Ник Перумов
Восстание безумных богов. Магия крови
Его-то Публий и наметил первой целью.
Если удастся вспороть шкуру, внутри окажется источник магии – ну или нечто навроде него, придающее мертвым частям тел подобие жизни. Смуглый шепсутец лишь управлял конструктами, а заставляло их двигаться совсем иное. Как Ведьма этого добилась – Публий в точности не знал, но иного способа, кроме использования силы, не существовало. Значит, он до этой силы доберется.
Один из конструктов прыгнул на мага – издалека, с места, занеся боевую косу. Публий отскочил, оказавшись на самом краю скального навеса, пригнулся, выставил нож. Сделал обманный длинный выпад – конструкт снова прыгнул, лезвие косы свистнуло у мага над головой. Но расчет оказался верен: прыгун промахнулся и кубарем полетел вниз, к кружившим под скалой собратьям. Публий Маррон от души понадеялся, что он переломал себе что-нибудь важное.
Прыгнул второй конструкт, но, кажется, он понял ошибку своего товарища: от кромки навеса старался держаться подальше. Мало того что падаль, еще и умная… Да за одно это, за извращение живого естества, Ведьму следовало сжечь на костре!
Публий отпрянул. Конструкты заходили на него широким полукругом, стремясь прижать к краю скалы и сбросить – интересно, сами додумались или Сахил ими сейчас командует?
Первый Ворон бросился влево, словно надеясь прорвать цепочку идущих на него врагов, – те, что наступали с противоположного конца, кинулись вдогонку, стремясь окружить, охватить кольцом. В последний момент маг развернулся и покатился кубарем им под лапы по острым камням – боги, как больно-то! Но своего добился: опрокинул двух тварей и избег их оружия. Конструкты валялись, словно перевернувшиеся жуки, боевые косы и гизармы только впустую колотили о скалы, тупя лезвия.
Снизу донеслась невнятная ругань – ага, значит, южанин все еще здесь!
Публий вскочил. Пока счет шел в его пользу: он сумел вывести из строя по крайней мере трех противников и вырвался из окружения. Но он по-прежнему оставался безоружен!
Пять конструктов развернулись к нему; катающийся «колобок» продолжал выпускать болт за болтом и, к сожалению, все более метко: один уже пропорол Публию рукав куртки. Прыгающий подобрался, прочие склонили оружие, готовясь атаковать. Опрокинутые ворочались на камнях, пытаясь подняться.
Что ж, эта падаль, конечно, умная, да еще и Сахил им помогает, но некоторые шутки удаются и во второй раз.
Один из бегающих конструктов стоял, покачиваясь на тонких лапах, напоминающих птичьи. Сам он был невелик, легок, размахивал всего лишь двумя гизармами – идеальная цель. Как говорится, нет своего оружия – добудешь в бою вражеское… Публий попятился, словно в испуге, дожидаясь, когда твари бросятся на него, а сам не сводил глаз с этого птицелапого.
Они атаковали. Маг отступил еще, помедлил, а потом, когда их разделяло всего несколько шагов, снова расчетливым броском кинулся конструктам под ноги. Точнее – под лапы, те самые, птичьи.
На сей раз ему не так повезло, его достало чье-то лезвие: правый бок вспыхнул болью, куртка повисла лоскутом, но Публий надеялся, что это всего лишь наружный порез, потому что он безо всякого труда вскочил, держа конструкта за дергающиеся птичьи лапы.
Конструкт изо всех сил сучил ногами, но вырваться не мог; механические верхние конечности, сжимавшие гизармы, беспорядочно молотили воздух.
Публий, присев от натуги, широко размахнулся дрыгающимся конструктом, стараясь задеть остальных. Первым под лезвия попал «прыгун», попытавшийся снова атаковать, двух бегающих Публий настиг при следующем замахе – отступить они не успели, – а «колобок» каким-то образом влез под гизармы сам. За несколько минут все было кончено: твари превратились в груды искромсанной плоти и металла, впрочем, все еще опасные.
Можно было бы бежать, но Ворон не любил оставаться без оружия.
