Ирина Алексеева
Принц, ты попал! Твоя Золушка
Глава 1
Кухня тонула в клубах пара. Он поднимался от нескольких кастрюль, стоящих на огне. Я смотрела на пылающее в печи пламя и не могла отвести взгляд. Танцующие языки лизали почерневшие камни, и мысленно я кружилась, следуя за слышимой лишь мне мелодией, внешне оставаясь совершенно неподвижной. И спокойной, хотя в душе все кипело от злости. Колокольчик, известивший, что мои сводные сестры уже проснулись, прозвенел несколько минут назад. Я усмехнулась, прекрасно зная, что ни Грета, ни Лола не отличаются терпением, а им снова приходится ждать.
Я поправила выбившийся из-под косынки локон и несколько раз глубоко вздохнула. Почувствовав, что сердце перестало бешено колотиться в груди, взяла со стола поднос и направилась прочь из кухни. На лице – приклеенная вежливая улыбка, скрывающая истинные чувства. Эту маску я научилась надевать с появлением мачехи, ведь стоит ей увидеть меня настоящую, это может стать поводом для очередного наказания.
– Элис! – к звону колокольчика присоединился крик Греты. – Тебя там черти утащили?!
Я нарочно не торопилась. На подносе в такт моим шагам тихо вздрагивали чашки из любимого маминого сервиза. Рядом исходил паром круглый заварочный чайник с расколотой крышкой. Свет магических светильников в коридоре дрожал, отбрасывая на стены причудливые, танцующие тени, и временами я начинала чувствовать себя одной из них. Каждое утро мне приходится приносить завтрак в постель этим ленивым коровам, которые стали моими сестрами. Но все, чего я заслуживаю – презрительный взгляд свысока и новая порция оскорблений. Почувствовав, как фальшивая улыбка сползает с лица, я напомнила себе, для чего терплю такое отношение. Для своих домочадцев я милая добрая сиротка, безвольная служанка в собственном доме. Но так было не всегда.
Когда-то у меня была счастливая любящая семья, но несколько лет назад маму унесла болотная лихорадка, и по приказу короля отец был вынужден жениться повторно. Так в нашем замке появилась графиня Элеонора Милтон со своими дочками, и с этого момента моя жизнь, кажется, полетела в бездну.
Ногой открыв дверь, я боком протиснулась в комнату близняшек и с порога узнала о себе много нового.
– Ленивая клуша! – Грета смотрела на меня с нескрываемой ненавистью, но благоразумно ждала, когда я поставлю поднос на низкий прикроватный столик. – Сколько можно ждать?! Молись Создателю, чтобы чай не успел остыть.
Я бросила красноречивый взгляд на чайник, от которого поднимался пар, но говорить ничего не стала. Это повторяется каждое утро, без существенных изменений в сценарии.
– Что на завтрак? – более уравновешенная Лола высунула нос из-под одеяла.
– Как обычно, – пожала плечами я. – Вареные яйца и овсянка, полезная для цвета лица.
Грета скривилась.
– Ненавижу овсянку, – будто бы выплюнула она. – Сколько можно повторять? Ты вообще слов не понимаешь?
Я едва заметно вздохнула. В душе снова взметнулась привычная уже веселая злость.
– Распоряжение вашей матушки, – напомнила я, пряча ехидную улыбку.
– А мне плевать! – схватив тарелку, Грета с силой швырнула ее в стену. Лола, привычная к выходкам сестры, сдавленно охнула. Липкая овсянка серой кляксой растеклась по шелковым обоям и медленно поползла вниз. Оловянная тарелка с грохотом покатилась по полу, разбрызгивая вокруг себя остатки каши.
– Убери! – рявкнула Грета, с отвращением глядя на учиненный ею беспорядок.
Покачав головой, я сняла с подноса полотенце и принялась спасать обои, уже точно зная, что останется жирное пятно. Кое-как собрав остатки каши обратно в миску, я тщательно вытерла пол, чувствуя на себе одинаково неприязненные взгляды.
– А яйцо? – закончив с уборкой, спросила я, уже точно зная, что будет дальше.
– Засунь его себе…! – Грета демонстративно отвернулась, и тут я даже могла ее понять. Во всем королевстве, наверное, не нашлось бы второго подобного человека с такой сильной аллергией на куриные яйца.
Лола наконец-то выбралась из постели и с отвращением уставилась в свою тарелку.
