Ирина Шайлина
Случайная мама для сына босса
Глава 5. Карим
Мальчик был маленьким. Маленький такой, в моднявых джинсах, симпатичный, кудрявый малыш. Странное в нем было то, что он находился в моем кабинете. Стоял прямо посреди, прижимал к груди бумажку с чем-то похожим на тест Роршаха и смотрел на меня. А я на него.
Я дал себе десять секунд, понял, что сам мальчик никуда не исчезнет. Проснулась злость. А если бы я был не один? Если бы у меня была важная встреча? На черта мне, спрашивается, секретариат и охрана, если дети чужие, ко мне в кабинет, ходят, как к себе домой?
Впрочем, чей это ребёнок я понял почти сразу. Мы с минуту молча изучали друг друга, а потом в кабинет влетела Дарья. Вспомнил. У неё же отпуск, черт. По уходу за ребёнком. А это видимо тот самый ребёнок и есть.
– Не помню, какой из пунктов трудового договора подразумевает нахождение на рабочем месте вместе с ребёнком, – едко сказал я.
– Наверное, тот же самый, что обеспечивает неприкосновенность декретного отпуска, – ответила Дарья.
– Дарья, – удивлённо приподнял брови я. – Материнство сделало вас куда смелее, чем раньше, и это всего за пару дней.
Я привык к тому, что она всегда рядом. Тихая, незаметная. С зализанными в тугой пучок волосами, в бесформенном пиджаке и юбке, что скрывала малейшие намёки на женственность. А ещё – беспрекословная. За годы службы Дарья не сказала мне и слова поперёк, и встретить отпор я не ожидал. Это было…неправильно.
А сейчас на ней все тот же пиджак, тот же пучок на голове, но смотрит она иначе. Мальчика на руки взяла, он ткнулся лицом ей куда-то в шею, словно прячась от меня.
– Это не входит в мои обязанности, – спокойно произнесла она поглаживая мальчика по спине. —В мои обязанности входило составлять график вашего дня, смотреть, чтобы вы не умерли от голода, записывать вас к барберу, а ещё выбирать подарки для ваших любовниц. Как так вышло, что теперь я тащу на себе половину обязанностей секретаря? Может, вы на меня ещё бухгалтерию повесите? Сколько тысяч человек на вас работает? Мне рассчитать для всех них зарплату, учитывая все отпуска, больничные и переработки?
Я минуту помолчал, изучая её. Теперь она выглядела по-новому.
– А вы сможете?
– Вы неисправимы, Карим Амирович, – вздохнула она. Опустила ребёнка на пол. Только сейчас я увидел, что у неё в руке тонкая папка, её она положила мне на стол. – Вот ваш договор.
Взяла ребёнка за руку и пошла прочь. Я открыл папку – оригинал договора.
– Дарья, постойте, – остановил я её. – Выходите работать на четыре дня в неделю.
– Нет.
– На три, я оплачу вам няню.
– Нет. Сын ещё не привык ко мне настолько, чтобы доверять. А его в этой жизни уже бросали. Я буду дома весь свой отпуск.
Они остановились, обернулись. Мальчишка не выпускал руки Дарьи, но смотрел на меня. В его глазах была враждебность, а ведь мы с ним встретились всего несколько минут назад. Наверное, ему показалось, что я обижаю его маму.
Я не хотел казаться лучше, чем есть, или любой ценой понравиться незнакомому, чужому ребёнку. Скорее я хотел задобрить его мать, без которой работать было слишком проблемно. Я опустился перед ребёнком на корточки, чтобы быть с ним примерно одного роста.
– Привет, – поздоровался я. – Начнем все сначала? Я Карим, а тебя как зовут?
– Его зовут Арсений. Он не разговаривает.
В моей семье всегда говорили на двух языках. И я впитал оба с младенчества. В полтора года сносно болтал на обоих языках. Мама гордилась этим фактом больше, чем тем, что я создал огромную, приносящую баснословную прибыль компанию, и до сих пор рассказывала об этом всем, при каждом удобном случае.
– А я в полтора года говорил на двух языках, – решил поделиться и я.
– Поздравляю вас, – сухо ответила Дарья. – До свидания.
