Ирина Градова
Смерть под занавес
– Диана была замужем? – спросила она.
– В разводе.
– Дети, родители?
Сомов покачал головой.
– Насколько мне известно, она жила одна.
– Мужчины?
– Диана – красивая женщина, да еще и актриса, – пожал плечами худрук. – Как думаете, были у нее поклонники?
– То есть вы ни о ком особенном не в курсе?
– Нет. Вряд ли Диана стала бы делиться со мной своими амурными делами!
– А с кем могла бы?
– Ну, с кем-то из труппы, из актрис… Она водила дружбу с Леночкой Кузьминой – у нее можно поинтересоваться.
– Обязательно поинтересуюсь, – сказала Лера, делая пометку в блокноте. – Скажите, а если бы поклонник Дианы оказался кем-то из труппы, вы бы об этом знали?
– Понимаете, я стараюсь не лезть в личные дела артистов, – вздохнул худрук. – Если их амурные приключения не сказываются отрицательно на работе, мне, в сущности, и дела нет!
– Ясненько… А что вы можете сказать о Третьякове? – спросила она, вспомнив, что сестрица описывала его как знатного ловеласа.
– О Кире? – изумленно захлопал глазами худрук. – Почему вы о нем спросили?
– Ну, он же «звезда» вашего театра!
– О, так вы, значит, театралка?
– А еще, – пропуская вопрос мимо ушей, добавила Лера, – вы упомянули, что Диана играла почти во всех спектаклях: я делаю вывод, что она и Третьяков часто становились партнерами, так?
– По сцене – да. Что касается остального, то, как я уже говорил, личная жизнь артистов – не моего ума дело!
– Хорошо, давайте поговорим о другом. Я заметила видеокамеры на входе в театр и у касс, а еще есть?
– Одна – на служебном входе.
– И все? – удивилась Лера. – Во всем театре три камеры?
– Ну да, а зачем нам больше? – развел руками Сомов. – К нам же урки, простите, не захаживают – народ-то все больше интеллигентный, адекватный!
– Что, никогда происшествий не случалось?
– Да что вы, в самом деле: это же театр, а не пивной ларек!
– И с артистами?
– Наши артисты – люди безобидные: если и водятся за ними грешки, то самый страшный из них – превышение скорости за рулем!
Через три с половиной часа Лера сделала перерыв и пошла в буфет выпить кофе: несмотря на то, что в этот день спектаклей не ожидалось, буфетчица оказалась на рабочем месте. Ее звали Любой, и она стала настоящим кладезем информации. Так часто бывает: обслуживающий персонал театров – невидимки для зрителей, на них почти не обращают внимания, ведь главные действующие лица находятся на сцене! Однако эти самые «невидимки» – люди, причем зачастую весьма наблюдательные: у них имеются глаза и уши, впитывающие информацию о происходящем вокруг, а также язык, чтобы либо держать его за зубами, либо распустить и рассказать что-то интересное благодарному слушателю.
– Ужас, просто ужас! – качая головой, причитала Любовь, суетясь у кофемашины и укладывая на блюдце два пакетика сахара и маленькую шоколадку. – Никогда ничего подобного даже в страшном сне не могла себе представить!
– Действительно, – поддакнула Лера, облокачиваясь о стойку в попытке сократить расстояние между собой и собеседницей, – за что убивать актрису? Она не банкир, не занималась бизнесом и не общалась с подозрительными личностями!
– Ну, Дианочка, конечно, была красавицей, – пробормотала буфетчица, ставя перед Лерой чашку с готовым капучино.
Интересный пассаж: когда люди говорят что-то, сопровождая фразу словом «конечно», обычно после этого следует «но»! Однако Люба продолжать не стала, и Лера пошла в атаку.
– Что вы хотите этим сказать? – поинтересовалась она. – Что внешность обманчива?
Буфетчица бросила на следователя быстрый взгляд, потом посмотрела куда-то за ее спину, видимо, проверяя, нет ли поблизости кого-то из «театральных».
– Не то чтобы обманчива, – неуверенно ответила она, – но Диану… ну, понимаете, ее не слишком-то любили в труппе.
