Инна Фомина
История великих преступлений. Как разоблачить преступника
В это же время в Европе орудовал самый известный (но далеко не первый) серийный убийца, которого в то время окрестили Джек Потрошитель.
Псевдоним Джек Потрошитель был взят из письма, которое прислал в местную газету (Central News Agency) неизвестный и взял на себя убийства. На самом деле, в материалах уголовного дела и в журналистских отчетах убийцу называли «Убийцей из Уайтчепела» и «Кожаным Фартуком».
О его деяниях до сих пор ходят легенды и строятся различные предположения. Но самая большая из загадок до сих пор остается без ответа: кем же был Джек Потрошитель на самом деле?
Число подозреваемых на «должность» Джека Потрошителя в настоящее время превышает сотню. Некоторые из них – весьма вероятные претенденты, другие кандидатуры просто смешны (принц Альберт Эдвард Виктор, Льюис Кэрол, Ван Гог). Ежегодно выходит несколько газетных статей, фильмов-расследований, книг, в которых утверждается, что их авторам удалось раскрыть дело, а заодно и раскрыть величайшую в мире тайну убийств. Некоторые и правда сумели раскопать интересные детали, и тем самым добавили маленький кусочек в мозаику.
Первое время полиция Лондона полагала, что преступление совершала одна из местных банд, поэтому расследование сосредоточили на них. Особенно отрабатывали тех, кто «крышевал» бродяжек, проституток и игорные дома. Однако в начале сентября 1888 года полиция пришла к выводу, что, если бы ответственность была возложена на местные банды, шумиха и паника, вызванные убийствами, побудили бы одного из ее членов сдать других. Ко времени убийства Энни Чепмен 8 сентября 1888 года в полиции решили – на самом деле они ищут убийцу-одиночку. Охота началась.
После осмотра двух трупов было выдвинуто предположение, что убийца обладает некоторыми медицинскими и/или анатомическими знаниями.
Например, доктор Филлипс отметил, что травмы одной из жертв Потрошителя, Энни Чепмен, указывают, по его мнению, на профессиональное мастерство убийцы. В частности, он имел в виду посмертное удаление точными разрезами некоторых органов Энни Чепмен.
Для проверки этой версии полиция начала расследование в отношении нескольких студентов-медиков. Однако этот след оказался ложным – у всех было алиби. Далее полиция сосредоточилась на многочисленных местных мясных лавках и скотобойнях. Но и эта версия оказалась нежизнеспособной.
На протяжении всего расследования дела Джека Потрошителя полицейские были убеждены, что подозреваемый живет в той местности, где происходили все убийства: в Уайтчепеле и прилегающих к нему районах Лондона, поэтому все проверки и само расследование были сосредоточены там.
Сотрудники полиции провели свыше 2000 допросов, более 300 человек находились под подозрением, а 80 человек были задержаны. Возможно, что Джек Потрошитель и был среди них, но ни один из допросов не дал результатов, что позволило бы полиции указать на конкретного человека и сказать, что он и есть Джек Потрошитель.
За три года до появления Потрошителя (хотя именно он – самый известный серийный убийца) в городе Остин, штат Техас (США) орудовал Убийца служанок. Это прозвище ему дал писатель О. Генри, который в то время жил в Остине. Убийца служанок орудовал с 1884 по 1885 годы. Существовала даже теория, что он и Потрошитель – одно и то же лицо.
Его жертвами стали семь женщин (пять чернокожих и две белые) и один чернокожий мужчина. Кроме того, убийца серьезно ранил шесть женщин и двух мужчин. На жертв нападали прямо в их кроватях, когда они спали. Их били топором по голове, а затем выносили во двор, где насиловали и калечили. У шести убитых женщин в уши был вставлен острый предмет, похожий на заточку. Серия убийств завершилась убийством двух белых женщин: Юлы Филлипс и Сьюзан Хэнко. На нее напали, когда она спала в постели своей 16-летней дочери в ночь на 24 декабря 1885 года. После того как убийства прекратились, полиция стала считать, что убийца просто переехал в другое место. Во время расследования власти находили окровавленные следы отпечатков ног на почве. Помимо общих измерений размера и формы, в большинстве случаев следы не отличались особой четкостью, но они имели одну особенность – у одного из следов было только четыре пальца.
