bannerbannerbanner
Фантастические приключения. Сборник рассказов

Ирина Ю. Станковская
Фантастические приключения. Сборник рассказов

Полная версия

© Ирина Ю. Станковская, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Камни

Тогда в Испании правили Фердинанд и Изабелла, пышно цвели розы в садах Альгамбры, а народ всем прочим развлечениям предпочитал аутодафе.

На окраине Севильи, в квартале Триана, стояла кузница, в которой работал Хосе Здоровяк, а на другом берегу Гвадалквивира, в центре города, держал ювелирную лавку Бартоломео Перес. Самые щеголеватые кавалеры и самые красивые дамы заказывали искусному ювелиру украшения. И не было случая, чтобы его работа не понравилась высокородным клиентам, поэтому платили ему щедро и, что главное, в срок. И пришел как-то к Пересу молодой идальго, недавно приехавший ко двору и желавший отличиться и завоевать благосклонность прекрасной донны Бланки. Стал он рассказывать ювелиру о кольце, которое хочет подарить девушке, а тот выслушал и заметил с улыбкой:

– Вы, несомненно, заслужите любовь вашей дамы, если подарите кольцо в её вкусе. Не хочу перечить вашему желанию, но опишите мне даму вашего сердца и, может быть, мы придумаем для неё что-то особое!

Идальго нахмурился, но Перес был так почтителен, что он решил послушаться и описал внешность и характер донны Бланки.

– О, для такой дамы действительно нужно постараться! – склонился в поклоне ювелир. – Мне недавно доставили партию великолепных драгоценных камней, ни у кого в Севилье не будет столь изысканного кольца!

Он достал мешочек и высыпал перед идальго изумительные сияющие бриллианты, кроваво-красные рубины, небесно-голубые сапфиры и зелёные, как трава, изумруды.

– Поскольку донна Бланка – фрейлина нашей благочестивой королевы, то я бы рекомендовал вам купить у меня прекрасный изумруд и при случае преподнести его Её Величеству, – сказал Перес, – вы видите, подобная огранка – редкость, я сам её придумал. Негоже даже такой очаровательной девушке иметь кольцо, которое затмит драгоценности милостивой королевы.

Идальго был раздосадован, что ювелир точно угадал имя красавицы, но счёл нужным последовать и этому совету.

Когда кольцо было готово, он не скупясь заплатил Пересу и купил для королевы прекрасный изумруд с необыкновенным голубоватым отливом. Донна Бланка пришла в восторг от подарка, и ее родители вскоре дали согласие на брак со щедрым и родовитым поклонником.

Окрылённый любовью идальго попросил об аудиенции у Изабеллы и был милостиво допущен к королеве.

Изабелла Кастильская приняла юношу церемонно, но мило. Она обожала вышивать и не выпустила из рук иголку и пяльцы. Прижав руку к сердцу, идальго горячо благодарил Её Католическое Величество за самый лучший цветок в королевском саду – за прекрасную чернокудрую донну Бланку. Изабелла слегка улыбалась и кивала. Придворные дамы бросали на смущённую донну Бланку завистливые взгляды. Под конец речи идальго достал великолепный камень и преподнёс королеве. Изабелла даже вышивку отложила. Она взяла изумруд и стала рассматривать его с притворным равнодушием. По комнате пронёсся восторженный вздох.

– Ваше Величество, он совершенно под цвет ваших глаз! – воскликнула одна из приближённых фрейлин.

Изабелла сама заметила это и благосклонно взглянула на идальго:

– Мы принимаем ваш подарок, – сказала она доброжелательным тоном, – камень очень необычно огранен. Чья это работа?

– Этот изумруд я нашёл у ювелира Бартоломео Переса. – почтительно отвечал юноша. – Я сразу подумал о том, что он пойдет к вашим золотым волосам и глазам зеленовато-голубого цвета…

Такая фамильярность королеве не понравилась, но, видя, что юноша смешался, поняв свою ошибку, Изабелла решила положить конец аудиенции и ласково распрощалась с идальго.

