Фауст – Иван Тургенев

Тургеневская девушка. (редкий умирающий вид)Описание: хороша собой (непременное условие), нежна, образованна, недоступна (для обожателя), впечатлительна. Происхождение: знатное – рождена в голове дворянского сына Ивана Сергеевича Тургенева.Ареал обитания: водятся тургеневские девушки исключительно в головах иванов сергеевичей тургеневых («романтических юношей» – разговорное), в природных условиях не встречаются.Продолжительность жизни: кратковременна. Тургеневская девушка должна непременно умереть в молодости, иначе это не тургеневская девушка.В общем-то, орнитолог из меня никакой, что за птица такая эта тургеневская девушка – посмотрите сами, текст очень небольшой. Хотя книжечка так себе. Особенно на фоне реальных событий – так и вовсе скверная.Но по порядку (спойлерно):

Однажды приехал Иван Сергеевич Тургенев в свое поместье, зашел на огонек к соседям. А там… да-да, тургеневская девушка. Звезда очей – прекрасная Мария Николаевна Толстая (в девичестве Толстая. Сестра многоуважаемого Льва Николаевича Толстого). Увлекся наш герой (Иван Сергеевич) Марией Николаевной. Да ведь как и не увлечься? Хороша была девица – пардон, не девица. Мужняя жена, мать (не помню, сколько было детей у нее на тот момент. В повести Иван Сергеевич ей оставил одного ребенка из троих). Так вот. Со скуки ли, по каким другим причинам, но вот как-то так получилось, что стал навещать Иван Сергеевич своих соседей довольно часто. Соседка прелесть как хороша! Одна беда – не любит Мария Николаевна стихов. Не понимает, не читает и читать не хочет!

Возникли споры на стихотворной почве. Иван Сергеевич не стал мудрствовать лукаво, а убежал из дома Марии Николаевны, пропал на несколько дней, а потом принес написанный рассказик. Вот этот маленький рассказ с таким громким названием.В рассказе немолодой человек встречает свою старую (в смысле, давно знакомую) пассию. Он был когда-то в нее влюблен, но обстоятельства и маменька девушки не позволили им быть вместе.

Теперь же, увидев прелестную девушку, почти не изменившуюся, кстати, немолодой человек воспылал к ней прежней любовью. Мало того, желая приобщить девушку к прекрасному миру стихов, знакомит ее с поэмой Гете.

Девушка, как и следовало ожидать, такая девушка! Просто неземное создание. И, естественно, полюбила всей душой воздыхателя.

Иван Сергеевич балансирует на грани пошлости. Сколько раз автор мог явить читателю сцену с вернувшимся случайно мужем, но нет. Вместо мужа появился призрак матери (Уж и не знаю, что смешнее в этом случае). Убоялась наша героиня маменькиного гнева, да и померла. На то она тургеневская девушка. Вид умирающий. Ах, да. Она таки полюбила поэзию.Кстати, герой рассказа, чтобы поразить знакомую красотой стиха, выбирает между «Евгением Онегиным» и «Фаустом» Гете. Останавливается на Фаусте. Вполне возможно, что автор видит себя в роли Фауста. Аналогия грубовата, но в принципе… почему нет. Кроме того, что это красиво и более загадочно, чем «Евгений Онегин», отсылка к сюжету «Фауста» Гете как бы предупреждает о возможном развитии событий. Помните судьбу Гретхен, да? Отсылка к «Евгению Онегину» говорит о главенстве долга перед чувством, а «Фауст» – об искушении без нужды, что, судя по всему, ближе автору на момент написания рассказа. Это уж потом вступает в силу обращение автора к поэме «Евгений Онегин».Полюбила ли поэзию Мария Николаевна – об этом история умалчивает.

Сам Иван Сергеевич ретировался в Германию от такой прозы жизни или от избытка поэзии.

Марию Николаевну закружил новый роман, на этот раз с итальянцем. Страсть такой силы, что М.Н. завидовала бросившейся под поезд Анне Карениной.

В итоге М.Н. нашла утешение своим страстям в монастыре.

А Иван Сергеевич написал очередной роман, где обитает очередная неземная тургеневская девушка. P.S. Почему три звездочки? – да вот не нравится мне Иван Сергеевич. И слог хорош, и сюжет такой нескучный, обхохочешься. Но вот все вместе – такая теплая водица, ни то, ни се. Как выращенный Вагнером гомункул. Без души и без особых эмоций тургеневская романтическая проза. Единственное живое в этом рассказе в письмах – это первое письмо главного героя своему другу. В котором строчки сверкают радостью от встречи со старым домом, в котором радость искренняя, неподдельная.

Еще одно маленькое наблюдение: все хотелось спросить: Иван Сергеевич, а не сам ли ты та самая Тургеневская девушка? Уж больно похож.

