Ирина Ребони
Мэзон
Глава пятая
В одиннадцать часов Вика была уже на кладбище. Она принарядилась, будто отправлялась на свидание – светлые брюки, синяя блузка, только вместо испорченных нарядных босоножек удобные туфли, в руках четыре гвоздики. Она шла привычным маршрутом, почти не смотря по сторонам. Каждая аллейка, каждый поворот были ей хорошо знакомы. Вот сейчас должен показаться скромный деревянный крест.
Внезапно, будто споткнувшись, она остановилась. Креста не было. На его месте возвышалась гранитная громада памятника. Вика медленно подошла к нему. С коричневатой полированной поверхности на нее смотрело лицо – совсем чужое лицо! Она понимала, что это Виталик. Она хорошо помнит эти губы, изогнутые в усмешке. Но чуть раскосые глаза и нос с горбинкой – это не его! Может быть, художник, перенося портрет на камень, исказил черты? И прическа ежиком! У него же были длинные волосы!
Два года она каждый день вызывала в памяти его облик и, видимо, всякий раз что-то в нем меняла. И теперь она с трудом узнавала в этом незнакомце своего возлюбленного. Она так мечтала о том, чтобы у нее была хоть какая-то его фотография! Теперь перед ней огромный портрет, но она совсем этому не рада. Не может быть, что она любила изображенного на нем человека! Тогда, кого? Неужели Светка была права, утверждая, что она все себе придумала?
Вика опустилась на удобную скамью с высокой спинкой, которая заменила прежнюю, узкую и корявую. Наконец, ее глаза оторвались от портрета и опустились ниже. Почти не задержавшись на имени и датах рождения и смерти, они остановились на короткой надписи: «Любимому мужу и отцу от жены и детей». Эту фразу Вика прочитала несколько раз. «Не может быть!» – прошептала она.
Солнце вовсю припекало, но Вика продолжала сидеть, не в силах пошевелиться. «От жены и детей, – повторяла она про себя. – Сколько же их у него?» И ведь он ни разу не обмолвился об этом, а она, дура, и не спрашивала. Может быть, любовь настигла его неожиданно, и он просто ни о чем другом не думал? Конечно, все так и было, думала Вика. Со временем он наверняка все бы ей рассказал, просто времени и не хватило. Она постарается понять его и простить.
Из задумчивости ее вывел женский голос.
– Здравствуйте, девушка, Виталю пришли навестить? – Вика кивнула и взглянула на говорившую. Пожилая, опрятная и в темном платке. – А вы кем ему приходитесь – подруга али с работы?
– С работы, – соврала Вика, впервые подумав, что понятия не имеет, где он работал.
– Это хорошо, – сказала женщина и замолчала.
Вика не видела в этом ничего хорошего, но ни о чем спрашивать не стала. Впрочем, ее собеседница не нуждалась в поощрении, чтобы продолжить беседу. Она была сестрой матери Виталика. Та лежала с радикулитом и попросила сестру съездить на кладбище и посмотреть новый памятник, а заодно цветочки отвезти, так как скоро годовщина смерти.
– Молодец Танюшка, это жена его, – пояснила тетушка Виталика. – Простила непутевого мужа, вишь, какой памятник отгрохала!
– Почему непутевого? – еле слышно поинтересовалась Вика.
Словоохотливая женщина тут же выложила всю подноготную своего племянника.
Виталик с юных лет проявлял повышенный интерес к противоположному полу. Правда, женился рано и по большой любви. Все думали, что он угомонился, но через несколько лет все вернулось на круги своя. Жена, как это чаще всего бывает, ни о чем не догадывалась. Для своих встреч Виталик снимал специальную квартиру, о чем знал только его брат. Несмотря на свое поведение, жену он любил и двух своих сыновей тоже, так что разводиться не собирался.
Все открылось, когда он попал в аварию. Вместе с ним в автомобиле была девушка – молоденькая и очень хорошенькая. Она каким-то чудом уцелела, отделавшись ушибами и переломами. Едва придя в себя, она стала звать Виталика, утверждая, что он ее жених. Эти сведения дошли до его жены, и она, назвавшись родственницей Виталика, навестила ее. После разговора с этой девушкой Танюшка даже на похороны не хотела идти. Только спустя два года оттаяла и решила поставить памятник.
