Ирена Р. Сытник
Женские печали и радости
Часть вторая: «Строптивая жена»
Глава 1
Покинув Башню Невест, Элайна поселилась в замке на женской половине. Ей предоставили несколько красивых уютных светлых комнат и штат необходимой прислуги. Она могла свободно передвигаться по замку и крепости, но за ней продолжали строго следить, хотя и не так явно, как прежде. Элайна и не думала о побеге, так как её отец оставался заложником Хаскетта, хотя тот и относился к нему, как к почётному гостю.
По обычаю, между помолвкой и свадьбой должно пройти не более сорока дней – срок достаточный, чтобы сделать необходимые приготовления к торжеству и созвать всех гостей.
Всё это время баронесса Амалия обучала девушку правилам церемонии, знакомила с обычаями и законами горных баронов, показывала замок и крепость, рассказывала о хозяйственных делах и людях, служивших им. Элайна старалась всё запомнить, как прилежная ученица, понимая, что эти знания могут ей пригодиться.
Теперь Амарис виделся с девушкой каждый день, несмотря на занятость приготовлениями к свадьбе. Он дарил ей дорогие подарки, говорил комплименты, и вообще, вёл себя совсем не так, как прежде. Его поведение становилось всё более свободным, а ухаживания более настойчивыми. Однажды он даже попытался поцеловать "невесту". Но Элайна оттолкнула его, сказав:
– Вы много себе позволяете, сударь. Я ещё не ваша жена.
– Мне нравится ваша скромность, дорогая. Но всё же вы моя законная невеста, а значит, поцелуи не возбраняются.
– Нет! – твёрдо ответила девушка. – Мои поцелуи нужно заслужить.
Глаза Амариса вспыхнули и недобро сузились.
– Я думал, вы уже смирились, а вы продолжаете упрямиться. Но мне это даже нравится. Надоели покорные гаремные рабыни. Чем больше вы будете сопротивляться, тем слаще будут наши объятия в конце.
– Боюсь, вам ещё долго придётся пользоваться услугами наложниц, – язвительно парировала Элайна.
– Ничего, я подожду, пока вы станете уступчивей, – усмехнулся Амарис.
Свадьба была роскошной и торжественной – больших зазнаек, чем горные бароны, нужно ещё поискать. Они любили пустить соседям пыль в глаза. Свадебный наряд невесты так щедро украшали золотое шитьё и драгоценности, что он стал неподъёмным. Если бы не выносливость Элайны, она бы свалилась с ног ещё до конца церемонии. Съехавшиеся отовсюду гости просто упились заморскими винами и объелись великолепной едой. Зато и на богатые подарки не поскупились.
Незадолго до свадьбы Хаскетт отпустил капитана Олайна, чтобы тот смог съездить домой и пригласить всех родственников на торжество. Элайна уговаривала отца больше не возвращаться, так как не хотела, чтобы он стал заложником их с Амарисом отношений, и Олайн, хотя и с большой неохотой, послушался. Поэтому на свадьбе со стороны невесты не присутствовал ни один родственник, что удивило гостей и добавило огорчений Хаскетту.
Когда первый свадебный день подошёл к концу и молодожёнов отвели в брачную комнату, Амарис, который за столом хватил лишнего, снова попытался обнять и поцеловать жену, но Элайна снова его оттолкнула. И тогда барон показал свой истинный характер: обозвал Элайну грубыми словами и дал пощёчину, заявив, что если она не покорится, то будет получать пощёчины, вместо поцелуев, каждый день. На что девушка ответила просто: ударила один раз и ушла к себе, оставив бесчувственного супруга на холодном каменном полу.
