Ирина Мясникова
Запретные практики
Эта история приключилась в те чудесные времена, когда телефоны ещё были кнопочными и использовались по назначению, то есть для телефонных звонков, а не для фотографирования завтраков и болтовни в социальных сетях, когда в офисах вовсю использовались факсы, а на переговоры и совещания необходимо было являться лично, для чего даже летать в другие города, когда в стране всё росло и развивалось, а газеты и книги издавались в печатном виде, и казалось, что впереди только прекрасное будущее.
Автор как обычно приносит извинения за случайные совпадения фамилий персонажей и названий организаций с фамилиями людей и предприятий, существующих в реальности. Разумеется, всё это выдумано и наврано. Реален только Санкт-Петербург и один факт: автор и в самом деле впервые увидела мужчину своей мечты на фотографии в газете «Деловой Петербург». Ах, что это была за газета!
Несмотря на полное враньё в методиках запретных практик, автор всё-таки на всякий случай не рекомендует повторять опыты главной героини повествования.
Теория
Волшебник был похож на ангела. Ну, может быть, не совсем на ангела, кто ж этих ангелов на самом деле видел? Но, во всяком случае, Анна Сергеевна Панкратьева представляла себе ангелов именно такими. Светлые мягкие чуть вьющиеся волосы, голубые, немножко косящие глаза, длинный нос и замечательная чуть виноватая улыбка. Он слегка сутулился, явно стесняясь своего высокого роста. Одним словом, язык не поворачивался назвать его колдуном.
Следует отметить, что в свое время Анна Сергеевна вместе со всей страной отринула советский атеизм и радостно, искренне поверила в Бога. Даже сходила в церковь, разумеется, в православную, другие на бескрайних просторах бывшей советской империи были как-то мало представлены, и окрестилась. Вот прямо вместе со всеми страждущими в большой толпе и приняла таинство Крещения, чем невероятно гордилась. А гордыня, сами знаете…. Но Анна Сергеевна, как и большинство населения, вдаваться в подробности смертных грехов не стала, впрочем, также, как и изучать Библию, главную книгу всех православных христиан. Честно попыталась, но не осилила. Уж больно там всё непонятно написано даже, пожалуй, позаковыристей, чем в учебнике по теоретической электродинамике. Зато креститься она научилась правильно, не то, что некоторые, которые даже по телевизору левое и правое плечо путали, и это уже хорошо. Так что вполне можно считать себя приобщённой к чему-то великому и всемогущему. Однако население на вере в Бога не остановилось и забило себе голову различной сопутствующей чертовщиной. Ну раз тут волшебство и таинство, значит оно везде! Магия, сглаз, порча и всё такое прочее. Видимо люди, так долго жившие безо всякой веры, своей непонятно, о чем тоскующей душой кинулись уже верить во все подряд. А может быть, Бог, на которого все так сначала понадеялись, не дал народу столь желанной манны небесной, сбычи мечт и ясных ответов на все-все вопросы.
К колдуну Анне Сергеевне посоветовала обратиться лучшая подруга Люська Закревская[1], которая все свои проблемы в последнее время успешно разрешала исключительно при помощи колдунов, экстрасенсов, астрологов и прочих психотерапевтов. То есть шагу не ступала, чтоб за свои немаленькие деньги не посоветоваться с каким-нибудь очередным, по мнению Панкратьевой, шарлатаном. Люська всегда мечтала приобщить Панкратьеву к такому хорошему делу, как непосредственное общение с высшими силами и вот, наконец, ей удалось завлечь Панкратьеву к самому-самому, лучшему-лучшему, всемогущему-всемогущему.
«Чем черт не шутит? Вдруг сразу счастье со всех сторон повалит»? – подумала Панкратьева и поддалась на уговоры лучшей подруги. Скорее даже не по насущной надобности, а из нормального женского любопытства, которое, как известно, сгубило кошку. Ну-ка, ну-ка, дайте-ка мы поглядим, как вы тут людей охмуряете?! А если не охмуряете, тогда, будьте любезны, дунуть-плюнуть и, чтоб все-все у меня было, о чем только помечтать можно! Тем более что представление о том, как должно действовать настоящее колдовское волшебство, у всех русско-советских людей сидит в голове с самого детства. Только вспомните щуку волшебную, Конька-Горбунка, царевну-лягушку и старика Хоттабыча. Они все очень этому пониманию способствуют.