Вика молча положила цветы и, кивнув на прощание разговорчивой женщине, поплелась к выходу. Внутри образовалась пустота, готовая в любую минуту взорваться и разнести вдребезги всю ее жизнь. Она подумала, что со временем смогла бы простить Виталику жену и детей, но ту девчонку, с которой он ехал в автомобиле – никогда! Она считала, что между ними происходило что-то особенное, такое, что бывает только раз в жизни, да и то не у всех. А оказалось, что она для него – всего лишь эпизод, один из многих. Когда она ждала от него звонка, он развлекался с другой. Не зря лицо на портрете показалось ей чужим. Художник ничего не напутал.
Что же делать? До сегодняшнего дня она считала себя «женщиной с историей», и нынешняя неустроенность ее не угнетала. Она опять вспомнила Свету и все ее высказывания. Выходит, подруга была права. А сейчас их дружба разладилась. Как теперь жить?
Вика не помнила, как доехала до Петроградской. Зашла в кондитерскую и купила торт. С давних пор повелось – с получки она угощала соседок тортом, всякий раз разным. Некоторое время назад вкусы сформировались, и теперь она чередовала, покупая то любимый торт Марии Степановны, то Прасковьи Андреевны. Вика задумалась, вспоминая, чья сейчас очередь. Кажется, Прасковьи Андреевны. Подумав, купила бутылку вишневого ликера, французского не было, только немецкий. Сегодня все что угодно сойдет, думала она, даже самогон.
Они сидели на кухне и пили чай с тортом. Старушки немного приложились к ликерчику и, раскрасневшись, на все лады расхваливали Витьку. Вика вспомнила, что не позвонила ему, хотя свое «важное дело» уже сделала. Но она была не готова обсуждать смерть Васьки и возможную причастность к этому Светы. Нет, не сегодня. Ей нужно оправдать перед собой предыдущие два года. Она отключила телефон и налегла на ликер. Хорошо бы напиться и забыться!
Соседки отправились смотреть телевизор, а Вика с бутылкой переместилась в свою комнату. Она и не заметила, как на столе появились конфеты, к которым не прикасалась больше недели. Плевать! Только теперь «плевать» совсем по другой причине. Когда в бутылке осталось совсем на донышке, она, не раздеваясь, прилегла на диван и сразу уснула.
Разбудил ее стук в дверь.
– Можно войти? – раздался Витькин голос.
Она вскочила, сунула бутылку и фантики в шкаф, пригладила волосы, только потом ответила:
– Заходи. Как ты здесь оказался?
– Соседки впустили.
Увидев Вику, красную и опухшую, он остановился на пороге, и все приготовленные вопросы вылетели у него из головы.
– У тебя что-то случилось? – Она кивнула. – Это твое «важное дело»? – Она опять кивнула. – Я могу помочь?
– Нет, – выдавила Вика и поднялась с дивана. Ее покачнуло. Витя подскочил и поддержал ее.
– Да ты, мать, набралась, – констатировал он.
– Есть маленько, – призналась Вика.
– И часто ты в одиночку нажираешься?
– Совсем нечасто. В первый раз.
Он с подозрением покосился на нее, но, похоже, поверил.
– Витя, мне очень плохо! – неожиданно пожаловалась Вика, и слезы крупными горошинами покатились из глаз.
Он обнял ее.
– Тебя тошнит?
– И это тоже, но мне вообще плохо!
Витя принял деловой вид и сказал, что сначала займется спасением ее тела, а уж потом проведет душеспасительную беседу.
– У тебя есть кофе?
Вика объяснила, что все продукты на кухне. Он сразу удалился, и она слышала, как он беседует с соседками.
После двух чашек крепкого кофе Вике немного полегчало. Тошнота отступила, и в голове прояснилось. Витька это заметил и предложил прокатиться по городу.
–Нет, меня укачает, – не согласилась Вика. – Я тут один дворик знаю, не бог весть что, но зеленый и со скамеечками, просто оазис в наших каменных джунглях. – Они отправились туда.
– Может быть, хочешь мне что-нибудь рассказать? – поинтересовался Витя.
–Только не веди себя, как психотерапевт! – возмутилась Вика. – Я все эти примочки знаю, сама психолог. Могу сказать тебе только одно. Сегодня я узнала то, что заставляет по-новому взглянуть на мое прошлое. Мне это не нравится, я не могу смириться с этим! Все!