– Вот те раз! – сделала удивленное лицо Лера. – Она же была главной «звездой», разве нет?
– Да была, была, само собой, только… Нет, вы поймите меня правильно – я не критик, просто обычный зритель, но и я кое-что понимаю в искусстве. Да и люди говорят – я имею в виду профессионалы, а я, значит, слышу все да на ус мотаю!
– И что же такого люди говорили о Диане Кочакидзе?
– Что она красивая, спору нет, но не одна же она такая!
– И что?
– А главные роли ее, понимаете? Всем же хочется играть, да и зарплата зависит от количества выходов на сцену и от того, какую роль исполняют артисты!
– Вы хотите сказать, что у Дианы были враги?
– Хоть отбавляй! Да и вела она себя, прямо скажем…
– Как вела?
– Высокомерно, вот как! Словно она одна «звезда», а остальные – так, пыль под ногами.
– И какие же основания позволяли ей так себя вести?
Любовь снова отвела глаза и занялась перестановкой блюд с бутербродами, в чем не было ровным счетом никакой необходимости, так как желающих закусить не наблюдалось.
– Диану связывали отношения… с худруком? – наугад предположила она.
– С Сомовым?! – изумленно захлопала глазами буфетчица, оторвавшись от своего «важного» занятия. – Да вы что!
– То есть…
– То есть Диане это было не нужно: у нее имелись покровители посерьезнее, а потому и врагов…
Она снова умолкла.
– Так что же за враги были у Дианы? – решила подтолкнуть буфетчицу Лера. – Женщины или мужчины?
– Женщины, разумеется: с мужчинами ей делить-то нечего!
– Кто-то конкретный?
– Да все, кто не получал столько главных ролей, сколько Диана! В театре несколько актрис, которых ни внешностью, ни голосом природа не обидела, но все они тут были на вторых ролях – большая удача, если удастся отхватить главную партию!
– А вы в курсе, кто стоял за спиной Дианы?
– За спиной? – непонимающе переспросила Люба.
– Ну, кто ей помогал, оказывал протекцию?
– Не-а, не в курсе… Но, кто бы это ни был, в последнее время между ними явно что-то произошло.
– С чего вы взяли?
– Карьера Дианы вдруг пошла на спад.
– В каком смысле?
– Настроение у нее изменилось: она погрустнела, а роли вдруг стали доставаться другим актрисам. Вот, к примеру, сейчас они ставят «Дурочку»…
– Что ставят?
– Ну, «Дурочку» Лопе де Вега – пьеса так называется.
– А-а… и что с этой «Дурочкой»?
– Диана не получила главной роли – впервые за последние пять лет!
– А кто получил?
– Анюта Понизова. Очень хорошая девочка – открытая, вежливая такая, да и моложе Дианы почти на десять лет!
– А сколько же было Диане?
– Да уже тридцать четыре стукнуло!
Надо же, а она не дала бы Кочакидзе больше двадцати пяти!
– Она выглядела моложе, – пробормотала Лера.
– А как же, – пожала плечами буфетчица, – Диана тщательно за собой ухаживала! Косметические процедуры, тренажерный зал, пилатес – в общем, полный набор. Для актрисы ведь внешность – самое главное, особенно для такой, которая играет героинь. Есть, конечно, роли комических старух, а еще характерные и прочие, но Диана сделала себе имя именно на героинях и не собиралась менять амплуа!
– А как насчет Третьякова? – задала вопрос Лера.
– Кирюшечки-то? – широко распахнула глаза Любовь. – А что насчет него?
– Ну, он и Диана…
– Ах, вот вы о чем! Ну, я вам так скажу: Кирюша Третьяков – мужчина молодой, красивый и талантливый, поэтому любая женщина была бы рада, если б он обратил на нее внимание. С другой стороны, актрисы редко ищут любви коллег – им подавай кого побогаче, повлиятельнее! С Кирюшей хорошо время провести, поразвлечься, порадоваться жизни, но строить с ним отношения… Нет, только не Диана! Она находилась в том возрасте, когда карьера на взлете и пора бы уже и семьей заняться.
– Худрук сказал, она была в разводе?