Выпроводив фрейлин, королева позвала верного слугу и сказала ему:

– Я думаю, тебе знаком ювелир Бартоломео Перес. Я о нем забыла, но сегодня мне напомнили, что его лавка ещё существует.

– Ваше Величество, он настоящий мастер, этот Перес. Кто ж его не знает?!

Изабелла встала и заходила по комнате решительными шагами.

– Завтра его арестуют, – сказала она, наконец, – мне, конечно, не хочется этого делать, но я – всего лишь скромное орудие Господа в моей стране.

– Я могу идти? – спросил старый слуга, видя, что королева не собирается продолжать свою мысль. Он знал повелительницу ещё девочкой и мог позволить себе иногда нарушить этикет.

– Иди, – сказала Изабелла.

После его ухода она снова взялась за вышивку. Отныне судьба ювелира в руках Божьих. Королева делала так всего несколько раз. Она спасла несколько симпатичных ей людей, но бестрепетно обрекала на ужасную смерть сотни других. Иногда ей не хватало их мудрых советов, а некоторые когда-то были её близкими друзьями. Но единство Испании должно покоиться на единой вере. Так будет и впредь! И вчерашние друзья в сравнении с великой целью – ничто. Задумавшись, она укололась, и капля крови повисла над вышивкой. Королева быстро поднесла палец ко рту и слизнула рубиновую каплю.

– Кровь портит вышивку, и поэтому мы очищаем души огнём, – подумала она, поглядывая на лежащий на столе изумруд. Закатное солнце окрасило камень алым.

Поздней ночью в дверь скромного дома Хосе Здоровяка тихо постучали. Хосе встал и впустил нежданных гостей.

– Здравствуй, Барух, заходите! – сказал он. Бартоломео Перес и его домочадцы вошли и присели на деревянную лавку, на которой обычно дожидались исполнения срочного заказа клиенты.

– Ко мне приходили и сказали, что завтра меня заберут, – начал Бартоломео Перес, – я не буду утомлять тебя подробностями, но, зная твою честность и порядочность, прошу об одном – мой младший сын Пини тяжело болен и не вынесет долгого пути…

Тут послышались тихие всхлипывания. Это плакала женщина с ребёнком на руках, несчастная жена Переса.

– Хорошо, – просто сказал Хосе Здоровяк, – я могу тебе помочь ещё чем-то?

– Мы едем очень сложным путем, в конце концов, я надеюсь добраться до Антверпена, – ответил ювелир. Он достал несколько туго набитых мешочков и положил перед кузнецом.

– Я не хочу быть неблагодарным, Иосиф, – произнёс он, – мы виноваты перед тобой. Передай жене, что мы глубоко сожалеем. Среди христиан тоже есть хорошие люди.

– Не надо денег, – сказал кузнец, – для маленького птенчика в гнезде еда найдется.

– Нет, надо на лечение и содержание, – вздохнул Перес, – кто знает, увидимся ли мы ещё. Может быть, весь этот ужас скоро кончится, и мы вернёмся. Я люблю Севилью…

– Ты же умный человек, – ответил на это Хосе.

Мужчины молча обнялись. Жена ювелира со слезами на глазах отдала малыша, и они покинули дом кузнеца.

Со второго этажа в длинной белой сорочке спустилась жена Хосе Руфина. Всё это время она простояла в темноте, слушая мужской разговор. Руфина подошла и взяла у мужа спящего ребенка.

– У него жар, сейчас я покажу его маме, – озабоченно заметила она, приложившись губами к лобику мальчика, – лечение нужно начать как можно скорее.

– Он извинился, – сказал Хосе, ласково проводя рукой по распущенным белокурым волосам жены.

– Но ведь ты женился на христианке и принял чужую веру, – покачала головой женщина, – трудно за это осуждать!

Она с ребёнком на руках подошла к очагу и, обернувшись, добавила:

– Твоя община поступила плохо, жестоко и несправедливо. Но они же не убили тебя за отступничество. Я помолюсь святым Юсте и Руфине о здравии приёмыша. Говорят, гончарная лавка их отца когда-то находилась здесь, в Триане. Я уверена, великомученицы попросят Божьей милости для своих соседей!

