Ирма Гринёва
А сколько ещё неизведанного! Найду! Обниму! Не отдам никому! От ненависти до любви и обратно. Что обещает её лицо
– Жень, тебе не кажется, что ты заигралась? То ты зануда, то представляешься другим именем и делаешь вид, что мы не знакомы, то ты опять «синий чулок» и на «Вы». Или ты мне предлагаешь сыграть в какую-то сексуальную игру?
Это вообще уже было за гранью! У него там что, крыша съехала? Ей ещё сумасшедшего или сексуально озабоченного до кучи её проблем не хватало! «Надо будет позвонить Антонине Алексеевне, узнать, что у них там творится», – подумала Женя, и, собрав волю в кулак, ответила ледяным тоном:
– Послушайте, Глеб Николаевич, я не понимаю, кто Вам дал право говорить мне подобные вещи. Прошу Вас больше меня не беспокоить!
– Послушай, девочка! – разозлился Глеб, – Я тебе не пацан, чтобы так со мной обращаться!
– Я Вам всё сказала! – отрубила Женя и прервала разговор.
Теперь уже ничего не понимал Глеб. Он ещё раз набрал номер Жени, но она сбросила звонок, а потом и вовсе отключила телефон. Ну, ничего! Он до неё доберётся!
Как назло, на работе была сплошная круговерть, а в конце дня ещё и совещание с участием иностранных партнёров, так что сразу поехать к Женьке домой и устроить там тарарам Глеб не смог. Периодически набирал её номер, но вскоре понял, что она не просто выключила телефон, а занесла его номер в чёрный список.
С твердым намерением отправиться по Женькиному адресу и жутким коктейлем внутри из злости, ревности и вожделения, Глеб выскочил из кабинета как чёрт из табакерки после совещания в секретарскую и… тут же упёрся взглядом в спокойно сидевшую на кожаном диване Женьку. Секретарша что-то лепетала ему, но он прервал её на полуслове:
– Ты свободна!
В два широких шага пересёк секретарскую, грубо схватил Женю под локоть, рывком поднял с дивана и, не обращая внимания на ошарашенную поведением всегда выдержанного шефа секретаршу, потащил девушку в свой кабинет.
Набросился на неё, как иссохший от жажды путник в пустыне набрасывается на воду. Фактически, изнасиловал, если бы… Если бы и она сама не была такой же страждущей.
– Ну, и как мне теперь выйти отсюда? – насмешливо спросила Женя, указывая на свою помятую и порванную одежду.
– Сама виновата! – буркнул Глеб.
– Даже так? – с иронией изогнув брови, сказала Женя.
– Приходишь когда хочешь, пропадаешь без предупреждения, – продолжил наезд Глеб, и сам немного смущённый своим поведением.
– Зато, какая бурная радость от сюрприза! – рассмеялась Женька и, томно потягиваясь всем телом, добавила, глядя с вызовом на Глеба – И сладко!
Не откликнуться на такой призыв было невозможно. Только на этот раз была и нежная прелюдия-вступление, и плавное, мягкое, медленное анданте4, когда оба сдерживали себя, чтобы накопить желание, силы и через нарастающее крещендо5 подошли к бурной, слаженно спетой их телами коде6.
Они, распаренные, уставшие, лежали, обнявшись на узком кожаном диване. Глеб погладил бархатистую кожу девушки, поцеловал её влажные от выступившего пота волосы и задумчиво сказал:
– Какая же ты разная! То зануда из зануд, то ласковая кошечка. То моралистка, то страстная тигрица.
– Это я – зануда?!? – вскинулась Женька, – Я – моралистка?!? Ну, знаешь, обо мне всякое говорили, но такое – никогда! Я тебе сейчас покажу, какая я моралистка! – и с этими словами Женька решительно вскочила с дивана и пошла к двери.
– Ты куда? – вскочил вслед за ней Глеб.
– Пойду, прогуляюсь по твоему офису – «высоко морально и глубоко нравственно»! – передразнила она его.
– Женька, стой! В таком виде! Ты же практически голая!
И Глеб торопливо начал натягивать брюки, чтобы догнать и остановить расшалившуюся тигрицу.
