Ирена Р. Сытник
Костёр у дороги
Глава 3
На поляне у ручья они провели шесть дней. За это время, благодаря чудодейственной мази девушки, рана Леонора очистилась и начала покрываться новой здоровой кожей. Мужчина уже мог ходить, опираясь на крепкую палку. Лихорадка прошла, и он чувствовал себя почти здоровым. Элис беспокоило лишь то, что заканчиваются скудные припасы, которые она захватила из дома при поспешном бегстве. Хотя в мясе недостатка не было (каждая охота заканчивалась удачно), но есть одно лишь мясо, без хлеба и без соли, и пить одну лишь воду, вместо бодрящего вина, не совсем приятно. Хотя стоянка оказалась на редкость удачной – их не беспокоили ни хищники, ни люди, Элис торопилась отправиться в дальнейший путь.
На седьмой день, после завтрака, она оседлала коня, села в седло и помогла взобраться на круп позади себя Леонору. Любимец Элис – специальный боевой конь илларийской породы, сильный и выносливый – мог нести двоих седоков. Правда, приходилось останавливаться на отдых чаще, чтобы дать ему передышку.
Элис направилась на северо-запад, к Тилльскому герцогству, затерявшемуся в лесах неподалеку от границы с Ледебергом. Она хотела выехать к какому-нибудь селению и пополнить оскудевшие запасы.
Первые два дня их неторопливого продвижения прошли без приключений – места действительно были глухие и дикие. Но, наконец, они выехали в более обжитую местность. На третий день, ближе к полудню, конь, который шёл почти без управления, сам выбирая путь, неожиданно вывез их на малоезженую лесную дорогу. Она шла в нужном направлении, и Элис пустила коня по дороге.
Они ехали спокойно несколько часов, как вдруг, впереди, показались три человека. Вид у них был более, чем странный: одеты кто во что горазд, словно в одежду с чужого плеча, в руках копья и древние ржавые мечи. Когда всадники приблизились, один тут же преградил им дорогу, а двое других заняли позиции по бокам, направив на путников копья. Тот, что стоял посредине, громко и, как ему казалось, грозно, произнёс:
– Эй, вы, двое, а ну-ка освободите нашу лошадь!
Элис окинула их скорее удивлённым, чем грозным взглядом, и произнесла, обращаясь к Леонору:
– Нет, ну ты только посмотри! Такая глушь – и три идиота на дороге. Честному путешественнику нигде нет покоя!
– Придержи язык, девка! – рявкнул разбойник. – Слазь, тебе говорят. Да заодно отцепи от пояса кошелёк, нам он нужнее, чем тебе.
– Держись крепче, – шепнула Элис товарищу и, выхватив арбалет, лежавший в специальной сумке, притороченной к седлу справа, выстрелила в стоявшего ближе всех разбойника. Тот, не успев даже охнуть, рухнул на землю с простреленной головой – древко стрелы торчало из его левой глазницы. Девушка громко крикнула что-то похожее на «Йё!» и спрыгнула на землю по левую сторону от коня. Дрессированное животное, услышав знакомую команду, оскалило зубы и цапнуло стоявшего перед ним разбойника за голову; одновременно, острыми копытами со специальной стальной насадкой в виде когтя, он ударил его в живот, выпустив наружу кишки. А девушка в это время молниеносным движением перерезала горло последнему разбойнику.
Не прошло и минуты, как бой закончился, так и не начавшись. На дороге распластались три тела, среди которых спокойно стояла девушка, вытирая окровавленное лезвие «айосца».
– Верная примета, – сказала она, пряча саблю-нож в ножны, – если на дороге появились грабители, значит, где-то поблизости есть селение… Кстати, они неплохо обмундированы… по сравнению с тобой, друг мой. Ты выглядишь, как оборванец. Думаю, с троих мертвецов наберётся приличный костюм живому. Как ты на это смотришь?
– Не хотелось бы тревожить мёртвых… – суеверно пробормотал Леонор.
– Тогда ходи голый, – насмешливо хмыкнула девушка. – Но учти, что твой вид более чем подозрительный. Сунься ты в любое приграничное селение, и каждый, даже самый тупой стражник, поймёт, что ты беглый раб.
Мужчине пришлось согласиться, что щепетильность в его положении излишня.
Переодетый в более-менее приличную одежду, Леонор стал похож на человека, а короткий меч наёмника на боку придал ему уверенности.
Оттащив полураздетые трупы подальше от дороги, Элис прикрыла их ветками и старой листвой, не столько из благородных побуждений, сколько из соображений безопасности: вдруг на них наткнётся кто-то из местных и поднимет шум раньше, чем они покинут эти края.
Сделав дело, они продолжили путь.
– Жаль, что у этих олухов не оказалось хоть какой-сякой клячи, – вздохнул Леонор, чувствуя, что конь начинает уставать.
– Надеюсь, мы разживёмся конём в селении.
– Как? Украдем?
– Зачем? Купим.
– У тебя хватит денег на коня?