Я вдруг подумал о том, что мой сын примерно такого же возраста. Во младенчестве, на той самой единственной фотографии, он был похож на меня в детстве. Наверное, он такой же активный. Не умеет стесняться. Громкий. Уверенный в себе. Наверное, уже очень хорошо разговаривает, а учитывая, что бывшая жена таскает его по всему миру, наверное, говорит, как и я, не на одном языке. С ним бы я легко нашёл общий язык. А мальчик Дарьи смотрел в самую душу и от его взгляда становилось неспокойно. Неуютно.
Когда она закрывала дверь, мальчик снова посмотрел на меня. Наши взгляды встретились. Его глаза, темно карие, в окружении пушистых светлых ресниц, смотрели крайне серьёзно, и я вдруг ощутил глухую тоску по родному сыну, которого не знаю, когда увижу.
Глава 6. Даша
Мужчины для моего сына были чем-то непонятным и неизведанным. Причина тому была – весь коллектив небольшого детского дома состоял сплошь из женщин, исключением был только пенсионер-охранник, да и того дети видели редко. А здесь – куча мужчин. А Булатов ребёнка и вовсе поразил. К тому же – немного напугал.
Я отдала договор и ушла из офиса сразу же, хотя со мной были все знакомы – зная, что именно через меня можно пробиться к боссу, и теперь я чувствовала себя липкой и грязной от чужих любопытных взглядов.
– Усыновила таки? – успела задать вопрос девушка из рекламного отдела.
Я не помнила даже её имени, и то, что она в курсе таких интимных деталей моей личной жизни меня покоробило.
– Да, – коротко ответила я.
– Ну что же, лучше так, чем одной, – с лёгкой жалостью проговорила девушка. – И потом стакан воды в старости и все такое…
Она смотрела на меня с брезгливостью. Во мне снова проснулась злость. Какое она имеет право судить? Чем она лучше меня? Тем, что её юбка едва прикрывает задницу, а губы ярко накрашены? Чем мой Сеня хуже чужих детей?
Я понимала, что сейчас просто взорвусь, я после кабинета Булатова ещё кипела. Но…меня просто не поймут. Я здесь никто. Мне можно таскать шоколадки, чтобы я задобрила босса по очередному проекту, а потом просто забывать о моем существовании. Смешно, но в прошлое восьмое марта про меня просто забыли. Даже идиотских тюльпанов в офисе мне не досталось.
Я опустила взгляд вниз. Сенька стоял рядом со мной, держал меня за руку, и смотрел так, как только он умел – в глаза, а кажется, в самую суть. И я нашла в себе силы просто улыбнуться этой девушке. Я не буду позориться выяснением отношений и пугать своего сына. Пусть подавятся своими тюльпанами.
– Эти глупые люди не умеют любить, – сказала я Сеньке уже на улице. Мы шли по парку, и ярко-жёлтые берёзовые листья грустно шуршали под нашими ногами. – Не стоит на них обижаться, да?
Сенька молчал. Я начала привыкать к его молчанию. Мы шли и вместе было так уютно. И можно не думать ни о чем. Не мерить себя чужими мерками. Что мне тридцать, у меня нет мужа, я бесплодна, я просто старая никому не нужная дева. Нет, я выше них. У меня есть я. И у меня есть Сенька.
Дворники сгребали листья в большие кучи, а потом вывозили в чёрных мешках. Сенька долго и задумчиво наблюдал за их работой. Потом подошёл к одной из куч, внимательно её оглядел и выбрал себе лист. Ярко красный, в маленькую бурую крапинку, которая говорила о скором увядании. Но пока лист был прекрасен и практически безупречен. Сенька поднял его выше, и через него посмотрел на солнце. На детское лицо упали алые всполохи, а Сенька…он улыбнулся вдруг. Я замерла, поражённая красотой и величием этого момента, даже дышать перестала, я не улыбалась, не плакала, просто смотрела, затаив дыхание. Я первый раз видела его улыбку, такую чистую и такую искреннюю. Я так боялась её спугнуть неловким движением!
Сенька опустил лист и рассмотрел его с обоих сторон. Остался удовлетворён осмотром и попытался засунуть лист в карман. Вот теперь я вмешалась.