– Постой! – обернулась она, уже взявшись за ручку двери, – Как ты меня назвал? Женька? Женька?!? Так вот в чём дело!
И расхохоталась.
– Вот откуда взялась «зануда»! Ты с Женькой знаком! Вот, уж, кто из нас моралистка, так это она! Она – моё альтер эго7! Правильное, скучное, неинтересное! Фу-у-у! Да не смотри ты на меня так, я не сумасшедшая с раздвоением личности. Я – Екатерина, а Женька – моя сестра-близнец.
Пока Глеб переваривал услышанное и приходил в себя, Екатерина забросала его вопросами:
– Ты с ней спал? Как она в постели? Ничего? Повысила квалификацию? А ты где с ней познакомился? В Кургане?! Вот это финт ушами! Не знала, что она в Курган перебралась! Мы с ней уже два года не общаемся. Были обстоятельства.
Какие – Екатерина рассказать не захотела. Больше выспрашивала сама, чем говорила о себе, и не успокоилась, пока не услышала в подробностях все три эпизода коротких встреч Глеба и Женьки. До слёз хохотала над лекцией о морали и нравственности, которую сестра прочитала Глебу в машине, и над тем, как они с ней поговорили сегодня по телефону. Заскучала, когда он начал воздавать должное той помощи, которую Женька оказала с Анютой.
4 – один из медленных темпов исполнения музыкального произведения, по темпу располагается в середине между адажио и модерато.
5 – музыкальный термин, обозначающий постепенное увеличение силы звука.
6 – заключительная часть крупного музыкального произведения, которая является выводом, развязкой и обобщением тем, развитых в предыдущих частях.
7 – реальная или придуманная альтернативная личность человека или даже одна из множества личностей, появившихся в результате психического расстройства. Выражение alter ego стало распространённым благодаря обычаю, принятому в некоторых государствах Европы в прошлом: когда король передавал всю свою власть какому-нибудь наместнику, он награждал его званием «королевского второго я» – «альтер эго регис».
8
Женька позвонила Антонине Алексеевне и, как обычно, поинтересовалась как дела…
…Они не были закадычными подругами, да это и невозможно было хотя бы в силу разницы в возрасте. Просто добрые соседи. Антонина Алексеевна сама пришла знакомиться с новыми квартирантами. Для неё, конечно, было существенно, кто очередной раз будет жить на одной с ней лестничной площадке.
Женщины друг другу понравились. Антонина Алексеевна сразу прониклась сочувствием и уважением к молодой женщине, поднимающей в одиночку сына-инвалида, и очень помогла Женьке с поисками работы, тем более что общих точек соприкосновения у них оказалось достаточно. Обе были полиглотами (Антонина Алексеевна – английский, французский, немецкий, испанский, итальянский; Женька – английский, французский, испанский). Обе любители изящной словесности от Шекспира, Байрона и Тургенева до Дины Рубиной и Евгения Водолазкина. Обе предпочитали театр кинотеатру и классическую музыку попсе.
Учеников, желающих обучиться иностранным языкам (больше их родителями, чем им самими), но не подходящим по каким-либо условиям, перекидывали в первую очередь друг другу. Так что когда у Женьки не срослось с Глебом Николаевичем и Анютой, она сразу подумала об Антонине Алексеевне. Для той этот вариант был идеальным.
Антонина Алексеевна была фанаткой дачной жизни (здесь их с Женькой вкусы расходились), но дачи у неё отродясь не было. В молодости не было средств на её приобретение, а к старости, когда, благодаря сыну, финансовые проблемы исчезли, уже не было сил заниматься этим одной, поскольку единственный сын перебрался с семьёй на постоянное проживание в Канаду. Переезжать в чужую страну Антонина Алексеевна наотрез отказалась и, таким образом, осталась в отдельной квартире в одиночестве. Не только без любимого сына, но и без обожаемой внучки. А у Глеба Николаевича Антонине Алексеевне открылась возможность не только осуществить свою давнюю мечту о проживании загородом, но и повозиться с Анютой, которая была почти такого же возраста как её внучка Лерочка. А Женька была рада отплатить, наконец, добром за добро, поскольку «перекидывание» учеников, в основном, происходило от Антонины Алексеевны к Женьке, а не наоборот.