Соответственно, и настоящий колдун в представлении Панкратьевой должен бы быть обязательно черноволосым и похожим на хищную птицу: на ястреба там, или ворона.
Однако человек, который открыл ей дверь, совершенно не был похож на сложившийся в голове образ всемогущего колдуна. Поэтому Анна Сергеевна сразу же определила его в волшебники. Ну не может, просто категорически не может колдун иметь такую добрую застенчивую улыбку.
– Я не ошиблась? – на всякий случай спросила Панкратьева, сверяясь с бумажкой, на которой был написан адрес.
– Нет, ведь вы, насколько я понимаю, Анна Сергеевна? А я Арсений, – продолжая улыбаться, провозгласил волшебник и протянул руку для рукопожатия, – проходите, присаживайтесь и рассказывайте, зачем я вам понадобился.
Одного взгляда на прихожую малогабаритной квартирки волшебника Анне Сергеевне хватило, чтобы понять, деньгами здесь не пахнет. Это несколько ее удивило, потому что по Люськиным рассказам этот волшебник помогал многим людям, очень многим, практически всем, кто к нему обращался. И зная Люську, Анна Сергеевна могла быть просто уверена, что все эти люди далеко не простые, а очень и очень обеспеченные.
«Наверное, это его квартира для приема клиентов, а живет он где-нибудь в позолоченном особняке», – решила Панкратьева.
Поймав ее оценивающий взгляд, волшебник Арсений усмехнулся и сказал:
– Я денег не беру.
– Как это? – искренне удивилась Панкратьева.
Люська о деньгах ничего не говорила, но, опять же хорошо зная ее, можно предположить, что расценки на волшебные услуги должны быть далеко не маленькие.
– Нельзя. – Арсений горестно вздохнул и развёл руками.
– Почему это?
– Закон такой. Я бы и рад, да нельзя. Если используешь дар в корыстных целях, он постепенно исчезает.
– Странно и неправильно, – категорично заявила Анна Сергеевна. – Все используют свои таланты в корыстных целях и – ничего, а вам нельзя. Это несправедливо.
– Вы неправы. Если композитор будет сочинять музыку, думая только о том, сколько он за нее выручит денег, то эта музыка умрет даже не родившись.
– Да, согласна, поэтому сочиняя музыку, композитор думает о любви, цветах, страстях-мордастях разных и прочем, что вызывает его вдохновение, но зато потом, когда он свою музыку сочинит, он помчится к какому-нибудь музыкальному редактору, ну или еще к кому-то, я точно не знаю, я ж не композитор, и обязательно продаст свою музыку, чтобы купить детям хлеба или булки с маслом или с икрой. Без разницы. Мы живем в материальном мире, где деньги являются мерилом успеха. Так что, чем композитор популярней, тем богаче! И это правильно!
– Анна Сергеевна! Согласитесь, что популярней – это совсем не означает, что лучше, талантливей, гениальней.
– Не всегда, но вы правы, для популярности композитору ещё необходима удача, ну, чтоб звёзды сошлись. И тут на сцену выходите вы и делаете ему эту удачу, так почему же с вами не поделиться? Комиссионные и всё такое прочее.
– Потому что удачу эту делаю не я, а сам человек своим трудом и те самые звёзды, которые сходятся, как вы сказали.
– Хорошо, я не буду с вами спорить, я поняла, что вы меценат, добрый самаритянин, мать Тереза и ангел в одном лице. У вас даже имя такое подходящее ангельское. А тратите вы свое время на разных людей исключительно с целью облегчить их страдания и решить их неразрешимые проблемы.
– Ну почему же? Это не совсем так. Я собираю материалы для своей книги. И потом, каждый случай, с которым я сталкиваюсь, не похож на предыдущий. А кроме того, мне откровенно интересно то, на что, как вы выразились, я трачу свое время. Однако, Анна Сергеевна, нужно отметить, что вы не производите впечатления страдающего человека, замученного неразрешимыми проблемами. От вас просто разит тем самым успехом, которого все так жаждут, и я искренне удивлен вашему появлению. Что же у вас-то не так? – Волшебник опять улыбнулся своей виноватой улыбкой, как бы заранее извиняясь, если что-то в его словах может показаться собеседнице обидным.