– Тебе понравился лист? Он кленовый. Давай мы не будем класть его в карман, он там помнется и сломается. Давай я отнесу его домой в руках, а дома мы положим его в книгу?
Я не уверена, что Сенька понимал все, что я ему говорю, но слушал внимательно. А дослушав, кивнул, соглашаясь, и по сути, это было нашей первой беседой.
Мы не сразу пошли домой. Нагулялись, катались на скрипучих качелях. Сенька снова ушёл в себя, но тем не менее я была довольна и счастлива. В кафе на проспекте мы пили чай с блинчиками. Сеньке чай разбавили молоком, но он все равно боялся обжечься и старательно дул, смешно надувая щеки.
– У вас очень красивый сын, – сказала мне официантка.
Я расцвела в улыбке. В этот момент я так любила эту незнакомую девушку! Она сделала меня счастливой всего несколькими словами. Домой шли, я улыбалась и держала лист в руках. Перед домом моя улыбка несколько поблекла.
– Сеня, – позвала я сына. – Ты уже знаешь, что я твоя мама. И теперь мне нужно сказать тебе, что кроме мам, у детей ещё случаются бабушки. И твоя бабушка, как раз сейчас нас ждёт.
Мама стояла у подъезда поджав губы. Все её лицо выражало скорбь и страдание. Причина проста – я отказалась в свое время дать ей ключи от квартиры. Мне нужно было место, где я могу зализывать раны после потери ребёнка и развода, а мама никак не способствовала гармонии в моей душе. И теперь мама напоминала мне об этом при каждом удобном случае.
– Я замёрзла, – сказала она обвиняюще. – Скоро зима, а я стою жду на улице.
Я вздохнула, призывая себя к терпению. Родителей не выбирают, так же, как и детей. Нужно просто любить их такими, какие они есть.
– Нужно было позвонить, – спокойно ответила я. – Знакомься мама, это Сеня.
Мама рассмотрела ребёнка внимательно. Видимо, он понравился ей внешне – Сенька красив, этого не отнять. Улыбнулась. Потом наклонилась и протянула ему леденец на палочке.
И бесполезно было бы говорить, что я не хочу давать ребёнку в два года настолько сладкое и вредное. Я растерялась, не зная, как дать отпор. Выручил Сенька. Он спрятал ручки за спину, отказываясь принимать угощение, а потом и вовсе весь спрятался, за моей спиной.
– Невоспитанный, – неодобрительно покачала головой мама. – Ну, что с него взять, детдомовский.
– Мама, – возмутилась я. – Он же слышит.
Она отмахнулась – какие чувства могут быть у двухлетнего ребёнка? По её мнению никаких. Как у меня в детстве… в лифте поднимались молча, мама то и дело рассматривала Сеню.
– Ладно, зато красив, – наконец резюмировала она. – Во всем есть плюсы. А то с твоими данными такой ребёнок точно не получился бы.
Я задохнулась от обиды. Раньше, после такого разговора я бы ещё полночи ревела. Теперь не буду. Теперь я сильнее. Я – сама мать.
Глава 7. Карим
Рита раздражала. Раньше я просто не замечал работы своей помощницы. Она всегда была под рукой, и при этом умела не мозолить глаза. Сидела в своей каморке, как Золушка, и являлась по первому зову. У неё были готовые ответы на все мои вопросы и галстуки к любой рубашке. Раньше я её в упор не замечал, а теперь понимал, насколько она мне необходима.
– Мне нужна Дарья, – задумчиво сказал я.
– Соскучился по своей страшненькой помощнице? – усмехнулся Дамир.
Я повернулся медленно, не успел даже ничего сказать, а Дамир поднял руки, словно сдаваясь.
– Я дам тебе знать, когда мне будет нужна твоя критика относительно внешности моих сотрудников, – произнёс я. – А сейчас заткнись.
Я не мог сказать, что Дарья была страшной. Просто незаметно и безликой. И на её фоне внешность Риты тоже бесила. Рита была слишком яркой, слишком шумной. Вот стоило только про неё вспомнить, как она вошла со стопкой документов и выгрузила их на стол с невообразимым грохотом. Если бы это была Дарья, мы бы её не заметили.