– Остыла, – заключила она, но швырять об стену не стала, просто отодвинула в сторону, сморщив нос так, будто ей предложили миркутанских слизней, а не обычную овсянку.
Что ж, и на этом спасибо.
Завтракать сестрички, похоже, не станут.
– Как спалось? – не поднимая взгляд, я привычными движениями разлила по чашкам травяной чай. Грете с двумя кусочками сахара, Лоле – с медом. Все, как они любят.
Ответ мне не требовался. Я и без того знаю, как они спали. Сама накануне уронила их свежевыстиранные простыни в заросли ядовитого плюща. Щеки Лолы уже начали покрываться едва заметной сыпью, а Грета нервно почесывалась, еще не подозревая, что очень скоро ее лицо раздуется и станет напоминать перезрелый помидор.
– Уж получше, чем ты на своем вонючем чердаке, – усмехнулась она, забирая у меня чашку и будто ненароком опрокидывая на мой чистый передник овсянку Лолы. Очаровательное создание. Я еще ниже опустила голову, молясь всем богам, чтобы не сорваться и не макнуть ее лицом в липкую холодную жижу.
После смерти отца мачеха попыталась выгнать меня из собственного дома, сплавив к какой-то дальней родственнице, но оказалось, что король назначил ее моей опекуншей, и пока я не выйду замуж, ей от меня не избавиться. Скрипя зубами, Элеонора определила меня в служанки. Не могу сказать, что блестяще справлялась со своими обязанностями, но плюнуть в графский завтрак я пока не забыла ни разу. Как, впрочем, в обед и в ужин.
Собрав посуду и остатки каши, я поспешно выскочила из спальни близняшек и прижалась спиной к двери, больше не в силах сдерживаться. Какие же они жалкие. Думают, что могут меня унизить? Уверены, что рано или поздно я сдамся и покину собственный замок? Наивные!
Беззвучно смеясь так, что мамин сервиз снова начал тихо позвякивать, я направилась обратно на кухню, ждать результатов очередной проделки. Не терплю несправедливости. Элис не идет на королевский бал? Что ж, вы туда тоже не идете!
Глава 2
– Ты за это ответишь, – Лола могла только шипеть, с ужасом ощупывая распухшее лицо. Я лишь усмехнулась, с вызовом глядя на мачеху. Графиня Милтон прожгла меня испепеляющим взглядом, и на ее тонких губах расплылась зловещая ухмылка.
– Элис… – голос её был сладким и тягучим. Но я-то знаю, что в нём самый настоящий яд. – Подойди сюда.
Спасибо, что-то не хочется. Я отрицательно качнула головой. Щека горела от уже полученной оплеухи, и подставлять вторую, как заповедовал Создатель, я не собиралась. И так уже порядочное зрелище устроили. Графиня Милтон чуть ли не за волосы выволокла меня во двор, желая показать слугам, какую змею пригрела на груди. К счастью, свидетелями этой сцены стала немолодая уже кухарка Марта да два десятка гусей. Остальные слуги, едва поднялся шум, поспешно нашли себе занятие в других частях замка, и это не ускользнуло от внимания графини.
– Элис, – отбросив прочь маску терпеливой добродетели, повторила мачеха. – Ты будешь за это наказана.
По взгляду, брошенному куда-то поверх моего плеча, я поняла, что лучше не оборачиваться, а сразу убегать куда подальше. Но меня здесь слишком хорошо знают. Я не успела даже шевельнуться, как мне скрутили руки за спиной.
– Прости, – еле слышно извинился Эрик, мой крестный фей, успешно играющий при замке роль младшего конюха.
Я так же едва заметно кивнула. Графине хватит малейшего повода, чтобы попытаться спровадить парня на тот свет. Меня и раньше наказывали, переживу. А вот его инкогнито раскрывать раньше времени не хочется.
– Ох, и попортят же тебе сегодня шкуру, – мстительно усмехнулась одна из близняшек. Я даже огрызаться не стала. Перед глазами все плыло от ярости. Это моя земля, мой дом, мои слуги. А эти три пиявки чувствуют себя здесь хозяевами. Еще и на бал собрались, щедро потратив на свои тряпки деньги из моего трастового фонда.
Ничего, не видать вам принца, как своих ушей. С такими рожами вас и во дворец не пустят, разве только на конюшню.
