Иван Быков
Бюро Вечных Услуг
«Врачи, преподаватели, люди искусства.
Конечно, и среди них есть отступники и предатели.
Но если и осталась в жизни какая-то надежда,
вся надежда – на них. Немногих. На нас».
Джон Фаулз, «Коллекционер».
1
Нина кричала, Нина вопила, глухо – в дальней комнате дома, в гостиной, – вопила глухо и бесконечно. Нестор с досадой глянул на свои руки – они были в грязи, как, впрочем, и другие части обнаженного тела. Под вечер прошел достаточно резвый летний дождь, и земля все еще была влажной. Двор был освещен скупо – желтым светом, пробивавшимся из-за легких штор на кухне и в гостиной. Луна пряталась за темными массами то ли облаков, то ли туч.
«Нужно спешить, а то связки сорвет», – подумал Нестор и заторопился: постарался тихонько проскользнуть в прихожую. Не получилось. В темноте он неуклюже задел вешалку. Та радостно рухнула со свистящим шелестом: нейлоновые куртки раскинули по полу свои скользкие рукава. Нина закричала с новой силой. Теперь ее звонкий, но уже с хрипотцой голос не глушила каменная стена:
– Нестор! Нееестоооор!
Не заботясь более о конспирации, Нестор влетел в гостиную – голый и грязный. Нина быстро перетаптывалась с ноги на ногу на диване – пыталась на месте сбежать от кого-то. Она, забившись в угол, к животу, как щит, прижимала небольшую подушку-думочку. Глаза Нины были наполнены ужасом.
– Нестор! – орала она, не замечая мужа. – Змея! Змея, Нестор!
– Да тихо ты! – шикнул Нестор на жену. – Какая змея? Нет тут змей.
Он медленно, но уверенно высвободил думочку из побелевших Нининых пальцев. Жена прижала кулачки к груди. Переминалась она все медленнее, пока вовсе не затихла. Бегство от воображаемой змеи закончилось. Ужас выплескался из глаз бессильными слезами.
– Я вышла… петрушки… там, у смородины… серая…
Нина всхлипывала, сгибая дрожащие колени, пока не сжалась в комок на угловом диване.
– Где ты б-был? – наконец, всхлипнув в последний раз, успокоилась она.
– В душе, – не любил Нестор врать, но правду Нина и не ждала.
– Почему грязный? – Нина провела пальцем по плечу мужа и показала комочек земли.
– Не успел даже воду включить. Ты заорала.
– Так змея же, – Нина как будто оправдывалась, трогательно, по-детски. Нестору захотелось обнять жену, защитить от всех змей Вселенной, но сдержался – лишь бы не испачкать.
– Змея, – повторила Нина. – В огороде, у куста смородины. Я вышла петрушки нарвать. Серая, длинная. Гадюка? – Нестор заметил, как беспокойство в глазах жены вновь стремиться стать ужасом.
– Нет, не гадюка, – поспешил заверить он. – И даже не уж. Здесь не живут змеи.
– Но я же видела, – неуверенно настаивала Нина.
– Думаю, это хорек. – вдруг нашелся Нестор. – Я недавно видел объявления – развешаны в нашем городке.
– Какой хорек? – недоверчиво спросила Нина. – Какие объявления?
– Обычный домашний хорек. – Легенда была основательной, теперь Нестор мог строить свою неправдивую версию уверенно, хоть и без удовольствия. – Сейчас некоторые держат. Вместо кошки. Правда, зверушки эти беспокойные и кусачие. И сбегают часто – в любую щель просочатся. А бегут куда?
– Куда? – Нина широко раскрыла доверчивые глаза.
– В частный сектор, – улыбнулся Нестор покровительственно. – Здесь многие кур держат. Вот хорьки сюда и бегут. Сколько хорька не корми…
– Они серые? – решила окончательно обмануться Нина.
– Почти! – убедительно заверил Нестор. – А уж ночью, так вообще – все хорьки, как говорится, серы.
– Все кошки, – улыбнулась Нина.
– И кошки тоже, – согласился Нестор. – Я в душ.
– Я с тобой! – потребовала Нина.
– Идем, – кивнул Нестор. – Спину потрешь.
Нина была согласна тереть спину – лишь бы не оставаться наедине со змеевидным хорьком, пусть и домашним, но серым и потому пугающим.