– До тех пор, пока ты будешь окружать себя лишь смазливыми девочками, – покачал головой я. – Так и будешь на побегушках. Умнее нужно быть, Дамир. Красивые девушки привыкли добиваться своего иным путем.
Он вроде как согласился, но я знал – не исправим. На улице уже был вечер, по сути можно было заехать в ресторан, поужинать и закругляться на сегодня. Через пару дней трудоёмкая и изматывающая поездка, неплохо бы отдохнуть перед ней.
– Едем ужинать? – спросил Дамир.
– Сам, у меня дела.
Решение сформировалось спонтанно. Вышел из кабинета, у стола секретаря стоит Рита. Хихикает. Кто вообще придумал, что помощницы имеют право хихикать? Снова изнутри поднялось, всколыхнулось, словно муть со дна, раздражение. А мне с Ритой ещё четыре дня колесить по Европе. Вспомнился случай, когда Дарья выставила из моего номера нетрезвую девицу в одной из таких поездок, так как оказалось, владела зачатками итальянского. Я до сих пор гадаю, что она там ей сказала?
Детский мир ещё работал. Я прошёлся по рядам. Что любят маленькие дети? Он такой серьёзный, может ему лучше томик Достоевского подарить? Я легко мог не угадать с игрушкой, но я знал, что любят все мальчишки, без исключения.
Самокат. Их был целый ряд. Все, как один яркие и красивые. В моем детстве, пусть оно и было обеспеченных и сытым, такой красоты ещё не было. Я взял самую дорогую модель, красивую, мальчикового цвета, плюс ещё и перевертыш во что-то.
– Он подойдёт ребёнку двух-трех лет? – спросил я у консультанта.
– Именно на этот возраст и рассчитан, – белозубо улыбнулась девушка.
Я отказался от карты, которую она хотела мне оформить. Отчасти потому, что в дестком мире я был в первый раз в жизни, возможно последний, а ещё потому, что она стала бы звонить. Я ни на грош не доверял женщинам, у которых на лице было написано желание заполучить богатого мужчину.
По моей просьбе на самокат налепили серебряный подарочный бант. Я ехал к Дарье, адрес у меня на всякий случай был сохранен, хотя я ни разу у неё не был. На заднем сиденье блестит хромированными деталями самокат, а я чувствую себя довольно глупо.
Лифт был тесным. Со мной наверх ехала женщина, у неё три пакета покупок из супермаркета, у меня самокат, места оставалось только чтобы дышать. К счастью, я вышел первым. Длинный коридор, куча дверей квартир. Я нашёл нужную и позвонил. Потом снова позвонил. И наконец, дверь открылась.
– Карим Амирович? – удивилась Дарья.
На ней был халат. Огромный такой, пушистый, настолько огромный, что угадать что там под ним просто невозможно. Но такой цели передо мной не стояло. Удивило меня другое. Волосы. Дарья, видимо, только недавно вышла из душа, её волосы были чуть влажными, вились, и их было чертовски много, они падали на плечи, и слегка отсвечивали рыжим.
– Дарья, – сказал я вместо приветствия. – У вас волосы.
– Да, – согласилась она. – Если честно, то родилась я лысой, и лет до полутора наличием волос похвастать не могла. Но с тех пор они выросли и всегда со мной. Ещё что-то обсудим?
Я немного опешил. Дарья не перестала удивлять меня своим поведением. Слишком дерзкая, материнство на неё влияло странно. Даже подумал, может и правда, пусть сидит в отпуске, пока не станет привычной и удобной обратно? Потом вспомнил, что мне четыре дня торчать в Европе с Ритой, и решительно вошёл в квартиру.
– Я просто привык, что все ваши волосы в пучке, – пояснил я входя. – Пришёл я не обсуждать этот вопрос. Я понял, что был груб к вашему ребёнку и решил исправиться. Могу я его увидеть?
Она удивлённо вскинула брови и чуть отодвинулась – прихожая была достаточно тесной.
– Я его позову, но не обижайтесь, если Арсений не захочет с вами говорить.
Выразительно посмотрела на самокат в моих руках, и ушла в комнату. Я помимо волос отметил так же голые пятки. Незаметная Дарья ходила босиком и это почему-то смешило и удивляло.
