Ирина Владимировна Щеглова
Пишем роман. Основы писательского мастерства. Очерки и размышления
Секреты литературного мастерства
Литературная метафора, на мой взгляд, это не просто словосочетание, это всегда образ – полноценный, самодостаточный.
У великих писателей каждое произведение – цельный образ. Можно сказать, образ метафорический.
«Голубка дряхлая моя» – образ, потому и метафора.
Многие начинающие писатели хотят «писать красиво», им кажется, что литературное произведение непременно должно быть сложночитаемым, с замысловатыми языковыми и стилистическими вывертами, с зубодробильными новообразованиями – и чем труднее и запутаннее текст, тем начинающему приятнее. Маститые тоже грешат, чего уж там. Но маститому простительно, он уже давно на этом поприще, он уже успешен, его читают, он хочет развития, он владеет ремеслом в совершенстве, ему многое простят. Сочетание несочетаемого у Платонова, кажущаяся простота Довлатова, поэтика Пастернака, смешение мыслимых и немыслимых стилей Сорокина и т. д. Начинающий же еще не снискал лавров, но уже жаждет выделиться. У него герой не будет просто стоять у стены, он будет соприкосновенными позвонками хрупкофарфоровыми воспринимать шероховатость равнодушного бетона…
И продираются бедные редакторы сквозь непролазные дебри подобных языковых прозаических экспериментов, переводят с писательского на русский. Спроси такого автора: «зачем же вы усложняете?» Он тут же взбодрится и понесёт об играх Набокова, о высоких стилистических формах Грасса; а самые продвинутые вспомнят Андрея Белого и его «теорию символизма», добавят непременно рассуждений о различных литературных традициях и влиянии, и взаимопроникновении; приведут несколько громких цитат, вырванных из контекста (это уж как водится). Читатель только глазами похлопает, кивнёт растерянно и отложит потихоньку книжку новоявленного гения. Редактор глаза закатит, вздохнёт и в корзину кинет.
Знаете, почему? Потому что громкими цитатами и известными именами не убедить ни читателя, ни тем более редактора.
Авторский стиль – это и есть способность писателя к метафоричности. Но метафоричность – не выёживание стилистическое, это особенное чувство языковое.
Я часто повторяю: простые действия описывайте просто.
Герою захотелось молока? Что он сделал: взял стакан, налил из бутылки, пакета, крынки – и выпил. Главный вопрос: зачем писателю этот эпизод?
Описание в действии (место действия или общее настроение сцены).
Портрет героя в действии (характерный жест, особенность, привычка, пристрастие).
Внутренний монолог (ретроспекция, воспоминание героя через художественную деталь).
Подготовка к последующему событию (мостик).
Вот примерный перечень причин эпизода под условным названием «стакан молока».
Пока вы не научитесь составлять грамотный текст, не беритесь за сложные периоды, не насилуйте лексику и фразеологию, не коверкайте стилистику.
Прежде чем говорить о сложном, научитесь простому.
Не пишите: «обхватывая и олицетворяя свою истинную сущность с той бледной субстанцией, которая покоилась среди стеклянных застенков»…
Язык произведения зависит от жанра, от особенности основного конфликта и от ваших писательских способностей.
Язык сцены (эпизода) зависит от степени напряжённости момента, его важности, особенности, характера и т. д.
Молоко может быть выпито по-разному, но это всего лишь простое действие – выпивание молока.
Взять стакан молока или взять пистолет – это простые действия, но отличные друг от друга, потому что несут разную эмоциональную окраску.
Конечно, вы можете сказать, что в стакане смертельный яд, а пистолет не заряжен. Но и это не повод усложнять простое действие.
В каких же случаях описательный пафос оправдан? В тех, когда действие перестаёт быть простым. Герой берет стакан с ядом, он знает, что яд убьёт его, поэтому герой говорит, действует и чувствует не так, как обычно.