…Антонина Алексеевна похвасталась успехами Анюты не только в освоении иностранных языков (французского и испанского), но и в преодолении кризиса трёхлетнего возраста. Словоохотливо рассказала о прекрасных цветниках, «шефство» над которыми она сразу же взяла в свои руки, к недовольству, впрочем, кратковременному, садовника. А, поскольку, любые цветы это явление красивое, но недолговечное – каждую неделю что-то отцветает, что-то распускается, что-то пересаживается, то за месяц, который прошёл с их последнего разговора, новостей здесь накопилось море. Были новости и о хозяине – Глебе Николаевиче. Таинственно понизив голос, Антонина Алексеевна сообщила Жене, что хозяин, кажется, влюбился. Во всяком случае, после возвращения две недели назад с празднования юбилея каких-то своих друзей, его как подменили. У него постоянно радостно-возбуждённое настроение, глаза горят, и песни какие-то под нос мычит.
Женька сложила в уме полученные сведения с его звонком и голосом, полным нежности, и утвердилась в выводе Антонины Алексеевны – Глеб Николаевич влюбился. В кого-то, кого встретил у друзей. В кого-то очень похожего на неё, Женьку (не в неё же саму, вдруг, на расстоянии по времени и в пространстве). А, в совокупности, с его словами о представлении другим именем и сексуальными играми, сделала собственный вывод – Катерина! Глеб Николаевич познакомился с Катериной, Женькиной сестрой-близняшкой, и принял её за Евгению. Кстати, это вполне было в Катькином духе – выдавать себя за другую. А, уж, в сексуальных играх она вообще была профи, в отличие от Женьки. Как там высказался Глеб Николаевич? «Синий чулок», кажется? Женька таковой себя не считала, но, с точки зрения абсолютно свободной от моральных ограничений Катерины и человека, без тени смущения предлагавшего секс на постоянной основе впервые встреченной женщине, именно им, этим синим чулком с их точки зрения и была.
Неужели Катерина вернулась в Россию? И напрасны были все те слёзы, которые пролила Женька, когда Катерина пропала? Сестра просто кинула их с Яриком, решив исчезнуть! Были, были у Женьки такие подозрения, но она неизменно ругала себя за подобные мысли и упорно продолжала искать сестру. Куда только не ходила, куда только не звонила! Сначала оборвала телефон Стивену, мужу Катерины, пока тот, сбросив с себя всю свою английскую чопорность и знаменитую выдержку жителей туманного Альбиона, высказал русским матом всё, что он думает о всех русских б… в общем и о Катерине в частности. Потом Женька напала на след Катерины в одном из отелей. Вполне приличном, кстати, а не подпольном публичном доме, как поначалу подумала Женька. Администратор очень вежливо подтвердил, что гражданка России «Кэтрин Исмаилова», так произнеся на английский манер «Екатерина Измайлова», у них проживает, и твёрдо пообещал передать ей просьбу выйти на связь с сестрой из «Пенс». Стоически прождав трое суток и не получив никакого звонка, Женька позвонила в отель сама. Другой администратор, но таким же вежливым голосом сообщил, что Кэтрин Исмаилова, к их сожалению, больше у них не проживает, и твёрдо уверил, что записка с просьбой позвонить сестре из Пенс ей была передана в тот же день.
Женька бомбардировала Катерину и звонками по телефону, и смс, и письмами на электронную почту, и сообщениями по всем известным ей страничкам сестры в соцсетях. Всё без толку! Женька даже до Посольства России в Лондоне дошла. Оттуда ей прислали официальную бумагу, где равнодушно-казённым языком сообщили, что в компетенцию Посольства не входят поиски пропавших заграницей совершеннолетних граждан Российской Федерации, но, если у гражданки Екатерины Алексеевны Измайловой возникнут вопросы с визой, проблемы с полицией или с ней произойдёт несчастный случай вплоть до летального исхода, и Посольство РФ в Великобритании будет об этом оповещено, то они обязательно передадут эту информацию ей, как ближайшей родственнице. На этом Женьке пришлось успокоиться. Она убедила себя, что раз ей ничего такого не сообщают, особенно о летальном исходе, то, значит, с Катериной всё в порядке, она живёт в своё удовольствие. А ей, Женьке, надо думать о Ярике, жить дальше и уже ни на кого в этой жизни не рассчитывать, только на саму себя.