– Ну да, ее мужем как раз и был артист, потому-то ничего и не вышло: они прожили года два и разошлись!
– Он тоже в вашем театре работает… то есть служит?
– Да нет, он все больше в сериалах снимается, да в антрепризах играет. Аркадий Друзов – может, слышали?
– Это тот, который капитана Котова играет? – припомнила Лера: кажется, она недавно смотрела полицейский сериал с этим самым парнем. Ничего такой, но, на ее вкус, грубоват.
– Точно! – подтвердила буфетчица. – Он начинал в Театре на Литейном, но карьера у него там не задалась, а у Дианочки, наоборот, пошла в гору. Думаю, потому-то они и разбежались – знаете, актерская ревность и все такое… Но кое-кто поговаривает, что она ему изменяла и они поэтому развелись. А еще говорят, Диана «отжала» у него ипотечную квартиру!
– Значит, Аркадий Друзов… – пробормотала Лера.
– Считаете, это он ее… того? Да нет, вряд ли!
– Вы знаете его лично?
– Ну, не то чтобы знаю – так, он иногда сюда заходил, когда они с Дианой еще жили вместе.
– И из этого шапочного знакомства вы делаете вывод, что Друзов не мог убить бывшую жену?
– Мне кажется, у него не хватило бы решимости сотворить такое! Да и зачем? Они давно не общаются!
– Откуда вы знаете?
– Да нет, я… Вы правы: я понятия не имею об отношениях после развода. О, а вот и ваши коллеги подходят!
Обернувшись, Лера увидела Севаду, Виктора и Леонида: они тоже решили, что пора сделать перерыв в допросах. Опера взяли себе кофе с бутербродами, и все четверо отошли к дальнему столику: Лера уже поняла, что Люба – внимательная дама с превосходным слухом, а значит, наверняка стала бы греть уши во время беседы, которая не предназначалась для посторонних.
– Ну что, есть подвижки? – поинтересовалась она у оперативников.
– Эти артисты – странные люди! – тряхнул головой Коневич. – Ни на один вопрос прямо не отвечают, несут какую-то пургу!
– А по-моему, некоторые вполне себе нормальные, – возразил Севада.
– Разумеется! – усмехнулся Логинов. – Ты же не просто так выбрал себе свидетелей только женского пола!
– И ничего не только! – возмутился Падоян. – Просто так вышло…
– Ну да, ну да!
– Не вижу в этом ничего плохого, – вступилась за коллегу Лера. – Разве непонятно, что женщина будет более откровенна с симпатичным мужчиной, на которого захочет произвести приятное впечатление? И наоборот.
– Так ты поэтому отобрала себе жеребцов из труппы! – неприятно хохотнул Логинов. – А вот мне что-то не повезло: одни тетки средних лет да мужики!
– Мы сюда не развлекаться приехали, – резко парировала Лера. – Захочешь попасть на спектакль – купи билет! Вот я, к примеру, кое-что выяснила.
– Да ну?
– Во-первых, худрук врет – ну или по меньшей мере что-то недоговаривает в отношении убитой.
– Они были любовниками? – выпалил Леонид.
– Фу-у! – поморщился Севада, представив себе красавицу Диану в объятиях престарелого Сомова. С другой стороны, даже такая участь всяко лучше, чем то, что с ней в итоге случилось!
– Не думаю, что любовниками, – ответила Лера на предположение Коневича. – Но я почти уверена, что он знает гораздо больше, нежели говорит.
– О чем именно? – поинтересовался Виктор.
– Об отношениях в труппе.
– Ой, да какие там отношения – все спят со всеми, вот и все отношения!
– Но все же хотелось бы знать, кто с кем и в какой период времени! – ехидно заметила Лера. – Это может быть важно! Если, допустим, Диана с кем-то рассталась… Вот, например, вы знали, что она была замужем и ее бывший – известный питерский актер сериалов? И, похоже, развелись они не слишком мирно!
– Да кто сейчас мирно-то разводится? – передернул плечами Логинов. – И потом, они же не вчера разбежались?
– Не вчера, – подтвердила Лера, – но между разводом и гибелью Дианы могло произойти нечто, приведшее к преступлению!
