Инесса Давыдова
Позывной «Черная смерть»
Глава вторая
13 апреля 2012 года. Россия. Москва. Успенский переулок
Набухшее серое небо без намека на просветление давило и вгоняло в уныние. Кира сидела в стареньком Volkswagen Polo, припаркованном у желтого церковного забора, и с завистью смотрела, как мимо проходит супружеская пара с коляской. Прикрывшись большим черным зонтом от сыпкого дождя, похожего на падающий с неба бисер, супруги что-то оживленно обсуждали.
Митяева достала из сумочки смартфон и прикрепила к держателю на приборной панели. Ей казалось, что недавно наладившаяся жизнь снова пошла кувырком. В новом отделе ее все еще не воспринимали как опытного следователя и частенько использовали в роли девочки на побегушках, но это была не единственная проблема. Год назад она ушла от мужа. Утром за завтраком сестра завела разговор о том, что Кира застряла на месте: не подает на развод и не занимается разменом квартиры, которую они с мужем приобрели на паях. Кира понимала, что сестра права, но решать эти проблемы означало общение с Романом, а пока она к этому не готова.
Почему с консультантом, лицо которого она так и не разглядела, должна контактировать именно она? Есть Свиридов – младший по званию. Почему его не назначили? Пусть набирался бы ума-разума у этого странного докторишки. И почему Лимонов привлек специалиста со стороны, когда есть целый отдел психологов в ВНИИ МВД?
Она поправила зеркало заднего вида и, глядя на свое отражение, замерла. Ей никогда не нравилась собственная внешность, а сейчас так просто бесила: широкие скулы и впалые щеки, доставшиеся от отца, густые, почти сросшиеся брови, из-за которых она получила в школе прозвище Брежнева.
Кира повернула ключ зажигания, но мотор никак не отреагировал. Раздражение накатило новой волной. Она сделала еще три попытки. Безрезультатно. Со злостью ударила по рулю, сломала ноготь на указательном пальце и взвыла от обиды. Через минуту успокоилась и смахнула слезы. Следующая попытка увенчалась успехом. Мотор уверенно заурчал. Кира вырулила из переулка и помчалась по Петровке в сторону Садового кольца. До коттеджа консультанта предстояло проехать без малого сорок километров.
Зачем Лимон – так в управлении называли полковника за глаза – подключил Бирка к расследованию, было непонятно даже начальству. Ближе к полудню его вызывал заместитель начальника следственного управления генерал-майор Ткаченко и потребовал объяснений. Полковник вышел из его кабинета красный, точно краповый берет спецназовца, откашливаясь на ходу и нервно теребя пуговицы на кителе. И надо же было Кире в этот момент попасться ему на глаза. Как? Она все еще в управлении? Она ведь еще утром должна была поехать к Бирку!
Кира честно себе призналась: если бы не вопли полковника, которые эхом разносились по всему этажу, она навряд ли поехала бы к консультанту. Уж больно он ей не понравился. Крутил своей тростью на месте преступления, как на прогулке в парке, для полной картины оставалось еще непринужденно замурлыкать себе под нос какую-нибудь песенку.
Преодолев пробки, Кира пересекла МКАД и помчалась по Волоколамскому шоссе. Зазвонил телефон. Она мельком взглянула на определившийся номер – это была сестра Ася.
– Говори быстрее, я за рулем.
– Извини, что беспокою, я только хотела спросить, во сколько ты сегодня вернешься с работы? – голос сестры звучал на фоне детских воплей, видимо, племянники что-то не поделили.
– Пока не знаю. А что? – насторожилась Кира.
– Мама звонила, сказала, что придет вечером, ей нужно с нами обеими поговорить.
– О чем? – полюбопытствовала Кира и, не включая поворотник, пересекла две полосы, затем свернула на заправку.
– Не знаю, голос был невеселый и уставший.
Недовольный маневром водитель настойчиво посигналил вслед Volkswagen и хотел остановиться, чтобы преподать невежде урок, но в последний момент увидел в салоне полицейский китель, висевший в прозрачном чехле, чертыхнулся и поехал дальше.
