Хотите узнать как Александр Македонский стал тем, каким вы его знаете? О его учебе о великих наставниках, о том как воспитывался он в Дельфах? Кто такие дельфийцы - и почему они стая волков, где надо стать лидером любой ценой. Перед нами новый фрагмент Древней Греции. Оформление обложки и иллюстрации авторские (И.Н.Кашкадамова).
Древняя Греция. Дельфы. Времена культа богов – братьев-дельфийцев Аполлона и Диониса. Полёт фантазии автора Ирины Кашкадамовой вполне справился с тем, чтобы дать почувствовать атмосферу, как-будто я сама побывала в Дельфах. Что само по себе здорово, когда текст отрывает тебя от привычных жанров, авторов, интересов и временных рамок, и ты оказываешься в необычной для себя «обстановке». Известно, что Ницше в своём труде, посвящённом древнегреческой трагедии, вперые выделил два противоположных психологических типа, назвав их аполлонийцами и дионисийцами по именам упомянутых богов*. В этом же художественном тексте речь в основном идёт об «учениках Аполлона», аполлонийцах, прежде всего в лице главного героя – красавца-блондина с голубыми глазами и крепким телосложением Сурика. Но дионисийцы тоже упоминаются, как антиподы и противники аполлонийцев. Подразумевает ли автор ницшеанское деление на психотипы под аполлонийцами и дионисийцами, остаётся за кадром. Здесь аполлонийцы – «волчье племя», идеалы которых – сила, власть, стальной характер, бесчувственность, жестокость. Люди с такими идеалами совершенно не учитывают, что они – ЖИВЫЕ. Об этом и говорит автор. Намекая, насколько я поняла, что дионисийцы – гораздо более живые и настоящие люди, со всеми свойственными человеку чувствами и слабостями. *Согласно Ницше, аполлониец – идеальный продукт социума, человек, который крепко держится за установившиеся социальные нормы своего окружения, за правила, дисциплину и не заинтересован отклониться от общепринятого ни делом, ни мыслью. Дионисийцы, напротив, люди которые стремятся выйти за рамки принятых норм, за рамки обыденного сознания, не гнушаясь ни в каких средствах, и никакие человеческие слабости им не чужды.