Они вместе навели порядок в прихожей – установили вешалку на место, распределили одежду по крючкам. Потом пошли в душ. Сначала Нина молча стояла и глядела сквозь мужа. Не беспокоила его вопросами: почему грязный? почему голый? Боялась услышать ложь, а потому не заставляла врать.
Нестор смывал с тела следы своего путешествия. Он все никак не мог простить себе предельную небрежность – так напугать жену.
Потом Нина решила исполнить обещанное. Она решительно разделась и залезла в тесную для двоих кабинку душа – тереть мужу спину. Нина мылила мужа старательно – спину, грудь, ягодицы. Потом мыло оказалось в руках у Нестора. Потом они целовались – под горячими струями. Мыло гулко упало на дно кабинки и скользнуло к трапику вместе с течением пенного водоворота.
Из душа они вышли усталые, и он, и она – закутанные в широкие банные полотенца. На кухне Нина молча достала две коньячки из настенного шкафа и начатую бутылку итальянского бренди из бара. Плеснула – себе чуть-чуть, мужу – от души. Вездесущая кошка взобралась Нестору на колени.
Нестор был благодарен жене за неожиданно проявленную чуткость. Вечерний коньяк был весьма кстати. Так же, как и деликатное молчание. День оказался длинным и насыщенным. И почему бы: каникулы, отпуск, суббота, Антон гостит у Софьи Николаевны и Ивана Несторовича. Но…
Но утром позвонил Кир…
2
Телефон решил проснуться часов в десять.
Нестор только успел поставить на стол свой любимый субботний завтрак: поджаренный с кольцами лука бекон, залитый глазуньей из трех яиц. Все это великолепие он густо присыпал резаным зеленым луком и молотым черным перцем. На столе вокруг широкой плоской тарелки расположились: еще теплые тосты; пакет острого томатного соуса; масло под стеклянным колпаком; столовые приборы; пустая пивная кружка – из морозильника, а потому покрытая матовой патиной. Нестор уже успел включить телевизор и в ожидании, пока электронный мозг нащупает сеть и загрузит основное меню, открывал первую, самую долгожданную бутылку пива. Без нее суббота тоже не считалась пока «открытой».
Телефон звонил. Сколько лет уже прошло с начала эпохи мобильных средств связи, а телефон по-прежнему звонит. Да, вместо звонка играет выбранная тобой мелодия, но телефон все же не играет, а звонит. Сила традиции.
Нестор с тоской посмотрел на остывающее блюдо и на теряющую морозную свежесть кружку, а потом все же принял вызов, хотя и не был уверен, что в голосе его будет искриться радушие:
– Да, Наставник.
– Разбудил? – ровно спросил Кир.
– Нет, оторвал, – честно признался Нестор.
– От секса или от завтрака?
– От завтрака. Секс мой уехал в город – завозить плод этого самого секса к первопричине этого самого секса.
Кир помолчал, потом так же ровно спросил:
– Ты уже крякнул с утра?
– Только собирался.
– Тогда переведи, – попросил Наставник.
– Перевожу, – любезно согласился Нестор. – Нина увезла Антона к моим родителям. На выходные. Вернется вечером. Чтобы мы могли вспомнить молодость и насытиться первобытной страстью.
Кир снова помолчал, накладывая перевод на оригинал. Сошлось. Нестор даже почувствовал, как Наставник, наконец, кивнул на том конце телефонного разговора.
– Так ты сам?
– Выходит, сам. Завтракать сажусь, – еще раз напомнил Нестор.
Наставник снова невидимо кивнул. Потом спросил:
– Приедешь в «Варяк»?
– Сегодня? – замялся Нестор. – Зачем?
– Сегодня девять месяцев, – просто напомнил Кир.
– Да? – Нестор был озадачен: он, честно говоря, вовсе не вел счет месяцам, минувшим с тех трагических событий в октябре прошлого года. Но раз Наставник говорит, что девять месяцев – это срок знаковый, то следует верить. – Будем поминать?
– Будем, – подтвердил Кир. – Жду через два часа. Приятного аппетита.
Нестор отложил телефон. Совсем не хотелось ехать в город. Не идти пешком в маленький пригород, лежащий тут же, рядом, рукой подать, а именно ехать – вызывать такси и ехать в большой и суетный город. Субботние планы были иными: пиво, телевизор, книги. Вечером – прогулка к морю, жареная форель, бутылка-другая белого вина и жена. Простые радости простого человека.