Кира вошла в магазин при заправке и двинулась вдоль прилавков с сопутствующими товарами. Выбрала пачку круассанов и бутылку минеральной воды.
– Руся, ты тут? – спросила Ася и тут же громко одернула сыновей: – А ну успокоились! Раз не умеете играть вместе, так я быстро вас по комнатам разведу!
– Тут, – Кира подошла к кассе с покупками. – Вторая колонка, полный бак, – сказала она кассиру и, возвращаясь к разговору с сестрой, добавила: – Я действительно пока не знаю, во сколько сегодня освобожусь.
– Ты можешь приехать в девять часов? Я уложу детей пораньше.
– Постараюсь, – пообещала Кира, гадая о причине внезапного визита матери.
Отношения с матерью испортились два года назад, после смерти отца. Ася же, наоборот, с мамой ладила. Они часто навещали друг друга и ежедневно перезванивались. Ася выбрала роль мостика и держала мать в курсе всех событий из жизни младшей сестры, так что, когда они собирались по семейным праздникам, удивить мать новостями у Киры не получалось.
– Ты прости меня за утреннюю вспышку, – послышался вздох сестры. – Я так выматываюсь с детьми, что просыпаюсь уже уставшая.
– Ладно, – голос Киры потеплел, – проехали.
†††
Подъехав к коттеджу, Кира остановилась и сверила адрес с навигатором. Перед ней был не просто коттедж, а группа двухэтажных зданий, окруженных хвойным лесом и огороженных трехметровым забором, который был буквально утыкан камерами видеонаблюдения, как важный государственный объект. Сначала она подумала, что неправильно записала адрес, но ворота приоткрылись, наружу высунулась голова помощника Бирка, и Кира поняла, что никакой ошибки нет. Она и не подозревала, что доктор может быть таким состоятельным человеком. В сущности, нужно было признать, что, отправляясь к консультанту, она ничего о нем не знала.
Массивные железные ворота разъехались в стороны, и перед стареньким Volkswagen возникли две внушительные фигуры охранников, на лицах которых мгновенно отразилось насмешливое удивление. Видимо, к Бирку редко приезжали гости на таких раритетах. Один из них продиктовал по рации номер ее автомобиля и жестом указал, где припарковаться. Она оставила Volkswagen в просторном отапливаемом гараже и поспешила к помощнику доктора, который, укрывшись под ярко-синим зонтом, ждал на подъездной дорожке.
На первый взгляд, помощнику было не больше восемнадцати лет, возможно, он был старше, но гладкое лицо без намека на растительность и манера одеваться придавали его облику подростковый вид. Кира подметила, что он предпочитает тесноватую одежду, очки в цветной оправе и в тон к ним подбирает яркие шнурки на кедах. Контрастная парочка привлекла внимание Киры еще накануне. Удивительно, как такие диаметрально противоположные личности могли работать вместе, а, судя по тому, как хорошо помощник доктора ориентируется на местности, жить.
– Здравствуйте. Меня зовут Сото.
Его голос был похож на жужжание пчелы, нудный, от которого находишься в постоянном напряжении. Он бодрил, раздражал и вызывал у женщины озноб.
– Кира, – оглядевшись, она оценила масштаб владений Бирка.
Помощник показал в сторону дома и вежливо попросил следовать за ним. Три строения, объединенные между собой коридорами и оранжереями, походили на рядом пришвартованные двухпалубные яхты. Здания имели плоскую крышу и опоясывающие белые террасы. Сото опустил зонт и, глядя на центральное здание, сказал:
– Итальянский архитектор вдохновлялся «Домом над водопадом» Фрэнка Ллойда Райта. – Затем усмехнулся и добавил: – Правда, нам по финансовым и геодезическим причинам пришлось отказаться от водопада.