– Сеня, – сказала Дарья, возвращаясь с ребёнком. – Этот большой дядя мой начальник. Утром он был очень сердит и теперь приехал, потому что не теряет надежды вернуть твою маму на работу. Ты возьмёшь его подарок?
Мальчик сделал шаг к самокату, который я поставил на пол. Он был в полосатых носочках, шортах и футболке, и выглядел ещё более маленьким, чем утром. Он смотрел на самокат, а я смотрел на ребёнка. Я видел, что самокат ему нравится. Желание обладать им горело в его глазах. Возможно, в его маленькой жизни ещё не было ничего настолько красивого. Он даже потянулся потрогать, но отдернул руку. Посмотрел на Дарью и вернулся в комнату.
– Простите, – извинилась Дарья. – Он не доверяет людям и ко всем подаркам относится с осторожностью.
– Всё в порядке, – откликнулся я. – Всё в порядке, умный мальчик, правильно делает. Самокат я оставлю, рано или поздно он привыкнет к нему и захочет покататься.
– Спасибо.
Мы минуту помолчали. Я смотрел по сторонам – интересно было, как живёт моя помощница. Квартира была маленькой, но очень уютной. Пахло ванилью – наверное, на кухне что-то пеклось. А я ужин пропустил…
– Дарья… – начал я.
– Нет, – покачала головой она. – Карим Амирович, я не могу поехать с вами в Европу, даже если вы купите мне десяток нянь. Вы же сами видите, как сложно завоевать доверие ребёнка.
– Откуда ты знала, что я приехал, чтобы звать тебя?
– Я жила вашей жизнью два года, – улыбнулась Дарья. – А теперь немного нужно пожить своей. До свидания, Карим Амирович.
Дверь за мной закрылась, отсекая и маленького мальчика в полосатых носках, и запах ванили, и Дарью с возмутительно волнистыми и почти рыжими волосами, а так же – голыми пятками. Я минуту постоял, словно пытаясь отделиться от всего этого, когда зазвонил мой телефон. Дамир.
– Карим, – взволнованно начал он. – Карим, у меня новости.
Глава 8. Даша
Этим вечером Сенька был не таким уставшим, поэтому за столом засыпать и не думал. Мы читали книжки. Он, который с такой готовностью прижался ко мне, когда испугался Булатова, сейчас сидел достаточно близко, чтобы разглядеть картинки, но все же немного в отдалении.
– Это жираф, – рассказывала я. – У него очень длинная шея. Я видела жирафа в зоопарке, он восхитителен. С тобой тоже сходим в выходные, да? А это малыш. Малыш жираф, и мама жираф, как мы с тобой.
Сеньке все было интересно. Ещё весь вечер он ходил по коридору туда-сюда, разглядывая самокат, но притронуться к нему так и не решился ни разу, хотя я видела – очень хочется.
А ещё перед сном у нас случился казус. Я расстилала постели, затем отлучилась намазать лицо ночным кремом. Когда вернулась, увидела, что Сенька уже лежит в кровати, укрывшись одеялом, а рядом, на стульчике, лежит подгузник.
Всё дети в детском доме были в подгузниках. Я понимала женщин, которые там работали – думаю, приучать к горшку и туалету довольно сложно, пусть пока с этим и не сталкивалась. Я знала, что придётся, но не хотела торопить Сеньку, у него и так вся жизнь сплошной стресс, все будет, но не сразу. В теперь ребёнок сам с себя снял подгузник, отказываясь в нем спать.
– Ты уверен? – спросила я. В ответ, конечно же, тишина. – Теперь тебе придётся ходить на горшок, у нас его ещё нет. Значит унитаз. Он большой и тебе понадобится моя помощь. Ты меня позовешь?
Сенька был укрыт одеялом до самого подбородка, придерживал его руками и выглядел, как всегда – безумно мило. Смотрел на меня молча, глаза большущие карие, уже немного сонные. Думал несколько минут, а потом ещё раз кивнул.