– Ну и страшилища, – дыхание Эрика обожгло мне ухо, и я невольно вздрогнула. От конюха, что удивительно, пахло не навозом, а сеном и луговыми цветами. – Всегда поражался твоей фантазии.
Я едва заметно пожала плечами. Фантазия как фантазия, ничего из ряда вон. А вот графиня, соглашусь, весьма изобретательна. Она подошла ко мне почти вплотную, уверенная, что со скрученными руками я ничего не могу сделать. Длинные пальцы обхватили подбородок, больно впившись в кожу.
– Маленькая дрянь, – обычно холодные серые глаза потемнели от ненависти. – Знаешь ли ты, что натворила? Не думай, что из-за этой маленькой шалости твои сестры пропустят завтрашний бал.
Лола лишь сдавленно пискнула. Да уж, не завидую я ей. Уж лучше остаться дома и никогда не увидеть принца, чем прослыть уродиной на все королевство.
– Даже не надейся, – продолжила мачеха, сильнее сдавив мой подбородок. – Что я не смогу все исправить. Времени достаточно. А вот тебе уже ни один лекарь не поможет.
Я ответила ей сильным пинком под коленку. Графиня Милтон скривилась, но хватку не ослабила. А она крепче, чем я думала.
– Двадцать плетей, – процедила она. Острые ногти оставили на моем лице обжигающий след, но я лишь ухмыльнулась. Мачеха никогда не увидит мой страх, мою боль или мое раскаяние. Откуда-то из самой глубины сознания поднялась тошнотворная волна паники. Двадцать плетей. Да кто выживет после такого? А моя спина, скорее всего, совершенно лишится кожи. Эрик шумно выдохнул, но ослушаться не посмел. Близняшки притихли, глядя на меня широко раскрытыми глазами. Грета попыталась возразить, но мать остановила её движением руки. Что ж, похоже, я её серьезно достала.
Слуги, наконец-то сбежавшиеся на шум, разошлись в стороны, пропуская нас с Эриком к конюшне. Вокруг стало так тихо, что я явно услышала стук собственного сердца. Похоже, мачеха добилась своего, и мне действительно стало страшно так, что ноги будто стали ватными.
– На, зажми зубами, – фей протянул мне свернутый кусочек кожи. – А то язык прикусишь.
– Мне он в этой жизни уже не понадобится, – я обернулась и встретилась взглядом с мачехой. Кончик ее губ дрогнул в довольной усмешке, хотя лицо казалось непривычно бледным. Похоже, графиня рассчитывала, что я начну умолять, и она окажет великую милость, отменив наказание. Я ухмыльнулась ей в ответ. Не выйдет, дорогая мачеха. Каждый обитатель замка лишний раз убедится, какое ты на самом деле чудовище.
Не церемонясь, Эрик затолкал мне в рот импровизированный кляп.
– Потом спасибо скажешь, – не глядя на меня, проворчал он. Вот уж вряд ли. От кожи пахло лошадиным потом и маслом. Если не сдохну от боли, задохнусь от этой вони.
Специального столба для порки у нас, что удивительно, нет, поэтому меня без особых премудростей притянули к одной из несущих опор конюшни. Эрик спустил с моих плеч платье, стараясь не прикасаться к обнажившейся коже. Я невольно усмехнулась, продолжая сжимать зубами кляп. Если выживу, приложу все усилия, чтобы ни одна из близняшек и думать не смела о принце. А еще лучше, заберу его себе, стану королевой, и отправлю этих приживал на виселицу. Или на костер.
– Больно будет только первый раз, – едва слышно прошептал мне в ухо фей-крестный. – Для видимости. А от одного удара еще никто не умирал.
Надеюсь, он знает, о чем говорит. Меня снова наполнила привычная уже веселая злость. Если мачеха думает, что сможет так легко от меня избавиться, она сильно ошибается. С моей смертью банк закроет трастовый фонд, а баронство перейдет короне, и Милтоны вновь окажутся на улице. Как хорошо, что поверенный отца рассказал об этой особенности завещания только мне, утаив от мачехи.
Плеть рассекла воздух с оглушительным свистом.
Зажмурившись, я приготовилась терпеть, сколько получится.
Обнаженной спины коснулось холодное дуновение, а в следующий миг меня ослепила, разорвала на части боль. Забыв обо всем, я выплюнула кляп и заорала.