Кира не знала, о ком идет речь, но сделала вид, что поняла и впечатлена коротким экскурсом. Помощник открыл перед ней входную дверь, она шагнула в просторный круглый холл. Нескольких секунд хватило, чтобы оценить графичный интерьер. Ей понравились черно-белая плитка и стены, обшитые черными деревянными панелями с красно-желтой филенкой. Центральная часть панелей была расписана батальными сценами из жизни самураев. В центре холла – пьедестал, на котором разместился огромный бюст Будды. За ширмой виднелся черный рояль. Из холла можно было попасть в оранжерею, гостиную и столовую.
Через стеклянную дверь оранжереи она увидела нескольких мужчин, сидящих за круглым столом. Заметив движение, они как по команде повернулись и с любопытством посмотрели на гостью. Возможно, среди них был и сам хозяин дома, но Кира могла узнать его только по глазам – голубые с синим отливом по краям, – а с такого расстояния это невозможно.
Жестом Сото указал на лестницу. На втором этаже Кира подняла глаза к потолку охристого цвета и насчитала четыре видеокамеры. Семенящей походкой помощник двинулся в сторону длинного коридора. Это был переход в другое здание, в конце которого стоял охранник. Кире бросилась в глаза массивная стальная дверь, отделяющая коридор от соседнего здания, больше похожая на дверь денежного хранилища в банке. Интерьер двух зданий был настолько разителен, что коридор, соединяющий их, выглядел как портал из одной реальности в другую.
Сото достал из кармана брюк электронный ключ, приложил к замку и с усилием распахнул перед Кирой массивную дверь:
– Подождите здесь. Доктор скоро освободится.
О своем приезде Кира не предупреждала, поэтому претендовать на срочную аудиенцию было бессмысленно. Она кивнула и вошла в просторную комнату. Дверь за ней сразу закрылась, послышался характерный щелчок блокировки замка, и Кира почувствовала себя пленницей.
В комнате не было окон. Кабинет был похож на командный пункт министра обороны, которому приходится пользоваться видеоконференциями для проведения экстренных совещаний с регионами. Ее внимание привлек стол, похожий на куб со скошенными углами. Она обошла вокруг него два раза, но так и не поняла его функцию.
«Кто этот Бирк, черт возьми? Что за птица? Зачем ему такое оборудование?» – подумала Кира, расхаживая взад-вперед.
На рабочем столе лежал Todo list3, который доктор вел на немецком и английском языках. Кира пробежалась по исписанным ровным почерком столбцам. Большинство записей расшифровать не удалось, слишком много было сокращений и непонятных символов, но из тех, что смог перевести электронный переводчик в телефоне, Кира сделала вывод, что Бирк уделяет много времени профессиональной подготовке, благотворительной деятельности и здоровью.
Взгляд перескочил на рукопись лекции, которую доктор готовил для своих коллег-психологов, посвященной теме «Искажение и развитие гештальт-терапии». Кира прочитала первый абзац и хотела двинуться дальше, как услышала за спиной приятный женский голос:
– Кира Владимировна, хотите кофе или чай?
От неожиданности Митяева вздрогнула и огляделась. На стене рядом с дверью она увидела переговорное устройство и, нажав на кнопку микрофона, любезно ответила:
– Можно кофе. С молоком, без сахара, пожалуйста.
Через пять минут дверной замок щелкнул, в комнату вошла девушка приятной наружности, за собой она катила тележку, уставленную большим кофейником, сухофруктами и сладостями. Любезно улыбнувшись, произнесла:
– Ваш кофе. Позвоните, если что-нибудь еще понадобится.
†††
В небольшом конференц-зале Громов и его бывший напарник по убойному отделу опрашивали свидетелей по делу об убийстве семьи Богатыревых. Из-за тесной дружбы сотрудники управления в шутку прозвали их Близнецами. Громов – покоритель женских сердец, высокий и широкоплечий блондин, каждое утро тщательно подбирающий свой гардероб. Его напарник Токарев – брюнет, пониже ростом, замкнутый одиночка. Заядлый рыбак и охотник. На работу частенько приходил взлохмаченным, в помятой одежде. Вечерами Громов развлекался с очередной дамой сердца или со школьными друзьями на шумных вечеринках. Токарев же спешил за город, чтобы насладиться уединением с природой. Разные в бытовой жизни, в работе напарники понимали друг друга с полуслова.