– А добрые христиане нас с тобой только терпят, – грустно засмеялся Хосе, – ну ничего, придумаем что-нибудь!

Прошло почти двадцать лет. Хосе и Руфина с тремя детьми перебрались в Южную Италию, а оттуда – в благословенную Венецию. Удача сопутствовала семье во всех делах. Чужеземные языки давались им с необыкновенной лёгкостью. Казалось, добрый поступок, совершённый когда-то, озаряет их жизнь путеводной звездой. Хосе, известный в Венеции как Джузеппе Фаббри, уже не мог выполнять тяжёлую работу, и сыновья Хуан и Педро-приёмыш, звавшиеся на итальянский манер Джованни и Пьетро, помогали ему в кузнице. Они обзавелись собственными семьями, но по-прежнему нежно заботились о родителях. Дочка, самая старшая, вышла замуж за состоятельного купца и родила двоих детей. И именно ради младшего её ребёнка, одним промозглым зимним вечером, братья Фаббри переплыли канал на лодке, вошли в еврейское гетто и постучались в дом одного из лучших врачей Венеции.

– Четыре месяца? Какие симптомы? Что давали? – спросил доктор, серьёзный бледный мужчина лет тридцати пяти, спешно собирая необходимые вещи в богато и со вкусом обставленной комнате, являющей неожиданный контраст с узкими тёмными улочками и невзрачными домами еврейского квартала.

Молодые люди взволнованно объяснили ситуацию. Врач покачал головой и заторопился.

Провожать его вышел седой как лунь старик в тёплом халате и домашних туфлях. Отвлекая посетителей от мрачных мыслей, он попытался их разговорить.

– Какой красивый меч, – сказал он, указывая на оружие, принадлежащее Пьетро-приёмышу. Меч находился в ножнах, но эфес и рукоятка поражали благородной красотой и изяществом чеканки.

– Его выковал мой отец Джузеппе Фаббри, – немного успокоившись, с гордостью воскликнул Пьетро, – он лёгкий и удобный. Мне предлагали за этот меч хорошие деньги, но он не продаётся!

Молодой человек вытащил оружие из ножен, и, держа за лезвие, осторожно подал старику. Крошечными яркими молниями сверкнули драгоценные камни, прочно вделанные в эфес.

– Моя огранка! – старик вдруг поднес меч к глазам и прищурился. – Я обработал так всего несколько камней. И камни эти мне знакомы.

Меч выпал из рук Бартоломео Переса. Он растерянно посмотрел на Пьетро, потом на Джованни.

– Мы искали, узнавали через знакомых, – сказал Пьетро тихо, – но в Антверпене о вас никто не слышал. А потом и нам пришлось бежать.

 

Хладнокровный лекарь быстро оценил обстановку. Он довёл старика до кресла и бережно усадил.

– Останься с отцом, – обратился он к Пьетро, – а мы поспешим спасать нашего племянника. Знаешь, не буду себя хвалить, но твой старший брат – почти волшебник!

Кошурочка, или Кошачья работа

Мать Кошурочки была благородного происхождения, а вот за отцом не проследили, убежала однажды кошечка. Из всех беспородных котят Кошурочка дольше всего побыла с матерью. Та часами вылизывала бело-серый пятнистый комочек, напевала колыбельные, учила понимать язык хозяев. Те приходили, умилялись, а старая хозяйка говорила напевно: «Ах, кошурочка, кошурочка». Раньше так никто ее не называл. А кличка понравилась. И теперь для всей семьи она была Кошурочка, загостившаяся кошечка.

Но настал час расставания: к хозяевам пришли двое – муж и жена, искали игрушку-компаньонку для сына-подростка. Мать замяукала жалобно, схватила дочку, затащила в домик. Пришла старая хозяйка: «Ой, не плачь кисонька, в хорошие руки отдаем!» Вытащила из домика, поднесла гостям.

Руки у новых хозяев были теплые, добрые. Кошурочка сморщила носик, обнюхала.

– Ну вот, – сказала новая хозяйка, – будет Тёмочке радость!