Он осторожно приблизился к «колобку»: шкура вспорота клинком, внутри проглядывают какие-то механические части, обручи, шестеренки и шкивы, озаренные бледно-розовым мерцанием. Кончиком ножа маг отбросил свисающую грубую кожу – ага, вот где у нас миниатюрные арбалеты; его счастье, что нацеленный вверх сломан, а целый упирается в землю, иначе лежать бы Ворону с болтом в груди… А розовое – это, вероятно, и есть источник магии, тот самый, который ему нужен.
Сейчас, сейчас… пока Сахил не опомнился и не пригнал новых…
Публий взрезал шкуру еще в одном месте, склонился ниже. В глубине конструкта что-то тихонько щелкнуло, и узкое лезвие, выстрелившее из потайного механизма, ударило мага в грудь, чуть ниже сердца.
Он даже не понял в первый миг, что произошло – просто земля и небо вдруг поменялись местами, а в глазах потемнело. На него обрушилась оглушительная тишина, а когда звуки и свет вернулись, Ворон понял, что прошло немало времени. Конструкты куда-то пропали, остались только те, которых ему удалось вывести из строя, – валялись неряшливыми безжизненными кучами. Небо потемнело, на лицо сыпался мелкий снег. Магу было очень холодно и больно дышать, дрожь сотрясала тело, и он понимал, что это – последняя дрожь.
Публий Маррон умирал.
Как все-таки обидно…
С огромным трудом ему удалось приподняться, упираясь спиной в обломок скалы. Грудь была залита кровью, кровь пузырилась на губах, пятнала камни вокруг и даже забрызгала валявшегося неподалеку конструкта.
Кровь… что ж, у первого Ворона еще остался шанс. Не выжить, нет, – но предупредить своих.
Он не сможет воспользоваться магией, спрятанной в твари, если она вообще еще доступна, не расточилась, не угасла: до конструкта еще нужно доползти, а сил уже нет. Но есть заклятия Зова и есть кровь.
Магия крови была под запретом едва ли не с самого основания Орденов Корвуса. Умеющий пользоваться силой, говорилось в кодексах, не нуждается в варварском и грубом извлечении магии из крови живых – силы в Араллоре и без того хватает. Магия крови разрушает – не сразу, исподволь, незаметно для самого чародея, но разрушает и сводит с ума; честь чародея, посвященного в знаменитые Ордена Корвуса, несовместима с магией крови. Даже триста лет назад, когда погиб Элмириус и сила сдвинулась с места, когда чары прекратили работать и в империю пришла смута, – даже тогда Ордена не отменили древний запрет. Нет, отдельные нарушители, конечно же, были, и их сурово покарали – тех, кому удалось дожить до кары. Но запрет оставался нерушим.
Хотя для магии крови все-таки существовало единственное исключение.
Только стоя в шаге от смерти и ценою собственной крови, а не чужой, маг Корвуса мог воспользоваться этой силой.
«Ничего сложного», – подумал Публий, с трудом складывая вымазанные кровью пальцы в начальный жест. Увы, без жеста и инкантаций ему не обойтись, а вот фигуру не вычертить – что ж, справимся и так… Всего-то нужно взять то, что и так из тебя истекает, – ведь внутри каждого живого создания есть сила. Немного, но есть.
А формулу «Зова Хранителя» он помнит с молодых лет наизусть…
Жест, сделанный немеющими пальцами. Слово, сказанное непослушными губами. Боль, пронзающая с головы до пят… держаться, держаться, не дать миру уплыть во тьму прежде времени!..
И вот – сила течет из него с болью, но и с облегчением. Он снова маг, хоть на пороге смерти, но творит волшбу! Он снова первый из Воронов!..
Над пятнами крови, над его курткой поднялся призрачный дымок. Свился в сизо-серую, словно из туч сотканную фигуру: Ворон, древний покровитель ордена, один из Великих Хранителей, отозвался на призыв своего верного. «Зов Ворона», малая часть Обряда обрядов – заклятие, доступ к которому получает каждый адепт выше третьей ступени, заклятие последнего дня. Мало кто только им пользовался: после Зова никто не оставался в живых.