– В любом случае это вполне приличная версия, – вставил Севада, сочтя своим долгом встать на сторону Леры, которая защитила его.
– А еще я выяснила, – продолжала Лера, – что у Дианы, похоже, был влиятельный любовник, благодаря которому ее карьера сначала резко пошла в гору, а потом, по неизвестной пока причине, застопорилась, и в последней пьесе Диану обошли с главной ролью!
– Я же говорю, – снова заговорил Леонид, – любовник – худрук! Ну а кто еще может обеспечить тебе роли, а потом отобрать?
– Кто-то из артистов упоминал о романе с Сомовым? – спросила Лера, обращаясь к присутствующим.
– Естественно, никто! – ответил за всех Логинов. – Они что, враги себе? Кочакидзе мертва, ее уже невозможно ни опорочить, ни выручить, а отношения с худруком жизненно важны для каждого, ведь артисты – народ зависимый!
– Согласна, но, если ты прав, рано или поздно мы об этом узнаем, – примирительно сказала Лера. – В театре трудно что-то скрыть – вот почему я считаю, что Сомов лжет насчет собственного неведения в отношении интрижек в труппе… А что удалось нарыть вам?
– Я вот лично накопал, что у Кочакидзе был по меньшей мере один враг, – важно выпятил губу Виктор.
– Эта, как ее… – Лера раскрыла свой блокнот: – Анна Понизова, да?
– Откуда ты… Да какого черта, если ты все и так знаешь?!
– Просто случайность, – скромно пожала плечами Лера. – Да и известно мне лишь то, что эта самая Понизова получила роль, на которую рассчитывала Кочакидзе. Кстати, а Диана что, осталась вовсе не у дел?
– Ну почему же не у дел, – возразил Логинов, радуясь, что хоть что-то может сообщить. – Она получила роль служанки главной героини.
– Н-да, – пробормотал Севада, – вряд ли ей это понравилось, да?
– А то! Она даже поскандалила с худруком и режиссером.
– А режиссер здесь?
– Нет, и он, и драматург сегодня отсутствуют.
– Почему?
– Ну, насколько я понял, драматург вообще не обязан все время сидеть в зале – может, в самом начале, когда пьесу коллективно читают и распределяют роли, обсуждая детали. А так он появляется только по необходимости – если, скажем, нужно что-то изменить в тексте.
– А разве режиссер не должен быть в театре каждый раз, когда репетируется его спектакль?
– Худрук говорит, он с утра побежал к дантисту с флюсом.
– Это нужно проверить!
– Обязательно. Но мне кажется, стоит начать с Понизовой: они с Кочакидзе терпеть друг друга не могли!
– Но тогда скорее Диана должна была желать избавиться от соперницы, а не наоборот! – резонно заметил Коневич.
– Но мы же не знаем, что могло между ними произойти: вдруг они поругались вчера после спектакля…
– Со всем уважением, – вмешалась в спор Лера, – но мне кажется маловероятным то, что хрупкая дама сумела бы задушить другую женщину примерно той же весовой категории!
– Эксперт же сказал, что сначала ее ударили в висок, – возразил Севада. – Если жертва оказалась обездвижена, то задушить ее – дело не столь уж и трудное даже для субтильной барышни!
– Или ей помогли, – добавил Виктор, радуясь неожиданной поддержке.
– Кто?
– К примеру, тот самый влиятельный любовник, о котором ты упоминала! Допустим, девица поняла, что натворила, запаниковала и позвонила ему. Как вам такой расклад?
– Не забывай, что на входе и выходе из театра имеются камеры, – напомнила Лера. – Да и как бы этот любовник вошел, ведь охранник запирает двери, когда все покидают здание театра!
– Может, его впустила Понизова?
– А чего мы гадаем? – вмешался Севада. – Ежели есть камеры, то мы на них увидим все, что нам нужно! Если Понизова выходила из театра после спектакля, значит, она ни при чем, так?
– Так, – согласилась Лера. – А еще мы можем выяснить, кто не выходил! Леня, займешься «киношкой»?
– Окей, – кивнул опер.