Панкратьевой, которая как кура на жердочке пристроилась на краешке старомодного дивана, стало не по себе. Действительно, она вполне успешная, красивая и здоровая отрывает время у человека, реально помогающего людям с настоящими проблемами. Хотя это с какой стороны посмотреть. Успешный, красивый и здоровый – это ведь не обязательно счастливый. Совсем не обязательно, а зачастую даже и вовсе наоборот.
– Знаете, Арсений, постараюсь вам объяснить, ведь я и сама пока еще толком не понимаю, – начала Панкратьева, собираясь с мыслями. – Несмотря на то, что у меня вроде бы все в порядке, я получаю от своей успешной жизни кучу отрицательных эмоций. Понимаете, я самая настоящая неудачница. Мне никогда не везло. То есть само в мои руки ничего ни разу не приплывало, те самые звёзды никогда не сходились, и всё, чего я добилась, я сделала тяжелейшим трудом, постоянно преодолевая какие-то трудности. Как говорится, не благодаря, а вопреки! И получается, что жизнь моя – самая настоящая борьба. Вот вы говорите, что вам нравится то, чем вы занимаетесь, а мне не нравится моя руководящая денежная работа, мне не нравится моя квартира в престижном районе, мне не нравится…, – тут Панкратьева запнулась, – не совсем нравится, – поправила она сама себя, – успешный человек, с которым я живу. Наверное, кому-то со стороны может показаться, что я просто бешусь с жиру. Конечно, многие люди живут гораздо хуже, но поверьте, я очень устала, отвоевывая у мира то, что мне не особо-то и нравится. И кроме того, у меня создалось впечатление, что большинство окружающих меня людей, включая даже самых близких, всё время норовят меня как-то задеть и обидеть, причем совершенно на ровном месте, без малейшего повода. Все это происходит со мной постоянно, с самого-самого детства, можно сказать, всегда. Я какой-то ходячий раздражитель. Знаете, даже в магазине иногда на меня кидаются какие-то посторонние люди и начинают обзывать или обвинять в чем-то. И самое неприятное во всем этом, что слезы у меня не задерживаются, я от несправедливой обиды начинаю просто реветь как девчонка. Ничего не могу с собой поделать, и это очень мешает моей работе. Может быть, именно поэтому она мне так не нравится. Наверное, у меня кризис среднего возраста, и мне надо не к вам, а к психотерапевту?
Закончив свой рассказ, Панкратьева выдохнула с облегчением. Наконец-то ей показалось, что она правильно сформулировала проблему, беспокоившую её всю сознательную жизнь, а особенно в последнее время.
Волшебник Арсений улыбнулся и скомандовал:
– Ну, хорошо, садитесь вот на этот стул, сейчас посмотрим, что с вами не так. А к психотерапевту вы всегда успеете.
Стул стоял посередине комнаты, и Панкратьева с некоторой опаской уселась на краешек.
– Не бойтесь, Анна Сергеевна, стул чистый, и ничего страшного с вами не случится. Садитесь поудобней и расслабьтесь, а я пойду пока руки помою.
Арсений вышел из комнаты, и сквозь тонкие стены Панкратьева услышала звук льющейся воды.
«Ядрёна кочерыжка, – подумала она, ёрзая на стуле в поисках удобного положения, – прям, как настоящий доктор».
По мнению Панкратьевой настоящий доктор никогда бы к пациенту не подошёл, не вымыв предварительно руки. Так её мама научила в далёком детстве, когда Панкратьеву лечили доктора из районной поликлиники. Кстати, руки мыли далеко не все из них.
Волшебник вернулся в комнату, встал за спиной у Панкратьевой и принялся размахивать руками. Панкратьевой сначала стало смешно, а потом при очередном взмахе его рук, она вдруг почувствовала странную щекотку в месте присоединения головы к шее. Причем щекотка эта была не снаружи, а именно внутри головы.