Глава 3
– Где они? – я потерла глаза и зевнула. Вид у Эрика был виноватый. Он молча подал мне новое платье, от старого остались лишь окровавленные лохмотья.
– Уехали на бал, – он смущенно отвернулся, вызвав у меня внезапный приступ веселья. Перед тем, как зашнуровать платье, я на всякий случай ощупала спину, куда смогла дотянуться. Кожа гладкая и нежная, как раньше, ни шрама, ни царапины. Только пережитая боль накрепко врезалась в память.
– Давно?
– Часа два назад, – по губам моего фея-крестного скользнула мстительная усмешка. – Честно говоря, мне жаль принца.
Я вспомнила, во что превратилось лицо Лолы, и мне захотелось схватить Эрика и провальсировать с ним по своему пыльному чердаку. Не удивлюсь, если мачеху попросят оставить своих чудовищ за воротами замка, а то и вообще убраться восвояси. К сожалению, графиня Милтон не умеет проигрывать, и, вернувшись, попытается придумать новый план действий.
– Хотела бы я видеть его лицо, – я закрыла глаза, представив брезгливые гримасы королевских особ и их верных вассалов. Они – надушенные, накрахмаленные, напудренные снобы, затянутые в чулки и корсеты, и я – нищенка в заплатанном платье, с пятнами сажи на лице. Для полноты образа не хватает только совка и метлы.
– Это можно устроить, – фей прищурился и обошел меня по кругу. Приподнял волосы и похлопал по спине, заставляя выпрямиться. Я послушно приосанилась, выпятив несуществующую грудь.
Эрик опустился на соломенный тюфяк, заменяющий мне постель, и задумчиво почесал подбородок.
– Снимай свои лохмотья.
Но я же только что оделась!
Я открыла рот, чтобы возмутиться, но что-то во взгляде крестного заставило меня подчиниться. Через несколько мгновений платье картофельным мешком распласталось на полу, и я отшвырнула его ногой. На этот раз фей не отвернулся. Я замерла под его оценивающим взглядом, прикрыв руками обнаженную грудь.
– Помыться бы тебе, Элис, – он усмехнулся. А я, кажется, покраснела. Раны полностью зажили, но кровь местами застыла плотной коркой. Я колупнула ногтем одну из багряных капелек, но она присохла намертво.
Выудив из шкафа кусок чистой холстины, я завернулась в него и направилась вниз, зная, что крестный следует за мной.
– А где все слуги? – спросила, не оборачиваясь. Спустившись с чердака, я небезосновательно опасалась встретить в коридоре вездесущих горничных, но замок как будто вымер.
– Отмечают внеплановый свободный вечер, – Эрик хмыкнул. – Нам сюда.
Мы остановились у комнаты близняшек, и, немного поковырявшись в замке, крестный гостеприимно распахнул передо мной дверь.
Как я и думала, перед отъездом на бал мачеха загнала близняшек в деревянную бадью, заменяющую нам ванную. Старый водопровод вышел из строя, как и многое в замке с появлением в нем графини. Вода давно остыла, и на поверхности плавали серые хлопья мыльной пены. Помедлив, я все же скинула с себя холстину и залезла внутрь. Фей только головой покачал, а в следующий момент вода ощутимо нагрелась и как будто стала чище. Я с удовольствием прополоскала волосы, слипшиеся от пота и крови.
Эрик куда-то скрылся, оставив меня наедине с водными процедурами. Оно и к лучшему. Я знаю его с самого раннего детства, но все равно ужасно смущаюсь. После смерти матери фей-крестный куда-то исчез, а недавно вот снова появился в роли младшего конюха. За несколько лет он не состарился ни на день и ни капли не изменился, но я уже привыкла ничему не удивляться. Отец часто рассказывал мне сказки про чудесный народец, и новость о том, что Эрик – фей, не вызвала во мне ни радости, ни изумления. Я просто восприняла это как должное.
Почувствовав себя чистой, я выбралась из бадьи. Вода стекала с меня прозрачными холодными струйками и капала на пол, но я, завернувшись в грубую ткань, босиком прошлепала на свой чердак, с каким-то мрачным удовольствием оставляя на полу влажные следы. Фей ждал меня наверху.
– Уже лучше, но… – он поморщился. – Почему так долго?