Призрачная взъерошенная птица, в темных глазах дрожат слишком яркие белые огоньки. Ворон повернулся и в упор посмотрел на Публия Маррона.
– Лети, – прошептал маг. – Скажи: императору грозит опасность. Пусть… будут готовы…
Ворон раскрыл клюв в безмолвном крике – нет, не таком уж безмолвном, по камням вокруг словно горячий ветер прошуршал, пролетела исторгнутая сила. Глухо захлопали крылья, призрак поднялся в небо и полетел куда-то к западу, быстро растворившись в тучах.
Публий закрыл глаза. Холод охватывал его, он уже не чувствовал своего тела, и даже боль притупилась – только дышать становилось все труднее и труднее. Забытье накатывало, и он старался поскорее отдаться ему, уплыть в тишину и темноту.
Все сделано, все закончено, пусть дальше о земном заботятся другие…
– Хозяин.
В первый момент Публий подумал, что ему чудится этот голос. Но Шаарта повторила:
– Хозяин. Открой глаза.
«Я не смогу», – подумал маг, но, к его удивлению, веки еще слушались.
Орка склонилась над ним – не бронированное чудовище, жертва Проклятых клинков, а Шаарта ар-Шурран ас-Шаккар, лучшая воительница клана Темного Коршуна, совсем такая, какой он купил ее на Рабском рынке в Арморике. Разве что она сделалась еще выше, чем была, и казалась с головы до ног покрытой золотой краской. Одну ладонь она положила ему на грудь, и вокруг пальцев растекалось золотое сияние – согревающее, расслабляющее, прогоняющее боль.
– Мы оба умерли, – прошептал он.
Губы орки чуть дрогнули в улыбке.
– Боги рассудили иначе, – отмолвила она. – Ты звал, хозяин, и я пришла.
– Но как?..
Шаарта промолчала, и только тут Публий Маррон понял, что это совсем не та Шаарта, которую он знал.
Не орочья воительница, прекрасная и суровая. Не монстр, впустивший в себя дух проклятого оружия. Нет, над ним склонилось существо, неизмеримо более сильное, чем он сам, чем любой из магов Ордена, да что там – чем все Ордена вместе взятые! Если бы он не знал ее раньше, он мог бы подумать, что перед ним истинная богиня – чаша, кипящая золотой ослепительной мощью.
– Шаарта, ты… как ты… Всевеликие силы, а это что?!
Шею сияющего существа охватывал рабский ошейник. Самый настоящий, хоть и из чистого золота!
Шаарта прикоснулась к ошейнику, опустила глаза.
– Хозяин, я пришла на твой зов. Но еще я пришла, чтобы просить о свободе. Я не могу служить тебе так, как прежде. У меня останется долг перед тобой, и я верну его, как только боги позволят мне.
– О каком долге ты говоришь, орка? – Публий рассердился, сбросил окутанную золотистым свечением ладонь. Голова у него все еще кружилась, но смертный холод отступил, силы возвращались к нему. – Это я должен благодарить тебя за доброе служение!
– Тогда отпусти меня, хозяин. Отпусти сейчас. Другой призывает меня, но я не могу служить вам обоим.
– Какой другой, о чем ты говоришь, храбрая?
Но Шаарта только покачала головой, а Публий вдруг подумал, что речи всех магических созданий, что духов, что божков, темны и невнятны. Вот и орка заговорила загадками!
– Отпусти меня, хозяин. Я верну тебе этот долг, клянусь честью Драконоголовых.
– Не клянись, храбрая. – Кажется, спорить и добиваться внятного ответа сейчас бессмысленно. Главное, что она жива – что они оба живы! Пусть пока уходит, но Публий потом во всем разберется, не будь он первый Ворон! – Я отпускаю тебя на свободу, Шаарта ар-Шурран ас-Шаккар, дочь клана Темного Коршуна из славного племени Драконоголовых. Ступай и живи своей волей, храбрая, у тебя нет долгов передо мной. Но поведай все ж таки, что с тобой случилось, почему ты…
Орка подняла глаза, и Публию Каэссениусу в первый миг показалось, что в них стоят слезы, – вот только он знал, что лучшая воительница Драконоголовых не умеет плакать.