XIX век. Время, когда из-за массовых переселений из сел и деревень, из-за процессов миграции людей «в поисках лучшей жизни» и наплыва эмигрантов крупные города стали испытывать трудности.
Безработица, нищета работных домов, упадок в экономике, перенаселение, морально разрушительное воздействие бедности и деградация жизни, расцвет проституции и появление организованной преступности, то тут, то там вспыхивающие стачки, протесты, беспорядки.
После 1800 года сенсационные истории о преступлениях и насилии заполонили страницы популярной прессы. Все чаще стала появляться информация о подробностях преступлений, совершенных несовершеннолетними. Регулярно поступали сообщения о деятельности так называемых «парней». Это были криминальные авторитеты, которые, предположительно, обучали маленьких мальчиков воровству, а затем продавали украденное ими. Одним из печально известных тренеров воров, который в 1817 году работал в не менее печально известных лондонских трущобах Сент-Джайлс был Томас Даггин, а в 1855 году газета The Times сообщила о деятельности Чарльза Кинга, человека, который руководил бандой профессиональных карманников. Среди банды Кинга был 13-летний мальчик по имени Джон Ривз, который только за одну неделю украл имущества на сумму более 100 фунтов стерлингов. Похожие дела имели место и ранее: в 1810-1820-х годах Исаак (Айки) Соломон считался известным получателем краденого, которого несколько раз арестовывали. Позже Соломон получил известность как глава молодых воров.
Места массового скопления людей, такие как ярмарки, рынки и публичные казни особенно привлекали их. Например, в 1824 году 15-летнему мальчику Джозефу Ми во время публичной казни, проходившей в Олд-Бейли, было предъявлено обвинение в карманных кражах. На Гринвичской ярмарке в 1835 году 13-летний Роберт Спенсер был пойман полицейским с поличным, когда в толпе вытаскивал носовой платок из кармана одного джентльмена. А в 1840 году другой констебль заявил в суде, что стал свидетелем того, как 11-летний Мартин Гэвен и еще один мальчик «проверили несколько карманов» перед тем, как украсть носовой платок джентльмена в толпе, собравшейся около дорожно-транспортного происшествия.
В то время была очень распространена кража шелковых носовых платков. Они стоили дорого, и после кражи их можно было легко перепродать. Например, Филд-лейн в Лондоне (логова Феджина из «Оливера Твиста») являлась местом сбыта краденного. Считалось, что каждую неделю там «обрабатывалось» более 5000 носовых платков.
В период с 1830 по 1860 год более половины всех обвиняемых были осуждены за карманные кражи. Однако истинные масштабы преступности того времени неизвестны. К 1830 году ежегодно около 5000 заключенных, некоторым из которых было всего по 10 лет, перевозили на корабле в исправительные колонии в Австралию для отбывания наказания сроком от 7 до 14 лет (а иногда и пожизненно). Эти примеры говорят о том, что буквально все кричало о необходимости изменений.
Поэтому, можно сказать, что к моменту появления Ганса Гросса, перемены буквально витали в воздухе.
Общество не могло и дальше жить, развиваться и успешно бороться с преступностью без научного осмысления сути этой борьбы.
Криминалистика именно как наука была нужна тому времени, и все было готово для ее появления: накопленные знания, успешный многовековой опыт расследований и колоссальное желание подходить к этому процессу не хаотично, стихийно, руководствуясь средневековыми принципами или как бог на душу положит, а продуманно, в ногу со временем и прогрессом, вооружившись научно обоснованными рекомендациями.
Представителям закона больше не хотелось проигрывать преступности, имея такой потенциал в науке, технике, ремесле и искусстве.