– А теперь, парни, пора возвращаться к работе: у нас еще куча «неохваченных» мужчин и женщин, красивых и знаменитых, и каждому из них наверняка есть что порассказать и о нашей покойнице, и о ее отношениях с соперницей!
* * *
– Поздравляю вас, коллеги: нам известна личность убитой! – объявила Алла присутствующим. – Дамиру удалось выяснить, что некая жительница Екатеринбурга по имени Надежда Дорофеева сняла номер в одном из мини-отелей Питера, и наша жертва подходит по описанию!
– Удивительно, – пробормотал Антон, – приехать из такого далека – и быть убитой!
– Гораздо интереснее то, ради чего она приехала, – заметила Алла.
– И ради чего же?
– Так вот этого-то мы и не знаем! Выясним – вероятно, найдем злодея!
– А если все-таки предположить, что эта Дорофеева – случайная жертва? – задал вопрос Белкин. – Ведь профайлер считает, что мы имеем дело с маньяком!
– Верно, но с маньяком определенного рода: такие не хватают людей на улице, они выбирают их по какому-то принципу! Во всяком случае, об этом говорит не столько способ убийства, сколько то, что он сделал с телом после… Я проверила преступления по городу и области: пока не удалось выявить ни одного похожего случая.
– То есть это не серия? – решил уточнить Шеин. – И не маньяк?
– Человек с психическими отклонениями – наверняка, а вот насчет серии… Профайлер высказал предположение, что Дорофеева могла стать началом, ведь каждый маньяк когда-то совершает свое первое преступление! Кроме того, раньше он мог убивать как-то иначе – проба пера, если можно так выразиться…
– Так нам-то что делать? – нетерпеливо спросил Белкин.
– Александр, вы что-то узнали по мусоровозам?
– Ой, Алла Гурьевна, у меня уже глаза вываливаются смотреть эти съемки! Народ же на телефон снимал, да еще и в темное время суток – видно отвратительно… Но я пытаюсь, пытаюсь!
– Продолжайте! А я попробую связаться с родственниками жертвы в ее родном городе: может, они знают, зачем Дорофеева приехала в Питер. А вы, Дамир и Антон, займитесь жертвой здесь: осмотрите номер, поищите все, что могло бы рассказать о ее делах в нашем городе. О ее исчезновении заявила администратор мини-отеля: вдруг что-то в поведении постоялицы показалось ей странным, необычным? Или, может, ее кто-нибудь навещал или интересовался, в каком номере она остановилась – в общем, узнайте все, что только возможно!
* * *
Лера внимательно разглядывала сидящего напротив Кирилла Третьякова. Он выглядел иначе, чем в их первую встречу, и в серых джинсах и пуловере казался обычным человеком, которого можно встретить на улице и пройти мимо, даже не заподозрив, что он имеет отношение к сцене. Но дело было не только в одежде: весь вид артиста указывал на раздрай в его душе, и он даже не пытался этого скрыть. Интересно, насколько близок он был с убитой? Насколько вообще два красивых, амбициозных и талантливых человека способны держаться друг от друга на расстоянии, каждый день выходя вместе на сцену и играя любовь?
– Как вы узнали о случившемся? – спросила она Третьякова. – Кто вам сказал?
– Никто.
Его голос звучал невыразительно, хотя и тембр, и дикция, как и на сцене, были безупречны.
– То есть как это – никто? – продолжала Лера, видя, что продолжать он, судя по всему, не намерен.
– Я… я вошел в зал, когда услышал крики.
– И что вы увидели?
– То же, что и все.
– То есть вы сразу поняли, что ваша партнерша мертва?
– Я проверил.
– Каким образом? Разве вы не знаете, что на месте преступления нельзя…
– Да откуда ж я знал, что это место преступления! – зло сверкнул глазами артист. – Я просто подумал…
– Что вы подумали?
– Ну, может, плохо стало, там… Я только потом понял.
– Вы трогали тело?
– Только пульс пощупал. Его не было.
– Двигали труп?
– Вы что, спятили – с какого перепугу я стал бы этим заниматься?! – Третьякова явно раздражали Лерины вопросы. – То, что искусственное дыхание делать поздно, сразу стало ясно, ведь… тело… оно уже остыло!