– Нет времени, господин, зов звучит все сильнее. Прощай. Я верну свой долг.
– Нет у тебя никакого долга! – рявкнул маг, но гнев его пропал впустую: Шаарта исчезла, словно не бывало. Только в груди по-прежнему разливалось приятное тепло – там, где совсем недавно леденила смерть.
Публий поднялся, встряхнулся, поежился – куртка распорота гизармой, рукава продраны в паре мест, но сам он цел и невредим, только весьма голоден. Он покачал головой: рассказать кому – не поверят. Но ведь он послал «Зов Ворона» и остался жив – кажется, впервые в истории своего ордена.
Что ж, остается лишь аккуратно осмотреть останки конструктов на предмет чего-нибудь полезного и отправляться в имперский лагерь, направление он помнил.
А потом, когда с угрозой для императора будет покончено, когда он доложит обо всем цезарю и Капитулу, он отыщет Шаарту. Отыщет и обязательно разберется, что с ней случилось.
Глава II
Рико мрачно шагал в толпе имперских магов; очень хотелось сказать «в строю», но имперские маги строем ходить не умели – топали, толкаясь, как стадо овец, которых пастух гонит на водопой. Рико разумно старался держаться с краю.
Впереди, за головами магов, виднелись пурпурные гвардейские плащи, колыхался багряный штандарт с черным Драконом – там ехал сам император под охраной всадников из преторианской когорты, и Учитель с ними. То, что Корвус привел на север свои легионы, да еще во главе с императором, да еще магические Ордена почти в полном составе, было неслыханно. Но еще удивительнее, что Рико почти сразу на них наткнулся – точнее, на него наткнулся патруль: два суровых принципа в полном латном доспехе, которые без разговоров уложили Рико на припорошенные снегом камни так, что у него по сей час ныла скула, связали и доставили в лагерь. Где, к великой радости Рико, его и отыскал Учитель. Но после этой удачи все пошло не так…
Рико потер лоб. Нет, все пошло не так гораздо раньше! Когда он распрощался с Публием Марроном, проехал всего-то с пол-лиги, и телега, эта stupido тварь, поскользнулась на камне и сломала ногу. Нет, будь она живой лошадью, пришлось бы куда хуже, но все равно – на трех ногах даже некроконструкт мог только ковылять. Рико взвыл: придется бросить архив, часть припасов, без которых выбираться из этих пустынных диких земель может только человек, не ценящий свою жизнь…
Он лишь успел припрятать телегу в ледяной пещере и прошагать сколько-то вниз по склону, как его повязали принципы XII Гневного.
Следовало признать, что в жизни Рико крайняя удачливость сочеталась с крайним невезением в самых причудливых пропорциях.
С одной стороны, он был очень рад видеть Учителя. Мог бы даже догадаться, что тот отправился в путь: он же в своем послании намекал на «дорогу»! К тому же Учитель вытащил его из клетки, куда сажали всех подозрительных личностей, пойманных в окрестностях имперского лагеря, благо их было немного: Рико да какой-то бедолага-сильв, похоже, сбежавший из «зверинца» Стихий и слегка тронувшийся умом. С другой стороны, Рико совершенно не радовало все, что случилось в последние пару седмиц, а более всего – сущности, притянутые Госпожой в Араллор. Уж точно не для того, чтобы раздавать смертным имбирные пряники…
Не пора ли подумать о собственной жизни, пока не поздно? Нет, Араллор стал для Рико новым домом, он успел его полюбить, даже эти северные пустоши, но после страшной гибели Гаттара Анатома господин второй некромастер словно потерял все ориентиры. Слишком уж хорошо ему помнились огненные небеса Игниса и собственный ужас, до сих пор плескавшийся на дне души.
Поэтому не пора ли, раздери все на свете троллий бог, бежать отсюда побыстрее?..
О чем он прямо и сказал Учителю.
Тот устало опустился на свой походный топчан, потер лицо. Рико переминался рядом, чувствуя себя предателем и в то же время желая поскорее исчезнуть.