Таким образом могу сказать, что мы с Сеней полноценно беседовали уже два раза, потому что кивок, это тоже ответ. Спать мне было ещё рано, я улеглась читать книгу, постоянно отвлекаясь мыслями и возвращаясь к тексту назад, перечитывала одни и те же страницы. Вспоминалась мама. Захочет ли она стать полноценной бабушкой, или не сможет побороть в себе необъяснимую брезгливость к ребёнку? То и дело в голову лез Булатов, великий и ужасный. Подумать только – привёз самокат! Не курьера отправил, а сам лично купил и привёз. Булатов был крайне сильным и умным мужчиной, это я безоговорочно принимала, но он совершенно игнорировал бытовые мелочи повседневной жизни. Ни одной любовнице своей он не выбрал и не купил цветов – все делала я. Даже знала, что вот Наталья любила розы, а Виктория предпочитала пионы. Я немножко ненавидела этих женщин за то, с какой лёгкостью они проводят время в компании непостижимого Булатова, смеются его шуткам, принимают его поцелуи, но исправно выбирала подарки так, чтобы девушки были довольны. Потому что это моя работа, а к работе я всегда относилась ответственно.
Поэтому подарок доставленный Каримом лично значил невероятно много, и я то и дело гнала непрошенные мысли прочь. Подарок ничего не значил – он для моего сына. И да, черт побери, у меня есть сын. И вот он доминировал надо всеми моими мыслями. Мы будем счастливы. Я – уже счастлива.
Ночью мне приснился Булатов. Не в первый, и боюсь не в последний раз.
– Ты будешь делать все, что я захочу, – говорил он, покручивая в пальцах дорогую, декорированную платиной и бриллиантами ручку. – Иначе я заберу у тебя то, что дорого тебе больше жизни.
Я подумать не могла, что ему понадобится моё тело – Булатов всегда смотрел на меня равнодушно, все его любовницы были обольстительными красотками с идеальными телами. Куда мне с ними тягаться? Значит ему нужно от меня что-то деловое. А потом я поняла.
– Вам нечего у меня забрать, – улыбнулась я. – Мне дорог только мой сын. А зачем вам чужой ребёнок?
Ручка выпала из его пальцев и со звоном покатилась по столу, затем упала на пол. Булатов наклонился ко мне, и взгляд его был таким хищным, таким жестоким, что я проснулась в холодном поту.
Проснулась и долго не могла унять сбившееся дыхание. Потом повернула голову посмотреть – Сенька спал на самом краю постели, почти в ногах. Наверное, бедняжка дожидался, пока я усну, чтобы прийти.
Хотелось обнять его. Сказать, что мы вместе навсегда, что никто нас не разлучит, что мы – семья. Прижать его к себе крепко-крепко. Но я помнила, как для маленького ребёнка важно личное пространство. Мы станем ближе друг к другу, но я не буду давить, этот путь я пройду не торопясь, маленькими шажками. Я не хочу спугнуть свое счастье.
На следующий день мы тоже много гуляли. Крайне много. Ели сахарную вату – испачкались оба, зато, как весело было. Сенька снова улыбнулся, и каждую его улыбку я бережно сохраняла в своей копилке воспоминаний. Каждая мне дорога. Настроение испортили внезапно, на выходе из парка.
Мы шли за руку. Этот выход это парка был небольшим – калитка в заборе из витого металла. Мужчина, неопрятный, в порванной куртке и грязных штанах запнулся, и упал прямо нам под ноги. Испуганный Сенька отпрянул. Я подхватила его на руки – малыш трясся всем телом. От грязного мужчины пахло алкоголем, я сделала вывод – пьяных людей Сенька уже видел. Запомнил и до сих пор боится.
– Грядёт судный день, – скачал мужчина и глупо захихикал лёжа прямо на асфальте. Я обернулась, ища пути отступления. – Что мальчик, смотришь на меня, думаешь жизнь сахарная? Ни фига! Гавно жизнь, сынок. И ты своего хлебнешь, маленький. Тучи сгущаются!
Я торопливо пошла прочь, снова в парк. Обойду лучше. Сенька все ещё дрожал и смотрел на лежащего на земле мужчину поверх моего плеча.
– Не слушай его, – погладила я сына по спине. – Он глупый. Мы вместе. Если что-то будет плохо, мы справимся. Потому что мы – семья. Мы будем счастливы.
День был ярким, солнечным, неповторимым, какие бывают только поздней осенью. Сенька на моих руках был так близко, что я могла вдыхать детский запах его волос. Вот только состояние покоя вернуть больше не получалось.