– Что вы думаете о случившемся?
– В смысле?
– Вас ничто не удивляет?
– Знаете, удивляет! – фыркнул он. – Молодую женщину, талантливую актрису убили прямо в театре – разве это само по себе не удивительно? Тот, кто это сделал, – просто больной ублюдок!
– Считаете, убийце нравятся спецэффекты?
– А вы?
– Мне кажется, да. Он хотел, чтобы тело обнаружили именно так, мечтал ошарашить и произвести неизгладимое впечатление!
– И у него получилось… – едва слышно пробормотал артист, глядя в пол.
– Скажите, Кирилл, вы всегда приходите на репетицию в числе первых? – поинтересовалась Лера.
– Нет, – усмехнулся он, – обычно я опаздываю. Не в ладах со временем, знаете ли… А сегодня… просто случайность!
– В каких отношениях вы находились с Дианой Кочакидзе?
– В отношениях?
– Вы же отлично понимаете, что я имею в виду!
– Нет, поясните.
Лера надеялась, что ей не придется этого делать, но, похоже, Третьяков не собирался облегчать ей жизнь. Он смотрел на нее не отрываясь, склонив голову набок, словно птица, заметившая диковинное насекомое и решавшая для себя, съедобное ли оно.
– У меня есть сведения, что вы с Дианой были любовниками! – выпалила она, следя за его реакцией. Это была ложь: буфетчица сказала, что актриса вряд ли связалась бы с коллегой по цеху, предпочитая более влиятельных и состоятельных мужчин. Однако Лере не давала покоя сцена, свидетелем которой она случайно стала в доме вице-губернатора – слишком уж она походила на ссору любовников!
– Неужели? – спокойно переспросил Третьяков. – Интересно, кто вам об этом напел?
– Но это правда?
– Разумеется, нет! Мы не были любовниками – просто друзьями и коллегами, и другого вам никто не скажет. Вы подозреваете меня в убийстве?
– На начальном этапе расследования мы подозреваем всех, – ответила Лера, цепляясь за спасительное «мы»: так хотя бы казалось, что это не ее единоличная инициатива. Почему-то Лере не нравилось то, что приходится разговаривать о таких вещах именно с Кириллом Третьяковым, и она уже жалела, что решила сама его допросить, а не перепоручила это кому-то из оперативников.
– Мне нужен адвокат? – задал он вопрос, по-прежнему не сводя с нее взгляда.
– Пока что нет: как и у всех остальных, у вас на данный момент статус свидетеля.
– Ну, спасибо и на том.
Леру так и подмывало напрямую спросить, что они с убитой обсуждали в день юбилея, но она почти не сомневалась, что он придумает правдоподобную версию, проверить которую все равно не удастся ввиду гибели Дианы. Кроме того, угрозу, высказанную тогда Третьяковым, вряд ли можно считать серьезной: разве редко люди словесно нападают друг на друга без дальнейших последствий? Нет, еще не время обсуждать тот случай – может, чуть позже, когда у Леры появятся причины надавить на Третьякова посильнее… И почему она вообще решила, что он имеет отношение к убийству? Трудно представить, что человек вроде Кирилла мог хладнокровно садануть молодую женщину, свою партнершу, с которой проводил много времени на сцене, по голове тяжелым предметом, а после устроить жестокое представление… Бред?
– У вас есть предположения, кто мог сделать это с Дианой? – спросила она после паузы.
– Ни единого, – ответил артист. – Дианка, конечно, не была душкой, и у нее частенько случались стычки с разными людьми, но, согласитесь, для убийства нужны веские основания, а так сильно она вряд ли кому-то насолила!
– А как насчет женщин в вашей труппе? Я слышала, Диана со многими не ладила!
– Вы серьезно?! Неужели вы и вправду считаете, что женщина могла ударить Диану по голове, а потом задушить?
– А что, если не в одиночку?
– То есть вы полагаете, убийц было двое?
– Мы не исключаем такого варианта. Актриса или другая женщина могла ударить, к примеру. Возможно, даже убивать не хотела, но потом испугалась и вызвала кого-то еще.