– Ой! – испуганно вскрикнула Анна Сергеевна.
– Ничего, ничего. Не бойтесь. Всё хорошо, – успокоил ее волшебник, – можно пересесть обратно на диван.
Панкратьева села на диван и уставилась на задумчивого Арсения, который опять вымыв руки вернулся и в свою очередь уселся на тот самый стул, который Панкратьева про себя уже прозвала операционным.
– Ага, – сказал волшебник и почесал затылок.
– Звучит обнадеживающе! – развеселилась Панкратьева.
– Да уж действительно, Анна Сергеевна, – Арсений на секунду умолк, как бы подбирая слова, – видите ли, из всех людей, которые у меня здесь были, не встречалось ни одного, у которого как у вас была бы столь мощная поддержка сверху.
Панкратьева непроизвольно взглянула на потолок. Волшебник Арсений рассмеялся.
– Я серьезно, у вас очень сильная связь с вашим, как бы это понятней сформулировать… – Он щёлкнул длинными музыкальными пальцами. – Ангелом-хранителем, что ли. Я такого никогда не видел. А что касается ваших проблем, то это полная фигня.
– Ничего себе фигня, когда даже мать родная меня периодически до слез доводит. Я уж не говорю про Дубова, начальничка своего и подельника, пардон, компаньона. Пока не наорёт, не успокоится. – Панкратьева представила румяную рожу Дубова и её аж передёрнуло.
– Ну с этим как раз всё понятно, и ничего тут сложного нет. Вы очень сильная энергетическая субстанция. Прямо скажем, огромный сгусток энергии. Я ваше приближение еще за полчаса ощутил. А по гороскопу вы скорее всего Овен.
– Точно! – обрадовалась Панкратьева.
– Так вот, это самый энергетически насыщенный знак Зодиака. Овны дети Солнца. Но из всех Овнов, которых я встречал в своей жизни, я не видел ни одного, из кого бы исходила столь мощная и чистая энергия как из вас. У вас внутри сильнейший аккумулятор и преобразователь. Вы буквально моментально заряжаетесь энергией из пространства, а энергия это ведь и есть жизнь. У одних людей её очень мало, у других, таких как вы, её много, иногда даже с избытком.
– Так это же хорошо? Почему же тогда меня все обижают?
– Ну не все, а, допустим, только некоторые и то не всегда, а когда вы с ними не намерены делиться этой своей чудесной энергией. Признайтесь, вы ведь наверняка и в школе, и в других коллективах играли роль шута. Постоянно всех смешили?
– Да, меня даже классная звала клоуном, а в институте я со сцены в КВНе шутила до посинения. И что все это значит?
– Это значит, что таким образом вы делились и продолжаете делиться своей энергией с окружающими. Вам бы действительно композитором быть.
– У меня слуха нет.
– Жаль, тогда клоуном, ну или политиком, с трибуны звать народ к свершениям во имя чего-нибудь великого. За вами люди точно потянутся. Но! Есть большое «НО» во всем этом деле. Вы же не всегда можете быть клоуном. Вы можете устать, в конце концов. Вам ведь тоже требуется время для восполнения ваших энергетических запасов, они хоть и велики, но не безграничны. Да и ситуация может оказаться для шуток неподходящей. Окружающие же вас люди уже привыкли легко получать вашу вкусную энергию, если это ваши близкие или те, с которыми вы постоянно общаетесь. А вот совершенно незнакомые люди, те, которые кидаются на вас в магазине, просто подсознательно чувствуют вашу чистую и сильную энергию и хотят отнять ее у вас. Не потому, что они плохие, просто им не хватает энергии своей, а самый простой способ восполнить ее это взять у ближнего. А как у него забрать энергию, если он совершенно не желает ее отдавать?
– Как?
– Элементарно! Спровоцировать носителя энергии на эмоцию, при которой носитель свою энергию сам выбрасывает в пространство. А какая самая сильная и легко достижимая эмоция? Обида и слезы.
– Но мне это совершенно не нравится, я не согласна подобным образом своей энергией делиться! Да и с трибуны выступать не хочу, – возмутилась Панкратьева. – Как мне со всем этим бороться?
