Тень птицы – Иван Бунин

Цикл «Тень птицы»

В те благословенные дни, когда на полудне стояло солнце моей жизни, когда, в цвете сил и надежд, рука об руку с той, кому Бог судил быть моей спутницей до гроба, совершал я своё первое дальнее странствие, брачное путешествие, бывшее вместе с тем и паломничеством во святую землю.В 1907 году Иван Алексеевич Бунин вместе с молодой женой Верой Муромцевой совершили свадебное путешествие по странам Востока. В написанные после этой поездки «путевые поэмы», как назвал их сам автор, он вложил впечатления от этого и от других более ранних путешествий. По словам его жены, он очень любил Константинополь и много раз бывал в нем. Путешествие же 1907 года было своеобразным паломничеством, с целью посетить святыни трех мировых авраамических религий, проникнуться красотой Древнего мира и осмыслить связи между ними. Христианство, ислам и иудаизм одинаково были интересны автору, а объем знаний и обширное цитирование древних текстов этого когда-то недоучившегося гимназиста впечатляют. Не говоря уже о лиричном, почти восторженном стиле этих очерков, вполне сравнимых с поэзией и отвечающих трепетной натуре писателя. Стиль этот здесь почему-то нисколько меня не напрягал, может быть потому, что к перемене мест и «вида за окном» я отношусь почти так же восторженно)). Тень птицы

– Как прекрасна жизнь, потраченная на то, чтобы обозреть Красоту Мира и оставить по себе чекан души своей! – вместе с персидским поэтом Саади восклицает автор и разворачивает перед читателем красочные описания лазурного вечно изменчивого моря, заросших зеленью берегов Босфора, стамбульских мечетей и храмов, базаров и кофеен с их непрекращающимися шумом и суетой. Великое прошлое и соединение двух культур дарует этому городу неповторимое очарование. «Страной, на которую пала тень птицы Хумай» называет Саади землю древней Византии, говорят, что тень этой птицы приносит всему, на что она падает, царственность и бессмертие. Писатель глядит с Галатской башни на «целую необозримую страну, занятую городами, морями и таинственными хребтами Малоазийских гор», и слова древнего поэта проникают в его душу.Море богов

Взоры куда не направь, всюду лишь море и небо…, – вослед Овидию восхищается Бунин морским переходом на маленьком пароходике в Пирей и Афины, где его пленяет культура Древней Греции. «Троя, Скамандр, Холмы Ахиллеса», Акрополь и Парфенон, в которых он увидел «кости этой чуждой и уже непонятной нам жизни».

Вот я поднялся по скользким плитам к Пропилеям и храму Победы. Я теряюсь в беспредельном пространстве Эгейского моря и вижу отсюда и маленький порт в Пирее, и бесконечно-далекие силуэты каких-то голубых островов, и Саламин, и Эгину. А когда я оборачиваюсь, меня озаряет сине-лиловый пламень неба, налитого между руинами храмов, между золотисто-обожженным мрамором колоннад и капителей, между желобчатыми столпами такой красоты, мощи и стройности, пред которыми слово бессильно. Я вступаю в громаду раскрытого Парфенона, вижу скользкие мраморные плиты, легкий мак в их расселинах… Что иное, кроме неба и солнца, могло создать все это? Какой воздух, кроме воздуха Архипелага, мог сохранить в такой чистоте этот мрамор? Невозможно описать это лучше самого автора. И его мысли о Солнце, как древнем, грозном божестве, породившем эту красоту мира, еще найдут продолжение в следующих очерках.ДельтаСледующий пункт путешествия – Александрия и Каир. Африка! В Александрии, где на месте старого порта когда-то стояли дворцы Птолемеев и теперь стоит бело-розовая, чуждая всей здешней жизни колонна Помпея, Бунин не задержался, выехав на следующий день в Каир – к источнику зодиакального света.Свет Зодиака

Каир шумен, богат, многолюден. Нежно и свежо пахнет цветами, тепло и пряно влажной пылью и нагретыми за день мостовыми.Изучая города, автор прежде всего старался подняться на местную возвышенность – гору, минарет или башню крепости и оттуда окинуть взглядом все окрестности. Также и здесь. Он смотрит на город со стен цитадели Каира на выступах скал Мокатама, сложенной еще из камней малых пирамид Гизы. Перед глазами у него – вся долина Нила, с древним Серапиумом, пирамидами Хуфу, Хефрена и Менкери. А за стенами цитадели – бесконечное число усыпальниц халифов. Но автор видит дальше. Там, за ними где-то в песках останки города Она-Гелиополиса – Дома Солнца, руины тысячелетних цивилизаций – египетской, иудейской, греческой, римской, окончательно сметенных с лица земли армиями царя Камбиса. Столетия спустя пришли в эти пустыни новые завоеватели-арабы с именем Магомета на устах, чтобы уже в наше время гордо именовать себя потомками египтян.Пирамиды – ошеломляющее впечатление от них и тогда, и столетие спустя: «Всё боится времени, но время боится пирамид!»