Я пожала плечами и покосилась на половую тряпку, которую до недавнего времени считала своим лучшим платьем. На нем даже сохранились кружева, напоминающие густую пыльную паутину. Эрик проследил за моим взглядом и, протяжно вздохнув, безжалостно зашвырнул этот кошмар в дальний угол. Я было качнулась следом, потому что иной одежды все равно не было, но крестный взял меня за плечи и развернул лицом к себе. Холодные серые глаза смотрели мрачно и серьезно.
– Элис, – голос его прозвучал как-то необычно, немного даже торжественно. – Ты идешь на бал.
Не удержавшись, я фыркнула. Чувство юмора у моего крестного своеобразное, но это совсем не смешно. Или он имеет в виду, что я пойду туда, завернутая в кусок влажной холстины? От возмущения я даже дар речи потеряла. Молча повернулась к нему спиной и замотала головой. Пальцы фея скользнули вдоль моего позвоночника, стирая капельки воды.
– Глупая, – я по голосу почувствовала, что он улыбается. – Будет тебе и платье, и карета, и лакей. Все то, чего ты заслуживаешь.
Вот теперь и я улыбнулась. Обернувшись, я успела заметить, как лукаво блеснули его глаза. Меня трудно в чем-то убедить, но волшебство крестного я видела своими глазами и, более того, ощутила на собственной шкуре. Задумавшись, Эрик глубоко запустил пальцы в свою шевелюру. Работка, похоже, предстоит нелегкая – превратить гадкого утенка в… хотя бы просто в утенка.
Крестный со вздохом покачал головой.
– А ну-ка улыбнись, – потребовал он.
Я послушно изобразила легкую усмешку, и лицо фея наконец-то просветлело.
– Красное, – пробормотал он, в очередной раз обходя меня по широкому кругу. – У тебя будет красное платье.
Глава 4
Как и обещал, крестный создал для меня платье. Оно не подразумевало белья, и я чувствовала ласковое прикосновение нежнейшей ткани к своей коже, разгоряченной происходящим волшебством. Шагнув к большому напольному зеркалу, что принадлежало еще моей прабабушке, я увидела в нем стройную молодую блондинку, удивительно похожую в этот момент на собственную мать. Золотистые волосы тяжелыми волнами укрыли плечи, а алое платье подчеркнуло бледность атласной кожи. Удовлетворенно хмыкнув, Эрик водрузил мне на голову диадему и взялся за гребень, чтобы уложить непослушные локоны. Наблюдая за ним через отражение, я невольно закусила губу. Не понимаю, почему он мне помогает. Зачем ему это нужно? Насколько я знаю, он был как-то связан с моей матушкой, но после ее смерти все обязательства должны были испариться. У меня было множество удобных моментов, чтобы спросить, но почему-то я была уверена, что фей уйдет от ответа. Время еще не пришло.
– Повернись, – будто почувствовав что-то, потребовал крестный. Обернувшись, я встретилась с его внимательным, оценивающим взглядом. Фей отложил гребень в сторону и замер в шаге от меня. Между его бровей пролегла глубокая складка, будто он пытался решить какую-то крайне сложную задачу. Пожевав губу и обойдя меня по кругу, Эрик покачал головой.
– Чего-то не хватает, – он еще больше нахмурился.
– Лоска? – предположила я. – Грации?
Все же как корову не наряжай, она так и останется коровой. Платье, несомненно, выше всяких похвал, но принцессой оно меня не сделало.
– Уверенности. – фей усмехнулся. – Держи голову выше, смотри в глаза.
Я одарила его пристальным, вызывающим взглядом, прекрасно осознавая, что это вовсе не то, что он имел в виду.
– Я не понял, – покачал головой Эрик. – Ты меня испепелить хочешь или возбудить?
Я вздохнула. Это безнадежно. Стащив с волос сверкающую диадему, я положила ее на тюфяк и села рядом. Здесь даже крестный не поможет.
– А ну-ка прекрати! Даже так ты выглядишь куда лучше, чем большинство природных дам. У тебя есть то, чего нет у большинства из них. Будь я на месте принца, я бы не остался равнодушным.
– Дался мне этот принц, – выпалила я прежде, чем успела подумать. Но отступать уже поздно, и под мрачным взглядом Эрика я выложила все, что думала по этому поводу. – Я крысам этим отомстить хочу. За то, что сделали меня слугой в собственном доме, за то, что человеком не считают. Ведут себя так, будто уверены в своей безнаказанности. Избили, как псину какую-то.
– И какова будет твоя месть? – усмехнулся фей.