Первым свидетелем по списку значился начальник службы безопасности Богатыревых Павел Шмелев. Одетый в черную спецовку с эмблемой охранного агентства, он сидел напротив следователей, скрестив руки на груди. После часового допроса на лбу поблескивали капельки пота, левая нога нервно подергивалась под столом.
– И все-таки по какой причине Богатырев разорвал договор с вашей фирмой? – в который раз спросил Токарев, сверля глазами свидетеля.
– А других вопросов нет? – огрызнулся Шмелев.
– Будем его задавать, пока не получим внятного ответа, – парировал Громов. – Вашу группу внезапно распустили, а вы ни сном ни духом?
– Максим не любил, когда в его дела лезли. Его решения не оспаривались! – повысил голос Шмелев. – Если расторгнул контракт, значит, была на то причина, только ни мы, ни шеф ее не знали.
– Сборище блудоумов. Даже уборщица Люба больше вас осведомлена, – съехидничал Токарев, рассчитывая этой фразой расшевелить свидетеля. – Немудрено, что вас уволили.
– Богатырев с вашей фирмой рассчитался? – решил зайти с другого фланга Громов.
– Не знаю, спросите нашего бухгалтера. – Немного подумав, свидетель добавил: – Если бы он заплатил, что причиталось, нам бы получку дали.
– Что-нибудь подозрительное происходило за последнюю неделю?
Шмелев помотал головой.
– Было все как всегда.
– Новых людей рядом с боссом не заметили?
– Нет.
Взгляд Шмелева уже в который раз метнулся в сторону настенных часов. Заметив это, Токарев спросил:
– Спешите куда-то?
– Да, – подтвердил свидетель. – Дочку из школы надо забрать.
– Ну тады ускоримся. Мы проверили журнал регистрации, – быстро произнес Токарев и пятерней зачесал назад непослушные волосы. – Несколько раз встречается фамилия Мадецкий. Кто это?
– Детский врач, он лечил Люсю, младшую дочь Богатыревых.
– Чем она болела? – осведомился Громов.
– Хозяйка сказала, что дочка подхватила какую-то инфекцию. Слышал, что у нее была высокая температура, которая ничем не сбивалась. Они погружали ее в ванну со льдом, малышка сильно кричала, – на лице Шмелева промелькнула мучительная гримаса. – Лучше б она умерла от инфекции.
– Н-да… – Токарев постукивал карандашом по столу.
– Нам нужен список тех, кто в последние две недели посещал семью, включая детей.
Шмелев кивнул, взял листок и ручку, которые ему протянул Громов и мелким почерком стал быстро записывать фамилии.
– Были подозрительные звонки Богатыреву? – спросил Токарев.
Шмелев на секунду замер, взглянул следователю в глаза.
– Вот сейчас мне вспомнился один странный звонок Максиму на мобилу. Он говорил не больше двух минут. После этого стал вести себя странно: огрызался, смотрел на меня с подозрением. Потом напряжение постепенно сошло.
Когда список был закончен, свидетель придвинул его Громову. Токарев откинулся на спинку стула и стал изучать лицо Шмелева. По всем признакам свидетель говорил правду, но следователя не покидало ощущение, что Шмелев что-то недоговаривает. Начальник службы безопасности сменил позу, вытянул перед собой руки и сомкнул их в замок.
Токарев приоткрыл окно, закурил и как бы между прочим спросил:
– Когда, говорите, был звонок?
Шмелев разомкнул пальцы, вынул из кармана платок, вытер им лоб и шею. Затем назвал дату, примерное время и добавил, что его работодатель был в этот момент в офисе.
Дав знак напарнику, что сейчас вернется, Громов вышел из конференц-зала и направился в отдел. Свиридов сидел за монитором и поднял голову, когда его коллега навис над столом.