– Видишь, Ка-Цэ, – обратился Нестор к маленькой кошке пестрой масти, свернувшейся на кухонном стуле. – Не дают нам с тобой покоя.
– Мяу? – переспросила Ка-Цэ, поднимая голову и щуря глаза.
– И тем не менее, завтраку – быть! – утвердил Нестор и нашел в меню телевизора новостной канал. Диктор радостно затараторил о грустном, нещадно перевирая факты и их причины, а также интонацию предложений и произношение слов. Диктор создавал общественное мнение, легко, без задней мысли и какой-либо собственной идеи, не «за совесть», а за зарплату, вкладывал доминирующую доктрину в неспособные к сопротивлению ленивые разумы. И для этой ответственной миссии необходимо было перевирать факты, интонацию и произношение.
– Вся просодия этой Взвеси, все тонкие нити мировой гармонии – к черту! – с досадой пожаловался Нестор трехцветной кошке.
Ка-Цэ была согласна. Настолько согласна, что покинула нагретое место на стуле и грациозно вознеслась Нестору на колени. С целью восстановления мировой гармонии. Стало неудобно, однако согнать этот маленький мурчащий генератор было бы кощунством.
Кошка проявилась в сказочном пространстве Кисельной улицы с первых дней «великого переселения». «Великим переселением» Нина назвала семейный выезд на все лето в маленький уютный дом номер восемь в пригороде. Перебралась семья только в первых числах июня, хотя Кир предложил Нестору обосноваться на Кисельной, 8 в первые же дни после битвы у Белого Ясеня.
– Нас теперь мало, мой юный падаван. Нас крайне мало, – посетовал тогда Наставник. – Каждый Наг – это сокровище Раджаса. Наг же Четвертого дна – бесценный раритет. Контора хочет – нет! Контора жаждет! – чтобы ты всегда был под рукой.
– Под хвостом, – отшутился Нестор. – Какие руки у Нагов?
– Не язви, – настаивал Кир. – Дом все равно пустует теперь, после ухода Семена. Намекни Нине, что я попросил: за домом следить, за участком.
– Да не захочет она. Скажет, что в глушь ее заточил.
– Так, Кощей, не морочь голову. Давай вместе уговорим твою Василису Капризную. В школу Антону только в сентябре. Ты на работу на своем «Змее» будешь ездить…
– Зимой? – усмехнулся Нестор.
– Да какие у нас зимы? – неуверенно возразил Наставник.
– Бывают разные. Да и в «Варяк» не сходишь, если на «Змее». Я же не пью за рулем, – привел Нестор самый веский довод. – Нет уж, благодарю. Да и зачем все это?
– Щель под боком, – грустно сказал Кир. Он уже смирился: Нестор не переедет за город.
– «Искать щель – субстанциональная, инклюзивная обязанность Нага», – вспомнил Нестор слова Наставника. – Нет. Пока нет. Может, летом?
Так Нестор, Нина и Антон стали на время сельскими жителями. И незаметно, как по велению некоего волшебного закона, в соответствии с исконной сказочной логикой – вот те изба, вот те кот – в семью вошла на мягких, но когтистых лапах трехцветная Ка-Цэ.
3
Имя материализовалось вместе с самой кошкой и, претерпев ряд быстрых трансформаций, воплотилось в ёмкое Ка-Цэ. Случилось это так.
В самом начале июня «Daewoo» серого цвета с маячком на крыше устало вздрогнул у калитки аккуратного домика. Нестор выбрался из машины и поспешил открыть заднюю дверцу, но Нина уже высвободилась из объятий автомобильного кресла сама. Антон посапывал на заднем сидении – по мокрому асфальту из города ехали минут сорок.
Грунтовая дорога была присыпана желтой жерствой. В ясные, сухие дни ярко-желтая грунтовка радовала глаз и вызывала в памяти вполне объяснимые ассоциации с фантастическими историями Лаймена Баума. Но после ночного июньского дождя – даже в лучах утреннего солнца – дорога была бурой, слякотной, в частых проймах зеркальных луж.