А у подножия Сфинкса автор восклицает: «Есть „Свет Зодиака“. Он встает серебристым пирамидальным сиянием на темном небе жарких стран долго спустя по закате. Он еще не разгадан. Но божественная наука о небе называет его свечением первобытного светоносного вещества, из которого склубилось солнце. Я еще помню отблеск закатившегося Солнца Греции. Теперь, возле Сфинкса, в катакомбах мира, зодиакальный свет первобытной веры встает передо мною во всем своем страшном величии.»Путешествию по Иудее посвящены последние очерки цикла – Камень, Шеол, Пустыня дьявола, Страна Содомская, Геннисарет

В Греции, Риме, Египте историческая жизнь почти не прерывалась. Гибли и они в свой срок. «И зарастали дворцы их колючими растениями, крапивой и репейником – твердыни их; и были они жилищем шакалов, пристанищем страусов; и звери пустыни встречались в них с дикими кошками, и демоны перекликались друг с другом». Но мешало ли это возникновению среди развалин новых царств?

Не то было в Иудее.

В забвении почиет святая земля, возвратившаяся к первобытной нищете и безлюдности. Но незабвенна ее летопись.Иерусалим, город трех религий, все святыни которого он прилежно посещает. Хеврон, Иерихон, Иосафатская долина, где смиренно ждут часа Страшного суда обитатели бесчисленных захоронений.

"В Вифлиеме, в подземном приделе храма Рождества, блещет среди мраморного пола, неровного от времени, большая серебряная звезда. И вокруг нее – крупные латинские литеры, твердая и краткая надпись:

Hic de Virgine Maria Jesus Christus natus est Страна Геннисаретская и море, где прошла вся молодость Его, все годы благовествования, все те дни, незабвенные до скончания века, для них же и был Он в мире, – она совсем не сохранила зримых следов его. Но нет страны прелестнее, и нигде так не чувствуется Он!Море Галилейское и долина реки Иордан, и берега Мертвого моря, где дьявол искушал прелестью самого крестившегося Сына Божия. «Возвед его на высокую гору, дьявол показал ему все царства вселенной во мгновение времени. И сказал ему: тебе дам власть над всеми сими царствами и славу их, ибо она предана мне» Везде автор пристально вглядывается в следы библейских событий, сыплет многочисленными цитатами и старается осмыслить законы расцвета и заката цивилизаций. Он и представить себе не мог, что менее ста лет спустя на месте безжизненных круч, заброшенных акведуков и нескончаемых маковых полей поднимется новый Израиль, наследник древней Иудеи и вместе с тем обновленное, современное, мощное, высокотехнологичное государство. Вот бы удивился))Храм Солнца посвящен дальнейшему путешествию в Ливан к истокам, в долину Баальбека, где по преданию находился Эдем и был создан Адам. И когда-то там возвышался самый грандиозный храм, посвященный Ваалу – Храм Солнца.

А впереди – Баальбек, руины храма, «превышающего размерами все сделанное рукою человека». Камни его возили на мастодонтах; в святилищах его сливались в служение единому Солнцу служения Арамеи и Египта, Ассирии и Финикии, Греции и Рима. Баальбеку уступали не только все финикийские, но даже египетские храмы. Там лик Солнца дробился: там были боги, нисходившие до людских распрей, воплощавшиеся в царях и вождях; здесь был единый Бог…

… мне виден был весь акрополь, заключающий в себе на восточном краю вход, Пропилеи, на западном – Великий храм, а посредине – Гексагон и Жертвенный двор. Малый храм построен отдельно, вне этой стены. Его циклопический периптер сохранился на диво. Но здесь он терялся: все подавляли колонны Великого храма. … в самих колоннах росту аршин сорок! Некогда перистиль храма – окружавшая его колоннада – состоял из пятидесяти четырех таких колонн. Теперь их только шесть, – третья часть южной части перистиля, удержавшаяся на единственной сохранившейся стене второго фундамента. И как одиноки они! Воздух долины становился голубым, вал Ливана синим… Но величие этих колонн, одиноких «наследников дней героев», было ни с чем не сравнимо.Избыток цитирования объясняется тем, что не скоро, думается мне, кому-то из нас доведется побывать в этих местах и воочию увидеть всю эту красоту.Путеводителем или травелогом очерки Бунина, конечно, не назовёшь, но тем читателям, кто побывал хотя бы в отдельных пунктах его путешествия, будет очень интересно сравнить свои впечатления сейчас и автора сто с лишним лет назад. Даже не реальность нашу, которая, конечно же, отличается, а скорее «дух местности», тот самый «„genius loci“, который по крайней мере, в тех местах, где я бывала, по моим ощущениям всё еще жив.И можно только позавидовать той легкости, с которой российские подданные в те времена могли позволить себе такое длительное и насыщенное событиями путешествие, той простоте, с которой можно было перемещаться по стране и осматривать всё, что только заблагорассудится. Сегодняшний массовый туризм значительно сузил наши возможности, не говоря уже о финансовой стороне вопроса. Но возможность наслаждаться путешествием литературным, да еще и в компании образованного и именитого гида, наделенного чуткой, отзывчивой на красоту мира душой, у нас есть всегда. Стоит только открыть эту книгу.

Очень своеобразный сборник рассказов Бунина. Чтобы до конца понять весь замысел писателя, необходимо хоть немного знать историю становления христианства. В сборнике описывается путешествие, которое началось в Стамбуле, затем Греция, Каир, Иордания. Очень много библейских, исламских и еврейских отсылок. Читать тяжеловато. Обязательно перечитаю, когда подробнее познакомлюсь с более полной историей становления христианства, ислама и историей евреев.

Один из рассказов целого цикла. В нем повествуется о путешествии автора в Стамбул. Интересно описан местный колорит, события. Конечно, Бунин – это классика. Замечательный рассказ.