Мы сейчас поговорим о метафорах в этом же ключе. Метафора тоже не обязательно должна быть лексически сложной. Наоборот, чем полнее и понятнее созданный вами образ, тем легче он найдёт путь к уму и сердцу читателя.
Метафора может выражаться одним словом или чаще словосочетанием: чешуйчатая спина Рыбы-Кит под Красной площадью. Или Красная Площадь выгнула чешуйчатую спину.
Но метафора может быть и развёрнутой, контекстной: героиня надеется на директора института, во время их разговора «внезапно солнечный луч проник в кабинет сквозь неплотно занавешенные шторы, лёг светлой дорожкой на пыльный ковёр, взобрался на директорский стол, погладил сверкнувшие спинки стеклянных слонов, взбежал по стене… Героиня закрыла глаза и подставила солнцу лицо, но не почувствовала тепла. Директор встал из-за стола, подошёл к окну и задёрнул шторы. Луч исчез». Директор отказался решать вопрос героини. Вот такая развёрнутая метафора – образ надежды.
Заметьте, луч ведёт себя как живое существо, автор использует приём олицетворения – переносит человеческие качества на неодушевлённое явление природы. Прием применяется очень часто для придания образности описаниям природы. Особенно любим поэтами, хотя и прозаики не отказывают себе в подобных украшательствах.
Художественный текст на то и художественный, чтоб читатель мог погрузиться в миры авторской фантазии писателя, чем убедительнее автор, тем интереснее книга; чем образнее и ярче язык писателя, тем сильнее впечатления читателя. Но помним: как бы красиво вы ни писали, какими бы приёмами ни владели, главное в вашем произведении – интересная история. Мы здесь ещё будем говорить о так называемой бессюжетной литературе, об антиромане и литературных формах, но все-таки если вы пишете не для литературоведов, а для читателей – рассказывайте интересную историю. Умный писатель, рассказывая сказку, вплетает в нее свои мысли и идеи, да так мастерски, что читатель и не догадывается.
Искусство писать диалоги
– Касиано!
– Что, отец?!
– Да так, ничего…
– Отец!
– Что, Касиано?
– Да так, ничего…
Бессмысленные и беспощадные диалоги – бич литературы прошлого, когда издатель платил построчно, и автор, чтоб заработать лишнюю копейку, частенько «лил воду», увеличивал объем текста за счёт ненужных и бессмысленных сцен и диалогов.
Этим же стали грешить и сценаристы в дешёвых мыльных операх, доводя до абсурда бессмысленность реплик.
Но их время прошло. Эфирное время дорого. Да и зритель из кинотеатров ушёл в интернет. Хочешь, чтоб тебя смотрели, – снимай дорого и со смыслом. Топовые актёры уходят в сериалы. Лучшие сценаристы и режиссёры снимают свои проекты. Сериал перестал быть мыльной оперой, он превратился в настоящее искусство.
Давайте добьёмся того же и от литературы?
Сценарии для электронных игр так же сложны и тщательно прописаны, как приключенческие романы классиков. Игры все реалистичнее, все увлекательнее. Виртуальная реальность заманчива, она отрывает человека от серых будней, уводит в красочный мир, где нет смерти, где можно стать тем, кем захочешь, где для тебя нет уготованной роли, ты сам выбираешь персонажа и сам же развиваешь его.
Наши родители и представить себе не могли ничего подобного, бегая по пыльному двору с деревянными мечами и катая пластмассовые грузовики в песочнице.
Что же мы, современные писатели, можем противопоставить виртуальной реальности? Правильно – только великолепно продуманный и прописанный мир художественного произведения с правильно расставленными акцентами, важной идеей, выстроенным сюжетом и героями, в которых можно влюбиться.
Диалог – один из важнейших писательских приемов. С его помощью вы можете описать героев и место действия, создать экспозицию, завязать конфликт, развить его в событие, оживить сцену, подготовить интригу – и это далеко не полный перечень. В третьей части я даю несколько упражнений, которые помогут вам овладеть искусством написания диалогов.