Нестор рассчитался с водителем, постаравшись задобрить его чаевыми. Не помогло: таксист был по-утреннему хмур и неразговорчив. Оплата, названная диспетчером, по его – водителя – профессиональному мнению, не стоила сил, времени и ресурсов, затраченных на этот непростой извоз: путь был неблизким, цель располагалась за городом, подъездные дороги местами развезло. Машину теперь нужно было мыть, попутчиков назад вряд ли найдешь, – в общем, обычный штурм клиентского кошелька. Но Нестор не любил попадать в неловкие ситуации, а данная ситуация казалась ему крайне не ловкой. Он поспешил откупиться и от водителя, и от мнимого конфуза.
«Daewoo» достаточно неуклюже развернулся, практически потыкавшись бамперами в ворота по сторонам улицы, и обиженно укатил в город, оставив Нестора, Нину и заспанного Антона у калитки дома номер восемь. Нестор держал сумку с вещами в левой руке, а правой пытался попасть ключом в дверной замок. Ему это удалось, калитка скрипнула, впуская новых жильцов за кирпичный забор. В этот же момент проснулся Антон.
– Смотрите, какая кошка! – живо воскликнул мальчик. – Цветная!
По ту сторону дороги, там, где зарос бурьяном пустой, еще не застроенный участок, сидела кошка.
– Кс-кс-кс! – позвал Антон. – Какая ты… куцая!
Кошка действительно была куцей, маленькой, как бы игрушечной. Хотя почему-то не возникало сомнений в том, что это взрослое животное. Кошка тогда впервые заговорила.
– Мяу? – недоверчиво спросила она. Эта вопросительная интонация, как выяснилось впоследствии, была перманентной особенностью нового питомца в любом разговоре с новыми своими хозяевами. Ни с кем более кошка не разговаривала из аристократических соображений.
– Иди к нам! – подтвердил свое приглашение Антон.
– Не нужно! – вмешалась Нина. – Это чейная кошка. Видишь, какая она чистенькая?
– Чья-то, – исправил Нестор.
– Слышишь? Папа тоже говорит, что кошка хозяйская, – невозмутимо проигнорировала поправку Нина. – Идем в дом.
Но было поздно: «куцая» уже маршировала через дорогу в новую жизнь. Именно маршировала – так Нестор обозначил этот кошкин анабазис. Животное отважно лавировало между зеркалами луж, высоко и ритмично поднимая лапы, боясь промочить их или испачкать. Если включить маршевую музыку, то зрелище было бы презанятным.
– Die Katze marschiert, – непроизвольно произнес Нестор, почему-то по-немецки.
– Ка-Цэ? – спросил Антон. – Мне нравится! Так ее и назовем.
– Нет, – улыбнулся Нестор, – Я сказал «die Katze» – «кошка» по-немецки. А Ка-Цэ – это другое, так спички называли в одном фильме.
– А почему спички так называли? – Антон требовал объяснений.
– Ну, – замялся Нестор, не зная, как сложнейшую парадигму этой философской универсалии передать простым, доступным языком детства, – Ка-Цэ в том фильме – это не просто спички…
– Волшебные? – обрадовался Антон. – Я помню этот фильм! Там один мальчик ломал спички и его желания исполнялись. Там еще робот был смешной – звали Балбес.
– Нет, – терпеливо возразил Нестор. – Тот фильм, о котором ты говоришь, называется «Тайна железной двери». А я говорю о другом фильме – о «Кин-дза-дза!».
– Тоже видел, – важно кивнул шестилетний Антон.
– Не думаю, – улыбнулся Нестор. Мальчик обижено насупился, пряча за обидою стыд: он, как и его папа, не любил попадать в неловкие ситуации.
А Нестор все никак не мог сложить нужные слова. Как ребенку рассказать об индексе социальной дифференциации? Об универсальном эквиваленте всего и вся? О жутком перевоплощении культурного опыта целой цивилизации в нелепые КЦ – в ничтожные суррогаты великого духа?
– Ка-Цэ в том фильме не были волшебными, – наконец пояснил Нестор. – Спички просто использовали там вместо денег.
– Понятно, – кивнул Антон, хотя уже не слушал никаких объяснений. Он и предмет беседы давно упустил из виду: кошка успела перемаршировать через слякотную жерству Кисельной улицы. Теперь пестрое животное возлегало на плече Антона – пачкала новую ярко-зеленую футболку и генерировала тракторное мурчание.
