Ирина Калитина
Дешевая квартира
– Проводишь гостью? – обратился мужчина к спутнице, та согласилась, и, он ушёл, не оборачиваясь, не прощаясь, ни о чём с женой не договариваясь, было видно, по делам неведомым его спутнице, как абсолютно посторонний человек.
Женщины вышли из дома, пересекли площадь, миновали автобусную остановку, прошли мимо нескольких домов. Тот, у которого они остановились, был последним многоквартирным на улице, за ним шла полоса низкого и частого молодого ельника, с кустами черники и голубики среди мха.
Женщина и Кира, вслед за ней, вошли в последнюю от площади парадную. На первом этаже лестничная площадка не убиралась давно, будто бы в доме не жили вовсе, и из четырёх входных дверей, двое были забиты грубыми, необструганными досками, по три на каждую дверь. Кира вздрогнула, ей не хотелось иметь здесь жильё. Не слушая возражений, провожатая позвонила в звонок одной из не заколоченных дверей, на вопрос из-за двери: «Кто?», произнесённый низким женским голосом, ответила: «Пришли смотреть квартиру», и тут же ушла.
Дверь отворили. На пороге перед Кирой, в позе королевы, не меньше, стояла высокая статная красивая женщина в цыганской шали на плечах, с чёрными волосами на прямой пробор и, как потом увидела Кира, толстой косой, уложенной, ниже затылка. Она, молча, посмотрела Кире в глаза, её взгляд, оценивающий и внимательный, был направлен внутрь Киры, расслаблял и приказывал.
Не тут-то было, Кира имела опыт работы с главными бухгалтерами, директорами фирм, преимущественно торгово-закупочных и с налоговиками. Все эти индивидуумы – тоже, своего рода, экстрасенсы, хотят и умеют влиять на ситуацию, но ни у кого из них не получилось сыграть с Кирой в такую игру: подчинить своей воле. Даже у Кашпировского не получилось, хотя, помнится, сидя перед телевизором, она жаждала быть заговорённой, и избавиться от зубной боли при посещении стоматологического кабинета на следующее утро.
Кира, в ответ, зло посмотрела ей в глаза, вернув обратно гипнотический луч, который посылала хозяйка квартиры. Женщине стало неинтересно, она, как-то, по-царски, повела плечом, сделала шаг в сторону, и Кире опять было чему удивиться. За спиной хозяйки оказалась не маленькая хрущёвка, а бесконечное пространство, будто Кира попала в другое измерение. От неожиданности у неё прервалось дыхание. Постояв в растерянности, она, наконец, осознала, что не только в квартире, в которую зашла, но и в соседней, с заколоченной дверью, и в квартирах соседнего подъезда снесены все стены, кроме несущих. Получалось одно помещение без внутренних перегородок. Оставшиеся же стены нельзя было рассмотреть за аляповатыми коврами, дешёвыми репродукциями. Окна, наполовину занавешены портьерами, с чудовищно безвкусной росписью. В середине зала – стол, покрытый скатертью из красного плюша, заимствованной, видимо, в кабинете партийной или комсомольской организации. За столами, под таким красным плюшем, ещё несколько лет назад собирались на заседания чиновники от компартии, комсомола и, даже, дети-чиновники от пионерии.
Всё увиденное напомнило Кире фильм «Место встречи изменить нельзя»: большущая комната, стол, мужчины и две женщины, очень красивые, криминальные. Эта была в единственном числе, но не хуже красавиц из кино. Кире не пришлось бывать ни в воровской «малине», ни в жилище цыган, она не поняла, куда попала, только ощутила опасность. Обликом хозяйка помещения не напоминала цыганок, которые встречаются на улицах: небольшого роста, с золотыми зубами и украшениями, пристающих к прохожим. От них Кира шарахалась в сторону. В этой же красавице было много стати и большое чувство собственного достоинства. Она завораживала, притягивала к себе, и знала это.
– Где же квартира? – спросила, едва пришедшая в себя, Кира, рассматривая бесконечные пространства за спиной женщины.
Красавица позвала кого-то, и в пустом зале, из-за угла, появились двое: мужчина лет 50 и мальчик лет 12-13, ростом немного ниже Киры. Мальчика, тоненького и вёрткого, по внешнему виду, нельзя было назвать цыганом, он подошёл к Кире, встал справа от неё, немного за спиной, и это стало ей как-то неприятно или неудобно.
