bannerbannerbanner
полная версияРодина чувств

Иоланта Ариковна Сержантова
Родина чувств

Полная версия

30-летие Победы. В 2018 году…

Мы сидим за круглым двухэтажным столом. Тесно-тесно. Нас много. Но многих нет. По разным причинам.

Кто-то отказался от родства с нами по служебной необходимости. Брат-дядя-прадед маршал Василевский. Мы оставляли за столом для тебя место! И Мария, моя бабушка, каждый раз вспоминала о тебе и Рождестве, и Пасхе, что вы праздновали в детстве и юности.

Дед-дядя Серёжа, Герой, весь в страшных боевых ранах, красавец Сергей Тихонович Орловский. Тебя не стало уже после войны, Ты так похож на Кольку, моего прекрасного двоюродного брата. Или он на тебя похож? Я не знаю, как правильнее. Но, поверь, Коля тоже военный человек, как и твой любимый племянник, его папа, что прошёл и Суворовское, и Ленинградскую военную академию. Ты гордился им, круглым отличником. Почти все ребята из его группы попали в отряд космонавтов. Его же Родина направила по иной стезе. И он не подвёл тебя! Впрочем, ты и так знаешь об этом.

Николай Петрович Шапошников, дед. Я так и не смогла добиться его расположения. Фотографическая память. Химик. Прочили серьёзную должность в министерстве химической промышленности. Презрев бронь, ушёл добровольцем на фронт. Оставил троих детей с женой, учителем, директором школы. Младшая дочь, моя мама, почти сразу заболела крупозным воспалением лёгких. Бабушка с трудом выпросила в Обкоме партии маленький кулёчек …сахара. И им вылечила маленькую дочку. Другого лекарства не было.

Бабушка была талантливым педагогом? Чопорная фраза не соответствует истине. Она была невероятным Учителем! Всем до единого ученикам вживила магнит тяги к знаниям, умение анализировать, делать выводы и поступать по совести. Бабушка и сама поступала по совести. Забрала себе племянницу после ареста сестры и расстрела её мужа, не позволила отдать в приют дочь “Врага народа” … После пришлось вытерпеть немало унижений. Помои, которые соседи выливали ей на крыльцо, были столь незначительной неприятностью, о которой и упоминать не стоило…

Для того, чтобы сохранить жизни учеников, чьи родители так бессовестно себя вели по-отношению к ней, бабушка вырыла землянку в шесть накатов. И прятала там детей во время бомбёжек… А в спокойные моменты учила, лечила и сажала подле здания школы огромные тюльпаны. Бабушка всю жизнь выращивала цветы, где бы не жила. И помню, не упускала одарить влюблённых, проходящих мимо палисадника, всегда останавливала их, нарезала букеты и вручала…

Нет за столом и Сержантовых. Ни подводника Сергея Александровича, ни разведчика Александра. Сергей пропал без вести, и мой дед Виктор Александрович так и не узнал, что стало с братом. А я узнала лишь в прошлом, 2017 году…

1975 год. 30-летие Великой Победы. Многих уже нет, иные ещё живы. На столе бабушкины пирожки, полосатое сало, оливки, селёдка с лучком. Тосты сменяют друг друга… В кухне тайком бабушка разрешает выпить и мне рюмочку белого. После застолья мы направляемся всеми вместе в ДК имени Кирова. Там впервые показывают “Блондина в чёрном ботинке”. Мы переглядываемся, смеёмся. Смеёмся так, чтобы казалось – нас больше. Намного больше, чем кажется. И, чтобы скрыть потоки солёной воды, что льются из глаз. Мы должны смеяться за всех, кто ушёл!!! Кого мы любим по сию пору. И нет срока давности у той любви. А слёз. Их и так хватает. Плачу же я теперь…

Каждый год, в День Победы, 9 мая я смотрю тот же фильм. Это традиция. Моя личная традиция. Смотреть, смеяться и слышать сквозь свой смех голоса тех, кого нет рядом…

Молитва

“Бог и молитва” дают любому шанс быть услышанным.