– Ка-Цэ! – погладил мальчик трехцветную шерстку. – Идем в дом. Будешь с нами жить.
Нина беспомощно вздохнула, а Нестор по этому случаю вспомнил:
– Есть такая присказка: «все равно, что кошку в дом тащить».
– И что это значит? – спросила Нина.
– Не скажу точно, – засомневался Нестор. – Что-то вроде: может и мышь поймать, может и посуду разбить; может с ребенком поиграть, а может и мебель разодрать. Другими словами, кошка в доме – жди неожиданностей.
– Зачем ты все это говоришь? – спросила Нина, которая сама только что требовала разъяснений. – Ты против кошки?
– Нет, я сказал это лишь для общего сведения. Просто в качестве бытовой информации, – вздохнул Нестор.
– Кстати, – насторожилась Нина, – в доме есть мыши?
– Нет, – поспешил заверить Нестор. – Только змеи.
Нина тогда не улыбнулась. И, как показал сегодняшний вечер, – не зря.
А Ка-Цэ с того дня стала жить вместе с ними. Прежний ее хозяин – если он был – так и не объявился.
4
Тамара разливала пиво, грузчик Володя гремел стальными кегами в волшебном закулисье. Нестор не был в «Варяке» уже более месяца, но здесь время замерло, как в сказочном королевстве. Все было по-старому.
Кир одиноко занимал большой деревянный стол с растрескавшейся столешницей, за которым могли комфортно разместиться человек восемь. Народу в пивной было много. Нестор не без оснований подозревал, что Наставник использовал один из своих безобидных, но действенных гипнотических приемов. По случаю поминовения Семена Кир держался строго, хотя в глазах его таились неотъемлемые задорные искры.
Нестор направился к стойке, откуда и приветствовал Наставника, помахав рукой. Кир помахал в ответ.
– Забыли нас? – поинтересовалась Тамара, винодел по профессии, бармен по призванию.
– Как можно! – искренне возмутился Нестор. – Каникулы, мы за город перебрались. Временно!
– Променяли наше пиво на сельский самогон?
– На это я пойти никак не могу! – браво отрапортовал Нестор. – Две «Баварии», будьте добры.
– И кольца? – напомнила Тамара.
– И кольца! – весело согласился Нестор.
Кир поднял кружку в приветственном тосте. «Сдвигать бокалы» не стали – не тот повод. Треснул пакет с кольцами кальмара. Нестор поспешил сделать свежий глоток, пока не осела пена. Помолчали.
– Как Нина? – наконец спросил Кир. – Освоилась?
– Спасибо, – поблагодарил Нестор. – Привыкает понемногу к загородной жизни. Первое время маялась. Помните, как Алиса у Высоцкого: ««Почитай», – я сажусь и читаю, «Поиграй», – и я с кошкой играю. Все равно я ужасно скучаю…».
– Там замечательная библиотека, – подтвердил Кир. – Есть, чем заняться. Ну, кошку, извините, не предусмотрели.
– Она сама себя предусмотрела, – улыбнулся Нестор.
– Кто? Нина? – не понял Наставник.
– Кошка, – пояснил Нестор. – Трехцветная приблуда. Живет теперь с нами. Пока хозяин не объявится. Кстати, не знаете, чья может быть такая?
– Нет, – задумался Кир. – Надо заехать к вам. С новосельем поздравить. А то уже почти два месяца, как на новом месте, а я еще ни разу не гостил. И на кошку глянуть заодно.
– Разочаруетесь. Обычное маленькое животное. Правда, довольно милое. А заехать – да! – надо, – радушно объявил Нестор. – Нина часто спрашивает. Шашлык замариную. Коньяк откроем.
– Не люблю летом коньяк, – внес Наставник веские коррективы в план. – Летом пиво люблю. Вино холодное.
– Не проблема, – заверил Нестор. – По дороге мидий возьмем на Переправе. Кстати, о пиве: Вам обновить?
Через некоторое время Нестор вернулся от стойки к столу, неся в каждой руке по две полных кружки. Выпили за встречу. Теперь уже можно было звякнуть краем бокала о край, символически обмениваясь пеной в знак дружбы и взаимного доверия.
– Когда я спрашивал о Нине, – снова заговорил Кир. – Я имел в виду другое. Так освоилась ли?