– Ну да, конечно! – криво усмехнулся Третьяков. – А вам не кажется странным, что от тела не попытались избавиться? Обычно на помощь зовут, когда хотят скрыть преступление, но Диану-то оставили на виду!
Лера и сама об этом размышляла: почему убийца не вывез труп из театра?
– Как бы вы охарактеризовали отношения между вашей партнершей и Анной Понизовой? – задала она следующий вопрос.
– С… Анной?
Лицо Третьякова вытянулось: то ли он прямо-таки гениальный артист, то ли такая мысль не приходила ему в голову!
– Говорят, у них с Дианой были «терки»? – подсказала Лера.
– Да кто говорит-то?! Вы вообще Аню видели – да в ней кило сорок пять, не больше!
– Ну, Диана немногим тяжелее!
– Но каков мотив? – развел руками артист. – Разве не это самое главное в расследовании?
– Как насчет роли в последнем спектакле, на которую нацелилась Диана, а получила Анна?
– Значит, насвистели уже… Но какой же это мотив, право слово? Дело житейское!
– То есть, по-вашему, Анна и Диана не были врагами?
– Валерия, вы должны понимать, какие отношения царят в театральных труппах, особенно в больших: есть много артистов и мало главных ролей. Худрук старается задействовать каждую способную единицу и позволить всем получить хоть сколько-нибудь значимые роли, но это не всегда получается как ввиду таланта или отсутствия такового, так и по другим, менее объективным причинам. Кроме того, не стоит забывать и о влиянии зрительской аудитории: народ ходит «на артиста», люди хотят видеть тех, кто им приятен, поэтому руководству приходится следить еще и за этим. А теперь представьте, что в труппе есть несколько актеров или актрис одного типа и амплуа – как считаете, станут ли они конкурировать между собой в попытке заполучить выигрышные партии?
– Я бы не сказала, что Диана и Анна одного типа! – хмыкнула Лера. – Одна – жгучая брюнетка, другая…
– Так дело не в масти, а в том, что они в принципе могут рассчитывать на одни и те же роли – героинь, любовниц и так далее! А еще у них похожие голоса, и обе, заметьте, поют отлично!
– А вдобавок к этому Анна моложе, да?
– Правда ваша, но разве за это убивают? Тем более что, как вы сами сказали, роль получила Анна!
Лера и сама уперлась в этот неоспоримый факт: скорее, Диана могла желать смерти сопернице, а не наоборот. Ну а что, если девушки подрались, ведь убийство могло и не быть спланировано… И тут снова тупик: какого лешего Анне устраивать «шоу», оставляя труп соперницы на сцене, если она не намеревалась ее убивать? Когда происходит случайное убийство, человек либо кидается в полицию признаваться в содеянном, либо паникует и прячет тело, а не устраивает спектакль! Да, что-то пока концы с концами не сходятся… Лера решила пойти ва-банк: в конце концов, она ничего не теряет, задавая щекотливый вопрос, а вот Третьяков, если ему все-таки что-то известно, вполне может совершить ошибку и проговориться!
– Кирилл, вы в курсе, кто был высокопоставленным любовником Дианы?
– Кем-кем? – недоверчиво изогнул бровь артист.
– Вы слышали.
– Слышал, но откуда вы это взяли?!
– У меня свои источники.
– Ну так передайте этим источникам, что им следует говорить более конкретно, если они что-то знают – с именами и фамилиями! Лично я ни о чем таком не слышал.
– Вы же с Дианой были друзьями – сами сказали!
– Сказал, но подругами-то мы не были: если за Дианой и ухаживала какая-то «шишка», она вряд ли стала бы делиться со мной подробностями этих отношений! Может, она и рассказала бы другой женщине… Хотя, пожалуй, вряд ли: Диана не любила выносить на публику свои амурные дела.
Несмотря на весьма правдоподобное изумление Третьякова при упоминании влиятельного любовника, Лера и на йоту ему не поверила: в конце концов, вранье – его профессия, ведь он каждый вечер притворяется, что является кем-то другим, и зритель искренне ему верит! Решив сделать последнюю попытку, Лера спросила:
– Неужели вы ни разу не видели, что ее кто-то подвозил от театра, встречал с цветами?