Они замолчали. Вика с болью ощутила, что образовавшаяся внутри пустота никуда не делась. Ни ликер, ни общение с Витькой не помогли. Теперь она знает, что в ее жизни не было ничего значительного, так, пошлая интрижка. Очень трудно признать себя обычной «старой девой», а не «женщиной с историей». Она должна примириться с этим, в конце концов, ее этому учили. Но нужно время.
Витина находчивость и апломб куда-то улетучились. Вика ему нравилась. Конечно, она – не королева красоты, но что-то в ней есть – и во внешности, и в душе. С ней весело и интересно, а для него это многое значит. Его последняя девушка была очень симпатичной, но ужасно скучной. Он расстался с ней без сожалений. Но к Вике ему пока никак не удается подступиться, хотя он уже вторую неделю ведет непрерывную атаку. И ведь она не кокетничает, ей просто не до него. Обидно. Интересно, какое «важное дело» выбило ее из колеи?
Он размышлял, как бы отвлечь ее от мрачных мыслей и переключить на что-нибудь другое. Вспомнил юбилейный банкет, потом фотографии и приободрился.
– Вика, мы все время думаем, кто Ваську отравил – Ангелина Ивановна или Света? А если это сделал кто-нибудь другой? Напряги память.
– А тут и напрягать нечего, – вяло отозвалась Вика. – Я уже со всех сторон все обдумала.
– Не со всех, – уверенно возразил он и сообщил свои соображения, напомнив совместный просмотр фотографий.
В начале банкета начальство выглядело довольным, Васька была в центре внимания, а Фельдмаршал не сводил с нее плотоядного взгляда. В середине вечера все изменилось. Васька оказалась в изоляции, а генералитет, кучкуясь в разных составах, что-то мрачно обсуждал. Можно предположить, что изменение в настроении связано с Васькой. Скорее всего, им стало что-то о ней известно. Вряд ли это связано с ее личной жизнью. Похоже, неожиданная новость касается работы. Васька сделала или знала что-то такое, что могло всем навредить. И кто-то не выдержал!
– Возможно, Фельдмаршал сам ее отравил или поручил кому-нибудь из подручных, – подвел итог Витя. Вика не согласилась, считая, что он не стал бы этим заниматься на банкете. – А вдруг дело не терпело отлагательств? Или маленько не рассчитали?
Постепенно ему удалось втянуть Вику в обсуждение новой версии, и она не заметила, как мысли о коварном Виталике отошли на второй план. А Витя вспоминал новые подробности. И они уже не сомневались, что к гибели Василисы Андреевны приложил руку кто-то из подручных директора.
– Другого и быть не может, – уверенно заявил Витя. – Ты же сама говорила, что, по словам Ангелины Ивановны, Света сразу отдала лекарство, так что ей просто нечем было травить Ваську!
У Вики вдруг закружилась голова.
– Ей было чем травить! – прошептала она. – У Ангелины Ивановны еще одна упаковка хранилась в столе в нашей комнате. Светка могла туда зайти, пока Васька готовила бокалы в своем кабинете, взять и даже растолочь таблетки!
Обсуждение продолжилось в новом ключе. Они опомнились, когда остались во дворе одни.
– Тебе пора домой! – вскричала Вика. – Уже два часа ночи!
– Детское время, – отозвался Витя, однако поднялся.
Ему очень не хотелось уезжать в свое Колпино, но Вика не предложила остаться, и он не стал навязываться, боясь нарваться на отказ.
Они договорились встретиться в воскресенье и сходить в кино. Только что вышел новый французский фильм, и Вика хотела его посмотреть. Предложение отправиться в Солнечное, чтобы позагорать и покупаться, Вика решительно отвергла. И на то были свои причины. Старый купальник ей стал маловат, а новый она не купила, да и не хотелось демонстрировать свои пышные телеса стройному Витьке. На самом деле все было не так уж плохо, но она всегда относилась к себе критически.
К своему удивлению, на следующее утро Вика проснулась в хорошем настроении. Конечно, она тут же вспомнила о Виталике, но перед глазами встал не романтический образ из ее грез, а портрет на памятнике – чужое лицо с изогнутыми в усмешке губами. Горечь готова была затопить ее, но она тряхнула головой и отправилась в ванную. «У меня сегодня свидание, – напомнила она себе, – впервые за два года». Стоя под душем, она решила, что с этой минуты постарается смотреть на прошлое иначе. Да, был в ее жизни яркий эпизод, но он давно завершился, а ее двухлетние страдания ничто иное, как самообман.