Часть 2
А что было до
Ни в какой другой области, однако, необходимость доказательств не была столь очевидна, как здесь, потому что здесь дело идет не о каких-либо умозаключительных построениях. Ошибка трагична, когда она затрагивает честь, свободу, жизнь, а ни в одной области человеческое мышление не было так склонно к ошибкам. То обращаясь к мистическим силам, то пытаясь найти твердое и верное решение в разуме, то добиваясь жесточайшими средствами сознания обвиняемого, правосудие убедилось наконец, что собранные им ордалии, свидетельские показания и вырванные признания – слабые доказательства. Теперь оно ищет новых гарантий истинности в научных методах.
Эдмонд Локар
Глава 1
Преступление и криминалистика
Преступление и преступная деятельность – это основной объект исследования в криминалистике. И несмотря на то, что сама криминалистика как наука появилась только во второй половине XIX века, преступность существовала со времен появления человечества.
Почему?
Потому что люди – источник преступной деятельности, при этом, с одной стороны, именно человек совершает преступления, а с другой – именно он и решает, какие деяния являются преступными.
Да, вот так просто: сами решили – сами совершили – сами наказали.
Помните, в СССР привлекали к уголовной ответственности за мужеложство?
Именно общество тогда решило, что это преступление. Был установлен уголовно наказуемый запрет, определен состав данного деяния, и в криминалистике появились рекомендации по расследованию данного вида преступлений.
Еще была ответственность за систематическое бродяжничество, тунеядство (злостное уклонение от выполнения решения о трудоустройстве и прекращении паразитического существования) и спекуляцию (скупка и продажа товара с целью наживы).
Те, кто сегодня считаются самозанятыми (репетиторы, блогеры, представители творческих профессий, которые официально не трудоустроены: тамада, например) – в СССР считались тунеядцами.
И подобное было всегда: в разные эпохи, времена и нравы разные деяния считались преступными.
Так, в Древнем Китае, например, предусматривалась смертная казнь за искажение исторических данных. Причем рубить голову, по их мнению, было негуманно, поэтому человека ждали или виселица, или глотание иголок.
А вот в Англии преступлением считались романы с иностранками (иностранцами) – это рассматривалось как государственная измена и наказывалось четвертованием, а за рукописи, в которых высказывались сомнения по поводу существования Бога, можно было с легкостью попасть на дыбу.
Или возьмем Персию. Вы знали, что там существовало наказание за плохо сваренное пиво: неожиданно, правда? Виновный должен был пить плохо приготовленный напиток, пока не упьется до смерти (в прямом смысле слова).
Трудно, конечно, представить, что, например, убийства когда-то будут узаконены, но чем черт не шутит. Нет никаких неоспоримых и непреложных запретов по изменению законодательства. Недаром в кинематографе есть вариации различных антиутопий на эту тему. Вспомните ту же «Судную ночь» и возможность безнаказанно совершать любое действие, и оно не будет считаться преступным, точнее, оно не перестанет быть преступлением, просто в определенное время за него не накажут.
Различные книги по криминалистике, уголовному праву, криминологии и юридической психологии, как бы не различалась их тематика или мнения авторов, все они сходятся в одном: человек – источник зла.
В природе человека заложено многое. Многие поступки, как бы отвратительны они ни были, продиктованы именно самой природой человека – наличием у него сознания. И несмотря на то, что по своей натуре все мы разные, в нас есть схожие черты, позволяющие ученым классифицировать нас и разделить на определенные группы, изучить и описать характерные признаки, прогнозировать причины определенного поведения, и на основании этого давать рекомендации по их устранению.
На этом, кстати, основана профилактика преступности.
Помните, я просила запомнить слово «закономерности»?
Именно на основе изучения закономерностей, проявляющихся в поведении определенной группы людей, и возможно сделать предположения о личности преступника при изучении, например, следовой картины на месте совершения преступления.
Допустим, вы обнаружили при осмотре много беспорядочных следов. Какие бы вы выдвинули предположения? Задумайтесь. О чем могут свидетельствовать эти, на первый взгляд, хаотичные закономерности? Преступников было много? Или они не знали, что ищут? Не договорились о направлении движения? Не распределили роли?
Именно эти закономерности (их понимание, предугадывание) являются основой предмета криминалистики и предопределяют рекомендации в рамках расследования дел определенной категории.
Но речь о закономерностях как основе предмета криминалистики начали вестись только в середине ХХ века. А что же было до того?