Что-то недоброе затаилось в его холодных, красивых глазах. Я поспешно облизала вмиг пересохшие губы. Признаться, четко оформленного желания у меня по этому поводу не было.
Была мысль найти способ засадить их в королевское подземелье, где вполне можно лишиться разума от безысходности. Но если они сойдут с ума, то как поймут, что их наказали?
До этого я по мелочам, но исправно отравляла им жизнь. Ядовитый плющ был лишь песчинкой в море моей фантазии, но почему-то именно в этот раз мачеха разозлилась и была готова забить меня до смерти. Похоже, этот бал очень важен для нее и для близняшек. Неужели они и вправду надеются заполучить принца? Тогда единственное, что приходит в голову – отобрать у них такую возможность. Но как? Одной решимости и жажды мести будет недостаточно.
Боясь смотреть на крестного, я тщательно расправила даже мельчайшие складочки своего восхитительного платья. Подол алым пятном растекся по полу, и я поспешно приподняла его, чтобы не замарать.
– Хорошо, – сдался Эрик. – Что тебя смущает? Чего ты боишься?
– Я очень зла на них, правда. И хочу не просто отомстить, а чтобы справедливость восторжествовала. Но если я поеду на бал, мачеха точно меня узнает. И пути назад уже не будет. Если ничего не получится, я уже не смогу вернуться сюда. Она меня убьет. Я не уверена, что готова к такому шагу. Одного красивого платья недостаточно, чтобы завоевать принца. Да и как я поеду? На чем?
– Предоставь это мне. А лицо твое мы скроем маской. Это бал-маскарад в честь дня рождения принца. Графине и в голову не придет, что ты можешь оказаться среди гостей, поэтому на некоторую схожесть даже внимания не обратит. Да и, думаю, она будет слишком занята, следя, чтобы ее горгульи не налегали на угощение.
Переглянувшись, мы одновременно хихикнули, прекрасно зная, что Грета испытывает просто неприличную тягу к алкоголю, а Лола мало в чем уступает своей близняшке.
Эрик прав. Мне представился великолепный шанс посетить королевский бал, и вместо того, чтобы прилагать все усилия, чтобы на него попасть, я заставляю себя уговаривать. А ведь второго такого шанса у меня может просто и не быть.
Эрик вновь водрузил мне на волосы диадему и наконец-то улыбнулся вполне удовлетворенно.
– Прекрасно, Элис. Только прекрати уже хмуриться.
И быстрым шагом направился вниз. Вскочив, я подхватила подол платья и рванула следом. Прекратить хмуриться? Моя обычная приклеенная улыбка тут не прокатит, и я просто попыталась подумать о том, что ждет меня на балу. Музыка, яркие огни, возможность хоть на миг окунуться в другую жизнь. В мою настоящую жизнь, которую отобрали эти пиявки. От подобных мыслей меня, наверное, окончательно перекосило, но фей этого не видел. Он застыл посреди небольшого огородика, не обращая внимания на разглядывающих его слуг. Для них он всего лишь младший конюх Эрик, ведущий себя несколько… странно. Я замешкалась всего на мгновение. Похоже, живой меня увидеть никак не ожидали. Кухарка, оказавшаяся ближе всех, побледнела, а в следующий миг бросилась ко мне.
– Элис, девочка моя, – она обхватила мои предплечья, глядя на меня с совершенно искренним беспокойством. – Гадина-то эта совсем озверела. Мы уж думали, шкуру с тебя спустит да похоронит по-тихому. Слава Создателю, ты жива.
По гладким щекам покатились слезы, и я отстранилась, ожидая объяснений, почему мое роскошное платье будто бы осталось незамеченным.
– Я немного заколдовал их, – фей пожал плечами. – Чтобы ничему не удивлялись и воспринимали как должное, а наутро и вовсе ничего не вспомнили. Тебе нужны лишние вопросы? И мне не нужны. Но они и правда рады, что ты жива, переживали искренне, и вступились бы, если бы мачеха твоя смертью не пригрозила каждому, кто хотя бы пикнет. А это люди подневольные, сама понимаешь. Да и своя шкура дороже.
И чего он их оправдывает? Я все прекрасно понимаю, ведь выросла в этом доме и знаю здесь каждого едва ли не с первого дня их службы. С появлением графини Милтон действительно многое изменилось.
Заколдованные слуги занялись своими делами, как будто ничего не произошло, и совершенно перестали обращать на нас внимание.