– Иван, пробей, с какого номера был сделан звонок Максиму Богатыреву, – попросил Громов, назвал дату и примерное время.
Проверив список входящих звонков, Свиридов продиктовал номер и спросил:
– Напали на след?
– Есть кое-что. Может, ерунда, а может, зацепка.
†††
Сработал электронный замок. В кабинет в сопровождении Сото, прихрамывая на левую ногу, вошел мужчина лет сорока в синем костюме и бледно-желтой водолазке. Он протянул Кире руку и представился:
– Доктор Расмус Бирк. Добро пожаловать в мое убежище.
Наконец-то она смогла его как следует разглядеть. Приятная наружность, трехдневная щетина и тяжело спадающая по обе стороны лба челка. В темно-русых волосах серебрилась седина. Под очками в черной оправе выразительные голубые глаза. Его можно было назвать красивым, пока он не повернулся к ней вполоборота, приглашая сесть в кресло. В профиль его лицо напоминало полумесяц, так сильно выступали вперед лоб и подбородок с ямочкой.
– Это вы меня простите, приехала без предварительного звонка, – с несвойственной ей любезностью ответила Кира и протянула руку.
Рукопожатие получилось крепким и долгим, будто они были противниками на ринге и перед поединком хотели помериться силами. Его рука была горячей и жесткой. Цепкие пружинистые пальцы обвились вокруг ее ладони и не собирались ослаблять хватку. Она подняла на него удивленные глаза и почувствовала исходящую от него неприязнь. Внимательно разглядывая свою гостью, доктор продолжал ритмично пожимать ей руку, следя за ее реакцией. Казалось, его абсолютно не заботило, что она о нем подумает. Она тоже не собиралась ему уступать и в унисон сжимала его ладонь. Через минуту лицо Бирка скривилось в маниакальной ухмылке, от которой у Киры по коже пробежали мурашки. Она резко отдернула руку и села в предложенное кресло.
– Шеф объяснил вам суть совместной работы?
– В общих чертах, – растерянно отозвалась Кира.
– Ясно. Уж не знаю, по какой причине Андрон поручил эту работу именно вам, но уважаю его решение и вынужден смириться. – Он опустился в соседнее кресло, выставил перед собой трость и накрыл хромированный набалдашник в виде черепа двумя ладонями. – Вы будете вхожи в мой дом, а здесь действуют свои правила: ни при каких обстоятельствах не следует говорить о деле с посторонними. Только мы с Сото можем выслушать ваши пожелания или предположения. С моим помощником вы будете на постоянной связи. Для составления профиля я могу затребовать у вас любой материал, а вы должны предоставить его в кратчайший срок или переслать по защищенному каналу. Подчеркиваю: любой материал.
Кира фыркнула и, не сводя с консультанта насмешливого взгляда, спросила:
– А если такой информации у меня не будет?
– Подключите своего шефа, – надменно прошипел Бирк.
Майора раздражали заносчивость и самоуверенность доктора, она смотрела на него с недоверием, надеясь, что это их первая и последняя встреча.
– Убойный отдел к расследованию вас не допустит, – Бирк вздернул подбородок. – Я не уверен, что профиль, который я им предоставлю, будет принят всерьез, скорее всего, его положат в папку и забудут. Хороший психолог-криминалист – большая редкость. В России пока не научились работать с профайлерами. Но и здесь прогресс не стоит на месте. Еще год назад трудно было представить создание подобного отдела в следственном управлении.
Кира была не согласна с доктором, но решила промолчать.
– В отличие от других стран, в России пока нет факультетов в вузах, готовящих профайлеров. Поэтому можно сказать, что вы некомпетентны в новом ремесле, – он заметил, как блеснули ее глаза и улыбнулся. – Мы с Сото будем вести собственное расследование и делиться с группой его результатами, но только теми, что будут иметь доказательную базу. А ваш шеф и, конечно же, вы будете посвящены во все детали нашего расследования.