С.Н. Боев

Рыбак сидит и отдыхает, тупо уставившись на поплавок. Не клюёт. Мимо идёт женщина с козами.

– Хозяйка, здравствуйте!

– Здравствуйте…

– Где тут рыбачить, не подскажете, а то второй час

сижу, и никакого толку.

– …

– Какая тут рыба?

– На мой взгляд, несъедобная, – сообщила женщина, и подгоняя своё многочисленное стадо убралась восвояси.

***

– Муха,муха! Лови! Лови скорее!

– …

– Ты -растяпа! Она потирала ручки прямо перед твоим

носом!

– Ну и что?

– Такая вкусная, сладкая сочная весенняя муха.

– В жизни не всё измеряется мухами.

– Ага, ну, конечно.

– Эта муха имеет такое же право понежится на

солнышке, как и все мы.

– Она – звено пищевой цепи! – рыба невольно поразила своей осведомлённостью.

– Ты тоже, – парировала лягушка.

– Она – живая!

– Представь себе, она может упрекнуть нас в том же!

– Ты – лицемерка!

– Это ещё отчего?

– Да от того, что ты ешь мух! Ешь и не краснеешь! А сейчас, под настроение, заявляешь о равенстве прав!

– Знаешь, я думала, что ты умнее.

– Если ты считаешь, что я глупа, не разговаривай со мной!

– Не дури.

– Ты думаешь, что глупых можно обижать, а умных нет, могут ответить?

– Прости! Я не хотела тебя расстраивать! Но не путай, пожалуйста, необходимость поддерживать себя в форме и убийство!

– В своём ли Вы уме, Ваше высочество?!

– Не юродствуй, рыбица! Когда мы с мухой сидим

рядом, играем солнечными бликами, мы равны.

– Тьфу ты. Заладила. Каким манером?!

– Да таким! Мы – отдыхаем. Я сыта, не на охоте, муха тоже. Зачем мне ловить её? Чтобы выплюнуть?! Какая в том радость? Мы не люди.

– Ну, хотя бы так, про запас!

– Я не умею есть иссохших недвижимых позавчерашних мух. Не воспринимаю их. У меня рука не поднимется позавтракать ими. Точнее – рот не откроется!

– Фу-ты ну-ты, какие мы нежные.

– Да, я такая!

Разговор на время прервался. Весенний лес звучал неумело и нежно. Оркестр насекомых был ещё неполон. Кто-то зевал спросонья, иные настраивали инструменты и натирали подтаявшей канифолью смычки. Но, в противовес панике осенней эмиграции, это выглядело (звучало!) прозрачно и достойно. Солнце выдувало из вязкого воздуха пузыри, а те лопались, оставляя на поверхности пруда разводы. Лягушка грелась на берегу, её левую ногу ополаскивали частые волны. Их, как куличи из песка, лепила яркая маковая рыба с белым родимым пятном на лбу. Она шалила, шумно выдыхала в блюдце пруда, словно купчиха, что из кокетства студит свой чай. Иногда рыба хулиганила, полоща рот палевой прудовой водой и время от времени щипала лягушку за пятку. А той было лень убирать ногу из воды.

– Ой! Зачем это?? Опять??!

– Иди купаться!

– Отстань.

– Ну ныряй же!

– Отвяжись, кому говорю.

– Не отстану, не отлипну, не отвяжусь! Вода вполне себе ничего!

– Ой! Ты чего это?!

– Тьфу! А чего?

– Зачем ты меня кусаешь?!

– Я так тебя зову!

– А…

– Ну пойдём порезвимся, а?

– Да греюсь я, пойми ты меня, пожалуйста! Греюсь!

– А долго будешь?

– Не знаю.

– Как это?! Почему ты не знаешь, когда согреешься?

– Потому что.

– Это не ответ!