– Я понимаю, мальчик мой, – мягко сказал Учитель наконец. – И ты целиком и полностью прав. Умение вовремя уйти от опасности – умение важнейшее, и я сам тебя этому учил. Но… вот именно сейчас я не могу покинуть Араллор. Я не все сделал здесь, что хотел, потому должен оставаться с магами Корвуса, с императором, я должен помочь им и защитить их. Ты же выполнил все, о чем я тебя просил, и волен идти куда пожелаешь с чистой душой. Я помню о плате, утром ты получишь все, что я обещал.
– Но…
– Но, – Кор Двейн усмехнулся, – выбирай уже, мальчик мой. Ты поступишь разумно, если уйдешь, – я первый тебе это говорю. Ты никого не предашь. Силы, противостоящие нам сейчас, настолько велики, что, пожалуй, я бы даже советовал тебе поступить именно так ради твоей собственной жизни. Но если решишь остаться – ты тоже станешь сражаться за Араллор и хода назад уже не будет. Выбирай, Рико. Здесь и сейчас. Потому что мне нужно отдохнуть хоть немного – скоро выступаем и впереди тяжелый бой.
«Тогда утром рассчитаемся», – хотел сказать Рико. Это ведь и в самом деле было разумно и правильно! Он слишком слаб, чтобы сражаться с богами, он не хочет сражаться с богами, он хочет бродить с Чернышом между мирами, свободный и счастливый, чтобы все дороги были открыты, все долги списаны!
Но вместо этого, словно кто за язык дернул, молодой некромастер брякнул:
– Я пойду с вами.
Учитель снова усмехнулся, но ничего не сказал, только ободряюще потрепал по плечу.
И Рико ушел, в полной растерянности и в то же время странно успокоенный – как будто все сделал как надо.
Но это же было совершенно, совершенно неправильно!..
И вот он топает в плотной толпе магов, Черныш трусит рядом, не обращая внимания на ворчание чародеев, где-то позади скрипят тележки с впряженными в них низкорослыми мохнатыми лошадками, а в тележках разное чародейское добро, ингредиенты для заклятий, накопители силы, амулеты-преобразователи – все, какие только успели сделать…
Амулеты! Вот еще одна причина, отчего у Рико было смутно на душе.
Он же ради этого кристаллика из мастерских жизнью рисковал… прятал его, трясся, как бы Гаттар не проведал, нес его Учителю у самого сердца – а оказалось, все зря! Учитель и сам понял, как растить преобразователи, и орденские маги уже их целый воз наделали. А тут Рико со своим: «Вот, Учитель, я вам тайный амулет принес, мерз, голодал, рисковал жизнью ради него!..»
Эх!..
Рико сердито надвинул капюшон, сунул руки под плащ. Погода со вчерашнего дня не просто испортилась – вовсе с ума сошла, заодно с силой. Тучи сбились в плотные темные стада и неслись так быстро, словно кто-то подгонял их кнутом. Они опустились к земле и мохнатыми животами едва не задевали острые вершины скал, а когда все-таки задевали – животы рвались и из них на землю сыпался сухой колючий снег. Равнину, на которой высились руины Твердыни, окутала мгла, но вовсе не обычный туман, а колдовская мерцающая дымка, то сгущавшаяся, то редеющая, искажающая очертания предметов. Самих руин отсюда было не видать, но сущности, вышедшие из них и неторопливо шествующие навстречу имперскому войску, казались блуждающими огоньками – правда, размером с дом каждый. Они рассыпались по равнине в беспорядке, как будто пасущееся стадо (с какой-то стати Рико в голову лезли деревенские сравнения), но двигались все в одном направлении.
– Скоро остановимся, – буркнул пожилой маг, тяжело шагавший справа от Рико. – Вот уже выход из ущелья…
Это было скорее не ущелье, а узкий и короткий проход среди сплошных торчащих черных скал – единственный путь, ведущий к небольшому ровному плато и к Твердыне; им пользовались и маги, и орки, и караваны, везшие сюда с юга припасы и товары. В Твердыне это место звалось Костоломом – в оттепель тут скапливалась стекающая со склонов вода, а потом замерзала скользкими буграми. И сам Рико, подумать только, совсем недавно проезжал здесь вместе с Клодием на четырех новеньких телегах!