Тёмочка на Кошурочку взглянул, пробормотал что-то и пошел к компьютеру, в войнушку играть. Часами сидел, сгорбившись, а родители думали, кошка отвлечет, заманит мяуканьем, прельстит шелковой шерсткой. Приходил из школы, не кормил, не разговаривал. А Кошурочка старалась понравиться, угодить, из школы встречала, бежала к двери радостно. Один раз Тёмочка рассердился, хотел кошку пнуть – вот, приставучая тварь, под ногами вертится! Кошурочка больше его не встречала, а старалась корм, который с утра хозяева давали, куда-нибудь припрятать, чтобы днем не голодать.

Хозяева ничего не знали, они Кошурочку полюбили, но времени на нее мало было. Сыну родному все-таки больше забота нужна. Тёмочка стал днем друзей приводить: дымили противным дымом приятели, пили что-то из металлических банок. Но родителей еще боялся, к их приходу все оболтусы из квартиры выметались и мусор выносили. А так вообще свинарник был, Кошурочка впервые тогда тараканов увидела. Они по кухне бегали, хохотали нагло. Думали, робкая кошка, запуганная, не будет с ними воевать. Даже в корм Кошурочкин залезли, глумились. Она тут же нескольких агрессоров поймала, пристукнула. «Эй, ты, полегче! – ей один от плинтуса крикнул. – Всем места хватит. Корм твой трогать не будем. Только не надо хозяйские вещи защищать, им на тебя плевать!»

Родители верили, что кошечка нормально питается, даже не глядели, что и как с кормом. Кончится, новый покупали. Кошурочка понимала, что у них другие дела, но грустно и обидно было, зачем тогда из-под материнского бока увели?!

Тёмочка все хуже и хуже делался. Когда друзей не было, сидел перед экраном, иногда часами – челюсть отвислая, взгляд мутный. Кошечка с ним старалась не общаться. Однажды она на кухне на стуле сидела, а Тёмочка вошел с приятелем. Оба чем-то противным пахнут, хихикают. Тёмочка в руках пузырек держит, а друг его с зажигалкой рядом трется. «Ну-ка, иди сюда, сейчас устроим охоту на ведьм!» – ласковым голосом Тёмочка говорит. А приятель деловой, серьезно так заявляет: «Надо ее в большую миску положить или на противень! А то потом пепел не соберем!»

Они-то не знали, что Кошурочка их язык понимает, поэтому думали, дурочка на сладенькую интонацию купится. Но не тут-то было! Кошурочка, благо окно было приоткрыто, на подоконник скакнула, в щель худенькое тельце просунула и с третьего этажа вниз!

Они окно распахнули, что-то кричали, но Кошурочка уже не слышала, так бежала, сердечко из груди чуть не выпрыгнуло. И понимала она, нет назад дороги. Родителям Тёмочка опять что-нибудь наврет, и будет Кошурочка дикарка виноватая.

На улице тепло, хорошо было, погожие осенние денечки. Кошурочка душой оттаяла, даже с листиком кленовым поиграла, а потом пошла разведывать окрестности, что и как.

Прибилась она скоро к стае, которая на большой свалке обитала. Верховодила там старая кошка, тоже когда-то хозяйская, из беглых. Кошечка вроде небольшая, но взгляд такой, что насквозь прожигает. Диной ее звали. Она уже не шибко бегала, но все перед ней трепетали, даже кормом делились, вот такая кошка авторитетная. А она советы разные молодым-зеленым давала. Где лучше еды найти, как с людьми не ссориться, школа выживания вроде. Кошурочку она полюбила, и та у нее на побегушках была. Она же бело-серенькая, умильная, а глазки голубые. «Ой, какая сиамочка!» – люди говорили, и что-нибудь иногда за красоту ей перепадало.