Но это отнюдь не означало, что она вычеркнула Катерину из своего сердца. Может, она тоже их с Яриком искала? Чуть позже, когда смогла. Разные ведь бывают обстоятельства? А Женька уже к тому времени перебралась в Курган, вот у Кати ничего и не вышло. И Женька позвонила Глебу Николаевичу, вернув его номер телефона из чёрного списка:
– Глеб Николаевич, здравствуйте! Это Евгения Измайлова Вас беспокоит.
– Я Вас узнал, – вполне дружелюбно ответили на том конце провода.
– Глеб Николаевич, Вы же знакомы с моей сестрой Катериной, – полувопросительно, полуутвердительно сказала Женя.
– Да, – не стал он отрицать.
– У меня к Вам просьба – дайте мне, пожалуйста, её телефон, – попросила Женя и, почувствовав некое напряжение своего собеседника, поспешила объяснить, – Мы с Катей потеряли друг друга из вида несколько лет назад.
Глеб не собирался влезать во взаимоотношения сестёр. Он был счастлив с Екатериной и не хотел, чтобы какие-то проблемы из прошлого, да и вообще любая реальность вмешивалась в эту идиллию только для них двоих, в их любовный угар, который длился и длился. Тем более что Кате явно не хотелось говорить о своей семье. Она ни разу прямо не ответила ни на один его вопрос на эту тему, хотя ему, как любому любящему человеку хотелось знать о своей любимой всё. Видимо, эта тема доставляла Екатерине боль. А он отнюдь не желал делать ей больно. Потом, когда-нибудь, когда они не только фактически, но и официально будут вместе, она, конечно, расскажет ему всё, поделится с ним, как с самым близким человеком, но сейчас было ещё слишком рано.
– Я не могу этого сделать, – ответил Глеб Николаевич холодно, стараясь тоном сразу показать бесперспективность дальнейших просьб, – Для этого нужно разрешение Екатерины.
– Хорошо, тогда Вы можете ей дать мой телефон? – терпеливо продолжила Женя.
– Екатерина знает, что мы с Вами знакомы. Если бы она хотела увидеться с Вами, уже давно узнала Ваш номер у меня, – жёстко ответил Глеб Николаевич.
– Послушайте, – задохнулась от обиды Женя, но возразить на его аргументы было нечем, – Ладно, – собралась она с мыслями, – тогда передайте ей, что Ярик здесь, в Кургане, может, хоть с ним она захочет увидеться. Я мешать не буду.
И повесила трубку.
Глеб остался в недоумении – что это ещё за Ярик?
Вопрос о Ярике вызвал неожиданно острую реакцию Кати. Она заплакала, заистерила. Глеб долго её успокаивал, гладя по волосам, прижимая её мелко вздрагивающее тело к себе, целуя солёные от слёз щёки и глаза. И не было в этом никакого сексуального подтекста, лишь забота и переживание муки любимой, как своей.
Катя уже давно заснула, выговорившись и выплакавшись, а Глеб всё лежал без сна и обдумывал то, что удалось понять из отрывочных Катиных слов. Получалось, что три года назад Женька с Яриком попали в страшную автомобильную аварию. Ярик – это сокращённое от Ярослава. И он их сын. Так не бывает, конечно, но чей он – Женьки или Кати, Глеб так и не понял, потому что Катя постоянно сбивалась, и можно было понять и так и этак, а выспрашивать у неё Глеб не стал. Для него это не имело никакого значения. Если Кати – то прекрасно, значит, у него появится готовый сын, а у Анюты старший брат. Если Евгении – то всё равно родственник, почти.