Нестор понимал, о чем спрашивает Наставник. Говорить на эту тему не очень-то и хотелось. Но тем не менее вопрос прозвучал.
– Делает вид, – неохотно ответил Нестор. – Играет в игру. Вернее, думает, что я играю в игру. И подыгрывает. В меру своих женских сил и понимания.
– Отличное состояние! – неожиданно обрадовался Наставник. – Как и у моей Ларисы – активная репрессия.
– Я бы сказал, регрессия, – вздохнул Нестор. – Чуть мужа не потеряла, а все для нее игрушки.
– Ну, объективно говоря, мужа бы она не потеряла, – исправил Наставник.
– Как же? Сколько наших тогда полегло в битве! – возразил Нестор. Его давно интересовало, каким образом в иллюзорном мире Взвеси удалось объяснить одновременную гибель такого количества людей: и Нагов, и городских магов. Но сам он спросить не решался, а Наставник молчал. И вот неожиданно решил внести ясность.
– Много, – кивнул Кир. – Наших полегло много. И пауков этих мы обратили в жижу немало. Но здесь, во Взвеси, они остались живы и здоровы. Вот только перестали быть Нагами и городскими магами.
– Но как? – Нестор был изумлен, хотя подобная мысль приходила и без теперешних откровений Наставника.
– Обычно, – пожал плечами Кир. – Они обычно стали обычными людьми. Наги утратили способности, перестали «видеть душой», забыли о Раджасе. Для городских магов – еще проще: их меркантильное естество настолько вписывается в создаваемую иерофантами экосистему, что они и так ничем не отличаются от обычных людей. Разве что – более материально ориентированы, менее принципиальны, а потому более успешны. Успешны в том понимании, которое постулирует индекс ССС…
– Простите? Индекс ССС? – переспросил Нестор, показывая, что он внимательно следит за разговором.
– Индекс ССС, – повторил Кир. – Степень соответствия системе. Но об этом позже поговорим. Так вот, если мы, Наги, осознаем наше Нагово естество, то городскому магу понимание собственной природы претит, оно ему не нужно, стало быть, – недоступно. Просто после битвы у Белого Ясеня тысячи людей – бывших городских магов – стали больше думать о других и вечном и меньше думать о себе и сиюминутном. Как вернешься на Кисельную, посети муравейник. Встретимся вечером в Конторе. По твою душу бумага пришла. С самого Дна.
– А как же Волх? – спросил Нестор, оставляя пока за скобками приглашение посетить сегодня Раджас.
– Семен Немирович умер. Взял – и умер. Одновременно умер и черно-белый Дракон. Два существа ушли вместе: Дракон и человек. Вернее, две сути одного существа.
– Зачем? – вот теперь Нестору стало грустно; накатило.
– А иначе нельзя было, – развел руками Наставник. – Такова была цена, которую сам Семен назначил за нашу Взвесь. Сам назначил, сам заплатил.
– Жертва? – подвел черту Нестор. – Жизнь целого Дракона за бытие какой-то одной Взвеси?
– Не за жизнь, – отрицательно покачал головой Кир. – Вы знаете, что такое сукцессия?
– Нечто из биологии? – пожал плечами Нестор. – Я же историк. Естественные науки – иное поле, не мое.
– Не беда, – заверил Кир. – Я Вас просвещу. Пусть Вы не биолог, но тоже интеллигентный человек. Так что наверняка помните, что такое экосистема?
– В общих чертах, – смутился Нестор. – Некая среда обитания для определенных видов растений и животных. Сбалансированная среда.
– Именно – сбалансированная! Но не только для организмов, – поправил Кир. – Экосистема – это сбалансированная среда для любого явления, от мобильного телефона до целой культуры, цивилизации. И система эта не статична. Она постоянно подвергается изменениям. Производители телефонов создают вокруг новых моделей новую экосистему, включающую соответствующие гаджеты, программное обеспечение, аксессуары. Каждая культура создает благоприятную для себя среду – языковую, этическую, экономическую. Изменения происходят под воздействием внешних, а главное – внутренних факторов. Этот процесс всевозможных метаморфоз экосистемы и называется сукцессией. Пока все прозрачно?
Нестор кивнул – у него действительно пока не возникало никаких вопросов.