Утром в комнату Элайны ворвалась баронесса Амалия, кипя от возмущения. Посмотрев на невестку испепеляющим взглядом, прошипела, как рассерженная змея:
– Сударыня, со вчерашнего дня вы стали баронессой Хаскетт…
– И я этим не горжусь… – пробормотала девушка, но так, чтобы свекровь услышала. Лицо баронессы потемнело ещё больше, но она, сдерживая раздражение, продолжила: – …Вместе со многими правами у вас появились и некоторые обязанности, и одна из них – супружеская. Жена не может отказать мужу в его естественных желаниях, даже если ей этого не хочется. А уж тем более бить супруга, как раба, и оставлять беспомощным на полу… У меня просто нет слов, сударыня, чтобы осудить ваш поступок!
– Он первый начал, – насупилась девушка. – Я тоже не позволю себя бить, так и передайте вашему сыну. Я не рабыня. И не наложница, чтобы удовлетворять его похоть по первому требованию… Я не напрашивалась к вам в невестки и в супруги вашему сыну. Он взял меня силой, принудил к этому браку. Но теперь я сама решаю, как жить дальше. И если Амарис хочет овладеть моим телом, пусть сначала завоюет мою душу. Без любви или уважения, я не позволю ему разделить со мной ложе… Хаскетт сделал ошибку, похитив дочь виолки и капитана Олайна. Ему нужно было поискать простую сельскую девушку, которая была бы счастлива стать госпожой «горных волков».
Баронесса Амалия, онемевшая от дерзких речей новоиспечённой невестки, молча повернулась и стремительно покинула комнату, раздражённо хлопнув дверью.
Глава 2
Отшумели свадебные торжества, разъехались гости, и замок вновь вернулся к будничной размеренной жизни. Баронесса Амалия продолжала заботиться о доме и хозяйстве, Амарис пропадал на охоте. Молодая же баронесса Хаскетт – Элайна – занималась своими делами. Сначала пошила себе обновку – полувоенный костюм из кожи, подобный специфической форме матери. Облачившись в него, набросив на плечи алый шерстяной плащ, вооружившись мечом из арсенала супруга, она, почти каждый день, покидала замок и долину, и в сопровождении назначенной охраны, уезжала в Ледеберг. Казалось, она бесцельно бродит по горам и долинам, любуясь красотами природы: часами сидела на берегу чудесного водопада или очаровательного озерка, прятавшего хрустальные, отражающие небесную синь воды, в укромном уголке среди скал и лесов.
Баронесса Амалия не одобряла поведения невестки, и не раз говорила сыну, чтобы он приструнил жену и заставил её сидеть дома и вышивать гобелены, а не шляться неизвестно где. Но после памятной брачной ночи Амарис почти не разговаривал с Элайной, игнорируя само её присутствие в замке и демонстративно отдавая предпочтение другим женщинам. Он часто привозил из походов пленниц, которых открыто делал любовницами. Обращался с ними вызывающе любезно и обходительно, особенно, на глазах у супруги. Но выходки барона, казалось, совсем не трогают баронессу Элайну. При виде очередной фаворитки её пухлые губки изгибались в презрительной усмешке. Между супругами установился так называемый «вооружённый нейтралитет». Подспудно Амарис желал, чтобы, однажды, Элайна не вернулась из одной из своих поездок, чтобы она погибла, свалившись со скалы, или на неё напал голодный гиззард. Дело в том, что, по закону, барон никак не мог освободиться от освящённого брака. Свободу он мог получить только после смерти супруги. Но просто убить «вторую половину» тоже не мог – не позволял закон. Только в одном случае горный барон мог казнить жену – если поймает на измене. И то, только после соответствующего суда и опроса свидетелей, на котором присутствовали посторонние наблюдатели, избранные советом горных баронов. Но, к большому огорчению Амариса, несмотря на все его выходки, Элайна не давала ему повода заподозрить её в чём-то предосудительном. Поэтому на все брюзжания матери Амарис неизменно отвечал:
– Пусть делает, что хочет. А если вам не нравится её поведение, поговорите с ней сами.
Но баронесса тоже не горела желанием разговаривать с невесткой, опасаясь снова нарваться на грубость.