В аварии пострадал только Ярик, во всяком случае, ни о каких Женькиных проблемах Катя не упоминала. Чтобы его вылечить, нужна огромная сумма денег, которых у сестёр не было и нет. Чтобы как-то выйти из тупика, Женька настояла на том, чтобы Катя нашла богатого мужа заграницей. Почему именно Катя, а не сама Женька, и так было понятно – какая из неё соблазнительница? Весь шарм, красота, обаяние, притягательность из двоих сестёр-близняшек достались Кате, Женька была просто её бледной копией, как если делать на ксероксе копию с копии. Почему именно заграницей, а не на родине было не очень понятно. И уж совсем непонятно, почему ситуацией рулила Женька, если она косвенно была виновата в аварии, что вытекало из невнятных Катиных намёков.
Так или иначе, замужество состоялось. Кате даже удалось выслать оставшимся в Москве Женьке и Ярику деньги. Но вскоре муж об этом узнал и запретил. Мало того, жестоко избил Катю. Пришлось ей спасаться от него бегством. А Женька ей всё названивала, выискивала, требовала деньги, деньги, деньги. Грозила, что не позволит видеться с Яриком.
Ну, деньги это не проблема, деньги он даст. Не заоблачные же суммы, порядка ста пятидесяти миллионов рублей, как при некоторых генетических заболеваниях, могут потребоваться на реабилитацию после аварии? А что касается «видеться» или «не видеться» с мальчиком – пусть только Евгения попробует тут ещё покомандовать. Как она сказала в конце разговора? «Я мешать не буду»? Только попробуй!
9
Чтобы выяснить, какая сумма требуется на лечение Ярика, и попутно прояснить некоторые неясные моменты, Глеб Николаевич прямиком отправился к Жене, решив больше не поднимать мучительную для Кати тему, не замечая, как встревает между сёстрами, чего раньше делать категорически не хотел.
Если Женька и удивилась приходу Глеба Николаевича, то виду не подала. На вопросы отвечала прямо, но кратко. Как будто боялась сказать лишнее. Когда рассказывала об аварии, в результате которой покалечился Ярик, сказала «они», и Глеб, воспользовавшись её оговоркой, прямо спросил:
– Кто «они»?
– Катя и Ярик, – ответила без запинки.
Про обстоятельства аварии говорить ничего не стала, сославшись на то, что доподлинно ничего не знает, поскольку работала и жила тогда в другом городе. Но Глеб почуял за её словами скрытый страх, особенно когда предложил свою помощь в наказании виновных «по всей строгости Закона», от чего она категорически отказалась.
(Женьке было чего страшиться – Катька была за рулём машины с купленными водительскими правами, 4-х летний Ярик сидел рядом с ней на переднем кресле, хоть и пристёгнутый ремнями безопасности, но без детского сиденья, всё это в совокупности с неоказанием сыну своевременной медицинской помощи, грозило Кате несколькими годами тюрьмы и лишением родительских прав. Бог знает, как Глеб Николаевич воспользуется этой информацией, если узнает всё до конца!)
На вопрос – «кто мать Ярика?», ответ тоже прозвучал быстро, но с некоторой долей удивления – «Катя».
После такого ответа выпытывать детали трёхлетнего прошлого Глебу стало не интересно – для сына любимой он сделает всё, что есть в человеческих силах и нечеловеческих тоже. И он деловито спросил:
– Сколько нужно, чтобы вылечить мальчика?
– Около полумиллиона в дооперационный период и от миллиона в послеоперационный. Точнее не знаю. И врачи сказать пока не могут.
– Это в евро или в долларах? – уточнил Глеб, уже прикидывая, как ему вынуть нужную сумму из оборота.
– Да нет, конечно! Дог с Вами! В рублях!
– В рублях?! – протянул Глеб, удивляясь ничтожности суммы.
– У меня триста тысяч уже накоплено, – поспешила уверить его Женька.
– Побереги себе на булавки, – усмехнулся Глеб, – Это всё или что-то ещё нужно, кроме денег?
Женька замялась, но потом добавила:
– Было бы здорово, продвинуть очередь Ярика на операцию как можно больше вперёд.
– Да не вопрос, сделаю!
И Глеб Николаевич ушёл. А Женька обессилено бухнулась на диван переваривать этот неожиданный разговор.
