка не понимаете. Поэтому с вами будем говорить по-другому.
– Лечь на пол, быстро! – вдруг заорал Савицкий диким голосом. – Всех перестреляю! Виталик, – обратился он к товарищу. – Выбери из этого говна тех, кто был вчера, а ты, Серега, вытряси кассу.
Пока Серега выгребал выручку у всхлипывающего бармена, пока вытрясал белого, словно мел, метрдотеля, Виталик старательно разыскивал вчерашних знакомых. Это было непросто, поскольку для него, коренного жителя Н-ска, все кавказцы казались на одно лицо. Наконец он все же выявил четверых.
– Они твои, – великодушно разрешил Савицкий.
Вчерашние джигиты имели теперь на редкость жалкий вид и даже не помышляли о сопротивлении. В первую очередь Виталик занялся бугаем с глазами-маслинами, который давеча утверждал, что газовик «спьяну патэран». Ногой в пах, ребром ладони по шее, мордой об стол.
– Спьяну, говоришь, – рычал взбешенный Виталик. – Сейчас ты у меня выпьешь! – С этими словами он разбил о голову бугая взятую со стойки бутылку дорогого коньяка. Тот, потеряв сознание, грудой осел на пол.
Развернувшись на каблуках, Виталик, не теряя даром времени, врезал пяткой в грудь следующему. Тот отлетел прямо на Савицкого и, получив коленом по почкам, упал, извиваясь от боли. Третьему достался удар ладонью снизу, тут же превративший нос в окровавленную лепешку. Четвертый попытался сопротивляться, и вот ему-то влетело больше всех. Виталик избивал его долго, упорно и напоследок плюнул в разбитое лицо. В этот момент в ресторан зашел «мелкий чурка», в обязанности которого входило в сегодняшний день поддерживать связь между двумя филиалами, на тот случай, если откажет телефон. Надо сказать, что «мелкий» он был только по росту, а так довольно коренастый, лет сорока.
Увидев происходящее, он попытался смыться, но жестоким ударом приклада Слава уложил его на пол.
– Давайте, ребята! – махнул он остальным, и те принялись усердно претворять в жизнь вторую часть плана: бить видеоаппаратуру, мебель, кромсать ножами скатерти. Напоследок собрали со стойки все бутылки и раскололи об пол. Воздух загустел от запаха разлитого спиртного, под ногами хлюпало.
– Угощайтесь, халява! – ехидно предложил Савицкий, указывая кавказцам на залитый винами и коньяком пол, и, уже направляясь к двери, добавил: – На будущее даю вам хороший совет – будьте любезнее с посетителями!..
Удачно исполненная карательная экспедиция привела Славу в хорошее настроение, которое не оставляло его до самого дома. Однако у дверей собственной квартиры Савицкого едва не хватил удар. У порога стояли крышка гроба и роскошный траурный венок.
«Боже, – подумал он, хватаясь за мучительно заболевшее сердце. – Неужели с Ольгой или с ребенком что случилось?» Но, прочитав надпись на венке, он понял: Ольга тут ни при чем. Затейливо выполненная надпись гласила: «Вячеславу Савицкому от друзей. Мир праху твоему». Кадий объявил войну.
Глава 4
Рано утром зазвонил телефон. Савицкий не сразу услышал его, сегодня почему-то спалось на редкость крепко, да и сон был приятным: огромное озеро, окруженное белоснежными березами. Зеленый луг, по которому он гулял под руку с Таней, своей первой, юношеской любовью.
Проклятый настырный звонок отобрал все это. С трудом разлепив глаза, Слава взял трубку.
– Слушаю, – сердито буркнул он.
– Получил подарочек? – осведомился незнакомый голос.
– Кто говорит?!
– Ты мертвец, понял? Мертвец! – В трубке послышались короткие гудки.
– Мудак ты, Кадий, – равнодушно сказал Савицкий, хотя, кроме кота, никто его слышать не мог. – К чему такие дешевые эффекты?
Он попытался снова заснуть, хотелось опять очутиться на зеленом поле вместе с Таней, но ничего не получалось. Когда же наконец стало возникать ощущение дремоты, предвещавшее благодатный сон, телефон зазвонил снова. На сей раз это оказалась жена. Предлагала встретиться, помириться. Небось увидела в магазине роскошную побрякушку, вот и вспомнила о муже!
– Оля, пойми, нам нельзя сейчас вместе жить, – терпеливо объяснял он. – Нет, не завел другую бабу. Просто у меня крупные неприятности. Тебе следует держаться подальше. Да перестань ты о бабах! Скажи лучше, сколько денег нужно? Сколько? Хорошо, сегодня занесу!
«Вот вам и любимая жена, – грустно подумал он, вешая трубку на рычаг, – даже не спросила, какие неприятности, зато при упоминании о деньгах сразу успокоилась! Какого хрена женился?»
Не найдя ответа на этот любопытный вопрос, он плюнул в сердцах, потом покормил кота и неожиданно для себя решил поехать на природу.