«До» была преступность и преступники (они существовали всегда), и осознание того, что источник преступлений – человек, его потребности и желания, которые сами по себе не являются преступными.
Например, потребность в еде. Она естественна и заложена в нас природой. А вот способ удовлетворения этой потребности, который выбирает человек, уже другое дело.
Один, чтобы удовлетворить потребность в еде, пойдет работать, а другой украдет. И принимает это решение, делает выбор между «работать – украсть» именно человек. И что бы ни говорили эти люди в свое оправдание, какие бы ни приводили доводы, какие бы условия ни толкали их на преступный путь – выбор всегда делает человек и живет с этим выбором.
Когда на лекции или практическом занятии мы говорим с ребятами о выборе, я всегда привожу в пример историю времен блокадного Ленинграда, когда, ценою своих жизней, ученые Всесоюзного института растениеводства им. Н. И. Вавилова сохранили ценный материал, который помог восстановить сельское хозяйство после войны. Они сами умирали от голода, но не притронулись к коллекции образцов зерновых, масличных, корнеплодов и ягод. Коллекция в хранилище института содержала семена почти 200 000 сортов растений, из которых почти четверть были съедобными: рис, пшеница, кукуруза, бобы и орехи. Запасов было достаточно, чтобы помочь селекционерам пережить голодные годы блокады. Но никто из них не воспользовался этой возможностью. Александр Щукин умер от голода прямо за рабочим столом. В руке у него нашли пакетик с образцом миндаля. А кабинет Дмитрия Сергеевича Иванова, который также скончался от голода, был заставлен коробками с кукурузой, гречихой, просом и другими культурами. Вот он – пример выбора даже ценой жизни.
Или еще один пример.
Помните дело полковника Юрия Буданова, командира 160-го гвардейского танкового полка? Его обвинили в похищении, изнасиловании и убийстве 18-летней чеченской девушки Эльзы Кунгаевой. Так вот, в своей явке с повинной он написал (цитирую):
«Я, Буданов Юрий Дмитриевич, хочу чистосердечно раскаяться в содеянном и сообщить следующее: … Мне пришлось применить силу. Завязалась борьба, в результате которой я порвал на ней кофту и бюстгальтер. Я сказал, чтобы она успокоилась. Но она продолжала кричать и вырываться, тогда мне пришлось повалить ее на топчан и начать душить. Душил я ее за горло… Я вызвал экипаж, приказал завернуть тело в покрывало, вывезти в лесопосадку и похоронить. Экипаж все сделал. К протоколу явки с повинной прилагаю схему… Я просто хотел выяснить местонахождение ее родителей. 28.03.2000. Буданов.»
Оправдание своих преступлений и попытки разделить ответственность, переложить часть вины за свои действия на жертву, на обстоятельства, на власть – очень распространено и было всегда.
«Не мы такие, жизнь такая!»
Знакомо?
Эту фразу произносит один из криминальных персонажей популярного фильма «Бумер», до него она прозвучала в сериале «Крот», а ее автором принято считать немецкого промышленника Альфрида Круппа (больше известного как фюрера военной экономики, который был признан виновным в разграблении промышленных предприятий других государств и использовании рабского труда). Именно она так хорошо и емко описывает подход большинства преступников к содеянному.
Есть важное «но!». Всегда найдутся те, кто, оказавшись даже в самой сложной жизненной ситуации, никогда не совершит преступление. Кто-то предпочтет умереть. Кто-то пойдет просить милостыню. Кто-то работать за еду, за копейки. Всегда есть те, кто примет решение не становиться на преступный путь, даже перед угрозой смерти. Именно поэтому выбор есть всегда. Пусть и такой ценой.
Человечество знает про этот выбор давно. Поэтому и появилось такое понятие как «преступление»: когда пришло осознание, что не любой выбор при принятии решения возможен и дозволен обществом, а в некоторых случаях категорически недопустим.
Глава 2
Слово против слова
Итак, преступность и преступление – это причина и источник появления криминалистических знаний.
Расследование, пусть и в примитивном виде, появилось как необходимая ответная мера на совершенные преступления, и значит, оно, как поисково-познавательная деятельность человека, является одним из древних ее видов.