Катерина ведь не позвонила даже после слов о Ярике. И Женька, обычно быстро прощавшая сестре все обиды, которые та ей приносила, такое равнодушие к собственному сыну, простить не могла. Все аргументы, оправдывавшие исчезновение Катерины из их с Яриком жизни, кончились. «Всё! Нет у меня больше сестры! – решила Женька, – А Ярика усыновлю! И сама вылечу!» И тут является Глеб Николаевич. И опять в душе Жени всё переворачивается. То ли с ног на голову, то ли с головы на ноги – уже и не поймёшь! Сколько уже было этих кульбитов? Не сосчитать!
И надежда на щедрого и доброго спонсора тоже уже была. Нет-нет! Не на многочисленные фонды, помогающие больным детям. Те прямо сказали – мы помогаем безнадёжно больным детям. А жизни вашему ничего не угрожает. Ну, и что, что инвалид? Жить-то будет! Вот и радуйтесь! У вас речь идёт о качестве жизни, а у наших каждый час жизни на счету. Да и сумма не запредельная. Да, не запредельная! Только где её взять, если и такой нет?
Женькиных денег, вырученных за продажу её маленькой квартирки под Питером, едва хватило на первый этап лечения Ярика. А в основном они ушли на взятки, чтобы закрыть дело об аварии, которую спровоцировала Екатерина. И это счастье, что в столкнувшейся с её Ауди (подарок последнего бой-френда) машине никто серьёзно не пострадал. Катеринаа, до обморока боявшаяся последствий, пошла на все финансовые условия пострадавшей стороны, занималась только собой, не обращая внимания на жалобы сына на боль. Отмахивалась от него: «Поболит – перестанет! Терпи, ты ж мужик!» И четырёхлетний Ярик терпел. И только когда не смог подняться с кровати даже через месяц после аварии, Катеринаа в панике позвонила Женьке, испугавшись не за сына, а опять за себя, любимую. У неё крепко в памяти застряли слова следователя, что не отделайся пострадавшие только ссадинами, попади они в больницу с травмами или увечьями, – сидеть ей в тюрьме реальный срок.
Женька, бросив всё, прилетела в Москву. Родителей, по-прежнему живущих в Пензе, попросила узнать всё что можно о своих и Катькиных одноклассниках – кто где живёт, кто кем работает. Кое с кем из общего с Катькой класса и из своего выпускного созвонилась сама (в отличие от Катерины, она со многими поддерживала отношения до сих пор). Перешерстив всю добытую совместными усилиями информацию, Женька нашла-таки среди одноклассников тех, кто помог неофициально продиагностировать Ярика и проконсультировать по поводу аварии. Катерина и сама это могла сделать, если бы включила голову, но, как всегда, предпочитала решать свои проблемы чужими руками. И в первую очередь, за счёт Женьки. Господи, да это началось ещё в утробе матери!..
…Первое УЗИ маме сделали, как и положено, в 16 недель (в смысле выполнения всех правил Женька явно пошла в маму). Сразу поставили диагноз, правда, под вопросом – синдром плацентарной трансфузии. Это когда два близнеца имеют общую плаценту, только один – донор, получает артериальную кровь из своей собственной части плаценты, а отток крови происходит в вены части плаценты, принадлежащей другому близнецу – реципиенту. В результате, близнецы значительно отличаются размерами и массой, уровнем содержания гемоглобина. У близнеца-донора возникают анемия8, гипотрофия9. У близнеца-реципиента – гиперволемия10, полицитемия11 и ещё куча всякого с труднопроизносимыми названиями, о чём в их с сестрой случае говорить необязательно, поскольку у Кати, к удивлению врачей, ничего такого не было. Вполне себе рос здоровый близнец-реципиент, в отличие от Жени – близнеца-донора, у которой все «-мии» и «-фии» присутствовали, естественно, в совокупности с меньшими размерами и массой, что на втором УЗИ через две недели стало ясно уже без вопросов.
Перед мамой не стоял вопрос – от кого из близнецов избавляться? Как ни пугали её врачи, что оба ребёнка могут родиться с генетическими отклонениями, она потребовала сохранить жизнь обоим. Встал вопрос о хирургическом вмешательстве. Маме предложили амниодренаж, стандартная на тот момент в таких случаях операция – откачивание вод из полости матки для снижения нагрузки на реципиента, что никак не влияет на выживаемость ребёнка-донора. Риск потери обоих близнецов – 60%, а при благополучных родах – риск развития ДЦП. Но мама выбрала экспериментальный метод – фетоскопическая коагуляция анастомозов, то есть избавление от патологических сосудистых соединений, благодаря которым реципиент подпитывается донором. И тем спасла Женьке жизнь.