Погода выдалась хорошая. Настоящее бабье лето. Уже стоя у дверей, Савицкий подумал, что не мешало бы прихватить оружие. Если Кадий объявил войну, удара можно ожидать в любой момент.
Несясь на бешеной скорости по шоссе, он с наслаждением вдыхал бьющий через открытую форточку ветер. Он любил быструю езду, а еще – животных и осенний лес. Как там, должно быть, красиво теперь, а главное, тихо: не слышно людского гама, ругани, сопения. Увлеченный подобными мыслями, Савицкий не обратил внимания на синий «Шевроле», упорно следующий в отдалении за ним. У опушки леса Славик затормозил, закрыл машину и углубился в заросли. Боже, до чего хорошо! Почему теперь так редко удается выбраться в лес? В детстве он ходил сюда часто, пек с мальчишками-приятелями картошку на костре, когда стемнеет, любовался мерцающим пламенем. Как давно все это было!
Позади хрустнули ветки. Слава насторожился, прислушался: осторожные, крадущиеся шаги. Не искушая судьбу, он ничком упал на землю. Как выяснилось, вовремя. Автоматная очередь с треском разорвала прозрачный воздух. Откатившись в сторону, Савицкий спрятался за поваленное бревно и притворно застонал. Пускай думают, что он ранен, тогда придут добивать. Уловка сработала. Из кустов вышел один из кадиевских ребят, с «калашниковым» в руках. Настороженно озираясь, он двинулся к бревну, из-за которого слышались стоны. Аккуратно прицелившись, Слава выстрелил из своего «ТТ». Пуля попала прямо в сердце. Парень выронил автомат, удивленно разинул рот и грохнулся навзничь. В лесу воцарилась тишина. Некоторое время Савицкий ждал – не появится ли еще кто. Прошло полчаса. Никто не приходил. Очевидно, убийца приехал один. Осторожно поднявшись, Слава подошел к несостоявшемуся киллеру. Парень лежал на жухлой траве, раскинув руки и запрокинув бритую голову. В широко открытых зеленых глазах застыло удивление. Симпатичное молодое лицо было смертельно бледно. Совсем мальчишка, не больше двадцати лет. На мгновение в сердце Савицкого шевельнулась жалость, но он тут же отогнал ее в сторону. Какого черта, этот бык хладнокровно стрелял ему в спину, а потом небось гордился бы, бахвалился, как лихо завалил[10] Славу.
Выйдя из леса, он обнаружил синий «Шевроле», принадлежавший кадиевцу. Машина была пуста. Убийца действительно явился один. Какая глупость! Тачка наверняка угнанная, вряд ли на своей на мокруху поедут. Ну и пусть здесь стоит, вот ментам радость будет! Однако труп необходимо спрятать, не хватало, чтобы легавые рыться начали. Без них хлопот достаточно. Вернувшись к убитому, Слава тщательно собрал все гильзы, присыпал землей и листьями следы крови. Ее, впрочем, было не так уж много. Хорошо, что не в голову стрелял! Затем подогнал поближе свою машину, туго перетянул рану мертвеца его собственной рубашкой и с трудом запихал тело в багажник. Здоровый кабан оказался! Куда его теперь? В реку? Всплывет рано или поздно. Закопать? Тоже полной гарантии нет. Ах, ну да, как он мог забыть? Есть же Федька-могильщик, за которым остался неоплаченный должок! Савицкий, подобно дону Корлеоне, никогда не отказывал людям в помощи: во-первых, по причине врожденного добродушия, во-вторых, из соображения – авось пригодятся! «Иногда самый маленький, незаметный человек может оказаться полезен. Ну, а если нет – Бог с ним», – рассуждал Слава.
В тот раз Федька-могильщик, азартный игрок, крупно проиграл в карты своим товарищам по работе. На кладбище трудились в основном бывшие зеки, и порядки там были соответствующие. Федьку недвусмысленно предупредили: через два дня не расплатишься, посадим на нож. Карточный долг – святое дело! Тут бы Феде и конец пришел, да, на его счастье, кто-то надоумил обратиться за помощью к Савицкому.
– Карточный долг действительно святое дело, – внимательно выслушав, сказал Славик и достал из буфета пачку денег. – Держи, отдашь ребятам. Не волнуйся, сроки назначать не стану! Вернешь, когда сможешь!
Но долг Федька отдать не мог, поскольку все свои заработки пропивал или проигрывал в карты, и Слава уже начал забывать о нем, но сейчас вспомнил. При сложившихся обстоятельствах игрок-могильщик был очень кстати. Выгнав машину на дорогу, Савицкий снова вернулся в лес. Землей, опавшими листьями и сухими ветками тщательно замаскировал следы, оставленные «БМВ». Затем осторожно, на небольшой скорости, дабы не вводить в искушение гаишников, двинулся по направлению к кладбищу.
Федор Гришин сидел в раздевалке и подкреплялся водкой вместе с двумя приятелями. Начальство куда-то слиняло, поэтому вся троица пребывала в состоянии глубокого душевного покоя, сравнимого разве что с нирваной. Они недавно вернулись с похорон, где, кроме обещанных денег, получили еще три бутылки на помин покойника. Жмуриков[11] в этот день оказалось почему-то мало, и следующее погребение должно было состояться только через два часа. Могилу для очередного «квартиранта» приготовили с утра, и в настоящий момент мужики наслаждались заслуженным отдыхом.