– Сто-о-ой! – протяжно разнеслось над войском.
Они встали: император с несколькими доверенными магами и преторианцами – впереди, за ними – Ордена, потом – легионы, прикрывающие тыл. Мало ли, вдруг кто еще наскочит – Рико, к примеру, очень интересно было, куда подевалось множество боевых конструктов, которых Гаттар успел создать в мастерских. Неужели они так и лежат в подвалах Твердыни? А вдруг нет?
Об этом он вчера тоже Учителя предупреждал…
– Ордена! По места-ам!..
Маги уж на что не умели шагать строем, а тут действовали шустро: разделились на группки, каждая в сопровождении своей тележки и отряда легионеров ходко направилась к заранее определенной позиции – вдоль линии скал неподалеку от Костолома, образуя широкий полукруг. Те, кому назначены были самые дальние точки, чуть не бегом бежали. Рико никто не звал; он некоторое время топтался на месте среди всеобщей суматохи, потом махнул рукой, позвал Черныша и пошел вперед, к преторианцам. Учитель словно почувствовал: обернулся, кивнул, чтобы Рико пропустили, и тут же отвернулся.
Сущности, или боги, или духи – Рико решил, что правильнее все-таки «боги»: по-прежнему неспешно шествовали в тумане, словно не замечая легионов; смертные, преградившие проход, никак их не беспокоили.
Сколько их? Рико из-за мглы не мог толком рассмотреть, но насчитал что-то около трех десятков. В животе у него нехорошо заныло.
М-да, одна-то сущность с божественными силами способна все легионы Корвуса прихлопнуть, точно надоедливых букашек, а тут – три десятка…
– Ордена-а! – прокатилось над скалами, и Рико с удивлением узнал голос императора, выехавшего чуть вперед. – Чертить фигуры!..
Маги суетились, раскладывая амулеты, расставляя какие-то жаровни и подставки, спешно вычерчивая на камнях небольшие магические фигуры. Однако рядом с цезарем и Учителем никто никаких приготовлений не вел: маги, сопровождавшие владыку Корвуса, стояли неподвижно, рядом застыли имперские гвардейцы в пурпурных плащах, конные и пешие. Учитель тоже стоял молча, вглядываясь в окутавший равнину колдовской туман с движущимися в нем светлыми пятнами.
Чего хочет император? Как он собирается противостоять этим богам, как?! Зачем он выдвинулся вперед, на самое острие удара? Разве гвардейские пилумы и гладиусы смогут его защитить?.. Даже Учитель, и тот не сможет, против самих богов!
И что он, Рико, тут делает, с его-то невеликими силами?
Черныш совершенно по-человечески вздохнул и улегся на камни. Мол, я с тобой, хозяин, что бы ни случилось.
Светлые пятна во мгле, будто наконец поняв, что происходит, задвигались быстрее и явно в сторону императора. За ними из тумана выплывало нечто, напротив, темное и огромное, словно это сама Твердыня сошла со своего места.
Рико сглотнул. «Что, доволен, господин второй некромастер? – будто шепнул ему кто-то. – Геройски умирать, оказывается, не так приятно, как казалось? А ведь ты еще можешь спастись, как спасся когда-то с Игниса…»
– Заткнись, – прошипел Рико. Учитель бросил на него удивленный взгляд, но тут же снова отвернулся.
Боги целенаправленно наступали на дерзких смертных – вот-вот, и покажутся из тумана, можно будет увидеть их перед смертью совсем близко…
– Ордена-а! Готовь амулеты!
Рико быстро глянул по сторонам: перед каждой группой магов, какие он мог разглядеть сквозь туман, уже сияла белым свежевычерченная магическая фигура, в узлах и вершинах ее мерцали розоватые кристаллы-преобразователи, перед магами стояли подставки с прочими разнообразными амулетами, приготовленными к бою.
Когда нужно, ордена Корвуса умели действовать быстро и слаженно, позабыв о дрязгах и вечном соперничестве.
Император тронул коня и выехал вперед.