Как показали последующие УЗИ, Катя всё равно опережала в развитии Женю, но и та оставалась вполне жизнеспособным внутриутробным ребёнком. Катькино доминирование продолжилось и после рождения. Какую бы грудь и в какой последовательности мама не давала бы девочкам, Катя всегда высасывала больше, чем Женя. В детском саду всё крутилось вокруг Кати, а Женя тихо играла в уголочке, о ней вспоминали только когда надо было выдавать обеих девочек маме или папе.
В школе Катька училась легко, играючи. Без напряжения запоминала страницы учебников слово в слово с одного прочтения. И также быстро, как заучивала наизусть, и забывала. А зачем помнить? Ведь отличная оценка уже получена. Надо будет – прочту ещё раз. Женька училась тяжело. Много раз вчитывалась в строчки, докапываясь до сути. Отличницей не была, но, зато, то, уж, что поняла, запоминала надолго. В остальном всё было также как и в детском саду – Катя сияла, а Женька растворялась в её лучах, была почти не видимой.
В четвёртом классе Женька прочла повесть Гайдара «Тимур и его команда» и взбунтовалась. Героиня повести Женя тоже чувствовала себя под пятой старшей сестры Ольги, но при этом оставалась активной, в чём-то даже дерзкой, смелой девочкой. Женька вдруг почувствовала в себе силы стать такой же. Она твердо заявила, что не хочет больше учиться с Катериной не то что в одном классе, но даже в одной школе. Родители были шокированы резкой переменой в поведении такой всегда тихой и покладистой Жени. А Катерина заявила, что она, Женька, и недели не продержится без её поддержки, скатится на двойки и её отчислят.
Но ничего подобного не случилось! В следующем учебном году Женька пошла в новую школу и расцвела, у неё как будто крылья за спиной расправились, даже дышать стало легче. В новом классе она была просто Женей Измайловой, сама собой, а не сестрой Екатерины Измайловой. Никто их между собой не сравнивал. Господи, у Женьки даже с физкультурой дела наладились! Она освоила прыжки в высоту и через козла, с трудом, но залезала на канат, всё то, что в её исполнении вызывало гомерический хохот её бывших одноклассников во главе с Катериной. В пятом классе началось много новых предметов, в том числе иностранный язык. И вот здесь у Жени обнаружился талант, ни капельки не меньший, чем у Кати. Ей с лёгкостью давался английский язык, хотя остальные предметы приходилось всё также с трудом пробивать лбом.
Она много читала. Многое из того, что по возрасту ещё было рано. «Кармен» Мериме, например, «Дама с камелиями» Дюма, «Дон Кихот» Сервантеса, «История кавалера де Гриё и Манон Леско» Прево. Захотелось перечитать эти великие произведения на их родном языке. Сравнить перевод на русский с испанским и французским. После английского языка изучить французский оказалось совсем не трудно. Испанский дался Женьке с большим трудом. Но к концу школы она уже бегло говорила и читала на трёх языках и решила сделать их своей профессией, поступив в Российский государственный педагогический университет им. А.И.Герцена в Санкт-Петербурге. И поступила! В отличие от Кати, которая отправилась покорять Москву, как и многие смазливые провинциалочки мечтая о карьере актрисы или модели, и с треском провалилась. Но за столицу каким-то образом смогла зацепиться.
Женька уехала в Питер, чтобы быть подальше от Кати, которая доставала её даже учась в разных школах. Катерина вовсю крутила романы с мальчиками и повадилась, попадая иногда в щекотливые ситуации с несколькими ухажёрами одновременно, прикидываться Женькой, не раз ставя сестру в неловкое положение. Кроме того, РГПУ славился своим сильным педагогическим составом и приверженностью традициям крепкой советской школы педагогики. А Женька мечтала стать учителем. Ну, и сам Питер, конечно! Это же культурная столица России. Именно там, в Михайловском и Мариинском театрах она увидела и услышала свои любимые произведения в виде балетов и опер: опера Бизе «Кармен», балет «Дон Кихот» Минкуса, опера «Травиата» Пуччини по «Даме с камелиями» Дюма, опера «Манон» Массне. Там, в Питере, началась её любовь к классике.