Вскоре ухажер у Кошурочки появился. Она его про себя Мурзиком назвала. Красивый, рыжий, морда в шрамах. Любил подраться, даже не за кошку, а просто так, для куража. Но Кошурочка себя с ним строго держала. И было почему. Увидела она как-то на свалке кота – черный, здоровенный, глаза зеленые так и сверкают. Говорили, бандит он и отчаянный котяра. Кошурочка слушала, а сердце тук-тук-тук, прыгает, как сумасшедшее. Кот этот в другом месте жил, но охотился везде – о нем легенды слагали – он де и на рынках разбойничает, и даже несколько раз магазин огромный грабил. А уж палатки всякие продуктовые для него плевое дело было раскурочить. Поэтому всегда сыт и весел, шальной кот, геройский. Даже Мурзик его избегал, против черного вдвое меньше казался. И случилась у Кошурочки с ним любовь. Она особо нежничать боялась, новый друг сюсюканья не любил. Про себя назвала его Кошурочка Мявсиком. Если бы узнал – надавал бы ей по мордочке, такой суровый кот!

Котят у нее почему-то не родилось, но Мявсик вроде к ней привык, часто заходил. С бандитских налетов ничего не приносил, но Кошурочке и не надо: «Вот какой, строгий он у меня», – думало нежное сердце.

Но Мявсик никогда с ней не оставался, всегда уходил к вечеру. Дина его не любила, предостерегала: «Несерьезный он, не пара скромной кошечке».

И Мурзик к Кошурочке как-то подошел, понаушничал: «Эй, белянка-серебрянка, ты на него не надейся, он такой, да у него в каждой подворотне по зазнобе! И я могу тебе еще не такое рассказать!»

Кошурочка посмотрела строго: «Чтобы я больше от тебя ничего не слышала!»

И ушел Мурзик не солоно хлебавши.

Но время быстро летит. Зима уже на носу, вечера темные, так хочется к теплому черному боку ночью прижаться: защитник любимый! Кошурочка вся измаялась, похудела, осунулась, глаза на полмордочки стали от терзаний. Сама к Мурзику подошла: «Что ты там про черного моего знаешь?»

Мурзик на нее поглядел: уже и совсем неинтересная стала кошка, озабоченная какая-то, взгляд ищущий. И у него к тому времени подружка появилась, такая же рыжая и нахальная. Зачем теперь в дела черного лезть, тем более, скоро зима, при его семейном положении осторожней быть надо. Он головой покрутил: «Не, голубоглазка, ничего не знаю, не помню!»

Кошурочка решила тогда за героем своим проследить. И страшно, вдруг застукает, но ревность ее обуяла. Она вообще-то тихая и скромная, но свое не отдаст!

Вечером попрощалась она с милым Мявсиком, выждала немного и за ним вдогонку. Мявсик черный, в темноте только Кошурочке его и видно. Быстро-быстро бежал любимый, запыхалась кошечка. Но тут Мявсик у высокого дома остановился и в окно первого этажа забрался. Кошурочка хотела его предупредить: куда грабить полез, свет горит, люди дома, но Мявсик уже внутри исчез. Кошурочка осторожно за ним вскарабкалась и сквозь стекло глянула.

Стоит посреди комнаты женщина с серебристыми волосами, совсем старенькая, а на руках у нее герой мурлычет.

«Черныш, Черныш, – бабулька его гладит, – ты надолго так не уходи, ко мне племянники приезжали, вкусную рыбку привезли!»

Кошурочка чуть вниз не свалилась. Значит, враки все, кот ее отважный у старушки кормится, а никаких грабежей и нет. Она сначала рассердилась за обман, но потом даже умилилась: вот какой Мявсик трогательный, душа добрая, старушку радует.

Она Мявсику ничего не сказала, но тот что-то почувствовал, стал с ней ласковее. А Кошурочка повадилась к окошку тому вечерами приходить и на любимого глядеть.

Но счастье недолго продолжалось. Как-то не пришел Мявсик, а Кошурочка встревожилась и навестить его решила. Залезла на окошко, а там Мявсика не видать, чужие люди. Некоторых она уже знала: племянники старухины.

«Бедная тетя Лена, – племянница плачет, – хоть завещание дельное оставила. Теперь съедемся и ту хорошую квартиру получим».

«Надо с Чернышем что-то делать, – племянник говорит, – выпускать его с пятого этажа нельзя. Кастрировать придется, чтобы не бегал».

Кошурочка аж ахнула по-человечески. По карнизу осторожно прошла, смотрит, кухня, а на кухне на подоконнике Мявсик сидит. У самой щели: сделали племянники такую щель, что и не пролезть.