Продолжим?
Сможете рассказать историю так, чтоб ваш ребёнок оторвался от компьютера и слушал вас открыв рот – значит, вы настоящий волшебник, создатель миров, творец вселенных. Вы – писатель.
Начало романа
Бытует такое мнение: мол, главное – начать, а дальше само пойдет. Но если мы обратимся к классической литературе и самым известным произведениям современников, то увидим – у каждого писателя есть особые приемы, с помощью которых он вводит читателя в мир своего романа, увлекает, заставляет читать дальше. Давайте разберём несколько примеров:
Джоан Роулинг, «Гарри Поттер и философский камень»
Роулинг исподволь вводит читателей в мир своего романа. Сначала она знакомит читателя с семьей главного героя, затем переходит к описанию места действия и уж только потом частично раскрывает экспозицию. Готовит читателя к завязке.
«Мистер и миссис Дурсль проживали в доме номер четыре по Тисовой улице и всегда с гордостью заявляли, что они, слава богу, абсолютно нормальные люди. Уж от кого-кого, а от них никак нельзя было ожидать, чтобы они попали в какую-нибудь странную или загадочную ситуацию. Мистер и миссис Дурсль весьма неодобрительно относились к любым странностям, загадкам и прочей ерунде»
Джон Роланд Руэл Толкин, «Хоббит. Или туда и обратно»
Классическое начало классической истории. Автор знакомит читателя с главным героем неторопливо и обстоятельно. Описывает его дом, быт, особенности характера, отношения с соседями и т. д. Сначала обширная экспозиция, и только потом завязка основного конфликта. Последовательное повествование, автор использует приём древних хроник.
«Жил-был в норе под землей хоббит. Не в какой-то там мерзкой грязной сырой норе, где со всех сторон торчат хвосты червей и противно пахнет плесенью, но и не в сухой песчаной голой норе, где не на что сесть и нечего съесть. Нет, нора была хоббичья, а значит – благоустроенная».
Лев Толстой, Анна Каренина «Мне отмщение, и Аз воздам»
Автор создает интригу, сразу же забрасывает крючок, чтоб привлечь и удержать внимание читателя. Но до завязки еще далеко, мы пока знакомимся с второстепенными героями и только затем, вдоволь пообщавшись с ними, перейдём к экспозиции и завязке.
«Все смешалось в доме Облонских. Жена узнала, что муж был в связи с бывшею в их доме француженкою-гувернанткой, и объявила мужу, что не может жить с ним в одном доме. Положение это продолжалось уже третий день и мучительно чувствовалось и самими супругами, и всеми членами семьи, и домочадцами. Все члены семьи и домочадцы чувствовали, что нет смысла в их сожительстве и что на каждом постоялом дворе случайно сошедшиеся люди более связаны между собой, чем они, члены семьи и домочадцы Облонских. Жена не выходила из своих комнат, мужа третий день не было дома. Дети бегали по всему дому, как потерянные; англичанка поссорилась с экономкой и написала записку приятельнице, прося приискать ей новое место; повар ушел еще вчера со двора, во время самого обеда; черная кухарка и кучер просили расчета».
Джордж Мартин, Игра престолов «Песнь льда и пламени», книга первая.
Автор начинает с пролога, он вводит читателя в мир романа через важный диалог, с помощью которого частично показывает экспозицию. Кстати, обратите внимание, диалог построен так, что мы можем представить себе место действия, видим героев, чувствуем надвигающуюся опасность. Так и должен работать правильно построенный диалог.
«—Надо бы поворачивать, – встревожился Гаред, как только лес вокруг них начал темнеть. – Одичалые мертвы.
– Неужели ты боишься покойников? – вопросил сир Уэймар Ройс с легким намеком на улыбку.
Гаред не попался на крючок. За свои пятьдесят лет он успел навидаться, как приходят и уходят эти господа.