Так прошла большая часть лета. Элайна уже в подробностях изучила близкие и дальние окрестности замка, побывала во всех красивых местах и научилась хорошо ориентироваться в лабиринтах скал и дебрях Ледеберга, во всяком случае, в той части, что принадлежала баронам Хаскеттам.
Жизнь в замке казалась ей скучной и однообразной, замужество тяготило, и постепенно в голову девушки начали закрадываться мысли о побеге. Но она не спешило с их воплощением, понимая, что это дело очень и очень трудное. Если она просто убежит, незаметно улизнув от охраны, что тоже было проблематично, супруг немедленно бросится в погоню и легко настигнет беглянку, так как знает Ледеберг лучше и держит на службе опытных следопытов. Следовало разработать такой план, чтобы сбить преследователей со следа хотя бы на некоторое время, которое позволит ей надёжно спрятаться или уйти очень далеко, где она окажется вне досягаемости власти супруга.
Элайна один за другим придумывала планы побега, но, тщательно рассмотрев их со всех сторон, с сожалением отбрасывала. Это даже стало каким-то своеобразным развлечением, заполнявшим тоскливые часы вечерних бдений у окна или лежания в одинокой холодной постели.
Как часто бывает в жизни, помог случай.
Однажды, когда Элайна приехала на своё любимое озеро, расположенное в отдалённом глухом уголке владений Хаскетта, её ожидала засада. Как только она спешилась и взобралась на излюбленный камень, приготовившись созерцать игру красок на глубоких водах озера, которые создавали лучи послеполуденного солнца, а её охрана расположилась неподалеку, из-за ближайших скал вылетели дротики и стрелы и поразили стражников так быстро, что те не успели даже осознать, что происходит, и вынуть оружие.
Заметив краем глаза движение за скалами и увидев первого упавшего охранника, Элайна, не долго раздумывая, спрыгнула с камня и бросилась в озеро. От ледяной воды, питаемой подземными ключами и ручьями, сбегавшими с гор, даже дыхание перехватило. Чтобы укрыться от глаз неизвестных врагов, ей пришлось нырнуть очень глубоко и проплыть под водой как можно дальше – к хаотическому нагромождению скал и огромных валунов, расположенных на некотором расстоянии от берега и торчащих из воды в виде крошечного безжизненного островка. Даже такой хорошей пловчихе и сильной тренированной девушке заплыв дался с огромным трудом. Когда она достигла островка, то уже задыхалась от недостатка воздуха, в глазах расплывались красные круги, а в ушах нарастал шум наполнявшей голову крови. Тело сводила судорога, а тяжёлый промокший костюм тянул ко дну.
Но беглянка позволила себе всплыть, только лишь, когда достигла первого камня, торчащего из воды острым зубом. Спрятавшись за ним, чтобы укрыться от взглядов с берега, вынырнула и с жадностью начала хватать воздух открытым ртом. Отдышавшись, осторожно выглянула и увидела нескольких человек, бродивших по берегу и что-то искавших среди скал. Ясно, что незнакомцы искали именно её. Вновь наполнив лёгкие воздухом, девушка погрузилась под воду и поплыла к островку, стараясь обойти его сбоку, чтобы вынырнуть с противоположной стороны. Достигнув желаемого места, всплыла и с большим трудом выбралась на берег. Тело совсем онемело от холода, руки и ноги еле двигались, она почти их не ощущала. Когда беглянка оказалась на суше, растянувшись на согретых солнцем камнях, её начал бить озноб. К счастью стоял жаркий летний полдень, и солнце висело почти в зените, посылая на землю горячие обжигающие лучи, которые быстро согрели озябшее тело, прогрев его до костей. Отогревшись, девушка встала и сняла мокрую одежду. Расстелив её на горячих камнях, нагая, спряталась среди скал и стала наблюдать за берегом. Когда солнце начинало жечь голую спину и плечи, она передвигалась в тень, а когда становилось прохладно, снова выходила на солнце.