– Что ж, начнем с кареты, – Эрик несколько раз обошел вокруг большую зеленую тыкву, с одной стороны слегка погрызенную не то мышами, не то воронами. Затем, внезапно замерев, обхватил пальцами собственный подбородок и задумался. Я вздохнула. Да уж, нелегкая это работенка – отправить девушку на бал.
Фей взмахнул рукой – и тыкву охватило зеленоватое свечение. Она вся как будто запульсировала, и я на всякий случай отступила на пару шагов. Если эта штуковина взорвется, моему платью гарантированно придет конец.
Когда свечение стало таким ярким, что на него невозможно было смотреть, тыква начала расти. Она стремительно увеличивалась в размерах, и уже через минуту превратилась в прекрасную карету. Я зажала рот руками, чтобы не выругаться ненароком. Никогда не видела такое явное волшебство. Но вот она, карета, выросла прямо на грядке. Я неуверенно подошла ближе и коснулась гладкой черной дверцы. Настоящая.
Эрик, кажется, остался доволен своим творением. Он улыбался, наблюдая за бегущим к нам мальчишкой. Тот, спотыкаясь, перемахивал через грядки, но в итоге добрался до нас вполне успешно. В подоле мальчишка, как выяснилось, тащил мышей, живых, слабо копошащихся полевок.
– Мышки? – уже особо не удивляясь, спросила я.
– Кони, – крестный улыбнулся.
Мальчишка выпустил свою добычу, но пушистые комочки не торопились убегать. Окутанные мерцающим белым сиянием, они начали стремительно расти и вскоре превратились в шестерку тонконогих пепельно-серых коней. Серебристые хвосты были оплетены белоснежными лентами, гривы тщательно расчесаны, а в глубине прекрасных лиловых глаз ближайшего ко мне скакуна затаился хитрый блеск. Пальцы непроизвольно потянулись коснуться бархатистой морды, и жеребец дружелюбно всхрапнул, тронув мою руку мягкими губами. У отца была большая конюшня, в которой у меня даже жил собственный пони Клевер, от хвоста до ушей черный, смирный и, я бы сказала, меланхоличный, но таких великолепных скакунов можно было увидеть разве что при королевском дворе, в собственности какого-нибудь герцога.
– Это только начало, – еще одно скупое движение пальцами, и кони оказались запряжены в карету. Нетерпеливо фыркая, они косились на моего крестного. Фей, обойдя средство передвижения по кругу, замер, и его одежда на глазах сменилась на нарядный фрак, из-под которого выглядывали белые кружева. Усмехнувшись, Эрик поклонился и приглашающим жестом указал на карету. Меня затопила такая волна благодарности, что я едва удержалась, чтобы не разрыдаться. Неужели это правда? Неужели все это происходит со мной? Я действительно еду на бал?
Оглядевшись по сторонам, я не увидела никого из слуг. Похоже, все они разошлись под воздействием чар моего крестного.
– Ты едешь? – Эрик великодушно распахнул передо мной дверцу кареты, но я только отрицательно качнула головой и чуть приподняла подол платья, являя миру старые грязные башмаки, в которых выбежала на улицу. Он вздохнул и закатил глаза. Я виновато улыбнулась. Давай, фей, не могу же я, в самом деле, отправиться на бал в таком роскошном платье и таких убогих башмаках.
Еще один щелчок пальцами – и свершилось новое преображение. Я пару минут разглядывала произведение искусства на моих ногах. Прозрачные, практически невесомые туфельки, сделанные как будто из стекла. В них ходить-то можно? Или разобьются? Сделав пару шагов, я убедилась, что хрустальные «салатницы» на моих ногах вполне себе удобные и устойчивые. Что ж… Бросив неуверенный взгляд на фея, я забралась в карету. Будь что будет. И только когда дверца за мною захлопнулась и я откинулась на мягкую спинку сидения, снаружи донесся голос Эрика.
– Готова?
– Готова, – я обхватила себя руками, потому что едва ли не вся покрылась мурашками. Кожу на затылке стянуло, глаза щипало, дыхание рвалось из груди частыми рваными толчками. Невероятно! Я и правда еду на бал!
Карета слабо вздрогнула и плавно тронулась с места. Выглянув в окно, я сквозь застилающий глаза туман уставилась на медленно отдаляющийся замок Кристофф. Возможно, в последний раз.