Еще час назад Кира думала, что ее практически вытеснили из группы, а выходит, она оказалась в эпицентре двойной игры. Бирк будет вести свое расследование? Да кто ж ему позволит? Что будет с Лимоновым, если Ткаченко, который всеми силами пытается выжить его из управления, узнает про намерения Бирка?
Доктор сделал еле заметный жест, его помощник нажал на кнопку пульта управления. На противоположной стене включились плазменные экраны, замелькали фотографии. Кира сразу узнала спальню Богатыревых. Она хотела высказать свои предположения, но в этот момент Сото нажал несколько кнопок на другом пульте, и стол, что ранее притягивал ее внимание, загорелся голубым свечением.
– Я просмотрел вчера видео, мое внимание привлекла спальня. Что вы можете сказать о действиях убийцы?
Кире показалось, что ее тестируют. Доктор уж точно имел свои соображения на этот счет, так уверенно и надменно он держался.
– Ну же, сосредоточьтесь на деле. Мне нужно, чтобы вы внимательно посмотрели на этот кадр, – раздраженно сказал Бирк, поднялся с кресла и подошел к экрану.
Кира машинально кивнула, но выполнить его просьбу было совсем непросто. Сквозь голубое свечение, как по волшебству, появилась голограмма дома Богатыревых. Сото ловко управлял изображением, сначала провернул, демонстрируя дом со всех сторон, затем появились две красные точки. Одна в подвале, где были убиты жертвы, а другая в спальне. С большим трудом Кира отвела взгляд от голограммы и снова посмотрела на плазменный экран.
– Спальня была единственной комнатой, которую он обезобразил. Он помочился на кровать и обмазал стены кровью жертв. Из этого можно сделать вывод, что убийца имел претензии не только к Богатыреву, но и к его жене, ведь ей досталось больше всех. Если принимать во внимание, что Богатырев украл миллионы у вкладчиков банка, легко предположить, что кто-то из них мог озлобиться и отомстить. Но я бы не стала исключать и тот факт, что до замужества жена Богатырева была актрисой, на мой взгляд, не особо талантливой, но большой любительницей тусовок. У нее были гражданские браки, громкие неудачные романы и армия поклонников. Среди них вполне мог затесаться психопат с неадекватной реакцией.
– То есть вы склонны верить желтой прессе, а не уликам?
Уголки его рта дернулись, лицо исказилось в жесткой гримасе, а Сото надменно ухмыльнулся.
– Меня не удивит, если подобные выводы сделает следователь-новичок, но для аналитика отдела профайлинга с восьмилетним опытом работы в убойном это слабовато и даже глупо, – отчеканил доктор, у него задергалось веко на правом глазу. – Задам наводящий вопрос: почему сейчас? Почему с жертвами не расправились раньше?
– Потому что Богатыревы вернулись в Россию год назад, и не все об этом знали, – краснея, ответила Кира. – Пострадавший от банковских махинаций Максима Богатырева мог затаить злобу и ждать. Нужно вооружиться списком клиентов банка и проштудировать фамилию за фамилией.
– Опять вы за свое, – с сарказмом отреагировал Бирк. – Если верить газетенкам, которыми вы обложились в машине…
Кира насторожилась, похоже, пока она сидела в кабинете, доктор прогулялся до гаража и осмотрел ее автомобиль.
– …Богатырев был чуть ли не самым главным подозреваемым в деле о мошенничестве. Но мы-то знаем, что это не так. Скорее, он был подчиненным, выполняющим указания управляющего банком. Почему злость распространилась только на директора по развитию? Почему не обрушить возмездие на управляющего, который и был виновен в отмывании денег и банкротстве?
– В последний год перед банкротством Богатырев был председателем кредитного комитета, – не сдавалась Кира. – Он лично подписывал выдачу крупных займов физическим и юридическим лицам, а также отказы.
– Какая же вы упрямая! – воскликнул Бирк. – Тогда следующий вопрос: почему убивали так зверски? И почему всю семью? Если зуб у убийцы был на Богатырева, почему больше всех досталось его жене? Ведь муж был уже мертв, когда с нее живьем сдирали кожу. Откуда такая жестокость? Culpa poena par esto4.
