Ирина Калачёва
На душистый хмель…
Я видел покрасневшие уши, почти прозрачные на закатном солнце. И тонкую спину с острыми лопатками. И белые трусики с розовым пони. И обратную сторону коленок – нежную складку, название которой я никак не могу вспомнить. А есть ли оно вообще?
Пока мой прицел тщательно ощупывает фигуру, считывая информацию, а «шмель» обрабатывает её, я надеюсь, что мать детей сейчас встанет и выйдет из-за куста: мне позарез нужна добыча, возвращаться с полным магазином солдату с моим опытом никак нельзя, а солнце уже совсем низко.
Но мать сидит. Заснула что ли?
Девчонка села на песок и обхватила руками колени.
Я видел каждую мурашку на её руках.
Давай, мамаша, выходи! Видишь, она ноет, и дрожит от холода. Выходи, накинь ей на плечи полотенце, начни успокаивать. А тут и я подключусь!
Я никогда не скажу никому, не покажу и взглядом, но дети все-таки, наверное, не должны становиться нашей мишенью. Это как-то неправильно. У меня своих детей нет, я не знаю, как они там устроены, ну вот просто чувствую так.