– Мертвый мертв, – отвечал он. – С ним не о чем говорить.
– А они действительно мертвы? – спросил Ройс. – Какие доказательства есть у нас?
– Уилл видел их, – отвечал Гаред. – И если он говорит, что они мертвы, мне других доказательств не нужно.
Уилл знал, что его рано или поздно вовлекут в разговор, и хотел, чтобы это случилось по возможности позже».
Дмитрий Глуховский, «Текст»
Писатель использует классический прием – начало через описание, но затем резко втягивает читателя в неизвестный пока конфликт. Мы как бы подслушиваем мысли героя и короткий диалог в купе. За таким началом следует обширная экспозиция, позволяющая читателю погрузиться в мир романа. Экспозицию, надеюсь, вы прочитаете самостоятельно.
«Окно показывало смазанные ели, белый шум ноябрьской пурги; телеграфные столбы мельтешили, как поползшие рамки кадра в черно-белом кино. Показывали в окне Россию, которая от самого Соликамска вот вся такая была: елки, снег, столбы, потом прогалина с пришибленными избами, потом вокзал с силикатными авитаминозными двухэтажками, и опять – елок миллион густо и непроходимо натыкано вдоль путей – как колючкой обвито, не продерёшься. Но в этой нескончаемости и одинаковости природной застройки заоконной России и были вся ее мощь, величие и красота. Красотища, бляха!
– И что будешь делать?
– Жить буду. А ты что бы сделал?»
Гузель Яхина, «Зулейха открывает глаза»
Описание героини через действие. Автор начинает роман со знакомства с главной героиней. Далее следует экспозиция, накрепко связанная с героиней, ее характером, судьбой, прошлым и настоящим. Обратите внимание, повествование в настоящем времени – все происходит здесь и сейчас.
«Зулейха открывает глаза. Темно, как в погребе. Сонно вздыхают за тонкой занавеской гуси. Месячный жеребенок шлепает губами, ища материнское вымя. За окошком у изголовья – глухой стон январской метели. Но из щелей не дует – спасибо Муртазе, законопатил окна до холодов. Муртаза – хороший хозяин. И хороший муж. Он раскатисто и сочно всхрапывает на мужской половине. Спи крепче, перед рассветом – самый глубокий сон.
Пора. Аллах Всемогущий, дай исполнить задуманное – пусть никто не проснется».
Можно продолжать приводить примеры, но, думаю, вам понятно, что вариантов множество. Вы можете начать с описания места действия, с диалога, монолога, пролога – с чего угодно. Главное – не увлечься скучным описанием природы, не впасть в патетику или доморощенную философию, не писать банальностей. В романе не может быть ничего лишнего. Все, что вы пишете, должно способствовать развитию сюжета.
Некартонный герой
«У нее были синие глаза, длинные белокурые волосы, стройные ножки и высокая грудь с тонкой (осиной) талией…»
«Он был высок и хорошо сложен, с голубыми глазами и мощными бицепсами…»
«Он выхватил свой световой меч и с диким криком начал рубить врагов (жутких монстров), нападавших со всех сторон…».
«Мариэлла отличалась прекрасной внешностью, жемчужными зубками, коралловыми губками, изумрудными глазами и рыжими кудрями…»
«Эдвард увидел свое отражение в зеркале ванной – он был из тех, кто нравился женщинам, взгляд его серых (карих, синих) глаз пронзал насквозь, вызывая у представительниц слабого пола страстные мысли и томные взгляды…»
«Его накрыла (нахлынула) волна страсти… ужаса, ноги стали ватными, дыхание перехватило». «Нахлынула тревога…» «Нервная система успокоилась (или затрепетала, или возбудилась и т.д.)