– Много народу помирать нынче стало, – говорил самый старший из могильщиков, дядя Вася, – и все больше молодежь! Вон сегодня чувака закопали – сорок лет с небольшим.
– Как он к нам попал, не знаешь? – спросил Федя.
– Как-как. Возвращался поздно вечером домой, трезвый, кстати. Дали чем-то по башке, забрали получку – тысяч сто всего. А у него жена, трое детей!
– Сволочи! – возмутился третий могильщик, жилистый молодой парень, в прошлом студент.
– Или девчонка семнадцатилетняя, что утопилась давеча в реке, – продолжал дядя Вася. – Говорят, беременная была, а какие-то козлы ее изнасиловали. На следующий день выкидыш…
– Из-за этого сейчас не топятся, – усомнился Федя.
– А я говорю, так было! – рассердился дядя Вася. – Иду вчера вечером мимо ее могилы, слышу стоны, неприкаянная душа где-то здесь бродит, ни Бог, ни дьявол ее не принимает. Так и будет скитаться по кладбищу до Страшного суда…
– Привет, мужики, отдыхаете? – послышался с порога приветливый голос, и Федька оцепенел от ужаса, узнав Савицкого. «За долгом пришел! – мелькнула мысль. – Ох, что будет! У меня, как назло, ни копейки».
– Можно тебя на минуту, Федя? – подтверждая его подозрения, позвал Слава. – Разговор серьезный есть.
На подгибающихся от страха ногах могильщик послушно вышел из раздевалки.
– Извини, Славик, – умоляюще начал он, когда они оказались наедине. – Я гол как сокол, но, ей-Богу, к концу недели соберу бабки.
– Бабки? – искренне изумился Савицкий. – Зачем мне они?
– Тогда что?!
– Я пришел просить о дружеской услуге, окажешь ее – все долги забудем, полный расчет!
– Какая услуга?
– Пойдем, покажу!
Подойдя к своей машине, Слава на секунду приоткрыл багажник. Увидев скрюченный труп, Федя невольно отшатнулся.
– Не поднимай шума, – в тихом голосе Савицкого послышалась угроза. – Этот гад хотел меня убить, в спину стрелял. Нужно, чтоб он бесследно исчез. Пусть тот, кто его послал, поломает голову.
– Как мы это сделаем?
– Все проще пареной репы, неужто таких вещей не знаешь? А еще на кладбище работаешь! Есть готовая могила? Чудесно! Когда похороны? Еще лучше, времени хватит! Бери несколько досок и пошли. Остальным ни слова!
Могила, готовившаяся принять очередного постояльца, находилась в дальнем конце кладбища, которое непрерывно росло, давно перешагнув за первоначально отведенную территорию. Здесь не было памятников, бережно выкрашенных оград – только не успевшие осесть свежие холмики да груды траурных венков с искусственными цветами. Закапывали тут народ небогатый. Конечно, в центре кладбища, даже у самого входа, имелись свободные места, но предназначались они для мертвецов состоятельных и стоили бешеных денег. Прямо за могилой начиналась небольшая роща, которой в ближайшем будущем тоже предстояло стать местом захоронения.
Савицкий подогнал «БМВ» почти к самой яме.
– Лезь вниз и рой глубже, примерно на метр, – приказал он.
Федька, уже начавший понимать Славкин план, послушно прыгнул в могилу. Работал он изо всех сил, стремясь как можно скорее покончить со всем этим. Вздрагивал от каждого шороха. Казалось, с минуты на минуту нагрянут менты, найдут труп, повяжут обоих. И тогда Федя пойдет как соучастник. Однако все вокруг было тихо. Легкий ветерок шелестел листвой, чавкала под лопатой сырая глина, тяжело пахло разрытой землей. Стоящий на краю могилы Савицкий спокойно курил сигарету. Закончив, Федя с трудом выбрался наверх.
– Молодец! – похвалил Славик. – Быстро управился! Теперь помоги мне. Бери его за ноги.
Вдвоем они вытащили труп из багажника, бросили в яму. Затем тщательно заложили досками. Сверху насыпали земли, слегка утрамбовали. Могила приобрела прежний вид.
– Неплохо, да! – криво улыбаясь, сказал Савицкий. – Хрен его когда найдут! Сейчас будут похороны, в яму опустят гроб, поплачут, закопают, навалят венков – затем поедут пить водку! Никому и в голову не придет, что в могиле еще один. А мертвецам все равно, вдвоем им даже веселее будет. – Неожиданно лицо его стало печальным. – Все-таки жаль парня, совсем молодой! Но что мне оставалось делать?! Кого здесь хоронить будут, не знаешь? – сменил он тему разговора.
– Какую-то женщину!
– И скоро?
– Час остался.
– Ладно, отгоню машину, потом приду поглядеть, или знаешь что? Хочешь выпить со мной?