– Не думаю, что местные клячи стоят слишком дорого. Ну, а если хозяева не сложат им цены, я заберу животное силой – что мне терять? Я нарушила все, какие могла, законы в этой стране. Одним преступлением больше, одним меньше – какая разница?
Вскоре дорога вывела их на склон холма. Внизу, у подножия, на берегу бурной каменистой речушки, раскинулось селение, точнее, жалкая грязная деревушка, состоящая из двух десятков деревянных, крытых камышом и соломой, домишек. Улицы, как таковой, не было – только грязная дорога, причудливо петлявшая между домами.
Глядя на деревню с высоты холма, Элис сокрушенно произнесла:
– Неприглядное зрелище. Я бы не стала тут ночевать даже за деньги. Бьюсь об заклад, здесь нет даже постоялого двора.
Когда они спустились в деревню и выехали на узкую замусоренную улицу, из дворов начали выскакивать тощие облезлые шавки, со злобным лаем бросаясь под ноги коня. Хорошо выученное животное не обращало на них внимания, и от этого маленькие бестии злились ещё больше. Они буквально захлебывались от лая и визжали от ярости.
– Более ненормальных собак я не видела, – пробормотала Элис.
На лай со дворов начали выглядывать жители – высокие худые мужчины и неряшливого вида женщины. Элис остановила коня и обратилась к ближайшему крестьянину:
– Скажи, любезный, как называется ваша деревня?
Тот окинул её хмурым взглядом и процедил сквозь зубы:
– Албус…
– А есть ли у вас постоялый двор или какая-нибудь гостиница?
– Нет.
– А лавка или харчевня?
Хмурый субъект мотнул нечёсаной головой куда-то влево и снова буркнул:
– Второй дом с конца…
– Спасибо, любезный, – с иронией ответила Элис и тронула уздечку.
Когда они немного отъехали, Леонор произнёс:
– Да, от его красноречия прямо болят уши.
– Они живут хуже варваров, – презрительно ответила девушка. – И все какие-то хмурые и недовольные, словно мы им что-то должны и не хотим отдавать…
Второй дом с конца деревни мало чем отличался от остальных, разве что был чуть-чуть побольше и над дверями висела потрескавшаяся деревянная вывеска с выцветшей надписью красной краской: «Харчевня Толстого Томуса». Элис сомневалась, что хоть кто-нибудь в деревне мог её прочитать. Судя по их виду, грамоте они обучены не были.
– Оставайся на коне, – приказала девушка, спрыгивая на землю. – Во-первых, я не рискну здесь оставить коня одного, во-вторых, не нравится мне эта деревня и её жители… Какой-то притон разбойников. Поэтому, смотри в оба.
– Будь осторожна.
– Само собой.
Толкнув низкую растрескавшуюся дверь, Элис оказалась в полутёмном помещении. Харчевня состояла из одной большой комнаты с чёрными закопчёнными стенами, посреди которой стоял длинный стол с лавками вокруг него. В дальнем углу располагался очаг, возле которого возилась толстая, неряшливо одетая женщина. За столом сидели несколько мужчин и что-то пили из грубых глиняных кружек. Когда Элис вошла, все взгляды обратились к ней.
Девушка окинула присутствующих холодным презрительным взглядом и громко вопросила:
– Кто хозяин этой забегаловки?
С края стола шевельнулась бесформенная фигура, и толстый обрюзгший мужчина с испачканным сажей лицом гнусавым голосом ответил:
– Ну, я здесь хозяин… А тебе что нужно?
– Мне нужна еда в дорогу и хороший конь. Если у тебя это есть, то я куплю.
И Элис выразительно звякнула монетами в притороченном к поясу кошельке. Опытное ухо кабатчика отличило звон золотых от звона меди, потому что его поведение мгновенно переменилось. Он тяжело поднялся из-за стола и, любезно улыбаясь, прогнусавил:
– Что госпожа пожелает? В моей харчевне самая лучшая еда в округе.
– Не сомневаюсь… – насмешливо хмыкнула девушка. – Мне нужно полтора десятка дорожных хлебцев, копчёный окорок, горшок залитой салом колбасы, корзина земляных орехов и корзинка свежих овощей.
– Госпожа путешествует?
– Да, я еду в Тилль и очень спешу, так что, поторопись.
Толстяк обернулся к возившейся у очага женщине и неожиданно гаркнул мощным басом:
– Ильта! Принеси из погреба окорок и колбасу! И скажи Олюшу, пусть принесёт из кладовки корзину отборного панута и корзину самых свежих овощей! Затем сложи в мешок три пятерика самых лучших хлебцев и пару копчёных кур!
– И несколько мер крупы… – подсказала девушка.
– Отвесь пять мер крупы!
Затем повернулся к Элис и продолжил мягким любезным голосом:
– Идите за мной, госпожа. Я покажу вам свою конюшню, и вы выберете коня… Только…
– Что «только»?
– Лошади стоят недёшево…
– Если они будут стоить больше, чем я смогу за них заплатить, – холодно произнесла девушка, – я заберу коня бесплатно – и можешь пожаловаться на меня герцогу Тилльскому…
Толстяк оглянулся на молчаливо сидевших за столом крестьян, и недобро усмехнулся.