Он почувствовал, как сильно любит ее, страсть овладела им, тело затрепетало, каждая клеточка организма – это моё любимое – затрепетала…»
Эмоции переполняли его, эмоции переполняли душу…
Он чувствовал в душе, что она испытывала к нему такую же страсть…
Она подумал, что… он представил, что… он решил, что…
Узнаете? Как часто вам приходится читать подобные описания портретов героев, их чувств? И не только в сетевой литературе. Современный писатель часто грешит картонностью или, как еще говорят, фанерностью героев.
Увы, начинающий писатель, создавая портрет литературного героя, использует устойчивые шаблоны, потому что так понятнее и проще. Вот и получается примерно следующее: «Из зеркала на неё смотрела голубоглазая шикарная блондинка. Она улыбнулась своему отражению и подумала о том высоком молодом человеке, которого встретила вчера в клубе. У него был мужественный профиль и накачанные мускулы, глядя на него, эмоции переполняли ее, в животе порхали бабочки».
Так или примерно так принято писать формульные любовные романы. Они абсолютно однотипны, забываются сразу по прочтении и рассчитаны на очень непритязательного читателя. Писать подобное чтиво бессмысленно – интерес к нему угас, платят мало, имя на них сделать невозможно.
Как же описать в современном романе современного же героя?
1. Героя надо придумать. Прежде чем писать роман, опишите персонажей. Создайте для каждого «личное дело» – кто он, ваш герой? В какой семье он родился и рос? Его социальное положение? Его характер – особенности, привычки, черты. Главное же – его желания, мечты. Что он делает для их осуществления, чем готов пожертвовать?
Внешность, конечно, тоже важна, но, опять-таки, лучше придумать какие-то особенности, отличающие вашего героя от других. У Ведьмака белые волосы и особенные глаза, у Гарри Поттера шрам и очки; но и это не главное – герой может быть ничем не примечателен внешне, но отличаться недюжинным умом, храбростью, великодушием или наоборот, быть мелочным, трусливым, жадным, подлым и т. д.
2. Помните, человек – это не результат, но процесс! У человека тысяча сторон и миллион состояний. Сегодня он соврал другу, а завтра вытащил ребёнка из горящего дома. В юности издевался над животными, но, став старше, организовал приют для бездомных собак. Даже самый последний негодяй кого-то любит – маму, бабушку или домашнего кота. У каждого человека есть слабости, пороки – скрытые или явные. Вот именно эту личностную неоднозначность и надо учиться показывать.
3. Современные приемы повествования тяготеют не к описательности, а к действию. Прямые описания или описания «в лоб» не приветствуются ни редакторами, ни читателями. Принцип «не рассказывай, а показывай» актуален весьма.
Как показать героя и его состояние, не описывая:
А) Через действие.
Например, описание: «за долгую дорогу её некогда золотистые волосы потемнели от пыли и сбились в колтуны».
Состояние героя: «от бессильной злобы он бил кулаком в стену, пока кровь не брызнула».
Или: «враги были так близко, что он слышал их дыхание и, чтоб не выдать себя, вжался в землю и затих, сам стал землей, заставил себя не думать, чтоб унять колотящееся сердце».
Б) Через художественную деталь.
Например: «он все всматривался в татуировку на руке воина – витиеватая надпись на незнакомом ему языке чёрной змейкой скользила от запястья к локтю».
«Полная Луна растопленным маслом пролилась в сонное море – непреодолимо захотелось сбросить одежду и нырнуть бесшумно, по-русалочьи, – остудить жаркое тело».
«Самозабвенным соловьям вторили лягушачьи хоралы – так громко и страстно, что он никак не мог сосредоточиться и подобрать слова для объяснения в любви».
В) Через прямую речь или диалог.
Например, описание:
«– Да посмотрите же на него! В чем душа держится! Кожа и кости – чистый скелет!»
Или:
«– Лена, поправь чёлку, она у тебя топорщится!»
Эмоции: «кровь бросилась к ее щекам, кожа загорелась. Она выхватила из-за пояса плётку и стегнула воздух: «Не смей на меня орать!»»