Стать учителем Женьке не довелось, но ей посчастливилось соединить в своей профессии две её страсти – языки и литературу. Женьку пригласили стать переводчиком в молодом издательстве Вита Нова, которое специализируется на выпуске малотиражных коллекционных изданий художественной литературы, поэзии, биографических и литературоведческих книг. Зарплата позволила Женьке купить небольшую однокомнатную квартиру под Питером и за пять лет расплатиться за ипотеку. Она была счастлива в своем маленьком мирке среди книг любимых авторов и музыки любимых композиторов. Пока звонок Катерины безжалостно не выдернул её оттуда…
…Консультация Кости Корчагина, бывшего троечника из Женькиного класса, а сейчас ведущего специалиста Городской клинической детской больницы им. братьев Бахрушиных, дала неутешительный прогноз о состоянии здоровья Ярика. Длительное неоказание ему медицинской помощи привело к тому, что его переломанные кости срослись не правильно. Ходить при таком раскладе он не сможет. Единственным вариантом было переломать всё снова, сложить правильно и надеяться на чудо. Чудо с большей вероятностью может произойти, если всё это – и операции (минимум две, но, скорее, больше), и последующая реабилитация будут проходить в Национальном медицинском исследовательском центре травматологии и ортопедии им. академика Г.А.Илизарова в Кургане. А пока Ярик туда сможет попасть, ему жизненно необходимы курсы предоперационной подготовки. Проще говоря, необходимо поддерживать мышечный тонус его ног, чтобы избежать атрофии нервных окончаний. В противном случае, Ярику уже никто и ничто не поможет, и тогда ему светит только ампутация обеих ног. И это абсолютно здоровому мальчишке 4-х лет! Просто оставленному без помощи бестолковой матерью.
Господи, как Женька была зла на Катьку! Впервые в жизни орала на неё и даже была готова убить. От собственного бессилия, конечно. Если бы смерть сестры могла что-то изменить… А потом и её стало жалко. Ведь ей грозил реальный срок, всплыви в результатах дела об аварии покалеченный Ярик, которому она, к тому же, не оказала своевременную медицинскую помощь. Статья Уголовного Кодекса № 125 как будто специально была написана под Катькину ситуацию. Уголовная ответственность наступает по ней, если а) виновный имел возможность оказать помощь лицу, находящемуся в опасном для жизни состоянии, и б) был обязан иметь о нем заботу, либо сам поставил его в опасное для жизни или здоровья состояние. И наказание по этой статье было вплоть до лишения свободы на срок до одного года. А в совокупности со статьёй о причинении материального и морального ущерба в результате ДТП, неправомерного использования транспортного средства в отсутствии водительских прав и пренебрежением правилами перевозки детей Катькины перспективы были ещё хуже. Всё это ей поведал Сашка Морозов, Катькин одноклассник, отчаянно влюблённый в неприступную красавицу с первого класса, которая не только не отвечала ему взаимностью, но и не однократно третировала и насмехалась над ним – белобрысым неуклюжим увальнем, превратившимся во вполне импозантного мужчину и успешного адвоката (с его слов). Женька подозревала, что за его консультацию Катерина заплатила не только лучезарным «Спасибо», но и ночью, проведённой в его постели, поскольку сестра вернулась утром, с чёрными кругами под глазами и синяками от засосов на шее, но Женьку больше волновал Ярик, чем Катька. Катерина – она уже взрослая и даже не первой свежести по нынешним меркам женщина, которая должна была в свои годы усвоить урок, что за всё в этой жизни надо платить. А вот Ярику-то за что судьба предъявила такой счёт? И Женька рванула в Питер, уволилась с любимой работы, срочно продала квартиру и вернулась в Москву разруливать ситуацию и с Яриком, и с Катериной, ни на миг не задумавшись о том, что она не обязана платить по чужим счетам.