«Дорогой, я все знаю! – кошечка к нему сквозь щель лапки протянула. – Бежать тебе надо, они знаешь, что с тобой сделают?» И все любимому рассказала. Мявсик сгорбился, усы поникли: «Да знаю, – отвечает, – но куда я денусь. Привык я к домашнему уюту. А племянники люди добрые, заботливые. Всегда сыт буду!»

Кошурочка лапой щеколду нащупала, подвернула, и окно шире приоткрыла: «Бежим, милый, бежим, как же ты без свободы? А как я без тебя?»

Мявсик поглядел на подружку, фыркнул раздраженно: «Ты только о себе и думаешь, эгоистка! Я кот не уличный, а комнатный, не чета вам, плебеям! И операции сейчас без боли делают. Хозяйка моя экономная была, ветеран войны с хорошей пенсией… И муж ей наследство оставил. Так что племянники очень довольны, за все заплатят!»

Кошурочка всхлипнула, а Мявсик ее лапой к окну подтолкнула: «Иди, иди, и прости за все! Я скоро уеду, так что не приходи больше!»

Кошечка сама не помнила, как на земле очутилась. И поплелась, куда глаза глядят. Снег с дождем пошел, лапы грязные и мокрые сделались, а Кошурочка идет и не видит ничего вокруг. Когда опомнилась, совсем другое место, незнакомое. И как к свалке пройти, спросить не у кого. Подошла она к старой ржавой трубе и в ворох мокрых листьев забилась. А снег падает и падает. И снится Кошурочке, что летит она по голубому небу, ног не чуя. И солнышко светит, и мамин теплый язык ее по шерстке гладит, согревает. И летит она, летит, и все теплее и теплее. И слышит она сквозь сон голос: «Ого, какая кошечка славная!»

Кошурочка вздрогнула, пробудилась. Над ней рыжая собачья морда склонилась, глаза янтарные близко-близко сверкают, а розовый язык ей спину вылизывает.

Вскочила кошечка, зашипела, а голос добрый ей сверху говорит: «Не бойся, Кошурочка!»

Мужчина с собакой ее нашли, догадалась Кошурочка. Но откуда он мое имя знает? Вроде старик, но и не старик. Голова седая, а глаза ясные. Зоркие. С тросточкой сам. А собака мохнатая, рыжая, морда приветливая. Так мысли у кошечки в голове бегают.

«Везет тебе, кисонька», – мужчина Кошурочку на руки взял, за пазуху в тепло сунул.

И ступает он бодро по улице, палочкой постукивает, а рыжий пес рядом вьется, хвостом дружелюбно машет.

А навстречу им мальчонка с родителями идет. Ребенок их увидел, заканючил: «Ма, а, ма, я тоже такую палочку хочу!»

Кошурочка головку повернула и видит: стучит ее спаситель своей тросточкой, а от нее легкие искорки сыпятся, как будто волшебство какое.

«Барахло китайское, – папа буркнул, – неизвестно, из чего сделано!»

А мать утешает сыночка: «Пойдем в выходные в магазин, еще лучше купим!»

Кошурочка на старика взглянула, а он только улыбнулся и подмигнул.

Жил новый хозяин в однокомнатной квартире. Тесновато, но уютно. Собаку Джеком звали, вот добрейшая душа оказался! Кошурочка успокоилась, поела и немного помурлыкала – знала, людям это нравится.

А старик ее на колени взял, погладил и говорит: «Повезло тебе, Кошурочка, сколько ты всего перенесла, а жива-здорова. Это от твоей бабки Синеглазки счастье перепало. Хорошая кошка была, но за любовью от меня убежала… Эх, потом, наверное, стыдно возвращаться было… Гордая она была…»

Кошурочка при этих словах мурлыкать перестала и на него изумленно поглядела.

«Да, да, жила здесь твоя бабка. Красавица и умница, беленькая с серыми пятнышками. Ты вылитая она… так похожи!»