– Это честный ответ! Я не хочу тебя обижать враньём

и неопределённостью, потому так и формулирую. К тому же, солнце обмывает облака в тазу неба, развешивает их сушиться. Делается пасмурно, ветер простужается моментально и мне становится зябко.

– И ты опять мёрзнешь…

– Таки да! Я теряю часть тепла, что уже скопилось.

Кровь стынет в жилах, меня тянет в сон…

– Эге-гей! Не спи, а то почки застудишь! Тебе мама

не говорила, что на камнях сидеть опасно?

– Говорила, что надо ловить тепло, где только возможно.

– Ну уж и ловить. Это тебе не бабочка. Его сачком не

поймаешь. Оно или есть, или его нет.

– Кто бы говорил. Ты тоже не пропустишь волны тепла.

Прикоснёшься, понежишься.

– И так же, как и ты, быстро зябну, от того меньше

двигаюсь и меньше ем.

– И не толстеешь!

– И не толстею…

– Счастливая конституция у тебя, однако.

– Обмен веществ-с таков. Я тут не причём.

– Ой! Да что ж это такое, в самом деле!

– Ага!

– Что “ага”?! Ты опять меня щиплешь за пятку!

– Хочу и щиплю! Иди купаться!

– Рано!..

Собака стояла подле и слушала милую болтовню своих старых знакомых. И никак не могла определить, что это, – препирательство или дружеская перебранка. Из окна, красивыми злыми глазами, за ней наблюдал кот. С нежностью и жалостью. Едва кот открыл рот, чтобы подозвать собаку поближе, та подняла на него глаза и помотала головой:

– Молчи лучше, я сама подойду.

Переместившись поближе, собака спросила:

– Плачет?

– Ещё как.

– Ты серьёзно?

– Куда уж серьёзнее. Все говорят ей, что грешно

убиваться из-за такой грязной шавки, как ты.

– А она?

– Говорит, что ты – лучше всех. И плачет.

– М-да. Вот, дела…

– Лицо опухло, глаза тают, как льдинки, видит плохо.

– Это от слёз.

– Ещё бы.

– И как быть?

– Я не знаю…

– Но ведь надо что-то делать!

– Надо…

– Мурчишь?

– Ещё как!

– Носом о щёку трёшься?

– Ежедневно!

– Слёзы со щёк слизываешь?

– Приходится…

– Это как?

– Невкусно.

– Ты плохо стараешься.

– Делаю, что могу! Я не собака…

– Ну-ну, не обижайся.

– Да, не обижаюсь я. Просто не знаю, как быть…

– Знаешь ведь ты, хитрюга. Потому ведь и позвал.

– Ну, в общем…не совсем. Посоветоваться надо.

– Говори.

– Помнишь, когда …

И кот поведал собаке о том, что сразу после

того, как её тело, приобретшее качество и состояние, подробно описанное танатологией, было укутано и упрятано в надёжном и грустном месте, с хозяйкой стали происходить странные вещи.

Несмотря на то, что лежанку собаки убрали в сарай, хозяйка не перестала обходить это место на полу. Она не могла себя заставить наступить туда, где некогда был уголок её любимой собаки. Перемалывая кофе, несла к кофеварке и порывалась дать понюхать собаке свежий аромат. Очищая яблоко, срезала шкурку потолще, чтобы угостить любимую мымру и с той же целью оставляла приличные куски мякоти на сердцевине…

 

– Она стоит у раковины и спиной ощущает твоё

присутствие, понимаешь? А в гостях надкусывает

конфетку и прячет в карман, чтобы тебя угостить!

– Да мне этого уже не надо.

– Заткнись ты!

– А чего? Приятно, ничего не скажешь! Но я теперь такого не ем!

– Понятное дело, но надо что-то с этим делать,

понимаешь?! Прошу прощения за многословие.

– Ты думаешь, она сошла с ума?

– Дура ты. Я думаю о другом.

– О чём?