То есть совсем вперед, навстречу богам – у Рико аж дух захватило. Его прикрывали лишь всадники на задоспешенных конях; ближние к цезарю держали вместо привычных круглых легких щитов тяжелые прямоугольные скутумы, закрывающие владыку от случайной стрелы. Выученные кони храпели, прядали ушами, но слушались.
Учитель тоже выехал вперед, как и несколько орденских магов, а Рико остался, где был, вместе с когортой пеших преторианцев. Он стоял чуть в стороне и хорошо видел императора, несмотря даже на поднятые щиты. Пальцы его против воли вцепились в рукоять длинного ножа, родом из некромастерских, – Рико прихватил его вместе с бумагами и образцами, рассудив, что сейчас ему хоть какое-нибудь оружие не помешает.
Над равниной ненадолго воцарилась пугающая, мертвая тишина, нарушаемая только воем ветра в скалах, шелестом сыплющегося редкого снега да исходящим от божеств низким гудением.
Император Цельс казался похожим на ожившую статую. Рико видел, как он положил ладонь на продолговатый сверток из простого некрашеного полотна, перекинутый через колени. Что это, оружие какое-то? Или амулет?
И в этот момент из тумана вынырнули первые боги.
Окутанные пылающей силой, высоченные – иные в два человеческих роста, – прекрасные и отвратительные, похожие и на людей, и на животных, и вовсе ни на что не похожие; Рико особенно запомнился парящий над камнями не то спрут, не то цветок, эбеново-черный, усеянный светящимися капельками-жемчужинками, – и с сердцевиной, утыканной множеством острых зубов. Сила била из них – золотая, горячая, плавящая саму реальность, они шагали, ползли, летели вперед, будто привлеченные запахом меда пчелы.
Рико невольно отшатнулся, но преторианцы не шелохнулись, будто им не впервой было выходить против такого врага; цезарь тоже остался неподвижен.
– Ордена! – его надтреснутый голос вдребезги разбил тишину. – Подтвердить готовность!
– Есть готовность! – ответ прокатился от одного края скал до другого.
Сияющие, полные силы сущности наступали на людей – и Рико вдруг понял, что они хотят не убить их, не прогнать, но сожрать; высосать, впитать жизненную силу смертных, обратить ее в собственную.
Ему стоило большого труда остаться на месте.
– Ордена-а! Полная готовность!..
Группки магов пришли в движение, и одновременно с этим император прикоснулся к лежащему на коленях свертку и другой рукой. Всадники дружно подняли и сомкнули тяжелые щиты, и теперь Рико больше не видел ни цезаря, ни Учителя.
Судорога прошла по земле и воздуху, скрутила кипящую вокруг, ярящуюся божественную силу. Камни под ногами вздрогнули, ветер заметался напуганным зверем.
И сила исчезла. Пропала, как не было! Словно нечто поглотило ее в мгновение ока, как морское чудовище поглощает мелкую рыбешку.
Боги растерянно остановились, затоптались на месте: вокруг них сила по-прежнему текла и огневела, вскипала золотыми фонтанами и опадала, растворялась в воздухе, чтобы тут же возникнуть из ничего, – сила, способная сжечь все на своем пути, обратить в самое себя, даруя своим хозяевам новую мощь; однако теперь между ними и людьми пролегла явственная черта, за которой этой силы попросту не существовало.
Темная громада, медленно ползущая в тумане, тоже приостановилась.
Огневеющая завеса, окружавшая божков, начала потихоньку угасать.
За сдвинутыми скутумами возникло какое-то движение, там тускло светилось нечто багровое, но большего Рико рассмотреть не мог.
Оттуда расходились волны такой мертвящей глухоты, что даже вышколенные кони преторианцев забеспокоились, перепуганно кося и приседая.
«Негаторы, – обожгло Рико. – Так вот они какие в деле, знаменитые негаторы ордена Дракона…»
И тут его словно толкнул кто-то.
Он вдруг увидел: Черныш лежит на боку, язык вывалился из приоткрытой пасти, взгляд остановился. Негаторы высасывали магию отовсюду, и пес, чье существование только она и поддерживала, стремительно умирал.