Люди на берегу продолжали упорно искать, и это не нравилось девушке. Кто бы это ни был – молодая баронесса Хаскетт нужна им живой, они не могли уехать ни с чем. Элайна не знала, кто эти незнакомцы, да ей это было всё равно. Она не желала попасть им в руки, так как догадывалась, что это не спасители, посланные, например, отцом – он лично пошёл бы на такое дело, не посылая чужих. Скорее всего, очередные похитители, люди одного из врагов Хаскетта, пожелавшего таким негодным способом отомстить барону. Ведь худшего оскорбления невозможно и придумать, как похитить супругу горного барона. Поэтому чужаки с таким упорством искали девушку или её труп, если она погибла в суматохе боя.
Элайне, конечно же, не улыбалось провести на этом крошечном безжизненном островке несколько дней, пока Хаскетт начнёт искать строптивую жену и выйдет на её след. Да и потом ей не хотелось возвращаться в замок, ведь после такого приключения у Амариса появится веский повод посадить её под замок, мотивируя это заботой о её безопасности. Да и грех не воспользоваться представившимся случаем. Пока Амарис будет разбираться с похитителями, пока будет выяснять, жива она, находится в плену или умерла и покоится на дне озера, Элайна успеет уйти далеко, если ей повезёт. Но сейчас нужно уйти от стражей на берегу. А это возможно только с приходом ночи, и ей опять придётся плыть в холодной воде. Но ради свободы можно и потерпеть.
Солнце медленно катилось на запад. Девушка успела даже вздремнуть, ожидая заката. Когда она вновь заняла наблюдательный пост, берег выглядел пустынным. Казалось, незнакомцы ушли. Но девушка не обманывалась на этот счёт. Они могли прятаться среди камней или продолжать поиски в стороне от озера, предполагая, что баронесса их обманула и где-то прячется. Они понимали, что далеко уйти она не могла – пешком и, возможно, напуганная до полусмерти.
Элайна начала готовиться к ночному заплыву – связала в узел одежду и оружие, стянув его ремнём. К счастью, во время подводного бегства, она не сбросила пояс с ножнами, ведь теперь оружие могло ей пригодиться.
Когда на озеро опустились вечерние сумерки, стало быстро холодать, и нагая девушка начала мёрзнуть. Чтобы согреться, Элайна делала энергичные движения, заодно разогревая мышцы перед дальним заплывом.
Элайна отлично плавала, и в спокойной тёплой воде могла проплыть кемов десять, но вода горного озера была холодной, что сильно затрудняло плавание. Элайна предполагала добраться до западного берега, где лес подступал к самой воде, а это примерно два-три кема. Девушка рассчитывала, что ей хватит сил преодолеть такое расстояние с грузом одежды на голове.
Когда стемнело настолько, что её невозможно было заметить с берега, но девушка ещё могла видеть тёмный зубчатый силуэт, Элайна закрепила на голове узел, затянув ремень под подбородком, и вошла в воду. То ли её тело привыкло к холоду, то ли вода прогрелась за долгий жаркий день, но на этот раз она не показалась ей такой холодной. Оттолкнувшись от дна ногами, легла на воду и поплыла, стараясь не плескаться.
Тьма постепенно сгущалась, но узкая полоска заката указывала ей путь.
Казалось, прошла целая вечность, когда девушка услышала близкий шелест листьев под порывами лёгкого ночного ветерка и над водой поплыли запахи нагретой за день травы и прелой листвы. А ещё через несколько долгих мгновений ноги коснулись дна. Дрожа от холода и усталости, Элайна выбралась на берег, стараясь ступать на гальку и камни, чтобы не оставлять следов. Оказавшись на сухом месте, остановилась и некоторое время постояла, ожидая, пока ветерок осушит тело, и внимательно прислушиваясь к ночной тишине. Затем оделась и пошла вдоль берега, держа путь на запад.