Кира потупила взгляд и задумалась, но тут же нашлась:
– И мы возвращаемся ко второй моей версии. Отвергнутый любовник. Вы так не думаете?
– Нет, – резко бросил Бирк. – Я так не думаю, но, чтобы работать с вами дальше, мне важно понять, как мыслите вы и почему делаете подобные выводы.
– Все же моя версия такова: мы имеем дело с обиженным дольщиком или с тем, кому отказали в кредите, что повлекло за собой последствия. Возможно, убийца лишился из-за этого семьи. Он считал жену предательницей, поэтому выместил на жене Богатырева свой гнев.
– Повторюсь: тогда он бы не стал убивать детей, – Бирк терял терпение. – Насколько я понял, вы не слушали моих выводов на месте преступления.
– Я слушала, но не согласна с ними.
Пока они кидали друг в друга реплики, как мячики пинг-понга, Сото пристально следил за мимикой своего патрона. Когда напряжение достигло допустимого предела, он вмешался в разговор.
– Вы должны мыслить шире, – спокойно сказал он Кире и многозначительно посмотрел на Бирка.
Тот понял намек и растер ладонями лицо до красноты. Вернулся в кресло, выставил вперед трость и принял прежнее положение. Теперь его голос зазвучал размеренно.
– Чтобы понять действия убийцы, нужно учитывать три фактора. Первое – орудие убийства. Второе – мотив. Я говорю об истинном мотиве, а не о той глупости, которая пришла вам и вашим коллегам в голову. И третье – куда делась шестая жертва? Или был сообщник?
– Нет никакого основания, думать, что в комнате была шестая жертва.
Бирк расплылся в самодовольной улыбке, словно только что все внешние раздражители вмиг улетучились.
Сото вывел на экран несколько фотографий, где был запечатлен подвал с разных ракурсов. Бирк показал лазерной указкой на угол стены и сказал:
– Кусок стены абсолютно чист. Вы должны были это заметить с самого начала. Единственное место в подвале, на котором нет следов крови, потому что там на протяжении всего времени сидел кто-то, кто наблюдал за казнью, а после встал и вышел за убийцей. Сначала я подумал, что там могла сидеть собака, поэтому ничего не сказал о шестой жертве. Вчера мы с Сото провели реконструкцию.
Помощник вывел графическое изображение на экран, Кира увидела контур силуэта, который могла оставить собака крупного размера.
– Это очертания взрослого ротвейлера, – пояснил Сото. Рядом появилась вторая картинка, – а это единственное чистое пятно на стене.
Очертания собаки и след на стене с места преступления не совпадали. По контуру, который обвел Сото, можно было предположить, что в подвале был либо взрослый человек хрупкого телосложения, либо подросток. Между бровями Киры залегла глубокая складка, она скрестила руки на груди и задумалась.
– Так сообщник или жертва?
– На этот вопрос и предстоит ответить, – опережая босса, отозвался Сото и вывел на экран еще несколько фотографий.
Это был крупный план ранений всех жертв.
– Теперь об орудии убийства, – продолжил Сото. – Обратите внимание на характер повреждений. Такие раны оставляет мачете.
– Мачете? – удивленно переспросила Кира.
На экране появилась новая серия фотографий. Это были разрубленные чернокожие тела. На земле в грязи лежали матери с мертвыми младенцами на руках, истерзанные старики и дети школьного возраста. Разглядев фотографии, Кира неосознанно прикрыла рот рукой. Зрелище было жуткое. Создавалось впечатление, что детей уничтожали намеренно, чтобы искоренить племя на корню.
– Это Руанда. 1994 год. Геноцид племени тутси. Посмотрите, какие схожие раны у этих людей с нашими жертвами. Вам не кажется странным такой выбор орудия для вашей страны?