Старик погрустнел, потом говорит: «Я тебя держать не буду, гуляй, сколько хочешь… И котят пристроим, если что…»

Кошурочка тут же про милого Мявсика подумала, вот бы им вместе новую жизнь у доброго хозяина начать, но старик ее мысли прочитал и говорит: «За Мявсика не переживай, он уже все решил, ты только хуже сделаешь. Упустил он свой шанс».

Кошурочка вздохнула, и тут ей так спать захотелось, что прямо на руках у старика в сон провалилась. Тяжелый день выдался!

Так Кошурочка у старика осталась. С Джеком подружилась, он с ней по квартире наперегонки бегал, вылизывал, согревал. Хозяин как-то обмолвился, что трудной судьбы собака. И Кошурочка за Джека порадовалась: нашел он тихую пристань. Старика Иваном Михайловичем звали. Гулял он много, свежим воздухом дышал, Кошурочка особо за ним не следила. Знала, на пенсии старик, но к нему часто по делу люди и звонят, и заходят. Кошурочка поняла, что он вроде за небольшие деньги жизни учит. Но странно очень. Приходит к нему бывало кто-то со своей проблемой, а Иван Михайлович все выслушает, а потом сам спрашивает: «Так что делать будете?» Человек ему отвечает, и только тогда старик совет дает. Короткий, короче некуда: или «да», или «нет». Кошурочка слышала, что в городе его Данетычем зовут. Многие его гости обижались, что так мало сказал, но потом звонили и благодарили некоторые.

 

Гуляла кошечка теперь свободно, на свалку часто забегала, Дину старенькую навещала. Новые коты уже к ней не так душевно относились. Мурзик, правда, заступался. И рыжуху свою настроил старушке помогать. Дина двигалась теперь мало, шла, волочила задние лапы. Кошурочка тоже старалась что-нибудь наставнице от хозяина притащить. Тот словно знал, когда она на свалку соберется, и всегда двойную порцию корма оставлял. Соорудил Кошурочке вроде рюкзачка, она, умница, его лапкой открывала и еду перед Диной высыпала. Та только головой крутила: вот с хозяином Кошурочке повезло! И после каждого такого обеда у Дины лапы лучше ходили.

Так несколько лет прошло, Дина умерла спокойно от старости, но Кошурочка все-таки свалку не оставляла. У Мурзика с рыжей постоянно котята рождались, так она в их семью корм носить продолжала. Про Мявсика она больше не слышала. Как-то подошла к дому, на окно вспрыгнула, а там шум-гам, бегают дети, взрослые кричат, как будто на рынке оказалась. И следов от старой хозяйки не осталось, что там от какого-то кота, хоть и любимого.

Однажды осенью со свалки Кошурочка поздно шла, слышит вдруг, каблучки ей вдогонку быстро стучат. Обернулась – девушка миленькая, вся беленькая, юбочка коротенькая. Девушка кошечку догнала и как-то р-р-раз, и Кошурочка у нее на руках оказалась. «Сиамочка, красавица, – девушка щебечет, – что же ты по улице бегаешь, потерялась?» Девушка ее за пазуху уютно пристроила, думала, доброе дело сделала. Кошурочка решила немножко погреться, а потом сбежать, но как-нибудь осторожнее, чтобы хорошего человека не обидеть.

И тут девушка вдруг приостановилась говорит: «О, Тёма, куда это ты?»

«Да так, гуляю», – Кошурочка задрожала как лист осиновый – признала изверга Тёмочку по голосу.

«А ты сама откуда?» – спрашивает Тёмочка.

«Из музыкалки, – девушка говорит, – скоро выпускные, в консерваторское меня готовят».

«А, консерватория, – Тёмочка захохотал неприятно, – консервы я люблю!»

Тут вдруг девушка вся задергалась: одной рукой Кошурочку держит, другой от Тёмочки отбивается.

«Да ты что? Ты с ума сошел! Убери нож!»

Она еще что-то кричала, и Кошурочка вдруг запах крови почуяла. И такая злость на нее накатила, что все страхи забыла и из-за пазухи стрелой выскочила и прямо в морду ненавистную когтями вцепилась.