Волшебник ненадолго задумался, потом опять улыбнулся и сказал:
– Ну, во-первых, когда вы знаете причины поведения окружающих людей, вас уже не так легко прошибить на слезы. Но я вас научу одной штуке. Другого человека я бы никогда этому не научил, но ваша поддержка свыше говорит о том, что вы человек добрый и никогда не будете использовать полученные знания во вред другим людям. Садитесь удобнее и запоминайте. Вы наверняка слышали или читали о третьем глазе?
– Да, кажется, где-то на Тибете таким балуются. Я читала одну интересную книженцию, забыла, как называется, автор то ли Рапсанг Лампа, то ли Лабсанг Рампа. Очень здорово написано. Я вот поверила, что такое возможно, – радостно сообщила волшебнику Панкратьева.
– Вот и хорошо, – опять заулыбался Арсений, – значит вы более менее подготовлены к тому, что я сейчас вам расскажу. Так вот, третий глаз всегда был мощнейшим оружием и использовался отнюдь не для того, чтобы обозревать окрестности, как в сказке про Крошечку-Хаврошечку. В мозгу, под лобной костью, в месте возможного расположения третьего глаза существует нечто, позволяющее мысленно сконцентрировать там сгусток энергии и направить его в требуемом направлении. Опять же мысленно. Поэтому, когда на вас совершается энергетическое нападение, вы можете его отразить. То есть если на вас напал тот или иной человек, пытаясь обидеть и спровоцировать на слёзы, то в критической ситуации вы можете мысленно из области третьего глаза выстрелить в него золотистым шаром. Эффект может быть потрясающим. В большинстве случаев люди даже забывают на полуслове то, о чем они вам только что говорили, и меняют свое поведение на противоположное, на те самые сто восемьдесят градусов. То есть если до этого они с вами спорили, то начинают соглашаться, если обижали, то поспешно извиняются, если ругали, то тут же хвалят. Анна Сергеевна, но вы должны четко помнить, что применять этот метод вы можете только в безвыходной ситуации, и шар должен быть только золотистого цвета. Если шар будет другим, то вы причините человеку вред, а этот вред вернется к вам удесятерённым. Таков закон.
Панкратьева развеселилась. Она живо представила себя в черной мантии, пуляющей в неприятеля огненными шарами изо лба и молниями из рук. При этом волосы её красиво развивались, а сама она хохотала тем самым зловещим хохотом, которым и положено хохотать настоящему колдуну.
– Анна Сергеевна, – прервал эти приятные мысли Арсений, – я хочу, чтобы вы отнеслись к моим словам серьезно. Шары ни в коем случае не должны быть огненными, а из рук молнии вылетают только в кино. Через руки к вам энергия наоборот поступает!
После этих его слов у Панкратьевой медленно отвисла челюсть.
– Арсений, вы и мысли читать умеете?
Арсений рассмеялся.
– Нет, Анна Сергеевна, мысли я читать не умею, просто вы очень громко думаете.
И вот тут Панкратьева ему не поверила.
– Знаете, вы бы мне про свой дар все-таки рассказали поподробнее. Подруга моя, по рекомендации которой я к вам попала, сказала, что вы колдун, а какой же вы колдун? Ни капельки вы на колдуна не похожи.
– Разумеется, Анна Сергеевна, какой же я колдун? Вы колдунов ни разу не видели, что ли? Да на каждом шагу! Кстати, я после вашего ухода обязательно сяду на дерево у подъезда и начну каркать.
Панкратьева внимательно посмотрела на волшебника и прищурилась:
– Издеваетесь, да?
Арсений опять виновато улыбнулся и ответил:
– Да, есть немного.
Практика. Опыт первый
Возвращаясь домой, Панкратьева поймала себя на том, что улыбается. В конце концов, даже если застенчивый Арсений никакой не колдун, а просто шарлатан, начитавшийся разных психологических книжек, его советы её ни к чему не обязывают. Да и денег он не взял, хотя Панкратьева честно пыталась ему всучить две тысячи рублей как за сеанс психотерапии. Разумеется, за сеанс на дому, а не в клинике, там через кассу гораздо дороже. От ее денег волшебник спрятался на кухне и кричал оттуда, чтобы она не портила ему карму своими глупостями.