По заданному вопросу Кира поняла, что Бирк не является гражданином России. Видимо, из-за этого возникли разногласия между полковником Лимоновым и заместителем начальника следственного управления Ткаченко. Как удалось Лимонову утвердить Бирка консультантом? – вот в чем была загадка. И похлеще выбора оружия убийства. Немыслимо даже представить, чтобы гражданин другой страны мог появиться на месте преступления, снимать свой собственный видеоматериал и составлять профиль убийцы, по которому официальные органы будут вести дальнейший поиск преступника. А недавние слова Бирка о том, что он собирается вести собственное расследование, сейчас выглядели блефом.
– Случись такое убийство в Африке или Южной Америке, это не вызвало бы никакого удивления, но в России… да еще с таким характером ранений… – Бирк постучал три раза тростью о пол, – это нонсенс.
– Убийцу следует искать среди наемников, побывавших в горячих точках в Африке, Латинской Америке или Юго-Восточной Азии, – пояснил Сото.
– Я бы сконцентрировался на Африке, – добавил Бирк и посмотрел на часы. – К сожалению, больше времени я вам уделить не могу. Сото передаст вам мой предварительный профиль. Жду вас завтра в два часа.
†††
К обеду конференц-зал, где проводились опросы свидетелей по нашумевшему делу, пропитался сигаретным дымом и стойким запахом пота. Громов брезгливо принюхался к напарнику и распахнул окно.
В дверь робко постучали, на пороге появилась молодая хрупкая женщина с длинными кудрявыми волосами. С первого взгляда было понятно, что она находится на третьем триместре беременности.
– Людмила Ширяева, – почти детским голоском представилась она. – Меня направили к вам.
Женщина была сильно взволнована и выглядела беззащитной. Оба следователя засуетились. Громов закрыл окно и выбросил окурки из пепельницы. Токарев помог свидетельнице снять полупальто просторного покроя и придвинул кресло. Ему не хотелось, чтобы их разговор сразу перешел на тему жестокого убийства, и он спросил:
– Скоро вам рожать?
– Через три недели, но лучше бы завтра. Сил моих больше нет.
– Мы хотели бы поговорить о последних днях Богатыревых, – Громов судорожно искал в блокноте заметки о Ширяевой, – а также о вашей работе на эту семью. Вы ведь были няней их младшей дочери?
– Да. У Ольги была послеродовая депрессия. Она постоянно спала в своей спальне за закрытой дверью. Старшая дочь Ларочка тянулась к ней, но та была как статуя. После лечения постепенно оттаяла и стала подпускать к себе детей. Лечение длилось не один месяц. Тогда-то Максим и спутался с этой грымзой… – протараторила Людмила на одном дыхании. Поняла, что проболталась, и тут же осеклась.
Следователи переглянулись.
– С какой грымзой? – уточнил Токарев.
– Светкой… Хозяйка, как узнала об их шашнях, сразу ее уволила.
– Кто такая Светка? – не отступал Токарев.
– Светка Лапина, она работала у них в коттедже на Рублевке еще до банкротства.
– А сейчас?
– После того как они вернулись, прошел слух, что она начала работать у Максима бухгалтером в новой фирме.
Токарев придвинул к себе папку и открыл список фамилий всех сотрудников фирмы Богатырева. Найдя фамилию Лапиной, он поднял глаза на напарника и еле заметно кивнул.
– Какой из нее бухгалтер? – усмехнулась Ширяева. – Она и образования-то не имела. Три класса и полкоридора. Ольга поначалу боролась с ней, а потом плюнула и сама роман закрутила. Нда… дела…
Следователи поняли, что именно эта свидетельница поможет разобраться с закулисьем жизни Богатыревых.
– И с кем же был роман? – спросил Токарев.
– Да с доктором этим… тьфу-ты… фамилию никак не могу запомнить.
– Мадецкий? – подсказал Громов.
– Да! – воскликнула Ширяева и просияла. – Артур. Постоянно крутился возле хозяйки. Особенно после того, как она родила третьего ребенка. Злые языки поговаривали, что он вовсе не от Максима, но это не так, Ольга забеременела еще во Франции. После появления этого доктора в семье стало тихо, а то скандалили страшно.