Все ее рассуждения выглядели правильными и логичными, но на глаза опять навернулись слезы. «Психолог, помоги себе сам!», – обратилась она к себе и постаралась переключить мысли на Витьку, но перед ней возникла прическа ежиком, чуть раскосые глаза и нос с горбинкой.
Витя заехал в пять часов. Билеты в кино удалось купить только на восемь, так что,пристроив его автомобиль в переулке, они прогулялись по центру города и заглянули в кафе. Он предложил заказать вишневый ликер, но после вчерашних возлияний ей не хотелось даже смотреть на спиртное, и они обошлись кофе с мороженым.
Вчера им не удалось обсудить ситуацию со Светой, но сегодня Витя подробно изложил свою точку зрения. Он считал, что прежде, чем идти в милицию, Вика должна откровенно поговорить с подругой. Если та будет по-прежнему запираться, то придется на нее «настучать». Если же последуют объяснения, то следует ориентироваться по обстоятельствам. Он готов и дальше выступать в качестве консультанта.
– Но она шарахается от меня, как черт от ладана! – воскликнула Вика. – Когда с ней говорить?
– Пригласи в кафе после работы, – посоветовал он.
Они обсудили все тонкости предстоящего разговора, после чего отправились в кино. Едва в зале погас свет, Витя взял ее за руку, а потом и вообще стал вести себя как необузданный подросток. Вика цыкнула на него, но это мало подействовало, так что от фильма у нее остались весьма смутные впечатления.
– Я с тобой больше в кино не пойду, – заявила она, когда они вышли на улицу.
– А мне понравилось, – невозмутимо отозвался он.
Они ехали по Каменоостровсому проспекту, когда раздался телефонный звонок.
– Это Светка, – прошептала Вика, глядя на экран.
Витя съехал на обочину и остановился.
– Наверное, совесть ее замучила, – предположил он.
Но все оказалось гораздо хуже. Света едва сдерживалась, чтобы не рыдать. Сегодня позвонил Ванечкин тренер и сообщил, что сын попал в больницу. Причем, совершенно непонятно, что с ним произошло. Он потерял сознание во время тренировки и до сих пор не пришел в себя. Коля поехал за билетами и завтра утром они вылетают в Севастополь.
У Светы не было личного телефона Фельдмаршала, и она попросила Вику сообщить ему обо всем и написать за нее заявление на отпуск. Вика была так ошарашена, что еле нашла подобающие случаю слова, но попросила Свету ни о чем не беспокоиться, а заниматься здоровьем сына. Они договорились регулярно созваниваться. В такой ситуации Вике и в голову не пришло задавать подруге какие-либо вопросы о банкете.
Повесив трубку, Вика поняла, что их дружба со Светой никуда не делась. Она ощущала боль и страх за Ваню. Что же с ним произошло? Он обладал значительным избытком веса, и отец, видимо, решил с этим покончить, отправив его на все лето в спортивный лагерь. Но такие нагрузки, судя по всему, оказались ему не по плечу. Света как-то упоминала, что у него шумы в сердце.
Переживания за подругу и ее сына опять выбили Вику из колеи, а Витя, мрачно выслушав новости, заметил:
– Просто какой-то мор напал на службу персонала.
Перечислять потери он не стал, но и так все было ясно. У подъезда они обменялись поцелуем – далеко не пламенным, но и не пионерским, и распрощались до завтра.
Очередной понедельник выдался очень суматошным. С утра Вика отправилась к Фельдмаршалу. Выслушав новости, он велел ей все держать под своим контролем. Она понимала, что ей одной со всем не справиться и попросила вызвать из командировки Таню с Лизой. Они уже третью неделю были в Казани, где помогали подбирать персонал в новый филиал. Фельдмаршал поручил Вике самой связаться с ними и вызвать сюда только кого-нибудь одного.Пусть та, что потолковее, там останется, сказал он, а, подумав, добавил, что себе в помощь Вика может подобрать нового менеджера, так как, судя по всему, Ангелину Ивановну пока отпускать не собираются.
Она попыталась выведать у него подробности, но он и сам мало знал об этом. Так как многие видели, что Ангелина Ивановна пользуется этими таблетками и, более того, принимала их в непосредственной близости от Василисы Андреевны, подозрение пало на нее. Этот препарат не часто употребляют и, насколько удалось установить, никто из сотрудников офиса им не пользовался. Следствие считало, что и мотив для убийства был только у Ангелины Ивановны.