Хотите пример первого допроса?
Ветхий Завет. Бытие. Глава 3.
«И воззвал Господь Бог к Адаму и сказал ему: где ты?
Он сказал: голос Твой я услышал в раю, и убоялся, потому что я наг, и скрылся.
И сказал Господь Бог: кто сказал тебе, что ты наг? Не ел ли ты от дерева, с которого Я запретил тебе есть?
Адам сказал: Жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел.
И сказал Господь Бог женщине: что ты это сделала? Женщина сказала: змей обольстил меня, и я ела…».
А пример первого описанного преступления (я упоминала об этом) и упоминание (косвенное) его мотива?
Книга Бытия. Глава 4.
«Спустя несколько времени, Каин принес от плодов земли дар Господу, и Авель также принес от первородных стада своего и от тука их. И призрел Господь на Авеля и на дар его, а на Каина и на дар его не призрел. Каин сильно огорчился, и поникло лицо его.
И сказал Господь Каину: почему ты огорчился? и отчего поникло лице твое? если делаешь доброе, то не поднимаешь ли лица? а если не делаешь доброго, то у дверей грех лежит; он влечет тебя к себе, но ты господствуй над ним.
И сказал Каин Авелю, брату своему: [пойдем в поле]. И когда они были в поле, восстал Каин на Авеля, брата своего, и убил его.»
И хотя существует мнение, что Библия не что иное, как сборник описания исторических событий, происходивших на самом деле в разные времена (подробнее об этом можно почитать у польского писателя Зенона Косидовского в его «Библейских сказаниях»), факт остается фактом – это первое зафиксированное упоминания преступления и пример деятельности, связанной с расследованием.
А драма Софокла «Следопыты»?
Там же прямо описан процесс расследования кражи скота, процесс выдвижения версий, чтение по следовой картине.
«… Улик яснее этих не найдешь.
Смотри, смотри!
Вот новый след воловьего копыта.
Ты видишь, да?…
Следы; назад глядит копыто: так ведь?
Что это значит? Кто ведет так стадо?
Переднее здесь задним стало, видишь?
Противных направлений сплетены
Между собою отпечатки; право…»
Здесь есть все: и допросы, и осмотр места происшествия, и розыск, и даже опознание по признакам внешности, а ведь это четырехсотые годы до н. э.
Но почему же криминалистика появилась только в XIX веке, если преступная деятельность существовала еще до появления государства?
Все просто.
До появления криминалистики как науки основным источником получения доказательств и раскрытия преступления (установления истины) считались свидетельские показания, полученные или закрепленные пытками. Да, истории известны случаи, когда преступник все добровольно рассказывал, но, чтобы уж «наверняка», его все равно пытали.
Существует теория, согласно которой криминалистика появилась в XIX веке только потому, что прежний подход к расследованию, когда в учет брались в основном только свидетельские показания, полученные под пытками, и раскрывали дела только при их использовании, перестал удовлетворять знать. Якобы в этот временной промежуток повсеместно шел отказ от рабства и крепостного права. А что это значит? А то, что теперь простые граждане, крестьяне, рабочий класс (а именно они составляли основную массу тех, кто давал свидетельские показания или брал на себя вину) могли рассказывать, как есть, как было на самом деле. Теперь уже не они опасались барина, а барин боялся их. Поэтому и появилась криминалистика – это своеобразный ответ, замена свидетельских показаний на вещественные доказательства. Ведь в основе криминалистического доказывания лежат объективные способы установления фактических данных (обнаружили кровь – отдали на экспертизу – установили ДНК – задержали подозреваемого – сравнили его ДНК с ДНК, изъятым с места преступления, и вуаля – или пан или пропал – а говорить он при этом может что угодно, или вообще молчать). Именно на факты, а не на свидетельские показания, сделан основной упор, упор на науку с ее обоснованными методами на базе практики расследования.
Хотя эта теория непопулярна, она есть.