Глава 3
Удача продолжала сопутствовать беглянке. Её не обнаружили враги, ей не встретились хищники. Стоял разгар лета, и леса Ледеберга наполняли спеющие ягодники и грибы, в гнёздах подрастали птенцы, а некоторые птицы начали повторную кладку яиц – так что от голода беглянка не страдала.
Элайна держала путь на юго-запад. Она уже отошла далеко от горного озера, оставила в стороне земли Хаскеттов, и, по расчетам, находилась неподалёку от Торгового пути. Она продвигалась не очень быстро, так как соблюдала некоторую осторожность, чтобы не попасть на обед хищнику, и избегала встреч с людьми – варварами или «горными волками», всё равно с кем. И те, и другие представляли опасность для одинокой путницы.
И тут судьба в третий раз проявила свою милость: Элайна наткнулась на лагерь охотников, которые часто забредали в столь далёкие от обжитых краёв места в поисках ценной дичи. В лагере никого не было, кроме дежурного кашевара. Спрятавшись на дереве, девушка долго наблюдала за дежурным, а когда он ушёл по воду к недалёкому ручью, пробралась в лагерь и украла его лошадь, заодно прихватив и мешок с провизией. Когда мужчина обнаружил пропажу, девушка находилась уже далеко и скакала во весь опор.
Спустя два дня, выехала на Торговый путь. Судя по свежим следам, по нему недавно проехал большой обоз. Элайна поскакала вслед и настигла его на вечерней стоянке. Обоз был из Кламара, и девушка не встретила в нём знакомых. Она попросила разрешения присоединиться, объяснив своё одиночество тем, что её супруг и слуги погибли в бою с варварами, а она возвращается домой в Медаус. Поверил капитан словам незнакомки или нет, но разрешил остаться в обозе и следовать с ними в Медаус.
После долгих и напряжённых странствий по лесам, полных тревог и опасностей, Элайна, наконец, почувствовала уверенность и защиту, и позволила себе расслабиться. Приключения последней декады дали ей больше впечатлений и потребовали от неё больше сил и мужества, чем вся предшествующая жизнь. Произошедшее стало настоящим экзамен на зрелость. Ведь сейчас рядом не было ни строгого ока матери, ни твёрдой руки отца, готового прийти на помощь. Ей пришлось полагаться только на себя, самостоятельно принимать решения и самой их выполнять. Судя по результатам, она с честью выдержала этот экзамен, не только избавившись от тягостного замужества, но избежав многих опасностей и сохранив жизнь.
Дорога до Медауса оказалась самым спокойным и беззаботным отрезком путешествия.
В королевстве девушка направилась в портовый город Соланк, минуя столицу. Денег у неё не было, но при себе нашлись кое-какие украшения, плюс украденная лошадь. Продав и то, и другое, Элайна наскребла необходимую сумму для покупки каюты на каботажном судне, идущем в Илларию. Она решила вернуться домой морем, таким образом, окончательно запутав свои следы.
В Соланке девушке пришлось задержаться на несколько дней, ожидая подходящий корабль. Она поселилась в самой дешёвой гостинице, экономя деньги. Почти никуда не выходила, проводя дни в комнате или в порту, где расспрашивала о судах, идущих на восток.
Корабль, на борт которого девушка, наконец, поднялась, был старой калошей, только и способной плавать в относительно безопасных прибрежных водах. Но девушке, никогда не видевшей морских кораблей, эта старая развалина с гордым названием «Великолепный», показалась чуть ли не чудом кораблестроения. Она с опаской ступила на колеблющуюся палубу. И, конечно же, как только покинул тихие спокойные воды бухты и лёг на пологую океанскую волну, тут же схватила «морскую болезнь». Ей было так плохо, что она даже не могла находиться в каюте, а почти всё время проводила у борта – или перегнувшись через него и освобождаясь от съеденных накануне продуктов, или беспомощно сидя, привалившись к ограждению спиной. Матросы откровенно насмехались над пассажиркой, но у Элайны не осталось сил ответить им грубостью.