Кроме того, в душе Анны Сергеевны тут же поселился соблазн испытать колдовскую науку и запустить в кого-нибудь золотистым шариком. Например, в компаньона и непосредственного начальника Дубова. Именно Дубову больше всего и хотелось шарахнуть шаром промежду глаз. Причем не безопасным золотистым, а самым настоящим огненным, и чтоб искры летели во все стороны и из глаз Дубова тоже. Однако вспомнив предостережения волшебника, Панкратьева решила отложить испытание нового оружия до той самой безвыходной ситуации. Она ни минуты не сомневалась, что гад Дубов такую ситуацию организует в два счета. Ему это раз плюнуть.
Когда Панкратьева въехала во двор своего дома, ее глазам открылась замечательная картина. На газоне у единственного во дворе дерева стоял совместно проживающий с Панкратьевой Алик Зотов. Причем не просто стоял, а стоял на одной ноге, изогнувшись совершенно невозможным образом и закрыв глаза.
«Ага! – подумала Панкратьева, – пополняет свои запасы живительной энергии Ци».
Зотов периодически занимался пополнением этой самой Ци с помощью какой-то шибко сложной китайской гимнастики. В первый год совместного проживания с Зотовым Панкратьева еще задавалась вопросом, почему эта самая Ци никак не хочет вливаться в прямо стоящего Зотова, зачем для ее получения необходимо закручиваться в узел? Потом Анна Сергеевна как-то попривыкла к странностям Зотова и перестала обращать на них внимание. Даже его регулярный уход в какой-то «Дзен» для решения наиважнейших жизненных вопросов абсолютно перестал волновать Панкратьеву. Никакого волнения, только легкое раздражение. Подумаешь, кто-то к колдунам и экстрасенсам ходит, а кто-то в «Дзен». У каждого, как говорится, свои причуды.
Однако если Панкратьевой было совершенно наплевать на украшение двора в виде своего бойфренда, или как раньше было принято говорить сожителя, то всем остальным проживающим Зотов, транспортирующий в себя Ци, был отнюдь не безразличен. Так напротив Зотова с открытым ртом замерла девочка из соседнего подъезда, выгуливавшая во время транспортировки Ци своего терьера. Тем более что Зотов для пополнения себя живительной Ци приоделся в ярко-красный дорогущий спортивный костюм известной фирмы, расписанный разными завитушками под хохлому и с надписью «Россия» на спине. Нужно отметить, что на терьера, как и на Панкратьеву, Зотов не произвел ни малейшего впечатления, и он сосредоточенно орошал растущий рядом с Зотовым одинокий чахлый куст.
– Как бы кроссовки ему не загадил! – подумала Панкратьева и припарковала свою машину рядом с Зотовским «мерседесом».
Алик Зотов считал, что у него должно быть всё только самое лучшее. Если квартира, то окнами на Невский проспект, если машина, то непременно «мерседес», а если совместно проживающая женщина, то обязательно директор и не просто директор, а директор красивый с ногами от ушей. Однако при всём при этом Зотов проживал в квартире у Панкратьевой, а не наоборот. Дело в том, что в его большой квартире окнами, действительно выходящей на Невский проспект, совместно проживать оказалось совершенно невозможно. Невский проспект, знаете ли, не спит никогда. А уж, чтобы отмыть стеклопакеты, установленные для утепления и шумоизоляции, Алику приходилось два раза в год нанимать бригаду гастарбайтеров из ближнего зарубежья.
Ох уж эти понаехавшие провинциалы! Коренной питерский житель никогда не будет покупать квартиру окнами на проезжую часть, да еще на главную магистраль города! Настоящий коренной питерский житель живет окнами в тихий двор. А уж если в этом дворе, кроме парковки еще есть и дерево с газоном и кустами, то вот тогда, пожалуй, можно считать, что у человека есть самое лучшее в городе жилье.