Рико в панике сгреб Черныша в охапку и, задыхаясь, побежал прочь – от императора с его ужасными амулетами, от топчущихся на месте божков, от Учителя. Скорее, скорее, пока еще Черныш жив, пока еще его можно спасти! Ведь и Учитель не всевластен, и он не поможет, если пес умрет окончательной, непоправимой смертью!
А у Рико нет больше никого, кроме собаки…
Ему никто не препятствовал. Он бежал изо всех сил, бежал… и остановился лишь тогда, когда пес слабо затрепыхался в его объятиях – пытался выкрутиться и лизнуть хозяина в щеку. Рико рухнул на колени и несколько минут ничего не видел вокруг себя, пытаясь отдышаться.
Оказывается, он успел добежать к самому Костолому, к узкой расщелине, где оставались еще резервы орденских магов и легионеров – магов, впрочем, совсем немного.
Здесь сила текла по-прежнему, то есть лежала тяжким пластом, привычных заклятий не слушалась, но Чернышу ее вполне хватило, чтобы ожить.
– Что бы я делал без тебя, – пробормотал господин второй некромастер, утыкаясь лицом в черный лохматый бок. – Что бы я делал без Учителя…
Как ни крути, а ему нужно было возвращаться к цезарю; негоже бежать от боя, пусть даже он сам в этом бою какой-то непонятный резерв. Учитель не оставил Рико в лагере, не отправил обратно, не велел идти к магам – значит, ученик ему для чего-то еще может пригодиться!
– Сиди здесь, – строго приказал он псу. – Жди. Когда сила… ну… вернется, тогда меня ищи, понял? Или я сам позову.
Черныш, вполне оправившийся, уселся с видом самого примерного помощника и пару раз вильнул хвостом. Дескать, все понял, все исполню, не беспокойся!
– Сиди! – на всякий случай повторил Рико и во весь дух помчался обратно; однако на середине пути его настиг голос императора – усталый, прерывающийся, но полный решимости:
– Ордена-а!.. Готовьсь!..
Боги все еще стояли напротив жалкой кучки смертных, не в состоянии продвинуться ни на шаг; сила по-прежнему окутывала их, но больше не горела – только воздух слегка дрожал, как он дрожит над костром или нагревшимися на солнце камнями.
И по-прежнему текла и текла от императора мертвящая глухота, чем ближе Рико подходил, тем неуютнее ему становилось, словно мешок на голову накинули.
– Удар!..
Рико как раз машинально тряс головой, словно накатывающую глухоту можно было вытрясти, как воду из ушей, – когда она сама мгновенно исчезла. Сила вернулась, возникла, будто из ниоткуда, захлестнула со всех сторон горячим потоком, Рико аж вскрикнул; слабо засветился воздух вокруг беспорядочно толпившихся божков – и в тот же миг от каждой группки магов устремились к ним серебрящиеся нити заклятий. Побежали змейками по камням, засветились в воздухе тончайшей паутиной, запрыгали часто вспыхивающими искрами, свиваясь в ручейки и ленты, разгораясь, отвердевая. Не успел Рико моргнуть, как каждую сущность окружило ярко блестящее серебряное кольцо, широкое, переливающееся, вращающееся, и над ним взметнулись наклоненные внутрь иглы льдисто-стального частокола.
Вот это заклятие… Вот это мощь! Господин второй некромастер застыл, разинув рот. Он, конечно, знал, что Ордена на многое способны, но такое! Да еще здесь, в высоких широтах!
Конечно, без помощи Учителя и его названых брата с сестрой не обошлось, но все равно!..
Одновременно всадники, по-прежнему прикрывавшие владыку Корвуса, начали медленно отступать.
Один из божков, темнокожий, с головой пустынного волка и золотым посохом, увенчанным чьим-то клыкастым черепом, попытался вырваться наружу; ударил в игольчатый частокол посохом, навалился, ослепительно сверкнула выплеснувшаяся сила – стальные иглы в ответ полыхнули белым пламенем и на глазах выросли, а между ними стали пробиваться новые, еще тонкие и низкие, как молодая трава.
Божок гневно зарычал, застучал посохом о землю – без толку, он был пленен, заперт, и любая попытка вырваться лишь сильнее захлопывала ловушку.
