Ирина Иваненко
Я видела любовь. Два раза
Я смотрела в окно и, честно говоря, тихо радовалась, что сижу и никто из стоящих вокруг не нуждается, чтобы я, как истинная пионерка, измученная этим пионерским положением, встала и уступила кому-то место. Возможно, кто-то помнит эти ощущения.
И тут вдруг заговорил маленький мальчик.
Тонким, детским, немного картавящим голоском.
– Дима, а ты помнись, мы смотлели с тобой кино, и там была такая класивая масина, – сказал он, показывая пальчиком в окно, на проезжающий мимо самосвал или что-то в этом роде.
И тут в ответ заговорил Дима.
– Да, я помню. Тебе понравилась?
– Мне понлавилась. А мы с тобой налисуем такую масину?
– Нарисуем. Сейчас придем домой и вместе будем рисовать. Я тебе помогу. Тебе удобно сидеть? – отвечал девятилетний Дима и поправлял на своих коленях маленького мальчика.
До сих пор не могу точно определить, как это случилось, но, когда Дима начал говорить, я поняла: вот так выглядит любовь. Его тон. Его голос. Простота, с которой он говорил. Это было сверхъестественно. В одном его голосе выражалась забота друга, брата и отца.
Я много раз видела, как дети стараются хорошо вести себя на людях или производить хорошее впечатление. Это было не то. Это был очень простой, ничем не обременённый диалог. Настолько переполненный явной любовью, что она не помещалась в окружающее пространство. Более того, она, как магический индикатор, за одну секунду выявила всю нашу несостоятельность в вопросах любви.
Как только мальчики заговорили, все вокруг начали стихать. Один за другим, как по цепной реакции, все, кто мог видеть мальчиков, замолкали и смотрели на них: выпивший мужчина, сварливые женщины, подростки. Вокруг мальчиков довольно быстро образовалось большое пространство тишины, в котором были слышны только их голоса.
– Мне удобно, – отвечал маленький, при этом немного ерзая и съезжая с Диминых колен, – а мы потом ещё с тобой погуляем?
– Конечно, погуляем. Порисуем и погуляем, – заботливо отвечал Дима.
А потом малыш спросил:
– А ты любис меня?
– Я люблю тебя, – так же заботливо и ровно ответил Дима.
И было понятно: да, он его любит. Это выглядело не мило, не трогательно, не миу-миу-миу. Это было обезоруживающе.
Столько лет прошло, а мне до сих пор кажется, что я по-настоящему видела распахивающиеся на весь автобус ангельские крылья. Ангелы. Они стояли прямо там, между людьми, и когда дети заговорили про любовь, не сдержались и, переполненные величием проявления, в восторге и трепете стали раздвигать крылья. Могучие, сдавливающие грудную клетку, проходящие через человеческие тела ангельские крылья.