Панкратьева не стала отвлекать Зотова от сложного процесса получения Ци из пространства и пошла к подъезду, делая вид, что все это безобразие не имеет к ней никакого отношения. Навстречу из подъезда вышла соседка и поздоровалась с Панкратьевой. В глазах у соседки сквозило очень сильное сочувствие.
«Жалеет меня»! – удовлетворенно подумала Анна Сергеевна.
Вот интересно, когда бывший муж пьяный в подъезде спал, соседи её тоже жалели. Тогда вроде бы всё было понятно, за что и почему жалели. А сейчас? Зотов – мужчина из себя видный, лицо у него интеллигентное, не пьет, не курит, физкультурой занимается, по утрам километры вокруг парка наматывает, не нищеброд какой-нибудь опять же, вон на «мерседесе» ездит, и все равно жалеют! Подумаешь, странненький слегка, но это ж с кем не бывает? Любого ковырни, там такие тараканы полезут.
Панкратьева открыла дверь своей квартиры и прямо из коридора увидела спину сына Федора, который сидел, уткнувшись в компьютер. На экране компьютера разворачивалась нешуточная битва.
– Федь, я пришла! – сообщила ребенку Панкратьева.
– Привет, ма! – пробасил, не отрываясь от компьютера, пятнадцатилетний дитенок. – Есть не хочу, там Алик суп сварил, я ел. Уроки нам не задали, тебе мужик какой-то звонил, я забыл, как зовут. У тебя труба выключена.
Панкратьева спохватилась и полезла в сумку за мобильником. Надо же, как расслабилась. Как выключила перед визитом к колдуну, так и вовсе забыла о существовании телефона.
– Сына! Ты б записывал что ли, кто звонит. Ты никогда не помнишь, а что толку в том, что ты трубку снял. Вдруг что-нибудь важное. Мне ж с утра в командировку лететь!
Панкратьева скинула туфли и босиком прошлепала в детскую комнату. Очень хотелось схватить этого здоровенного детину на ручки и потискать как в детстве. Пришлось, однако, ограничиться поцелуем в белобрысую макушку. А то ненароком начнешь тискать, сразу война компьютерная и будет проиграна.
На кухне противно пахло рыбой, значит Зотов сварил свой любимый суп из сома. Несмотря на жуткую вонищу, суп этот получался у Алика, действительно вкусным, а самое главное являлся невозможно полезным, вот просто полный набор всех необходимых организму элементов. Во всяком случае так Алик объяснил им с Федькой, когда сварил такое в первый раз и с трудом уговорил попробовать. Стараясь особо не принюхиваться, Панкратьева съела тарелочку и стала собираться в командировку.
Командировка предстояла очень тяжелая хоть и заграничная. В свое время Дубов с Панкратьевой по большому блату с помощью здоровенной мохнатой лапы своего третьего московского компаньона заполучили очень выгодный контракт на реконструкцию одной из установок зарубежного нефтеперерабатывающего завода. Завод в целях оптимизации и минимизации транспортных и таможенных издержек был приобретен очень солидной и уважаемой нефтяной компанией, которая первым делом кинулась повышать его производительность. А как скажите без помощи Дубова повысить производительность? Нет, конечно, можно нанять местных специалистов, знающих завод как свои пять пальцев, но, во-первых, местные специалисты всё равно на круг со своими человеко-часами вышли бы дороже, а, во-вторых, у местных не имелось такой замечательной мохнатой лапы как у Дубова и Панкратьевой. И все бы получилось хорошо и красиво, да директор завода, с которым Анна Сергеевна Панкратьева выстроила в своё время душевные и доверительные отношения, вошел в пенсионный возраст и в соответствие со строгими пенсионными правилами компании вынужден был покинуть свой пост. Замену ему нашли и не где-нибудь, а в Уфе. Опять же, где еще куются проверенные кадры для работы на зарубежных заводах? Ну, не в Москве же и не в Питере, ей-богу!