– Я думаю, как не сойти с ума мне! От того, что приходится наблюдать… У меня болит всё тело от

сострадания! Ты можешь это понять?!

– Могу.

Собака и кот внезапно замолчали, устремив взор в пространство. Точнее, в прошлое, туда, где хозяйка беззлобно ворчала на собаку, вытирая за ней очередную старческую лужу или дорожку каши от двери на улицу до кухни. Еда то и дело вываливалась из беззубого рта собаки. Вспомнилось, как давала облизать что-то вкусное коту и ей, по очереди. По-братски. И стало совсем тоскливо.

Небо за день так устало, что побледнело. Румянец заката придавал его облику ещё более нездоровый вид. И тут со стороны пруда раздался голос:

– М-да, как говорится, мы идём не тем путём, но в

нужном направлении…

Кот вопросительно глянул на лягушку. Та всё ещё сидела на берегу, но молчала. Она лишь задумчиво и укоризненно покачивала головой в сторону собаки.

Говорила рыба, перестилая свой водяной матрас и заканчивая приготовления ко сну:

– Тебе же теперь всё равно, где находится, так? -

уточнила она у собаки.

– Да, вроде…

– И тебе жаль свою хозяйку, верно?

– Не то слово!

– И в чём тогда проблема, не возьму я в толк!

– Видишь ли, – вмешался в разговор кот, – по всем

канонам душа остаётся в тех местах, где ей было

хорошо, первые три дня.

– Ты уверен?

– Так говорят…

– Хорошо, давай разберёмся.

– Не стоит. – вдруг подала голос собака.

– Это ещё почему? – поинтересовалась рыба.

– Мне не по себе.

– Ну, это-то понятно, – охотно согласилась рыба, в

последний раз встряхнула простынь поверхности пруда так, что на ней не осталось ни единой складки и добавила, – Всё, нам спать пора. Иди и ты ложись.

– Да, не умею я. В таком-то виде.

– Не блажи. Умеешь. Учись. Кот дело говорит. Ты же видишь, как ей без тебя плохо.

– Вижу.

– Вот и иди. Будь рядом.

Она не знала, каким манером вошла в дом. Похоже, чтобы сделать это, хватило одной решимости. Не помнила, где была. Но и это было уже неважно. Поводок висел на гвоздике у двери. Намордник лежал тут же, в углу. Прошла на своё место, но отчего-то не нашла его.

– Надо же, совсем старая стала, – подумала она.

Вспомнила, как видела днём хозяйку. Та стояла и плакала, повернувшись лицом к забору. И собака понимала, что плачут из-за неё, но не могла взять в толк, почему:

– Что я опять сделала не так?.. Ах, да. Поторопилась умереть, не дождалась возвращения хозяйки. Не дала возможность попытаться удержать подле ещё немного. Походив по комнатам, она пару раз стукнулась боком о дверной проём. Отряхнулась. Задела хвостом стену. И это было слышно! Конечно, не так, как раньше, звук приходил с небольшой задержкой, как бы издалека, но он был! Не отыскав места, куда прилечь, собака подошла к кровати, где спали хозяева и по детской привычке запрыгнула. Матрас скрипнул, ощутимо промялся под её незримым телом.

– Надо же…– удивилась собака.

– Наконец-то! – впервые за долгие дни улыбнулась

хозяйка. Слёзы моментально высохли. В полудрёме она ощутила лёгкое пощипывание ниже колен. То были блохи, которых её любимица подцепила прошлым летом.

– Говорила я тебе, не лезь в траву! Так нет же! -

улыбаясь ещё шире заворчала хозяйка и заснула.

Счастливой.

Собака. Кто она? Существо, которое живёт не для себя. Ей всегда есть до тебя дело. Она лежит и ждёт случая отразить зеркалом своей души твой взгляд. Ей не всё равно, где ты и что с тобой. И она всегда будет рядом. Если ты нуждаешься в том, чтобы это было именно так.

Рейтинг@Mail.ru