«Такой чистой, ослепляющей ненависти он никогда не испытывал – смотрел на врага и удивлялся: «Как же он жив еще? Ведь должен был сгореть и праха не оставить»».
Всем известно высказывание, обращённое к начинающему писателю: не рассказывай, а показывай. Но не все понятно, о чем, собственно речь? Что значит – «показывай». Писатель ведь не показывает, он описывает.
Простой пример:
«Она вспоминала их встречи, расставания, их радости и обиды, их ночи и дни…» – перед вами простое перечисление. Оно ничего не дает нового ни к портрету героини, ни к созданию нужной автору атмосферы,
А вот пример художественного оформления: «она вспомнила, как однажды зимой он задержался где-то, вернулся очень поздно, его пальто посверкивало морозными иглами, воротник покрылся сединой, борода и усы в бисеринках растаявшего снега. Она прижалась к нему, задышала горячо в грудь, ощущая, как вместе с отступающим холодом, тает её тревога. А он стоял, растопырив руки, смеялся и повторял: «я холодный, простудишься, ну что ты…»»
Рекомендация: попробуйте поупражняться самостоятельно. В третьей части смотрите упражнения и домашние задания.
Как описать эмоциональное состояние героя
Мы привыкли использовать слово «эмоция» где надо и где не надо. И в литературных опытах начинающих писателей не редкость, когда описание эмоционального состояния героя обозначается например так: «он испытал сильные эмоции, непередаваемые эмоции» – все. Может ли такое описание вызвать у читателя интерес или сочувствие к герою? Нет.
Начинающий писатель понимает это, он старается разнообразить текст, придать ему живости и глубины. Получается примерно следующее: «Кровь бросилась ему в голову, колени стали ватными, каждая клеточка его тела затрепетала». Но читатель снова не верит, потому что за этим описанием пустота. Нет отклика, нет настоящего чувства.
Другой начинающий понимает, что обилие избитых фраз – не выход. Но как быть, если надо объяснить состояние персонажа, когда он, например, разозлился? Начинающий так и пишет: «он был зол». Он сообщает читателю о состоянии героя, как если бы писал конспект к будущему произведению или тезисы.
«Он был зол» – что скрывается под этим утверждением? Как и почему злился герой?. Злость – это черта характера или временное состояние? Что привело героя в это состояние? Что он испытывает, когда злится? И как это – быть злым?
Писатель просто обязан знать ответы на все эти вопросы.
Как же описать эмоциональное состояние героя?
1. Через монолог – внутренний или внешний. Герой переживает своё состояние, он думает, рассуждает, мечется, мечтает, радуется, скорбит, боится, гневается, унывает или ненавидит – все это он рассказывает читателю. Обратите внимание на внутренние монологи Раскольникова, Обломова или Печорина – и вы погрузитесь во внутренний мир героев, увидите их, почувствуете, попытаетесь понять, примете их правду или отвергните, но не останетесь равнодушными.
2. Через действие и монолог. Герой говорит и действует, своими поступками иллюстрируя, подчеркивая внутреннее состояние. Он бьет кулаком по столу и бранится, он лежит неподвижно на диване и смотрит в потолок, он ходит из угла в угол, он воет от бессилия, он молится, он весело или нервно хохочет, он задыхается, его тошнит, он падает в обморок – и тысячи разных действий, поступков, жестов.
3. Через диалог и действие. Прием безошибочный. Герои могут показать в диалоге все, что угодно автору: и свои характеры, и особенности поведения, и портреты, и внутреннее состояние, и статус, и профессию, и национальность – главное же, в диалоге легко передать настроение героев, создать тот самый эмоциональный накал, который так необходим читателю.