Как только новый директор вошел в курс дела, сразу же насмерть разругался с Дубовым. Так сказать, не сошлись взглядами на способы увеличения производительности. И хотя предложения Дубова были утверждены самым высоким руководством компании, новый директор заявил, что ноги шарлатана и проходимца Дубова больше на заводе не будет, и тут же прекратил дальнейшее финансирование проекта. Шарлатан и проходимец Дубов, тем не менее, силами руководимого им коллектива работу довел до конца и решил направить на завод тяжелую артиллерию в лице Панкратьевой. Так и сказал, мол, Панкратьева – это его тяжёлая артиллерия типа бронепоезда, что как известно стоит на запасном пути. Это он, конечно, загнул, ну или с мальчиком для битья перепутал. Сам не захотел служить макиварой.
Перед Анной Сергеевной стояла нелёгкая задача подписать все необходимые для закрытия работы документы, вышибить деньги, и, по возможности, договориться о контрактах на новую работу. Последнее уже было из области фантастики. То есть в целом предстоящую командировку можно было обозначить как известный фильм «Миссия невыполнима».
И такая невыполнимая миссия требовала абсолютной безукоризненности, поэтому Анна Сергеевна задумчиво перебирала свой гардероб, состоящий в основном из универсальных практически немнущихся темных костюмов. Ну, скажите, какая безукоризненность без правильно подобранной одежды? Панкратьева очень ценила свои костюмчики. Они подчеркивали то, что необходимо подчеркнуть и то, чего у других игроков сурового мужского бизнеса отродясь не бывало, а именно грудь и попу. Нет, пожалуй, с попами у мужчин дела обстоят тоже неплохо. Руководящие господа в большинстве своём походят на сардельки, но кто смотреть-то будет на их попы? Кому они интересны? А вот на попу Анны Сергеевны Панкратьевой в сочетании с тонкой талией и обтянутую чем-то совершенно немнущимся обязательно посмотрят, от мыслей своих про дурацкую производительность отвлекутся и подпишут все в два счета, да еще скажут:
– Заходите к нам еще, мы вам очень рады!
Анне Сергеевне очень шли различные сочетания черного и белого цветов, особенно расцветка «куриная лапка». Хотя как-то в одном дамском журнале она прочитала, что эта «куриная лапка» действует на мужчин как красная тряпка на быка, вызывая жуткое раздражение. Однако с такой реакцией противоположного пола на свою «куриную лапку» Панкратьева никогда не сталкивалась.
Наконец, парочка костюмов была отобрана: один в дорогу, другой на смену, та самая «куриная лапка». Затем в полетный чемодан были отправлены несколько также немнущихся светлых блузок, и туда же пристроены роскошные туфли на высокой шпильке. Вот и всё, места осталось как раз только для огромной косметички и фена. Фен Панкратьева брала с собой всегда по многолетней привычке. Дело в том, что волосы Анны Сергеевны имели свойство к утру превращаться в слипшиеся перья, поэтому каждое утро их приходилось мыть и вздыбливать феном в относительно приличную прическу.
Конечно, она летела в зарубежную командировку в столицу европейского государства, где раньше ее всегда селили в центре города в пятизвездочном отеле. А уж там и фен, и халат, и тапочки, и всяческая «какава с чаем» входят в обязательный ассортимент. Но это было раньше. Кто его знает этого нового директора, вдруг назло шарлатану и проходимцу Дубову велит поселить ее где-нибудь с удобствами во дворе? Ха-Ха-Ха! Три раза. Этим Анну Сергеевну не испугать. Ей как-то даже за полярным кругом в общежитии вахтовиков пришлось ночевать, но и оттуда она вышла с безукоризненной прической. Когда у дамочки в сумке есть, как поется в песне несгибаемой Аллы Борисовны, «тушь, расческа, туфли» и, конечно, фен, то она своего непременно добьется как тот самый бронепоезд. Так что Панкратьева посчитала себя во всеоружии и решила, что готова к любым каверзам. Рядом с чемоданом она пристроила портфель с документами, чтоб не забыть ненароком, и довольная собой направилась в ванную складывать косметичку. В ванной она посмотрела на себя в зеркало и замерла. Так и захотелось сказать «свет мой, зеркальце, скажи да всю правду доложи»! Выглядела Панкратьева Анна Сергеевна просто замечательно. Из зеркала на нее глядела очень красивая практически молодая женщина. Это при родных-то тридцати девяти! Конечно, приходилось раз в три недели закрашивать седину, но никому об этом знать не положено.