Большинство же исследователей обосновывают появление криминалистики именно в тот период времени объективно существующей потребностью отказаться от варварских методов и гуманизировать процедуру расследования. К концу XVIII века большинство ученых и юристов считали принудительное признание не только пережитком прошлого и морально неправильным, но и неэффективным, поскольку жертва пыток может признаться в чем угодно, лишь бы облегчить свои страдания.
Но так было только в XIX веке.
А что же было до?
С древних времен люди руководствовались основным правилом: «слово проливу слова» или, на современный лад, «слово против слова».
Возьмем, к примеру, Русско-византийский договор, заключенный князем Олегом с Византией в 911 году. Согласно ему: «При каждом преступлении необходимо расследовать его, основываясь на ясных показаниях, но при заподозрении лжесвидетельства пусть сторона подозревающая клянется в том, что свидетельство ложно; пусть всякий клянется по своей вере и пусть примет казнь, если клялся ложно».
Примеры объективного доказывания и описание этих процедур можно встретить в различных источниках.
Вы наверняка помните суд Соломона над двумя женщинами. Каждая из них утверждала, что именно она мать мальчика. И когда, выслушав их, Соломон предложил разрубить младенца пополам (по половинке каждой) только одна согласилась отдать ребенка другой, лишь бы он остался жив. Так Соломон установил правду.
Еще в V в. до н. э. в древнеиндийском сборнике «Законы Ману» (Манавадхармашастра), одном из древнейших сборников законов в мире, есть достаточно подробное описание правил допроса свидетелей с указанием причины, по которым тот или иной свидетель не допускается к свидетельствованию, как при помощи внешних признаков определять, говорит он правду или нет.
«Кто говорит добродетельным людям о себе противное истине, тот в этом мире самый крайний злодей; он вор, обкрадывающий самого себя. Все вещи определяются словом, имеют основанием слово, произошли от слова, кто же нечестен в речи, тот нечестен во всем…
Тот, кто скажет: «Это мое», – должен быть проверен согласно правилу; [только] сообщив внешний вид, число и т. д., хозяин (svamin) получает право (arhati) на это имущество. Не знающий правильно место, время, цвет, форму и размер утерянного заслуживает штрафа, равного [по стоимости] тому [утерянному]…
[Истец], который указывает неправильное место, а указав, отпирается, кто не замечает противоречивого значения более ранних и более поздних [своих показаний], кто, объявив доказательство, увиливает, [кто], спрошенный о деле, [ранее] должным образом изложенном, не придерживается твердо [прежних показаний], кто разговаривает со свидетелями в месте, где нельзя разговаривать, кто не желает [отвечать] на поставленный вопрос и удаляется, [кто], спрошенный: «Говори», – не говорит, [ранее] сказанное не подтверждает и не знает предшествующее и последующее, тот лишается имущества, [на которое претендует]…»
1209 год. Епископ в Сигуэнце близ Толедо был обеспокоен буйным поведением своих прихожан во время мессы, поэтому приказал каноникам навести порядок вокруг алтаря. Поскольку их усилий оказалось недостаточно, чтобы обуздать толпу, он схватил трость и начал оттеснять толпу, подталкивая одних людей и слегка ударяя других. Каноники присоединились к нему и во время возникшей драки одного молодого человека ударили по голове. Казалось бы, от этого удара он сильно не пострадал: в свидетельских показаниях говорилось, что после этого юноша спокойно ел и пил в тавернах, посещал общественные бани, ходил на работу. Однако после этой «ссоры» с епископом с ним явно что-то было не так, поэтому пострадавшему посоветовали сделать операцию. Парнишка обратился к врачу. Через четыре дня после операции молодой человек умер. Окружающие обвинили в смерти именно епископа: якобы он смертельно ранил молодого человека ударом трости, отчего тот скончался, и операция ему не помогла. Так как случай был связан с духовенством, это дело передали на рассмотрение папства для вынесения решения.
Епископ Сигуэнцы стремился снять с себя подозрения общественности в смерти юноши, ведь такие обвинения ставили под угрозу его положение, и обратился к папству за вмешательством. Под присягой запросили показания хирургов и врачей и понтифик, изучив доказательства, принял сторону медиков, которые объявили смерть результатом неудачной операции, а не результатом удара епископа.