4. Массовая сцена. В полифоническом романе такие сцены особенно выразительные. Обратите внимание на сцену у камина в романе Ф. М. Достоевского «Идиот». Федор Михайлович собирает у Настасьи Филипповны более десятка персонажей, и все они звучат, у каждого свой голос, свой характер. Каждый проявляет себя и дополняет других. Попробуйте прочитать вслух или посмотрите отрывок из кинофильма. Взаимодействие всех гостей и хозяйки создают такой высокий эмоциональный накал, что дух захватывает.
«Настасья Филипповна схватила в руки пачку.
– Ганька, ко мне мысль пришла: я тебя вознаградить хочу, потому за что же тебе всё-то терять? Рогожин, доползет он на Васильевский за три целковых?
– Доползет!
– Ну, так слушай же, Ганя, я хочу на твою душу в последний раз посмотреть; ты меня сам целых три месяца мучил; теперь мой черед. Видишь ты эту пачку, в ней сто тысяч! Вот я ее сейчас брошу в камин, в огонь, вот при всех, все свидетели! Как только огонь обхватит ее всю – полезай в камин, но только без перчаток, с голыми руками, и рукава отверни, и тащи пачку из огня! Вытащишь – твоя, все сто тысяч твои! Капельку только пальчики обожжешь, – да ведь сто тысяч, подумай! Долго ли выхватить! А я на душу твою полюбуюсь, как ты за моими деньгами в огонь полезешь. Все свидетели, что пачка будет твоя! А не полезешь, так и сгорит; никого не пущу. Прочь! Все прочь! Мои деньги! Я их за ночь у Рогожина взяла. Мои ли деньги, Рогожин?
– Твои, радость! Твои, королева!
– Ну, так все прочь, что хочу, то и делаю! Не мешать! Фердыщенко, поправьте огонь!
– Настасья Филипповна, руки не подымаются! – отвечал ошеломленный Фердыщенко.
– Э-эх! – крикнула Настасья Филипповна, схватила каминные щипцы, разгребла два тлевшие полена и, чуть только вспыхнул огонь, бросила на него пачку.
Крик раздался кругом; многие даже перекрестились.
– С ума сошла, с ума сошла! – кричали кругом.
– Не… не… связать ли нам ее? – шепнул генерал Птицыну, – или не послать ли… С ума ведь сошла, ведь сошла? Сошла?
– Н-нет, это, может быть, не совсем сумасшествие, – прошептал бледный как платок и дрожащий Птицын, не в силах отвести глаз своих от затлевшейся пачки.
– Сумасшедшая? Ведь сумасшедшая? – приставал генерал к Тоцкому.
– Я вам говорил, что колоритная женщина, – пробормотал тоже отчасти побледневший Афанасий Иванович.
– Но ведь, однако ж, сто тысяч!…
– Господи, господи! – раздавалось кругом. Все затеснились вокруг камина, все лезли смотреть, все восклицали… Иные даже вскочили на стулья, чтобы смотреть через головы. Дарья Алексеевна выскочила в другую комнату и в страхе шепталась о чем-то с Катей и с Пашей. Красавица немка убежала.
– Матушка! Королевна! Всемогущая! – вопил Лебедев, ползая на коленках перед Настасьей Филипповной и простирая руки к камину. – Сто тысяч! Сто тысяч! Сам видел, при мне упаковывали! Матушка! Милостивая! Повели мне в камин: весь влезу, всю голову свою седую в огонь вложу!.. Больная жена без ног, тринадцать человек детей – всё сироты, отца схоронил на прошлой неделе, голодный сидит, Настасья Филипповна!! – и, провопив, он пополз было в камин.
– Прочь! – закричала Настасья Филипповна, отталкивая его. – Расступитесь все! Ганя, чего же ты стоишь? Не стыдись! Полезай! Твое счастье!