Когда мы берём в руки новую книгу, то едва ли знаем, что нас ждёт. Будет ли это наслаждение от читательского полёта, «продирание» сквозь дебри чужих мыслей или монотонное и усыпляющее постукивание маятника. Часто чтение перестаёт быть наслаждением, превращаясь в труд. И бывают минуты, когда тебе не хочется трудиться, а хочется просто получать заслуженное удовольствие. И на такое настроение, думаю, у каждого читателя припрятаны на полке свои сокровища, терпеливо ждущие момента, когда им снова можно будет порадовать своего хозяина.Да, у меня тоже имеются таковые. Например, два высоких тома Тургенева с избранным про любовь. И вот, настал тот самый вечерний час, когда надоело трудиться над неподходящим для меня литературным сочинением и рука потянулась к первому тому. Беру, открываю и передо мной повесть «Фауст». И сразу несколько интересных совпадений. Недавно прочитанный рассказ про Гёте и его последнюю любовь с написанием отзыва. Это знак – думаю я и начинаю в очередной раз перечитывать повесть. Тургеневская девушка здесь по имени Вера Николаевна – ещё одно воспоминание, вернее два. Куприн и его «Гранатовый браслет» и моя покойная тётя, которую тоже звали Вера Николаевна. Красивое сочетание имени и отчества, передающее суть их женского образа. Чётко очерченные границы слов, словно гранитный монолит, и прямая несгибаемая осанка. А также надёжная оболочка, создающая впечатление холодной, закрытой личности, ревностно хранящей покой своего внутреннего мира и целостности натуры. Да, всё так и есть. Все три женщины, в моём восприятии, именно этим и схожи."Ты как лёд: пока не растаешь, крепка, как камень, а растаешь, и следа от тебя не останется." Таким напутствием предостерегала мама свою дочь, запрещая читать ей всё поэтическое, которое приятно, позволяя лишь только то, что полезно. Мама давно покинула этот бренный мир, а дочь всё продолжала следовать её заветам. И ни замужество, ни рождение троих детей, двое из которых скоропостижно умерли, не могли разрушить эту надёжную оболочку безмятежности и душевного покоя Веры, которую мама много лет бережно охраняла и укрепляла.Но в этом мире от всего не уберечься, сколько соломки ни стели. От себя не убежишь, если под ледяной маской непроницаемости живёт живая душа, которая просто спит, убаюканная заботливым родительским крылом. Человеческие страсти нужно впускать в душу постепенно вместе с потоком своей жизни, дружить и расти вмести с ними, преображаясь под их влиянием. Но тут материнская ошибка, и перед нами картина чудесного и скоропостижного превращения нераскрывшегося бутона в прекрасный цветок невиданной красоты, источающий божественный аромат :"Удивительное создание! Проницательность мгновенная рядом с неопытностью ребенка, ясный, здравый смысл и врожденное чувство красоты, постоянное стремление к правде, к высокому, и понимание всего, даже порочного, даже смешного – и надо всем этим, как белые крылья ангела, тихая женская прелесть… Да что и говорить! Мы много читали, много толковали с ней в течение этого месяца. Читать с ней – наслаждение, какого я еще не испытывал. Точно новые страны открываешь. В восторг она ни от чего не приходит: все шумное ей чуждо; она тихо светится, вся, когда ей что нравится, и лицо принимает такое благородное и доброе… именно доброе выражение. С самого раннего детства Вера не знала, что такое ложь: она привыкла к правде, она дышит ею, а потому и в поэзии одна правда кажется ей естественной; она тотчас, без труда и напряжения, узнает ее, как знакомое лицо… великое преимущество и счастие!"Но, как известно, у тургеневских девушек никогда и ничего не бывает наполовину или не до конца. Чашу любви они испивают до дна, смиренно или самоотверженно отдаваясь этому чувству и судьбе, засим изменившейся. А судьба эта, увы, часто беспощадна при таких – то натурах. Но мы же не выбираем какими родиться в этот мир. А они рождаются таковыми, они все разные, но утончённость и ранимость не самые главные качества этих героинь. Видимая хрупкость их натур прикреплена к мощному внутреннему стержню, который конечно не гибок, а от того часто ломается. Тургенев их не выдумал, они на самом деле есть среди живых, он просто написал о них много повестей. Вера одна из них, а в моих отзывах уже вторая после Аси. И её стремительное преображение при такой глубине чувств, а также благоговении перед матушкой, которая даже после своей смерти не отпускала свой контроль, обернулось трагедией, потому что есть в природе явления, например, огонь, обращаться с которыми нужно очень бережно… 

"Ты как лёд: пока не растаешь, крепка, как камень, а растаешь, и следа от тебя не останется."Да нет, не как лед она крепка, а как батавская слезка. Вы не знаете , что такое батавская слезка? Я тоже не знал. Я сравнил героиню с закаленным стеклом, а оно через вездесущую Википедию вывело меня на батавские слезки. Это такая капелька стекла, похожая на головастик. Очень и очень твердая. Ее не разобьешь молотком. Но вот когда чуть надломишь тоненький хвостик, она взрывается на мелкие кусочки. Ну и вот скажите, похожа наша героиня на батавскую слезку. Один в один. Загнала ее мать в узкие рамки, закалила, законсервировала (помните, что она даже внешне не изменилась), только вот ни к чему хорошему это не привело. Небольшой душевный надлом вызвал взрыв и разрушение личности.К сожалению , случаи такие не уникальны. У всех нас есть множественные случаи чрезвычайной материнской (родительской) опеки. Ни к чему хорошему это, как правило, не приводит. Я уж хотел покритиковать Тургенева за введенный в сюжет призрак матери, даже оценку снизил на балл, но затем передумал: он органично в него вплетается. Хорошо она ее защитила, доведя до смерти… Вот такая рефлексия.