Промучившись целый день, к вечеру девушка почувствовала некоторое облегчение. Организм потихоньку приспоабливался к новым условиям. Но вернуться в тесную душную каюту она не рискнула – свежий воздух приносил хоть какое-то облегчение. Она поудобней устроилась на бухте каната и задремала.
Разбудили её новые острые позывы тошноты и головокружения: ночью с северо-запада налетел внезапный шквал, ударил корабль в борт и погнал на юг. Поднявшаяся волна швыряла судно, как скорлупку, и капитан с трудом удерживал его кормой к ветру, не давая перевернуться. Испуганная не на шутку, девушка сжалась на канате, вцепившись руками в толстые колючие витки. Давно забытые чувства страха и беспомощности вдруг проснулись в её душе, почти парализовав волю. Её окружала тьма, наполненная воем ветра и грохотом волн. Она слышала пугающий скрип дерева и такелажа, отчего казалось, что корабль вот-вот развалится. В довершение, матросы, как показалось, беспорядочно носятся по палубе, испуганно вопя.
На самом деле, матросы быстро и чётко выполняли отдаваемые капитаном команды. Кораблю ничто не угрожало: буря оказалась не такой уж и сильной, и скоро должна была закончиться. Опасность подстерегала с другой стороны: внезапный шквал сносил корабль к опасным рифам Лаорских островов, которые бывалые моряки называли «Проклятыми» за количество погибших у его берегов кораблей. И несчастный «Великолепный» не миновал участи десятков своих предшественников. Гонимый шквальным ветром, он с размаху напоролся на невидимый в темноте и бурлящей воде клык подводного камня, сотнями усеявших мелкие воды, окружавшие подступы к островам. Удар стал столь сильным и неожиданным, что корабль содрогнулся от носа до кормы и встал дыбом, как взбрыкнувший норовистый конь.
Элайну швырнуло сначала на палубу, а потом хлынувшая через борт вода подхватила парализованную ужасом девушку и швырнула за борт. Не успев осознать, что произошло, Элайна ощутила, как вокруг неё бурлит вода, а тело стремительно погружается. В первое мгновение девушка оцепенело наблюдала, как медленно и неотвратимо тонет, но тут включился самый древний и самый сильный инстинкт любого живого существа – инстинкт самосохранения. Страх исчез, голова прояснилась, мышцы налились невиданной силой, и она рванулась вверх, к спасительному воздуху. Вынырнув, откашлялась, отдышалась и огляделась. Вокруг царила прежняя тьма, свистел ветер, срывая с волн мутную пену и водяную пыль, и всё так же беспорядочно толкались громадные волны, швыряя её, словно щепку. Элайна привыкла к спокойным речным водам, но быстро освоилась и в море. Просто старалась поддерживать тело на плаву, позволяя волнам нести себя, куда им вздумается. Через какое-то время ей пришлось избавиться от оружия и одежды, так как они неумолимо тянули ко дну. К счастью, вода океана была тёплой, а не такой ледяной, как воды горного озера.
На востоке забрезжила слабая заря, когда она неожиданно почуяла запах суши, смешавшийся с запахом соли и водорослей, присущий морю. Шквал, погубивший корабль, уже давно унёсся прочь, и лишь ровный сильный ветер гнал волны и удерживавшуюся на их поверхности из последних сил девушку. Элайна уже отчаялась, чувствуя, как предательская усталость съедает последние силы, как руки и ноги наливаются свинцом, и всё тяжелее держать спину прямо. Поэтому, когда лица коснулся мягкий, как бархат, воздух суши, наполненный благоуханием цветущих растений, она воспрянула духом, и открылось «второе дыхание».
Но её ждали новые испытания. Впереди слышался грозный рокот разбивающихся о камни волн. И пловчиху несло прямо на этот рёв, обещавший гибель всему живому…