После разговора с директором Вика вернулась к себе в комнату и работала не разгибаясь, пока за ней не зашел Витя. Он тоже выглядел взмыленным. Кныш поручил ему срочную и важную работу, так что придется несколько дней задерживаться на работе, чтобы со всем справиться.
Они как-то вскользь упомянули о том, что следствию, судя по всему, до сих пор неизвестно о таинственном голосе в Васькином кабинете. Вика на мгновение ощутила угрызения совести, вспомнив о томящейся в тюрьме Ангелине Ивановне, но тут же отбросила всякие сомнения. Пока Света не разберется с Ванечкой, об этом нельзя говорить ни слова. И где этот чертов охранник?! Он же должен был видеть, с кем пришла или ушла Васька. Ее размышления прервал Витин голос:
– Вика, у тебя очень красивые волосы.
– Это что-то новенькое, – немного повеселела она.
– И синие глаза, – добавил он.
– А у тебя карие глаза, – сказала Вика.
– Слава богу, заметила! – обрадовался Витя.
Разговор был шутливым, ничего не значащим, но что-то в это время между ними происходило. Вика с удовольствием смотрела на его открытое лицо и думала о том, как все в жизни перемешано. За последние десять дней столько всего произошло – убита начальница, коллега в тюрьме, у подруги серьезно заболел сын, человек, по которому она с ума сходила два года, оказался не тем, кем она его считала. А она сидит в кафе с парнем,на которого до недавнего времени и внимания не обращала, и радуется жизни.
После обеда они вернулись к своим делам, а в последующие дни виделись только в обеденный перерыв, так как у обоих было много работы. Вика никак не могла найти нового менеджера в свой отдел, стараясь выбрать не только хорошего специалиста, но и такого человека, с которым было бы приятно работать в одной комнате.
В четверг появилась Лиза, и Вика немного перевела дух, переложив на нее обязанности Ангелины Ивановны. К этому времени и Витя справился со своей срочной работой. Кныш был им очень доволен и пообещал помимо премии прибавку к зарплате.
– Это дело надо отметить, – заявил он за обедом.
– Только не сегодня. – У Вики на четверг собеседования были расписаны до восьми часов, и она подозревала, что после этого будет мечтать только о том, как бы добраться до койки.
Она позвонила Свете. Ванечка по-прежнему был в тяжелом состоянии, но уже пришел в себя. Родители не отходили от него ни на шаг. Вика опять не решилась задавать ей вопросы о банкете.
А Ангелина Ивановна оставалась в тюрьме. Вика позвонила ее сыну. Он один раз общался с матерью, и то в присутствии следователя. «Мать божится, что не травила Горину», – сказал он. Но у Тамары Алексеевны нет других подозреваемых, и она пока не собирается отпускать ее на волю, хотя адвокат сейчас работает над этим. Вика с большим удивлением узнала, что этого адвоката нанял Фельдмаршал.
Она собиралась в переговорную комнату, когда к ней зашла Татьяна Васильевна. Она невольно задержала дыхание, но неприятный запах все равно добрался до ее ноздрей.
– Гелю в больницу положили, – выпалила она.
– В какую?
– В тюремную, какую же еще.
Татьяна Васильевна считала, что сотрудники службы персонала ведут себя равнодушно. Вместо того, чтобы обивать пороги прокуратуры и вызволять Ангелину Ивановну, они сидят и в ус не дуют. Она была полна возмущения, и Вике показалось, что неприятный запах усилился. Она еле сдерживалась, чтобы не зажать нос.
– Почему вы говорите о сотрудниках во множественном числе? – возмутилась Вика. – Я тут одна на части разрываюсь. Кобрам до Ангелины Ивановны никакого дела нет, а в отделе обучения только молодые девчонки. Лариса Ивановна в отпуске, а Надежда Николаевна на больничном.
Татьяна Васильевна сбавила напор и села на место подруги, собираясь продолжить разговор, но Вика уже торопилась на собеседование. В этот день вряд ли кому-нибудь из кандидатов она показалась любезной и заинтересованной. Она стремилась побыстрее от всех избавиться, кто-то от этого выиграл, а кто-то и проиграл.
В шесть часов в комнату переговоров заглянул Витя и вызвал ее в коридор.
– Не забудь, завтра отмечаем мои выдающиеся успехи, – напомнил он. – А сейчас убегаю, еле на ногах держусь, только бы за рулем не уснуть.