Но Ганя уже слишком много вынес в этот день и в этот вечер и к этому последнему неожиданному испытанию был не приготовлен. Толпа расступилась пред ними на две половины, и он остался глаз на глаз с Настасьей Филипповной, в трех шагах от нее расстояния. Она стояла у самого камина и ждала, не спуская с него огненного, пристального взгляда. Ганя, во фраке, со шляпой в руке и с перчатками, стоял пред нею молча и безответно, скрестив руки и смотря на огонь. Безумная улыбка бродила на его бледном как платок лице. Правда, он не мог отвести глаз от огня, от затлевшейся пачки; но, казалось, что-то новое взошло ему в душу; как будто он поклялся выдержать пытку; он не двигался с места; через несколько мгновений всем стало ясно, что он не пойдет за пачкой, не хочет идти.
– Эй, сгорят, тебя же застыдят, – кричала ему Настасья Филипповна, – ведь после повесишься, я не шучу!
Огонь, вспыхнувший вначале между двумя дотлевавшими головнями, сперва было потух, когда упала на него и придавила его пачка. Но маленькое синее пламя еще цеплялось снизу за один угол нижней головешки. Наконец тонкий, длинный язычок огня лизнул и пачку, огонь прицепился и побежал вверх по бумаге по углам, и вдруг вся пачка вспыхнула в камине, и яркое пламя рванулось вверх. Все ахнули.
– Матушка! – всё еще вопил Лебедев, опять порываясь вперед, но Рогожин оттащил и оттолкнул его снова.
Сам Рогожин весь обратился в один неподвижный взгляд. Он оторваться не мог от Настасьи Филипповны, он упивался, он был на седьмом небе.
– Вот это так королева! – повторял он поминутно, обращаясь кругом к кому ни попало. – Вот это так по-нашему! – вскрикивал он, не помня себя. – Ну, кто из вас, мазурики, такую штуку сделает, а?
Князь наблюдал грустно и молча.
– Я зубами выхвачу за одну только тысячу! – предложил было Фердыщенко.
– Зубами-то и я бы сумел! – проскрежетал кулачный господин сзади всех в припадке решительного отчаяния. – Ч-черрт возьми! Горит, всё сгорит! – вскричал он, увидев пламя.
– Горит, горит! – кричали все в один голос, почти все тоже порываясь к камину.
– Ганя, не ломайся, в последний раз говорю!
– Полезай! – заревел Фердыщенко, бросаясь к Гане в решительном исступлении и дергая его за рукав, – полезай, фанфаронишка! Сгорит! О, пр-р-роклятый!
Ганя с силой оттолкнул Фердыщенка, повернулся и пошел к дверям; но, не сделав и двух шагов, зашатался и грохнулся об пол.
– Обморок! – закричали кругом.
– Матушка, сгорят! – вопил Лебедев.
– Даром сгорят! – ревели со всех сторон.
– Катя, Паша, воды ему, спирту! – крикнула Настасья Филипповна, схватила каминные щипцы и выхватила пачку.
Вся почти наружная бумага обгорела и тлела, но тотчас же было видно, что внутренность была не тронута. Пачка была обернута в тройной газетный лист, и деньги были целы. Все вздохнули свободнее.
– Разве только тысчоночка какая-нибудь поиспортилась, а остальные все целы, – с умилением выговорил Лебедев.
– Все его! Вся пачка его! Слышите господа! – провозгласила Настасья Филипповна, кладя пачку возле Гани. – А не пошел-таки, выдержал! Значит, самолюбия еще больше, чем жажды денег. Ничего, очнется! А то бы зарезал, пожалуй… Вон уж и приходит в себя. Генерал, Иван Петрович, Дарья Алексеевна, Катя, Паша, Рогожин, слышали? Пачка его, Ганина. Я отдаю ему в полную собственность, в вознаграждение… ну, там, чего бы то ни было! Скажите ему. Пусть тут подле него и лежит… Рогожин, марш! Прощай, князь, в первый раз человека видела! Прощайте, Афанасий Иванович, merci!»
ДЗ: Попробуйте придумать и написать эмоциональную сцену: монолог, диалог, действие и взаимодействие.