Но не мальчик произвёл впечатление на Киру. Не спеша, переваливаясь с ноги на ногу, на «сцену» вышел мужчина в тёмно-голубой футболке, накинутым поверх неё, лёгком пиджаке, цвета стали, и в таких же брюках, заправленных в высокие, по колено, сапоги. Очень широкоплечий, почти квадратный немного ниже красавицы, наверное, одного с Кирой роста, с серебряной шевелюрой, седеющих, бывших когда-то тёмными, волос.
Мужчина? Нет, скорее животное, видимо, недюжинной силы, красивое и свирепое остановилось, напротив, в двух шагах от неё.
От существа исходила такая мужская сила, такое желание, что ноги Киры стали слабыми.
Подобных представителей противоположного пола ей встречать не приходилось. Зверь из тайги, дикий, злой, не доверяющим никому, готовый насмерть сражаться за кусок пищи или за самку. «Горбатый» Джигарханяна выглядел интеллигентом в сравнении с ним. К тому же мужчина не был горбат, а, по-своему, красив.
В неё снова упёрлись глаза, и Кира изумилась тому, что теперь это были не чёрные цыганские, а сине-голубые, как чистое июльское небо в тот летний день. Она едва стояла на ногах, ощущая власть зверя, призыв самца.
И всё-таки, Кира знала себе цену. Стройная, изящная, зеленоглазая шатенка, умела заставлять мужчин смотреть на себя, и отвечать взглядом, который можно было бы понять, как «да», и как «нет». Это её забавляло, но в данном «стойбище» было не до забав. Ответить чудовищу таким же взглядом, каким ответила женщине, означало бы сказать: «да». Кира опустила глаза.
Когда она собралась с силами и снова взглянула вокруг, то заметила, что женщина пристально смотрит на неё с ухмылкой, причём недоброй.
– Ей нужна квартира, отведёшь, – властным голосам произнесла «королева», как бы одёргивая мужчину, желая оторвать от Киры.
Мужчина, обернулся, посмотрел на красавицу, тоже усмехнулся, как будто она была, всего-навсего, глупым ребёнком.
«Видимо, тут какая-то борьба за лидерство, пожалуй, надо уходить», – почувствовала Кира.
– Меня не нужно провожать, – возразила она, – дайте адрес, сама найду. – Она расстегнула молнию на сумке, чтобы достать ручку, блокнот и записывать.
В это время нос, стоящего за плечом, мальчика приблизился, почти, лёг на плечо Киры, прополз по руке, в сантиметре от неё, и застыл у раскрытой сумки. Кира увидела серый затылок с проплешиной от стригущего лишая. Было такое ощущение, что вдоль руки проскользнула змея, рука от локтя до запястья покрылась мурашками. Кира захлопнула сумку, и быстро произнесла: «Хорошо, пойдёмте».
Она выскочила на лестничную площадку, пробежала, потревожив брошенные листки засаленной, мятой бумаги, использованные полиэтиленовые бутылки, и, наконец, оказалась на улице.
Слава богу, свежий воздух, птички поют, она больше не в страшном притоне. На улице встречались люди, что придавало уверенности.
Спутник сразу же обогнал её, шагали молча. Кира видела массивную, гору-спину медведя, самца в лёгком пиджаке, хозяина тайги и той женщины, которая привыкла повелевать, а он над ней, только что, посмеялся. Они пересекли площадь и направились в сторону плотины. Когда переходили висячий мост над рекой, он спросил:
– Деньги с собой?
– Нет, мы договаривались, что я только посмотрю. – стало не по себе, потому что вопрос был задан на неустойчивом, из досок, мостике, а внизу, в метрах пятнадцати, бурлила река, вскипая перед каждым валуном.
– Хорошо, хорошо, – достаточно мягко, успокаивающе произнёс спутник.
Они миновали плотину, прошли по улице, и оказались около другой хрущёвской четырёхэтажки. На лестнице чисто. На первом этаже спутник позвонил, сказал, что привёл смотреть квартиру, и исчез. Кира выдохнула, спало напряжение, в котором находилась рядом с чудовищем. Но на этом приключения не закончились.