Заорал Тёмочка, заверещал пронзительно, а девушка побежала, так по звуку каблучков Кошурочка поняла. И что интересно, Тёмочка даже ударить Кошурочку не сумел. Вот что значит эффект неожиданности!

Кошурочка дождалась, когда девушкины каблучки затихнут, от врага отцепилась и деру! Прибежала домой, а старик с Джеком перед подъездом гуляют, ждут, волнуются.

«Ну, ты прямо Немезида! – хозяин смеется. – Думаю, Тёмочка очень скоро получит, что заслужил. А ты молодец, спасла девушку».

«Жалко его родителей, – Кошурочка вздыхает, – они меня не обижали».

«Добрая ты душа, – хозяин кошечку по голове погладил, – добрые они-то добрые, но такой доброты лучше не надо. Могли своего сыночка лучше воспитывать, была, была возможность!»

А через несколько дней хозяин говорит Кошурочке: «Ну, все, закончил я свои дела, долго тут проживал, пора уже в дорогу!»

Кошурочка расстроилась, не хочется расставаться, а хозяин говорит задумчиво: «Нашел я твою бабку Синеглазку, знаешь, куда ее судьба занесла? В Австралию! Все-таки везение у вас в роду. Подобрали твою бабушку муж и жена, инженеры без гроша за душой, и вскоре по работе к коалам и кенгуру поехали. Видать, и им от моей кошки удача перепала. Взмахнул старик палочкой, искорки вокруг нее заплясали, и видит Кошурочка садик зеленый, на ветвях разноцветные птицы перекликаются, а у кадки с яркими цветами сидит красивая кошечка и на нее смотрит. «Привет, внучка, – кошка мурлычет, – прав наш общий друг, похожи мы с тобой!»

Кошурочка моргнула, вежливо поздоровалась и поняла вдруг, что хоть и мила, и красива ее бабушка, но говорить им не о чем, совсем не знает она ее, лучше бы с родной матушкой увидеться! И решила про себя, что обязательно старый дом свой найдет.

Синеглазка все заметила и ласково сказала: «Внученька, рада была тебя повидать и в гости в любой момент жду! Не сейчас, так когда-нибудь… У нас с тобой девять жизней, как и положено!»

Распрощались они, и вышел Иван Михайлович с Джеком во двор.

«На хозяйстве останешься? – спрашивает. – Только на тебя и надеюсь. Думал, кого-то из людей найду, но не судьба. Кошачья эта должность! Ты только делай, как считаешь нужным. Каждый по-своему себя проявляет».

Он все подробно Кошурочке рассказал, та удивлялась, но внимательно слушала, кивала с умным видом.

«Ну что же, пора в Австралию!» – вздохнул хозяин. Хоть и печально сказал, но мысли уже о встрече с Синеглазкой, любому видно!

Он тросточкой взмахнул, искорки блестящим облаком его и Джека накрыли, и вот, нет никого во дворе, только палочка лежит. В последний момент успела заметить Кошурочка, что силуэт рядом с Джеком уже не Ивана Михайловича, а что-то вроде кота огромного. Кошурочка до палочки дотронулась, земля под ней качнулась. Шатаясь, с палочкой в руках в дом побрела, улыбка на губах растерянная. Слышит вдруг, бежит за ней кто-то. Оглянулась – фифа накрашенная, белые кудри по плечам прыгают: «Данетыч, миленький, помоги!»

И с тех пор пошел по городу слух о кошке, которая слабых и обездоленных защищает. Любит, дескать, она в позднее темное время гулять. Появляется из ниоткуда, по шерсти огненные искры прыгают, а потом исчезает без следа. И, если что, когти острые выпускает и негодяев по физиономии бьет! Одна девушка даже говорила, что лично с ней встречалась, что кошка ее от маньяка спасла. Но честно призналась, кошка была обычная, сиамка, поэтому девушке никто не поверил – сказали в полиции, повезло просто и никакого волшебства.

А Данетыч от полудня до шести вечера исправно практикует. Ходят к нему клиенты, и он, как и прежде, лишь «да» и «нет» говорит. И знают люди, что это только его личное мнение, а сами поступают, как считают нужным.

1  2  3  4  5  6  7  8 
Рейтинг@Mail.ru