Голубович Ирина
Алый Закат
Ева, с копной выбеленных солнцем волос и пронзительными голубыми глазами, была словно мотылек, порхающий от одного яркого огня к другому. За ее плечами – рюкзак, набитый путевыми заметками и тремя документациями о сектантской жизни. Трижды она окуналась в пучину религиозного экстаза, трижды выныривала, обогащенная опытом и скепсисом.
Сейчас ее внимание привлекли статьи о смертях в секте "Алый Закат". Невинные девушки, словно бабочки, обгоревшие у пламени фанатизма. Что-то в этих историях цепляло Еву, пробуждая не только журналистский интерес, но и странное, тревожное предчувствие.
Швейцария манила заснеженными вершинами и таинственными долинами, где, поговаривали, и обитал "Алый Закат". Ева чувствовала, как азарт исследователя смешивается со страхом. Она знала, что секты – это не только ритуалы и проповеди, но и манипуляции, контроль, и порой – смерть.
В ее блокноте уже пестрели наброски: географические координаты, обрывки легенд, цитаты из статей. Ева осознавала, что приближается к логову зверя. Но, как и прежде, любопытство, эта ненасытная жажда знаний, толкала ее вперед. Впереди – Швейцария, тайна "Алого Заката", и, возможно, разгадка чьей-то трагической судьбы. И Ева, как всегда, была готова к путешествию.
Швейцарские вершины, словно укутанные пеленой тумана, жили своей жизнью, а их острые пики, казалось, наблюдали за Евой, осторожно продвигающейся по извилистой тропе. Каждый камень под ее ногами словно предостерегал, вызывая дрожь, но она, движимая неутолимым желанием, продолжала путь. Её привлекала секта "Алый Закат" – пугающая легенда, окутывающая это место, подобно ядовитому смогу. Ева стремилась погрузиться в эту тьму, чтобы открыть для себя скрытые истины.
Войдя в старинное здание, она ощутила, как стены надвигаются, будто пасть зверя, готового проглотить свою жертву. Сердце бешено колотилось, когда она увидела его – Вариуса.
Высокий, подтянутый, с бледной кожей, он казался вырезанным из тени. Черные глаза, острые как осколки обсидиана, скользнули по лицам собравшихся. Ни слова, лишь этот взгляд, проникающий в самую душу.