– Зачем мне жаловаться… Вы всё равно недалеко уедете… В нашей деревне живут охотники и отличные следопыты…
– А я стреляю без промаха и отлично устраиваю засады… Поиграем в войнушку или ты всё же назовёшь разумную цену своей кляче?
Толстяк скептически хмыкнул и пошёл к двери. Элис посторонилась, пропуская его вперёд. Когда Толстый Томус вышел наружу и увидел восседавшего на коне Леонора, скепсис его немного убавился. Он понял, что эта странная девица не одна, и, пожалуй, сумеет выполнить свою угрозу.
Они завернули за дом, где, во дворе, находилась конюшня, в которой стояли три клячи. Правда, один конь стоил внимания, но и он был явно не благородных кровей.
– И сколько ты просишь за этих «рысаков»? – насмешливо спросила девушка.
– Смотря, какого госпожа выберет… – уклончиво ответил Томус.
Элис придирчиво осмотрела всех троих, заглядывая в рот, ощупывая бабки, бока и спину, и остановила выбор на молодом сером мерине.
– Я возьму этого. Сколько за него?
– Госпожа разбирается в лошадях… Этот мерин стоит двадцать золотых.
– Проси больше, всё равно ничего не получишь, – усмехнулась девушка. – Двадцать золотых стоит хороший породистый конь. А этой кляче красная цена – и то, за неимением выбора – пять золотых. Бери их или не получишь ничего. Будешь упираться – снесу тебе голову и заберу его бесплатно.
Толстяк нервно оглянулся на дверь, облизал жирные губы и жалобно произнёс:
– Пять – это слишком мало… Это очень хороший конь – быстрый, спокойный и выносливый…
– Я это проверю в пути. А пока что, это лишь твои слова… Ладно, даю семь, но если ты оседлаешь его и отведёшь до харчевни. Ну? Думай быстрей. Семь – и ни сенты больше. Я и так переплачиваю.
– Восемь… Восемь золотых – и я отдам своё седло и уздечку. Они совсем новые…
Элис посмотрела на толстяка долгим суровым взглядом, под которым тот съёжился, и махнула рукой:
– Седлай!
Хозяин проворно кинулся в угол, где у него была свалена в кучу разная упряжь, и, пыхтя и отдуваясь, начал седлать мерина. Тот спокойно стоял, кося большим синим глазом. Когда конь был осёдлан и взнуздан, Элис приказала его вывести, а сама пошла следом, наблюдая за движениями животного – не хромает ли, не ёкает ли больная селезёнка, не тянет ли ноги при ходьбе.
Они вернулись к харчевне, где девушку с нетерпением ждал Леонор. Здесь уже стояли корзины и мешки с провизией, которые сторожил угрюмый, лохматый и толстый, как отец, мальчишка.
Элис проверила наличие продуктов и погрузила провизию на коней, распределив её поровну. И только после этого повернулась к хозяину.
– Сколько ты просишь за провизию?
– Пятьдесят серебряных, – быстро ответил мужчина, по-видимому, подсчитав сумму заранее.
Элис развязала кошелёк и по одной достала девять золотых монет с профилем илларийского короля. Глаза толстяка жадно заблестели. Он попробовал их на зуб и спрятал за широкий засаленный пояс.
– Вместо сдачи принеси бочонок вина, только не кислого.
– Как угодно, госпожа… Сейчас всё исполню. – И он исчез за дверью харчевни.
Элис попросила Леонора пересесть на мерина.
– Теперь это твой конь, – сказала она.
Мужчина с трудом перебрался на соседнее седло и недовольно поморщился – седло девушки было намного мягче и удобней.
Вскоре вернулся хозяин, пыхтя под тяжестью внушительного бочонка. Поставив его на землю, вытер ладонью вспотевший лоб, размазав по нему сажу.
– Открой, я попробую.
Плеснув в кружку немного вина, она сделала глоток. Вино оказалось прохладным, терпким, кисло-сладким и приятным на вкус.
– Грузи.
Она привязала бочонок позади седла и тут вспомнила, что у Леонора нет ни миски, ни ложки, поэтому вновь обратилась к хозяину:
– Любезный, нет ли у тебя ещё пары мисок и ложек? И небольшой котелок, если можно. И пары кружек.
– Десять серебряных.
– Неси-неси…
Хозяин вновь сходил в дом и принёс требуемое. Получив монеты, он тоже попробовал их на зуб и спрятал за пояс. Элис взобралась в седло и спросила:
– Как нам лучше проехать на Тилль?
Толстяк подробно объяснил и, когда они отъехали, громко пожелал:
– Счастливой дороги, господа!
– Какой вежливый! – удивился Леонор. – Он совсем не похож на остальных жителей деревни.
– Ещё бы не быть ему вежливым, – усмехнулась девушка. – Он сколотил на мне целое состояние. Сегодня он стал богаче почти на десять золотых.