– Цветов у нас море каждый вечер – корзинами несут. Машина у Дианы своя, так зачем кому-то ее подвозить? Я, может, и не самый благовоспитанный человек, но у меня имеется одно ценное качество: я не лезу в чужие дела, если только другие сами не горят желанием посвятить меня в подробности своей личной жизни. И если такое вдруг случается, я не бегу болтать об этом по городу, а тут же забываю – себе дешевле!
К концу допросов Лера чувствовала себя выжатой досуха: ее даже подташнивало – отчасти от обилия информации (преимущественно бесполезной!), но больше оттого, что в ней плескался кофе, несколько чашек которого она выпила на голодный желудок. Снаружи стемнело, когда Лера в сопровождении оперов вышла из здания театра.
– Я – смотреть записи с камер! – объявил Леонид. – А вы?
Севада взглянул на наручные часы.
– Я, пожалуй, съезжу к экс-супругу убиенной, – сказал он. – Зачем откладывать на завтра… Ну, вы сами знаете!
– Отличная мысль, – кивнула Лера. – Наверняка он сейчас дома – время подходящее!
– А я, пожалуй, пробегусь по соседям Кочакидзе, – сообщил Логинов. – Как ты и сказала, время подходящее, и большинство наверняка сидят по своим квартирам и смотрят телик. А ты куда?
– В управление, – ответила она. – Постараюсь рассортировать показания артистов и служащих театра и поискать зацепки. Ну, по коням!
Однако в свой кабинет в тот вечер Лера так и не попала. Коллеги отъехали, а она все медлила на стоянке, освещенной светом фонарей, и глядела в сторону Музыкального театра, черным силуэтом возвышавшегося посреди площади с неработающим в это время года фонтаном. Кусты сирени, рассаженные по периметру площади, красивые и благоуханные весной, сейчас, с голыми ветками и упрямо цепляющимися за них здесь и там пожухлыми листочками, выглядели печально, словно голые люди на морозе. В театре свет горел только в кабинете охранника и в фойе – тусклый, рассеянный – наверное, лишь для того, чтобы этот самый охранник не споткнулся в темноте, если ему вдруг приспичит дойти до туалета. Остальные окна были темными и походили на закрытые глаза. Лера поежилась: вдруг показалось, что кто-то наблюдает за ней из здания, в котором почти никого не осталось. Почему-то вспомнился фильм «Призрак Оперы» – не тот известный, костюмированный, где все пели и плясали под чудесную музыку Эндрю Ллойда Уэббера, а другой, с Джулианом Сэндсом, гораздо более пугающий, напоминающий фильм ужасов. Там тоже «призрак» незримо наблюдал за жертвой, которая одновременно являлась его музой и ученицей… Только вот Лера не какая-то там певичка, нуждающаяся в защите, – у нее, между прочим, есть оружие, и она умеет им пользоваться!
А температура заметно понизилась! Лера запахнула пальто на груди и уже собралась залезать в салон машины, как вдруг ее взгляд выхватил что-то странное на крыше театра. Может, показалось? На фоне темного неба с низко нависающими облаками, недвусмысленно обещавшими снегопад, вырисовывался человеческий силуэт – судя по всему, мужской. Удивляла его одежда – слишком легкая, принимая во внимание портящуюся погоду. Да и что он мог делать на крыше в такое время?! Суицидник? Но как он попал в здание, которое охранник закрыл сразу, как только Лера с операми покинули театр? Необходимо прояснить ситуацию, а то в деле может появиться еще один труп!
Пока она быстрым шагом шла к служебному входу, в воздухе начали кружить крупные снежинки. Ветра почти не было – редкий случай в таком городе, как Питер! – и они падали практически вертикально и ложились на подмерзший асфальт. Колотить в двери не имело смысла, поэтому Лера набрала номер дежурного охранника, который записала в телефон вместе с номерами артистов, худрука и обслуживающего персонала. Ей пришлось прождать семь минут, пока он соизволил спуститься – видимо, как и большинство нормальных сторожей, он лег спать, как только здание опустело. Немудрено, что мужик «прохлопал» убийство! Правда, в прошлую ночь дежурил его напарник.