– Будь внимателен и осторожен, – заботливо сказала Вика и сама этому удивилась.
– Слушаюсь, – по-военному четко ответил Витя и, послав ей воздушный поцелуй, удалился.
Вика освободилась только в половине девятого. После разговора с Татьяной Васильевной она никак не могла прийти в себя. Ангелина Ивановна в больнице! Возможно, если бы она сказала о таинственном голосе в Васькином кабинете, Ангелину Ивановну не арестовали. Но ведь сейчас и Светку трогать нельзя! Что же делать? Нужно попробовать самой разобраться в этом деле. Ей хотелось поскорее добраться до подушки, но она решила еще немного задержаться.
Сегодня дежурил Андрей – тот самый охранник, который был на вахте во время банкета. Она остановилась около него. Вика не собиралась делиться с ним своими тайнами, но надеялась кое-что выведать у него. И это ей удалось.
Оказывается, во время банкета он отлучался минут на десять. Вика тут же сделала поправку, решив, что он отсутствовал никак не менее двадцати. На площадке между четвертым и пятым этажами взорвалась петарда. Он сбежал по лестнице до самого низа, но злоумышленников так и не обнаружил. Обратно на пятый этаж он поднялся на лифте, около которого его ждал возмущенный глава службы безопасности Матвеев. Андрей объяснил свое отсутствие, и они еще раз, теперь уже вдвоем, обследовали не только лестницу, но и все помещения, двери которых туда выходили.
После этих слов Вика решила, что они отсутствовали никак не менее получаса. Случайно это получилось или кто-то подстроил? Андрея допросили, и он все рассказал об этом инциденте. Как Горина входила в свой кабинет, он не видел, а вышла она из него одна.
– А в это время еще кто-нибудь находился в офисе? – поинтересовалась Вика.
– Минут через десять после нее вышел Петр Алексеевич.
Петр Алексеевич Травников был коммерческим директором. Ходили слухи, что недавно его положение пошатнулось. Сотрудники коммерческой службы не вовремя сделали какие-то заявки, и теперь фирма может понести огромные убытки. Двоих провинившихся уволили, но Петр Алексеевич пока держался. Ему было слегка за сорок, но выглядел он старше из-за своей комплекции и огромной плеши.
Вика подумала, что этот «добрый молодец» вполне годится на роль отравителя, только одно не понятно, зачем это ему. А у Ангелины Ивановны и у Светы есть мотив, хотя это не значит, что именно они ее отравили.
Ей почему-то казалось, что преступление не было заранее спланировано, кто-то действовал спонтанно, под влиянием обстоятельств. Но что его навело на мысль расправиться с Васькой именно таким способом?
Вика вспомнила, как они сидели за своим столом, и Илья Александрович предложил Ангелине Ивановне залить горести коньяком, а она ответила, что алкоголь в сочетании с лекарством может отправить ее к праотцам. Это лишний раз говорит о ее непричастности к отравлению, но, возможно, она своим высказыванием натолкнула кого-то на мысль.
Ее слова слышали десять человек – трое из отдела кадров, трое из отдела обучения, Вика, Света, Илья Александрович и Володя. Вика Ваську не травила, значит, остаются девять подозреваемых. Но только у Ангелины Ивановны и у Светы был доступ к лекарству, и именно они общались с Васькой наедине. Если Ангелину Ивановну отбросить, то остается Светка. Но этого не может быть!
– Вика, ты что, уснула? – сквозь ее неприятные думы прорвался голос Андрея.
Она вышла из задумчивости и продолжила свой допрос, но больше ничего интересного не узнала.
По дороге домой она напряженно думала, кто еще и как мог выйти на такой необычный способ убийства. И додумалась. Их стол располагался около выхода и мимо него постоянно кто-то проходил. Этот кто-то услышал слова Ангелины Ивановны, она была возбуждена и говорила очень громко. Допустим, у него ястребиный глаз, и он смог прочитать название лекарства, так как в это время оно стояло на столе. Или еще проще – он узнал эту баночку, так как таким лекарством пользуется кто-то из его близких.
Но где он так быстро раздобыл таблетки? Аптеки в их здании нет, правда, на Московском проспекте их полно. Для похода в аптеку ему понадобилось бы не больше двадцати минут. Это предположение выглядело вполне убедительно и нравилось Вике гораздо больше предыдущих. Она даже решила, что такими соображениями вполне можно поделиться со следствием.
