Иван Николаевич Пальмов
Боженька
Уж точно не помню, проникся ли я, а может, не успел, потому, как дед тут же добавил.
– Че зенки вытраскал, иди глянь, – и махнул мне тросточкой показывая.
– И не смешно ничуть, – буркнула Уля.
– Ага, и ни кого там нету, – добавил я.
– фу ты, тоже мне, грамошный что ли? – сказал дед, отворил воротину и ушел.
Тогда мы разошлись, и казалось, дело тем кончится. После мы и дальше ходили мимо церкви чаще всего не просто так, а потому что за ней река и мы ходили туда купаться. Река была близко, однако всякий раз нам приходилось обходить кругом, потому что рядом было фермерское хозяйство, а при нем собаки. Собаки эти были большие и очень злые, говорят, их специально так натаскали, чтоб воров рвать. А мы ведь не воры, а все равно, они ведь не знают. Едва ли не каждый раз как мы шли кругом вспоминали про деда. В алтаре и, правда, было светло так, будто он изнутри освещен солнечным светом, а все, потому что был сильный контраст с основным залом, в котором окон не было. Уля всегда говорила что верит, а я больно пытался показаться взрослым и говорил, что не верю. Сам же я все равно сомневался, но в этих сомнениях скорее было больше надежды, что моя версия правильная. Я, в самом деле, больше переживал за свою правоту, чем не верил. Мне казалось, сестренка просто дразнится, чтобы услышать от меня ее мнение, а потом скажет что пошутила. Все боялся остаться в дураках. Да вот помню было однажды. Сидим мы на кухне, в холодильнике колбаса, я хочу ее поесть, а сестра такая: «не колбасное время», я давай спорить, мол, нет колбасного времени, а она свое. Так я в итоге и поверил. Вот и теперь боялся так же.
